Попробуем в унисон?

      Тёма проводил вечер в своей комнате более чем занимательно: смотрел гей-порно. Не то чтобы это было впервые (ведь пытливый ум с неограниченным доступом в интернет ещё и не до такого добраться может), вот только на сей раз причиной стало не столько любопытство, сколько ознакомление с возможными… да чего уж там – с грядущими! – нюансами его личной жизни. Запуская и просматривая с периодической перемоткой ролик за роликом, Тёмыч подметил одну особенность: его субтильное тельце, не слишком-то котирующееся среди девушек, у нетрадиционно настроенного мужского населения было вполне себе востребовано. «Ну, чем не повод для гордости? Кто-то скажет, что так-то повод говно, а я отвечу: подите на хуй – мне бы хоть такой!» — подбадривал он себя. Впрочем, от души порадоваться сему факту мешало то, что схожие с ним по комплекции парни в девяноста восьми процентах были, так сказать, снизу. И, судя по опекательно-напористому поведению Макса, Тёмку ждала такая же позиция. М-дэ…       А он вообще хотел бы попробовать сверху? «Во-от… раньше такими вопросами задаваться не приходилось – скучно жил! Теперь же открылись такие горизонты – зашибись! Ну а если серьёзно…» Артём, забив на изучение матчасти, принялся вспоминать почти голого Макса, каким он увидел его на озере. А там было на что посмотреть! Красоту и эстетику такого тела призна́ет практически любой человек, независимо от пола и сексуальных предпочтений. Завалить Макса в постели всё равно что доминировать над каким-нибудь крупным хищником из кошачьих… над синеглазой и чёрной, как ночь, пантерой – опасно, дерзко, красиво…       «Ну классно, чё – у меня встал, да ещё как! Ах ты, бисексуальность! бессердечная ты сука!»*1 Тёма бросил взгляд на дверь комнаты – плотно ли закрыта? Но вообще беспокойство было излишним: с началом пубертата образованная и деликатная бабуля никогда к нему без стука не входила, даже с выходом из ванной не торопила. Так что парень, съехав пониже на сидушке компьютерного стула, приспустил домашние спортивки, широко лизнул правую ладонь и обхватил ею налитой член. Прикрыв глаза и откинув голову на спинку, он начал с неспешного и размеренного темпа, вновь погружаясь в своём воображении в тёплую воду лесного озера…       …Макс всегда подплывал ближе, едва Артём выныривал после очередного кувырка, и, счастливо улыбаясь, убирал намокшие пряди с его лица. Теперь стало очевидным: Максим хотел поцеловать его уже тогда. И будь к тому моменту хоть что-то между ними, Власов вряд ли бы сдерживался. Он, скорее всего, плавно скользнул бы ладонями по телу Тёмы и, добравшись до поясницы, потянул на себя, а потом и вовсе подсадил выше, так чтобы «рыжик» обхватил его ногами вокруг талии – в водоёме такое делать легче лёгкого, – правда, для удобства надо было бы обвить шею партнёра руками. Влажную кожу спины пробрало бы ветерком, но Макс наверняка быстро согрел бы его, ведь красавец-брюнет явно из тех, кому нравится трогать, гладить, ласкать… Их лица… так близко, что можно облизнуться, дразнясь, да и нырнуть в поцелуй, словно разом ухаясь в воду. И это было бы так безбашенно и горячо, что очень скоро Тёма почувствовал бы, как ему в задницу упирается кое-что твёрдое. Не удержавшись от игривой провокации, он поёрзал бы попкой по этому крепкому стояку, за что его нежно укусили бы… и он бы тоже… тоже вцепился зубами в упругую нижнюю губу и…       «М-м-а-а-ах! — гораздо громче, чем хотел, выдал Артём. Всё ещё часто и глубоко дыша, он разглядывал свою руку в белёсой сперме и сокрушённо признавал, что этот акт сомоудовлетворения был офигенно хорош – гораздо ярче, чем обычно. — Интересно, а Макс тоже думает обо мне, когда дрочит? Представляет себе, как наконец-то доберётся до меня? Фантазирует, какими будут ощущения?..»       