Пути рационального выбора (ГП МРМ)

Гарри сидел за собственным столом, наблюдая последние закатные лучи из окна, и потирал виски. После той боли в шраме, которую ему пришлось испытывать всего три месяца назад, боль в висках не казалась чем-то серьезным. Но более приятной от этого отнюдь не становилась. Последние два дня Гарри тратил большую часть времени на то, чтобы использовать какое-либо заклинание на сверхмаленьких объектах. В частности, его интересовала возможность блокировать иннервацию определенных нейронов. Для начала он, вдохновившись классической физиологией, трансфигурировал лягушачью ногу, но затем осознал, что в разы проще трансфигурировать отдельные цепочки волокон с нервами и мышцами. В теории все выглядело просто и логично. На практике — нет. Заклинание отказывалось воздействовать на один конкретный нейрон, даже несмотря на то, что прекрасно попадало на головку трансфигурированной спички. Гарри вздохнул. Сегодня начинается второй год его обучения в Хогвартсе, а он так и не сделал серьезных открытий за прошедшее лето. Если не считать таких помех, какая случилась с иннервацией нервов, причина была очень нетривиальной: всего-то страх разрушения мира. На самом деле, за почти целое лето, проведенное в Хогвартсе, Гарри успел многое обдумать. Общая картина вселенной и ее законов успешно провалилась в Тартарары чуть более года назад и лишь постепенно, крайне неохотно возвращалась в адекватный вид. Магия, генетически встроенная в существование волшебников, не подчинялась стандартным законам физики. Но она подчинялась собственным правилам, иногда совершенно не сочетаемым друг относительно друга. Большая часть того, что он изучил — а Гарри только-только заканчивал штудировать учебники за третий курс и переходил к четвертому — не была такой уж сложной и противоречивой. «За два месяца можно было и до пятого курса дойти», — с укором отметил образ Гермионы в его голове, но Гарри отмахнулся от этих мыслей. Интересно, сильно ли она успела его обогнать? Но некоторые вопросы ломали всю адекватную картину вселенной. Перемещения во времени, предсказания, ритуалы. Он придумал уже около сотни экспериментов, чтобы подробнее изучить каждое из этих явлений, но данный им Обет не позволял приступить хоть к чему-нибудь. Неизвестно, чем закончатся эти исследования и насколько сильно любое из них может способствовать разрушению всего сущего. Дверь отворилась, и в комнату вошла Гермиона. Она улыбалась, и от этой улыбки все мысли залпом вылетели из головы Гарри. Она подскочила к нему в три невероятно длинных прыжка и захватила Гарри в объятия, от которых его спина немного хрустнула. — Здравствуй, Гермиона, — сказал он и тоже не смог сдержать улыбку. — А я как раз размышлял, насколько ты перегнала меня в учебе и какие задачи мне нужно придумать, чтобы отвлечь тебя и перегнать. — Мистер Поттер, — строгость в ее словах совершенно не сочеталась с веселым тоном. — кажется, вы тут совсем одичали в своем кабинете. Не успел увидеть человека, а уже соревнуешься с ним! — Более того! Я соревнуюсь с тобой даже тогда, когда не вижу. С того света готов тебя достать, чтобы продолжить соревнование. Гермиона хихикнула и села на свободный стул. Ее лучезарный вид совершенно не изменился за два месяца, что они не виделись. — Ну ладно, Гарри, расскажи, что нового придумал? И, да, про то дело… Она замолчала, и они оба по безмолвному согласию стали произносить заклинания против подслушивания. Поскольку ни у Гарри, ни у Гермионы не было пока и половины магических сил, чтобы создавать весь комплекс мер против подслушивания, они разделили заклинания поровну. Таким образом, вместе они создавали такую звукоизоляционную защиту, которую не пробьет ни один студент Хогвартса. Профессора, конечно, в расчет не шли. — Я знаю, что ты не мог написать об этом в письмах. Расскажи, что произошло с Азкабаном… после. Прошлым летом, а точнее, в начале июля, Гермиона разрушила Азкабан и уничтожила всех дементоров. Перед этим они целый месяц усиленно готовились к этому. Гарри, используя свои связи с Амелией Боунс, всячески продвигал идею о запрете Азкабана среди политических элит. Кроме того, он научил Гермиону заклинанию истинного Патронуса, и на это потребовалось почти две недели. Параллельно этому Гермиона активно изучала окклюменцию вплоть до последнего дня перед операцией. С огромным трудом, одолжениями и, вероятно, шантажом со стороны сторонников Ордена Феникса, разрешение на снос Азкабана было