Восточные сказки

Около двух лет назад. Спортивный фестиваль Юэй. Тодороки-младший испытывал смешанные чувства, наблюдая за битвами Спортивного фестиваля с трибун. Внутреннее желание бороться и достигать вершин просто не могло оставить его равнодушным, когда ровесники там, внизу, демонстрировали все свои геройские умения; с другой стороны, с некоторыми из них он, если и не сдружился всей душой, но поддерживал какое-никакое общение, и, пожалуй, немного даже болел за «своих», когда они бились с другими классами — он и сам не заметил, как начал выделять класс 1-А из всех, хотя бы потому, что тренировки там были наиболее подходящими для целей отца, следовательно, именно с этими ребятами он и занимался почти всегда. Подумав об отце, он незаметно покосился в его сторону. Старатель был никудышным родителем, с этим спорить не приходилось, но вот свою работу он действительно любил и ставил выше всего, отчего, видимо, и таскался даже на такие мероприятия, высматривая потенциальных будущих героев не с экрана, сидя в кабинете, а вживую, со стадиона, куда соизволил взять и сына. Шото казалось, что он сделал это словно назло, ещё раз наглядно показывая сыну, чего тот лишился, родившись — всего лишь — омегой, но отказываться от такой возможности он не стал, и ничуть не пожалел об этом. Последний бой выдался особенно зрелищным, если это можно было так назвать: Изуку — кто бы мог подумать, что этот забавный добрый мальчишка окажется настолько сильно одаренным — сражался с Бакуго, и омеге со своего зрительского места в какой-то момент показалось, что кто-то из них точно сломает другому что-нибудь жизненно важное, однако самым сломанным к концу оказался стадион, по большей части из-за оглушительных взрывов, таких, что разглядеть ничего из-за дыма нельзя было, и лишь когда его рассеяли с помощью причуд, стало очевидно то, что этот ненормальный все же умудрился, спланированно или нет, заставить Мидорию оступиться за линию поражения. К выходкам Кацуки, среди которых были и постоянные, как казалось, беспричинные задирки его самого, Тодороки более-менее привык, если к такому вообще можно применять данное слово, так что его победа на Фестивале не вызывала сильно негативных чувств, и он отнёсся к ней нейтрально. Нельзя было даже сказать, что светловолосый выиграл незаслуженно или что-то вроде того, потому что его приемы казались по-настоящему эффектными и, что важнее, действенными, пускай и грубыми — но Шото и сам никогда не нежничал, используя причуду в атаке. На радость младшему, Герой номер два собирался задержаться здесь ненадолго и обсудить что-то с организаторами, что-то, что, по его собственным словам, сына совершенно не касалось, и по этой причине тот мог отойти и побыть в другом месте, разумеется, неподалеку. —…Деку, чтоб тебя!.. — голос приглушённо раздался из-за закрытой двери раздевалки, которая находилась по коридору, куда Шото забрел в поисках кого-нибудь из приятелей, и хотя обладатель этого голоса таковым явно не являлся, что-то дёрнуло омегу подойти к двери и — он сам не понял, зачем полез в это — приоткрыть ее, заглядывая внутрь, тут же натыкаясь глазами на напряжённую спину Бакуго, обтянутую одной лишь майкой. Альфа замер и поспешил развернуться к непрошенному гостю, смеряя его презрительным взглядом. — А ты какого здесь забыл? — прорычал он, а у Тодороки мелькнула мысль не тратить нервы понапрасну и уйти, не залезая в чужие дела. Вместо этого он сделал ещё шаг, полностью переступая порог небольшой комнатки и прикрывая за собой дверь. — Что с тобой не так? Ты победил, занял первое место среди всех первоклассников, и все равно злишься на что-то. Злишься на Мидорию, хотя все должно быть наоборот. — Это с тобой что не так? Лезешь, куда не просят, даже переодеться спокойно не даёшь. Ты здесь даже не учишься, — бросил тот в ответ, ещё больше начиная закипать. — Ты не переодеваешься спокойно. Ты без причин сам с собой перемываешь косточки другим, — сохраняя лицо, продолжил Шото, отчего-то надеясь всё-таки получить хоть какой-то ответ. — Без причин? Твой этот Деку — позорище! — вскипел окончательно альфа, сжав поверхность железного