На следующий день Тёмка постарался вернуть себя в стан гетерастии, сведя всё произошедшее к философскому: «Подумаешь – передёрнул разок на парня, чего бубнить-то?!» Но подленькое и социально безответственное подсознание принялось организовывать подставу за подставой, подкидывая ему «мокрые» сны с участием синеглазого красавчика. Что характерно, сны не всегда были очевидно эротическими. Чаще всего виделось, как они с Максом просто дурачились или что-то делали вместе, но все эти невинные, казалось бы, действия всегда пронизывала некая утончённая сексуальность. Порой Тёма мог даже не различать Макса целиком, а просто знал, что грудь, на которую он с таким удобством опирается спиной, является грудью Власова. Знал, что это его руки гладят по предплечьям, а потом, обнимая, обхватывают вокруг торса. Узнавал вкрадчивый баритон, что-то негромко рассказывающий почти на ухо, близко-близко, так что от дыхания чуть колышется отделившаяся тоненькая кудрявая прядка волос… И всё! Ничего такого… но так волнует, так сердце заходится!.. да ещё и бельишко снова в стирку…       Днём было не лучше, так как теперь получалось, что даже традиционные ежедневные разговоры с Максимом по телефону стали смущающими. Тот мог всего лишь чем-то увлечённо с ним делиться, а Тёмка уже начинал краснеть только от звука его голоса. В каждой фразе чудился некий подтекст и, что уж совсем бредово, отсылки-намёки к каждому из его недавних снов.       Словом, к концу такой чувственной недели у Тёмы возникла почти параноидальная уверенность, что у него прямо на лбу написано и про все его шаловливые мыслишки, и про мокрые трусишки. Глупость, понятное дело, однако, сев во внедорожник, парень буквально не мог заставить себя нормально взглянуть на приехавшего за ним здоровяка Олега, пришлось тупо уставиться на растекавшиеся по лобовому стеклу капли дождя.       — Как дела? — совершенно некстати решил проявить коммуникационные навыки Башин.       — Пока не родила, — ворчливо вырвалась первая попавшаяся на ум отговорка.       — Ну, какие твои годы?!       «Вот зараза! М-да, вечер обещает быть упоительным, прямо вот до хруста французской булки…»       Максу, встречавшему их на месте стоянки авто, Артём также не смог смотреть в лицо – благо тот не стал устраивать гляделки, а сразу обнял за плечи, прильнул губами к его виску и затараторил:       — Я так скучал по тебе, мой конопатик! Но, как назло, не смогу сегодня нормально с тобою время провести – у меня важные созвоны, буду вынужден постоянно отходить от тебя подальше, чтобы музыка не мешала. — Едва Власов договорил, как в подтверждении правдивости сказанного мобила в его кармане настырно загудела на вибро. — Ну, собственно, вот… Иди отдыхай, рыжик, парни за тобою присмотрят.       Тёма послушно пошёл с Олегом, тревожно размышляя над тем, уж не связаны ли эти неотложные телефонные разговоры с той самой «невосполнимой потерей»? Бля, теперь к смущению прибавилось ещё и волнение – весь как на иголках!       Подойдя ближе к месту тусовки, Ладин увидел, что над поляной натянуты два огромных тента, благодаря которым решилась актуальная проблема с периодическими дождями. Подошли Кузьмо-Веталь. Крепко пожав руку, повели его к «их с Максом» упавшей берёзе, усадили на подстилку и сразу протянули откупоренную бутылку охлаждённого пива вместе с раскрытой пачкой сушёной рыбки. «И главное, мо-олча всё. Чудики!» Забив на приглашённых ими же гостей, загадочная парочка расположилась напротив Тёмы, где уже, как водится, сидел Башня. «Бля, без Макса всё это как-то криповато…» И Тёмычу в попытке уменьшить стресс ничего более не оставалось, как только махнуть хорошенечко так пивка. «Кайфово пошло! А… нажрусь-ка я! Ну а почему нет, если да?!» Рекордно быстро справившись с содержимым бутылки, он, мотнув подбородком в сторону сумки-холодильника, максимально невинным тоном спросил:       — Это угощение? — Котообразные чуть удивлённо переглянулись, но быстро достали и протянули Ладину ещё пива. — А раз угощение, то почему бы и не угоститься, да?! — риторически выдал Артём, старательно изображая непринуждённость. Выходило так себе, но алкоголь скоро должен будет всё поправить, так что пришлось подналечь.       