получено. Всех заключенных оттуда выводили в течение недели под усиленным конвоем авроров, после чего отводили к философскому камню и помещали в другие тюрьмы. К большому возмущению Гарри, компетентных психологов нашли далеко не для всех заключенных. Вернее сказать, что такой психолог нашелся всего один. День перед операцией по уничтожению дементоров был крайне волнительным. Гарри описал Гермионе в общих чертах причину ее сверхрегенерации и сил, не вдаваясь в подробности, потому что не был уверен, как это скажется на ее боевом духе. В результате, авроры обеспечили прямой доступ к яме, где обитали дементоры, а также загнали их туда с помощью своих патронусов. Сам Гарри находился в Хогвартсе, при этом наблюдая всю операцию в волшебный камин видеосвязи и сжимая в руках портключ для мгновенного перемещения, на случай, если что-то пойдет не по плану. Они, разумеется, заранее проверили способность Гермионы к уничтожению дементоров. Все раны мира, кроме двух, отобранных заранее, были уничтожены. — Мы смогли вернуть шестьдесят процентов всех заключенных в нормальное психическое состояние, — заговорил Гарри. — Большинство из них все еще нуждаются в ежедневном получении шоколада, иначе симптомы возвращаются крайне быстро. Похоже, дозу шоколада нужно снижать каждый день на 5 грамм… — А что об этом думает… — Гермионе хотелось сказать слово «злодейское правительство», но она удержалась, — Министерство магии? — Они недовольны. — Гарри помрачнел. — Мягко говоря. Это стоило нам многих политических очков, но это было совершенно необходимо сделать. Я понимаю, какую страшную вещь с политической позиции я сделал, когда убил всех Пожирателей Смерти. Я изменил статус-кво. Как бы там ни было, правительство неоднородно и не состоит сплошь из последователей Люциуса Малфоя и Дамблдора. Конечно, многие из них были ярыми союзниками одного из столпов магического мира Британии, но большинство поддерживало их только в тех или иных вопросах. На самом деле, устоявшийся баланс сил всех устраивал и потому существовал столь успешно. Из-за случившихся событий мы лишились обеих главных фигур, и начался хаос. Пока его удается регулировать, и авторитет мисс Боунс, благодаря поддержке всех членов Ордена, остается непререкаем. Но я не уверен, как долго это продлится и как следующее возможное потрясение скажется на расстановке политических сил и симпатий. Я даже не знаю… — он вдруг замолчал. — Ты не должен винить себя, Гарри, — мягко ответила Гермиона. — Конечно, все могло пойти иначе. Но ты сделал все, что мог, и ты сделал все правильно. Волдеморт виноват, не ты. — Я это понимаю. Но от этого не легче. *** Гермиона рассказала о том, какой душераздирающе милой была сцена с ее «воскрешением» в глазах родителей, когда она впервые предстала перед ними, как они плакали и не могли перестать ее обнимать. Но даже в такой ситуации, ее мама мгновенно заметила, что она как-то изменилась. Оказалось, что ее родители ведут тайную переписку с родителями Гарри, где делятся друг с другом теми крупицами информации, которые предоставляют им дети. Гарри испытал жгучее чувство стыда, когда подумал обо всем этом с их позиции. Ведь он даже ни разу не вернулся домой за все лето, лишь сам, с разрешения директора Макгонагалл, пригласил родителей в Хогвартс на три дня. И даже тогда он не решился рассказать отцу и половины тех вещей, что на самом деле с ним случились. Все-таки, их душевное спокойствие было для Гарри гораздо важнее. Они и сами не заметили, как проговорили больше часа, и ночь стала окончательно входить в свои права. Это значило, что нужно спускаться вниз, в Большой зал, потому что начиналось распределение первокурсников. Ослепительно украшенный зал готовился принять учеников: сотни свечей в воздухе, воск с которых капал аккуратно на боковины подсвечников, яркие гобелены четырех факультетов, и конечно же, она — Распределяющая Шляпа. Гермиона ушла куда-то вперед, и Гарри пробивался к ней сквозь толпу снующих туда-сюда студентов, чтобы попасть к столу Когтеврана. Ему было весьма интересно, сколько человек зачислят в этом году, ведь благодаря наличию философского камня, исправно работающего для всех желающих для омоложения и лечения болезней, а также новых, революционных направлений на стыке магловской науки и магии, Хогвартсу предрекали стать самой почетной магической школой во всем мире. Внезапно, Гарри остановился, будто ударился в материализовавшийся за секунду столб. — Привет, Драко, — тихо сказал он.