столика, хорошо ещё что не взрывая его, или, куда хуже, самого Шото. — Для чего такая победа, если у него сил очевидно куда больше, а этот идиот недооценивает меня и просто поддается, уже строит из себя героя! На эмоциях, или же просто для того, чтобы придать ещё большей враждебной атмосферы, Кацуки шагнул в его сторону, а затем ещё, останавливаясь в полуметре или около того с пылающим злостью взглядом. Омеге пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки и устоять на месте, а не отступить назад, особенно когда на него давил не только этот взгляд, но и отчётливый чужой запах, сейчас ощутимый так же резко, как характер его обладателя, и то, что собственное тело подвело, пуская — хоть и незаметные — мурашки по спине от чужих феромонов, раздражало куда больше криков альфы. — У тебя что, комплексы? С чего ты постоянно твердишь о том, что тебе кто-то поддается, даже на тренировках? Думаешь, окружающим настолько не плевать на тебя, что они всерьез будут стараться не ранить твою гордость? Это не так. У всех есть свои пределы, Бакуго, и тебе придется смириться с тем, что не всем всегда будет хватать сил на то, чтобы выбивать из тебя всю дурь. Мелькнувшая на лице оппонента смесь раздражения, удивления и растерянности определенно прибавила немного настроения, и скрасила те испорченные несколько минут, которые были потрачены на этот странный диалог, но для пущего результата омега решил дождаться и того, что ему смогут ответить. — Следи лучше за собой, а не за мной и моими соперниками, — выдохнул «коллега по тренировкам», поджав губы. — А раз уж ты решил лезть ко мне, то можешь занять их место. Устроим бой, как только ты явишься на тренировку, и я тебя на кусочки порву, если замечу, что сражаешься не в полную силу, понял? — Конечно, — коротко кивнул Шото, пользуясь подходящим моментом для прерывания этой несуразной встречи и отступив к двери, наконец спокойно вдыхая чистый воздух. *** Настоящее время. Шото знал, что поддаваться полностью панике нельзя и попытался хоть немного взять ситуацию в руки. Короткая вспышка тревоги и безрезультатные попытки призвать причуду — он даже переступил через себя и попробовал использовать огонь, что, разумеется, тоже не сработало — отняли драгоценное время, за которое похититель успел оттащить его на некоторое расстояние. Тодороки попытался воспользоваться приемами самообороны, которыми его худо-бедно обучали, однако другой человек был явно сильнее, вероятно, пользовался своей причудой. Сложно было понять хоть что-то, перед глазами все ещё оставалась темная плотная ткань, вдобавок плохо пропускающая воздух, отчего установить личность или хотя бы пол незнакомца по запаху становилось невозможно. Наконец парню удалось все же вывернуться и даже рвануться по инерции на шаг вперёд, но больше ничего сделать не успел, когда чужие руки вновь его перехватили. Мысли между тем носились в голове бурным потоком: в этот час на их улице появление прохожих, которые могли бы помочь, казалось скорее чудом, а сопротивляться было все сложнее; да и непонятно было, какую цель преследовал этот злодей? Хотел утащить его, чтобы шантажировать отца, или… Он вспомнил о том, как в детстве его пугали тем, что любой альфа имел право просто выкрасть его и насильно заключить брак, что в их краях было незаконно — да, но почти никогда не наказуемо, и эта унизительная перспектива пугала больше всего, и в то же время была самой вероятной. На мгновение неизвестный остановился, словно раздумывая, а затем развернул Шото и, как показалось, почти осторожно толкнул вперёд, так, что юноша почувствовал перед собой что-то твердое и объемное, а догадавшись, что это и есть автомобиль, попятился назад. — Пусти!.. Или я… — кричать постоянно мешала ткань, да и придумать, что он сделает, омега не успел, будучи прерванным толчком в спину. Даже продлить эту борьбу надолго не вышло, сильные руки быстро запихнули его в салон. — Отпусти меня!.. Оставалась последняя надежда: на несколько коротких мгновений злоумышленник выпустил его из рук, очевидно, чтобы самому залезть в машину, и Тодороки собрал все силы, концентрируясь на рывок вперёд, используя последний шанс… Когда его перехватили другие руки, нагло обхватывая и притягивая к владельцу, от чего Шото раздражённо шикнул и постарался уйти от навязчивого прикосновения. Рядом захлопнулась дверца, машина тут же тронулась с резким рывком, от чего его откинуло назад. — Не трогай! Я… — Тише ты! Дай хоть мешок сниму… — раздалось рядом, от человека, что оказался вторым похитителем, перехватившим его уже в салоне. До этой фразы ни один из злодеев не выдал ни звука, и только сейчас Шото резко застыл, неверяще выдыхая и обмякая в чужих руках, лишь жмурясь и глубоко вдыхая, когда темная ткань одним движением похитителя слетает с головы, и солнечный свет бьёт в глаза, на мгновение ослепляя. В этот момент Тодороки чувствует, как причуда вернулась и по инерции наполнила тело, из-за адреналинового всплеска готовая в любую секунду быть задействована сильными потоками атак, но применять ее уже было не нужно. По крайней мере, пока. — Привет, — коротко раздается все тот же голос, и кажется даже, что в нем можно расслышать извиняющуюся интонацию. — Кацуки… — выдыхает парень, обернувшись в нужную сторону и окидывая неотрывным взглядом своего альфу, довольно вдыхая его запах, безошибочно различаемый на фоне остальных. Остальных?.. Шото отрывается ненадолго от Бакуго, чтобы изучить весь состав «банды похитителей». — Все, не будешь никого замораживать или поджаривать? — лениво интересуется с переднего пассажирского сиденья учитель Айзава, очевидно и ставший причиной отключения его причуды. — Не буду. — Ну вот и хорошо. Теперь разбирайтесь сами, — зевает тот, откидывая голову назад и тут же засыпая, а омеге остаётся лишь гадать, как Бакуго сумел впутать в свою затею преподавателя, потому что сейчас этот вопрос стоял у него далеко не первым в списке. — Эй, все в порядке? Я ведь не навредил тебе случайно?.. — с виноватым видом интересуется Мидория, и по тому, что он сидит рядом, Шото быстро понимает, что именно Деку и стал тем, кто затащил его в машину — теория Шото о том, что его держали, используя причуду, лишь подтвердилась. — Мог бы и осторожней. Не мешок с картошкой тащил… — раздражённо рыкнул Кацуки, притягивая омегу ещё ближе, а с водительского сиденья раздался тихий смешок Каминари. — Со мной все в порядке, — обрывает Шото, не поддаваясь на чужие объятья, но и не убирая теплые руки со своего тела. — Хотя нет, не совсем. Объясни, что ты творишь?! — Похищаю тебя у твоего отца и того придурка, который на тебя позарился, — отвечает альфа, особой гневной интонацией выделяя вторую часть фразы. — Ты мог бы спросить у меня. Или, по крайней мере, сообщить о своих намерениях. Не самое приятное чувство — когда тебя хватают посреди улицы неизвестно кто и неизвестно зачем, — голос омеги звучит холодно, но злиться «в полную силу» он просто не может: слишком сильно́ чувство облегчения и от того, что он, вроде бы, в безопасности, и от того, что былая надежда на спасение от нежеланного брака сейчас обрела более ощутимые контуры, да и по Бакуго он скучал безумно, потому что в последние недели встретиться никак не удавалось, Шото, несмотря на злость за такие своевольные действия бойфренда, наслаждался и прикосновениями, и родным запахом. —А ты согласился бы? Если я тебя хоть немного знаю, ты бы отказался, хм, «подвергать риску других и позволять себя спасать». Деку не стал тебе ничего говорить на улице, потому что мы не знали наверняка, есть ли кто вокруг, а если бы ты просто сел в машину, это могли и не счесть за похищение, — тихо усмехнулся светловолосый, на что омега, пропустивший мимо и так заваленных раздумий тот факт, что Бакуго старался именно выкрасть его, раздражённо фыркнул, в глубине души понимая, что, вероятней всего, так бы и сделал, особенно если знал бы, сколько людей окажется в это втянуто, но признавать поражение в этом коротком споре и не стал, просто замолкая и давая себе время размыслить над этой внезапной ситуацией, благо что попутчики молчали и не отвлекали, а Бакуго — который обычно с презрением смотрел на любое «прилюдное» проявление чувств и ощущал себя некомфортно даже от простых объятий, которые они позволяли себе лишь в узком кругу знакомых, к тому времени осведомленных об их отношениях — лишь продолжал приобнимать, поглаживая пальцами одной руки то по плечу, то спускаясь ниже. — Ну хорошо, допустим, ты меня украл из дома. Что дальше? — скептически вопрошает Тодороки, вздохнув, позволяя себе придвинуться ещё ближе, устраивая голову на плече альфы и ненавязчиво накрывая ладонью его руку, ту, что была ближе, переплетая их пальцы, как бы давая понять, что не собирается обижаться слишком сильно. — Ты ведь знаешь, что у моего отца очень сильное влияние в этом городе, да и в других тоже. Как только он заметит мою пропажу, тут же поднимет все связи. Он ведь пока имеет полное право на то, чтобы забрать меня, я ещё несовершеннолетний. А как быстро он нас найдет — лишь вопрос времени… Ему вовсе не хотелось рушить — в первую очередь для себя — возникший шанс на спасение и даже на нечто большее, но прятаться за самообманом и не замечать очевидных преград он не смог бы, и, чего таить, их следовало признать сейчас и готовиться к худшему, если, конечно, Бакуго не выдумал что-то ещё, помимо того, что уже сотворил. — А мы и не будем скрываться от твоего тирана. Хочет — пусть находит. Вот только он не сможет забрать тебя, иначе его дорогой репутации придется потерпеть крах перед «позором для семьи», — с наслаждением своим превосходством заверил тот, хотя смысла в этом заявлении омега пока не улавливал и непонятливо нахмурился. — Позором для семьи… Погоди, Кацу. Что ты собрался делать? — Пойдем на опережение. Тебя не смогут выдать замуж, если ты уже будешь там, а? — выдал собеседник, и Шото даже привстал с уютного места, оборачиваясь, чтобы ошарашенно заглянуть к нему в лицо, пока тот, словно и не замечая перемен, продолжил. — Мне пришлось потратить половину вчерашнего дня на то, чтобы убедить маму согласиться на это, но она надеется на то, что я «образумлюсь», когда обзаведусь семьёй, — на этом моменте Кацуки поморщился, выказывая принебрежение к такому мнению матери. — Она уже ждёт нас дома со всеми нужными почестями, решим эту проблему как можно быстрее, пока твой отец не явился. Закончив, он победно улыбнулся, но поймав на себе взгляд своего омеги, поумерил пыл: — Эй. Будь у нас другой выход, я бы не делал всего этого так быстро и без твоего участия, но нет ничего другого, я себе все мозги сломал, пока придумал хотя бы это, так что не дуйся, — заметив некоторую нерешительность на лице напротив, он настойчиво притянул Тодороки к себе, уже тише, полушепотом договаривая. — Не хочу терять тебя из-за тупых заскоков твоего папаши. — Если уж собрался тащить меня на свадьбу, спросил бы моего согласия для приличия, — буркнул Шото. Несмотря на то, что Бакуго стал для него самым близким человеком, на свадьбу с ним он смотрел скептически — даже не так, скорее, он смотрел таким образом на сам концепт «свадьбы», видя и судьбу своей матери, и наслышавшись обо всяких, мягко говоря, странных традициях этого мероприятия, принадлежащих их культуре, но выбор, в общем-то, и вправду был невелик, а если выбирать между браком с фактически незнакомцем или с любимым человеком, то для Тодороки все было очевидно. — Без проблем. Половинчатый, выйдешь за меня? — пожал плечами альфа, вызывая своим «предложением руки и сердца» смешок у будущего супруга. — Конечно, — в тон ему отвечает юноша. Он даже забывает почти, где сейчас находится, настолько все это не укладывается в голове, но забыть так просто не даёт весёлый голос Каминари: — Закончили свои разборки, голубки? Уже подъезжаем, надеюсь, мне не придется разворачивать тачку. — Заткнись и подъезжай быстрее, — цедит сквозь зубы альфа. — А твои родители уже подготовились, — чуть позже включается в разговор и Мидория, потянувшись, чтобы посмотреть вперёд. Шото проделывает то же, поднимая голову, чтобы через лобовое стекло увидеть пёстрое пятно небольшого скопления людей около интересной формы дома, где, очевидно, жила семья Бакуго, и, если верить его словам, уже готовилась к совершению всех необходимых традиций. Он тяжело вздохнул, встречаясь долгим взглядом с Кацуки и чуть сжав его пальцы, когда машина тормознула возле дома.