В процессе этого подошёл Макс и, глянув на то, как браты-акробаты всё ещё цедят по первой, а его Тёмочка уже почти справился со второй, поинтересовался:       — Рыжик, ты чего – накидаться сегодня удумал?!       — Как ты догадался?! Что меня выдало?! — гротескно распахнув реснички, изобразил испуг Тёма и залпом выдул остатки пивасика.       Макс хмыкнул, помотал головой и предупредил:       — Завтра башка нещадно будет болеть.       — Ладно, уговорил: бросаю пить… и начинаю бухать!       — Вот, значит, как? Что ж, есть не лишённое смысла мнение, что человека можно лучше узнать, если понаблюдать за ним, когда он пьян. Так что валяй, кудряш, без проблем.       После этих слов Кузьмо-Веталь тут же достали им обоим по пиву, но Власов своё пить не стал, а, протянув его Башне, предложил:       — Махнёмся не глядя?! Хочу сегодня сам этого няшного бухарика-собеседника домой отвезти.       Здоровяк пожал плечами и без возражений протянул свой двухлитровый тетрапак томатного сока в обмен на стекляшку пивка. Макс налил себе сока и уселся рядом со «своим курносиком», мягко боднул его плечом в плечо, прижался бедром к бедру.       — Я тебе с собой упаковку таблетосов от похмелья дам – завтра с утра, как проснёшься, обязательно минимум парочку прими, — с весёлым сочувствием произнёс Власов, аккуратно чокаясь стаканом из плотного зелёного пластика со стеклянной тарой «рыжика».       — Как скажешь, папочка, — решил поёрничать тот.       — М-м, провоцируешь, детка, но я только за, — промурлыкал Макс ему в кудряшки и следом прильнул горячими губами к тонкой шее.       Тёмку тут же пробрало мурашками, и он в очередной раз мысленно обозвал себя идиотом. От внезапной вибрации телефона дёрнулись они оба, но Власов ещё постучал по дереву свои «три по три» и, чмокнув Тёму в висок, спешно ушёл. Сразу стало холодно, неуютно…       «Что ж, продолжим бухеть…» Прикончив третью, Ладин услышал вкрадчивый зов природы и встал.       — Ты куда? — тут же остановил его Башин.       — Знаешь, душа просит выйти в чисто полюшко, обнять берёзоньку русскую да поплакать вволюшку, — вычурно задушенным тоном ответил Тёмик.       — Арти, соберись! Куда ты идёшь?!       — Поссать мне надо, хоспадя! Пиво переработалось и просится наружу. Пи-исять! Можно мне пойти попи-исять, Олежек?!       — Да понял я уже! Вали, вредина ты мелкая!       Артём, гаденько хихикая, отошёл подальше от условного лагеря и с удовольствием слил отработку. Однако, собираясь пойти обратно, наткнулся на неприятность: из кустов прямо на него выперли двое парнёх, видать тоже ходивших туда отлить. Тёмка узнал их сразу – учились с ним в одной школе, но на класс старше. И – кто бы сомневался? – они его тоже опознали.       — Эу! Слышь, как тебя?! Лядин, во! — грубо позвал один.       — Я Ладин, — холодно процедил Тёма.       — Аха, мечтай, Лярвин! Я тя спрашиваю: этот Макс реально, чё ли, пидор?!       — Да я те отвечаю! — заверяя, вмешался второй. — Вон по нему все тёлки текут, а он их по полной игнорит. Форменный педрила! Лядя, подтверди! — обратился он к Артёму, грубо пихая в плечо.       — Не знаю, что там может или не может подтвердить некий «Лядя», я же со своей стороны действительно подтверждаю, что педрилы здесь только вы – оба два.       У парнёх от удивления даже хари перекосило. Да чего там, Тёма и сам прифигел от своей смелости! Он давно примирился с ролью образцовой жертвы буллинга, привык быть лёгкой мишенью, часто отхватывая нехилых таких люлей. Терпеть это приходилось молча, чтобы ещё хуже не стало. А тут на тебе – огрызается! И дело было даже не в принятом на грудь: по ходу, заступаться за самого себя Ладин не слишком-то умел, но вот ринуться в бой за того, кто стал ему в последнее время дорог, – это пожалуйста!       — Ты бессмертный, чё ли?! — отмер первый самэц.       — Не, ясновидящий! — парировал Артём. — Ясно вижу двух охуевших чертей, что пришли пожрать и побухать за чужой счёт, а потом ещё и обсирающих хозяина тусы за его спиной!       — А тебя это ебёт?!       — Не, его кажись этот самый Макс ебёт! — вкинул второй.       — Я смотрю, вас обоих вообще сильно ебёт, кто и кого здесь ебёт, — и не подумал отступать Артём. — Завидовать надо молча, а то слишком палитесь, чепушилы.       На сём у местных, видимо, текст закончился, и они без предупреждения перешли к экшену. Свой курносый орган обоняния Тёмыч пока спас, вовремя увернувшись от кулака, а вот уйти от подленькой подсечки под колено не смог и повалился на спину. Удар при падении оказался не таким уж сильным – спасибо земле-матушке, что она-таки не асфальт, – Тёма даже успел подумать, что надо бы сгруппироваться, ведь его сейчас начнут ногами месить и… месить действительно начали, но однозначно не его. Невесть откуда нарисовавшиеся Кузьма и Виталий ловко отпинывали гоп-парочку всё дальше от Артёма и места общего сбора. Ладин подорвался следом, хотя в его помощи котоподобные друзья ничуть не нуждались: габаритами парни не превосходили своих противников, скорее наоборот, были заметно худощавее, но маневренность, скупые, чётко выверенные, лишённые какой-либо суеты движения и приёмы свидетельствовали о многих часах, затраченных на тренировки и отработки.       — Вот не бережёт себя народ – согласись? — слегка запыхавшись, но тем не менее с лёгкой ленцой произнёс Кузьмо-Веталь.       — Абсолютли. Может, нарываться – это у них местный тренд? — тон в тон спросил Ветале-Кузьма.       — Каждый флексит в меру своих возможностей. Кто мы такие, чтобы указывать, как именно им скрашивать свои серые будни?       — Верно, тем более что прилёт в еблет помогает сменить серый на красный.       «Пиздец, они разговаривают! Они таки разговаривают!»       Проводив подобным манером уже порядком измочаленную парочку до дороги, один из братов-акробатов поинтересовался:       — Как думаешь, им нужно ещё раз напомнить, что кудрявого рыжика трогать нельзя?       — Сам в задумчивости, слушай. Ведь с первого раза, как оказалось, они почему-то это не усвоили.       Парнёхи, размазывая кровавую юшку под носами, заверили, что на сей раз они инфу про «кудрявого» прям до генетического кода себе прописали, так что осечек больше не дадут, за что и были отпущены с миром. После этого «двое из ларца» занялись Тёмой: один пристально осмотрел на предмет полученных повреждений, второй стряхнул ему со спины и ног налипший мусор.       — А мелкий-то наш оказался не ссыклом.       — Да, респект! Явил мужика. Только против двух быков ему выходить не вариант, согласись.       «Ага, разговаривать-то разговаривают, но только друг с другом, пф!»       — Я так полагаю, что когда курносого бьют, то ему оптимально звать нас.       — Однозначно. А то Башня ненароком и покалечить может.       — А Макс – вполне намеренно за него убить. Так что мы в самый раз, да.       — Как тебе кажется, рыжик это уловил?       — Ну, он же у нас умняра, должон рубить фишку.       — Во вы ебанутые! — вырвалось у Тёмы весёлое и восторженное.       За это его в совершенно идентичной манере потрепали по кудряхам и сопроводили обратно на поляну.       — Чего вас так долго не было? — тут же стал допытываться Башня, на что Артём промолчал, усевшись обратно на своё место. — Всё под контролем? — Олег обратился непосредственно к парням. Те синхронно утвердительно кивнули, снабдили всех пивасом и тоже присели. — Макс только что приходил, но ему опять пришлось убежать. Расстроился, что не застал своего Тёмочку, — доложил успокоившийся здоровяк.       — Ещё бы! Новая игрушка оказалась за пределами песочницы, — осознанно маскируя досаду за цинизмом, отреагировал Ладин. — Ну да ничего: ещё успеет наиграться да бросить.       — Это ты к чему? Поясни, — потребовал Башин, забавно щурясь и склоняясь ухом в сторону собеседника. Видимо, пусть и лёгкий, но всё же алкоголь начал-таки понемногу пронимать обычно непьющего детину.       — Ой, ладно-ладно! Я, может, и перегнул с драматизмом, но ведь ясно же как день, что это всё временно, — ассиметрично пожав плечами, ответил Тёма внимательно слушающей троице.       — И почему это ясно? — продолжил уточнять Олег, кренясь уже всем корпусом.       — Ха-а, камон! Первая любовь практически всегда обречена на провал, — заверил Артём и, ощутив на языке ядовитую горечь от этих слов, поспешил залить её лёгкой горечью пива.       — А-а, вон оно как. Ну, будь по-твоему. Только ты у него уже не первая любовь, если что.       — Да? И что – Макс его бросил? — чуть не поперхнулся от удивления «рыжик».       — Бросил – это мягко сказано… с мясом выдирал его из себя вместе с ошмётками собственного сердца. Жесть просто…       — Тот не ответил ему взаимностью?       — Сперва вроде как ответил и всё хорошо было. Но потом… хрен его знает. Как говорится, стоило только мальчика откупорить… этот засранец из койки в койку начал скакать. И чем дальше, тем больше обороты, бля, набирал. Девки, парни… да даже мужики за сорокет… потом тройнички пошли, групповушки… пиздец, короче. Макс тогда только и делал, что звиздюлей направо-налево раздавал. Блядушку этого тоже лупил будь здоров. Только не помогали подобные меры от слова совсем. В конце концов дошло до того, что либо убить, либо отпустить.       — А может, он того и добивался, поняв, что по-другому от Макса не уйти? — погрузившись в себя, озвучил мысли вслух Артём.       Троица друзей недобро переглянулась.       — Кто его знает? Всё может быть, — делано спокойным тоном прервал паузу Олег. — Сейчас важно, чтобы лично ты даже думать забыл о подобном варике развития событий.       — Да я не…       — Вот и заебись, что «не»! — перестав скрывать свои эмоции, грянул Башня. — А то ведь во второй раз такой финт не прокатит! Макс умеет учиться на собственных ошибках. И, представь себе, первый ком блином ничуть не отбил у него желания втрескиваться по самые яйца. Скорей наоборот – он таким манером чуть ли не дзен познал! Говорит: смысла жить нет вообще, разве что кого-то любить. Да не абы как, а словно бы смертельно заболевая и даже не пытаясь лечиться – во как!.. Всё ещё хочешь сравнивать это с играми в песочнице?       — Н-нет, — напряженно, пребывая под впечатлением от услышанного, ответил Тёма и, добив очередную бутылку, потянулся за следующей. Впрочем, в этом он был не одинок: троица, вновь мысленно переживая волнения недавнего прошлого, придерживалась той же стратегии. — Так Макс из-за него тогда?.. ну, вы поняли… — намекая на всем им известные события, не мог не спросить Артём.       — Тот его пробил, но не подбил. Такого, как Власов, одним залпом не остановить, — ответил Олег, — хотя брешь он в нём оставил будь здоров. Так что, когда началось, то именно через неё и полезло в Макса всякое… — Башин угнетённо замолчал.       Котяры, хмурясь, опустили глаза, и Тёма интуитивно понял, что лезть сейчас с дальнейшими расспросами нельзя ни в коем случае. В итоге они все окунулись во временное безмолвие и относительную тишину, попили ещё, после чего дружно пошли отлить. А на поляну вернулись уже более облегченными – во всех смыслах.       — И вы чё, действительно совершенно уверены, что Макс своей концепции однолюбства никогда не изменит? — уже полноценно расслабленный выпивкой, всё-таки задал Тёмка тревожащий его вопрос.       — Дык, по всем признакам так и есть, — с пьяной откровенностью и уверенностью заверил его Башня. — Горбатого могила выдаст.       — Пф, ага! — вмиг развеселился Тёмыч. — И выдаст она его излишне выпуклой надгробной насыпью, ды-а?!       — Ну да. Почему ты уточняешь? Это же элементарная логика.       — Не-е, Олеж, логика не твой конёк. Твой конёк – Горбунёк!       — Не понял… эт ты чё щас – подъёбываешь меня?!       — Думаешь? — хмельно и гротескно хлопая ресничками, доканывал его Тёмка.       — Думаю…       — О-у, ну так ты полегче с этим процессом, дружище! А то ещё жилка во лбу лопнет от усилий!       — Ты охуел?!. Я те щас пиздюлей отвешу, умник!       — Но-но, тебе низя-я-я! Ты ненароком и покалечить может. А потом вернётся Макс и вполне намеренно тебя за меня убьёт, — явственно актёрским тоном бухого ментора заверил Ладин, а браты-акробаты смешливо переглянулись между собой.       Сразу выяснилось, что Башня даже и не думал агриться, ведь он только хмельно заулыбался, согласно кивая стриженной под ёжик гривой. У Тёмки настала та самая стадия опьянения, когда он любил всех и вся, мир был прекрасен и стало опупеть как хорошо! Вновь зарядил дождь, окутав пространство уютной пеленой. Тёма спустил пенку на землю и уселся, опершись спиной о ствол берёзы, – вот так было вообще класс! Он сомкнул веки, со вкусом втянул в себя запах озона и мокрой травы, прислушался к импровизированной барабанной дроби капель дождя о тент на фоне приятной музыки…       Начался новый трек, который он узнал с первых же аккордов. В своё время эта песня сразу ему понравилась и Артём разучил её, легко запомнив текст. А сейчас, расслабившись, уверенно запел поверх вокала исполнителя группы как под плюсовку. Пелось естественно, словно дышалось – истинное наслаждение звукоизвлечением собственного тела. И ему было абсолютно пофиг, кто и что может подумать про него теперь и как наверняка будут подъёбывать его за это потом. В данный момент никто не мог отобрать у него возможность выводить эти эмоционально окрашенные ноты: Late night watching TV; Поздно ночью смотрю телевизор. Used to be you here beside me, Раньше ты был(а) здесь, рядом со мною, Used to be your arms around me, Раньше твои руки обвивали меня, Your body on my body. Твоё тело на моём теле. When the world means nothing to me – Когда мир ничего для меня не значит, Another's arms, another's arms. Руки другого человека – чужие объятья. When the pain just rips right through me – Когда боль насквозь пронзает меня, Another's arms, another's arms. Руки другого человека – чужие объятья.       Вокалист группы был однозначно талантлив и пел с большим чувством, но его голосу от природы недоставало плотности, так что раскрепощенный выпивкой голосистый Ладин прозвучал на его фоне весьма эффектно. Он допел последние строки песни и расплылся в счастливой улыбке. Почувствовав движение совсем рядом с собой, распахнул глаза, повернул голову и тут же получил короткий детский поцелуй в губы.       — Тёмочка, как же ты поёшь! Как поёшь! Эта была какая-то магия! — тоном преданного поклонника выдал Макс.       — Лано-лано, не захваливай, — смутился Артём. — Ты давно вернулся?       — К концу первого куплета успел. Тихонько стоял и слушал – такому волшебству мешать нельзя.       — Да хорош, Макс… Ты закончил на сегодня с переговорами?       — Нет пока, — сразу поник Власов и потянулся к мёртвому дереву со своими ритуальными стуками-постуками.       Тёмка скрипнул зубами и нетерпеливо выпалил:       — Что у тебя там происходит?! Расскажи уже!       Но Максим на это не повёлся и только отрицательно помотал головой. Расторможенный бухлишком Артёмка обиженно надулся: «Развёл тут свою ОКРовскую ересь, а взять и просто поделиться не может! И с кем?! Со мною! Я ж его краш или где?!»       Мягкая подушечка указательного пальца плавно проехалась по кончику курносого носа.       — Рыжик, я тебе всё о себе расскажу – всё, что пожелаешь! И о том, что сегодня происходит, включительно. Но не прямо сейчас, молю. Мне больно слишком… не могу… Кажется, если только попытаюсь перевести свои мысли и чувства в слова, то во мне что-то лопнет или разорвётся прям… пожалей меня – я хочу отвлечься. Отвлечься во что бы то ни стало! И лучше всего на тебя, ведь ты – моё спасение, хоть сам того и не знаешь…       Прекрасный раненый зверь свернулся калачиком и спрятал свою синеокую мордочку в воздушном укрытии из медовых кудряшек. Тёма непроизвольно вцепился в его предплечье – уж очень сильно защемило в груди. «Не бойся, я тебя отвлеку! Я, пьяный и смешной дурак, заболтаю тебя так, что рядом со мною ты забудешь обо всём…»       — Слу-ушай, давно хотел рассказать! — затараторил Артём. — Переписывался я как-то онлайн с одним экземпляром. Я в инсте на него глянул, а он, знаешь, весь такой лощёный доминатор и грёбаный сын маминой подруги.       — Мужик на миллион?! — с готовностью подхватил Макс.       — Та не! Так, на косарик, и как по мне, просто колерованный представитель тех, у кого руки строго под хуй заточены, — гнал волну Ладин, краем глаза замечая, что к их компании подтягиваются пришлые. «М-да, а Власов таки реальный вожак! Вон как народ к нему интуитивно стекается…»       — И чего там? — спросил Максим, глядящий только на него словно лошадь в шорах.       — Да ухахатыбол полный! — продолжил Тёмыч. — Начал он мне, эз южиал,хуй в ухо вкручивать, мол, надо выйти из зоны комфорта и тогда у меня всё само собой в жизни пофиксится. А я ему в ответ: ебать, чувак, да мне в эту зону хоть раз бы войти, ну чисто, блядь, для разнообразия! Чё, думаешь – преисполнился он в своём познании?*2 Не! Ведь дальше этот тренер личностного роста на минималках затёр, что если меня что-то не устраивает, то надо просто поменять среду обитания! Ценно-охуенно, да?!       — Вполне дельно сказано. Что не так-то? — вклинился парень, в котором Тёмка сразу распознал выступавшего на прошлой посиделке адепта инфо-цыганских проповедей.       — Серьёзно, дружище?! — не потерялся Ладин. — Давай-ка я тебе в качестве ответки процитирую одного блогера: если у человека проблемы с бабками, то он свою среду сможет поменять разве что на четверг!       — В смысле?       — Ой, забей, ты не вывезешь этот контент, потому что это не твоё!*3 Вы, идущие к успеху пацаны-ребята, все такие разные, а заебали одинаково! А так-то вообще, если бы ты знал, как мне похуй, то ты бы расплакался, — и, решив избавить себя от разговоров с посторонними, Артём демонстративно повернулся к Власову.       Тот искрился гордой улыбкой, но ровно до того момента, как в кармане снова завибрировал мобильник. Над его лицом словно туча нависла. Мягко сжав кисть Тёмы, Максим встал, набросил на голову капюшон непромокайки и покинул поляну.       — Чё-то я не въехал, — бодливо креня хмельную головушку, вмешался Олег. — А к чему ты вообще про какого-то там поцика из инета стал рассказывать?       — К дождю, — рублено ответил Артём, всё ещё глядя в ту сторону, куда ушёл Макс.       — Сработало, — констатировал Башня, кивая на усилившийся ливень.       Потянуло холодом, и Ладин поднялся, снова усевшись на берёзу. В процессе этого его слегка качнуло, из чего он сделал вывод, что почти уже дошёл до кондиции. И хоть глупый организм настаивал на том, чтобы поддать ещё, Тёма сознательно решил далее особо не налегать. «Ещё не хватало проблеваться пред Максовыми синими очами!»       Недавно присоединившиеся парни и девчонки разбредаться не стали, а осели здесь же и затеяли разговор на поднятую Артёмом тему, делясь историями своих прикольных переписок в интернете. Тёмка помалкивал, ревностно мониторя границы поляны, но за направлением и содержанием болтовни внимательно следил. И когда из-за деревьев вновь показался Макс, хмурый и подавленный, Тёмыч быстро сориентировался и резко ворвался в чужой разговор сразу с двух ног:       — Ха! Да если э́то, по-вашему, кринж, то подержи́те моё пиво!       — С удовольствием! давай! — приблизившись, протянул руку уже чуть улыбающийся Власов.       — Здорова, отец, — весьма точно повторив вальяжную интонацию персонажа Лапенко, поприветствовал его «рыжик», шутливо пряча бутылку себе за спину.       — Хм, пародия хороша, но «папочка» было горячее, — лукаво щурясь, произнёс севший ему под бочок Максим.       — Ага, так и запишем: любит педофильско-инцестные клише, — не полез в карман за словом Ладин.       — Бля-я, закинули – я те серьёзно говорю! Закинули, бля, пиздэц!*4 — сразу открестился от обвинения Макс, артистично воспроизведя мем. — Так чего там у тебя в закромах охуительных историй? Рассказывай!       — О! желаете отборной кринжатинки?! Их есть у меня! Был у меня один приятель-одноклассник, и заслал я ему как-то в личной переписке вконтаче, хохмы ради, фоточку: там двое лежат на кровати бок к боку, в полосатых чулочках, сверкая голыми жопками и гибкими спинками. А прекл в том, что это парни, вообще-то, но понять это далеко не просто. И вот откуда мне было знать, что этот чудик возьмёт да и закинет пикчу с жопами прямо себе на стенку и разовьёт под ней бурную дискуссию в комментах на тему: развели, мол, толерастию с бодипозитивом своим пиндосским, так что подобных точёных чикуль теперь днём с огнём не сыщешь, понимаешь ли!       — Пф-ха! А ты чего?! — увлечённо поинтересовался Макс.       — А чего я могу, если я только к вечеру следующего дня увидел весь этот дискурс? Сразу давай писать ему в личку: чувак, проснись, ты обосрался! Но, увы, к этому моменту ему уже успели под постом не раз писей по губам провести. Так что… лучше уж никогда, чем так поздно. Хо-о, что там началось!..       — Что-о? — держась за живот от смеха, подгонял Власов.       — Ой! Страшно, очень страшно! Если бы мы только знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое!*5 Словом, я во всём виноват и нету у меня больше приятеля. Однако то, что нас не убивает, – нас не убивает. И остался я просто стоять весь в крови и печали…       — Последнее – жоска, но сказано эффектно, — искренне заценил Власов.       — Дык потому что не мной! Это цитата из произведения писателя… сцуко, забыл, как его… в восьмидесятых где-то умер… Энд ю ноу уот?! Будь он жив – он бы сдох!       — Божечки, да что он несёт?! — взмолился Башня. — Власов! Твой Тёмчик уже не лыком вяжет!       — Пха! И как только у тебя подобная хтонь народилась-то, Олеж?! — обалдел Ладин. — В результате соития «лыка не вяжет» с «не лыком шит», что ли?!       — Чё?! — не врубился здоровяк.       — Говорю, закусывать тебе надыть, пивозавр! На-ка вот, — весело предложил Тёма, протягивая Башне открытую упаковку сушёностей, — не побрезгуй преломить со мною хребет янтарной рыбицы – от души душевно в душу по-душевному!       Олег с подозрением сощурился на Тёмины хихоньки да хахоньки, но взял-таки кусочек рыбы и принялся вдумчиво его жевать.       — Вкусно? — не унимался Тёмыч. — Вку-усно! Ну, может, не по вкусу вкусно, но по сути – вкусно!*6 — еле договорил и давай покатываться со смеху.       — Это чего, и есть та самая белая горячка? — спросил озадаченный Башин у Макса.       — Так! Я, кажись, вкурил, — невпопад ответил тот, всхлипывая и утирая смешливые слёзы. — Пьяненький Тёмочка распаковывает в себе способность напрямую коннектиться с Мемолэндией и черпать оттуда гигабайты её мудростей!       — Нихуя не понял… — честно признался Олег.       — …но очень интересно!*7 — добил Ладин, и хохотом накрыло всех, кроме чуть тугодумного детины.       Максима больше не дёргали звонками, и он вроде как и правда сумел расслабиться и отвлечься стараниями «своего кудряшика», но когда стало темнеть, сразу предложил отвезти Артёма домой.       Водил Макс чуть порывисто и резко, но умело и уверенно, поэтому «рыжик» спокойно растёкся по пассажирскому сидению, лениво ловя сырой от продолжительных дождей воздух выставленной в опущенное окно ладонью. Машина выехала на просёлочную дорогу, идя вдоль леса, преодолела горку, выбралась на открытое пространство, и там перед парнями предстала потрясающая по красоте картина: нежно-лиловые облака плыли по ярко-розовому небу, которое к горизонту насыщалось пурпуром и багрянцем от расплавленного золота закатного солнца.       — Ух ты! — не удержался от восторга Макс. — Курносик, ты сильно домой торопишься? Может, остановимся полюбоваться? К тому же я с тобою сегодня слишком мало побыл…       — Я уже списался с бабулей, так что можно ещё немного отвиснуть, — не стал возражать Тёма, а вот о том, что ему тоже сегодня не хватило синеглазого, постеснялся сказать.       Власов затормозил, заглушил мотор и перебрался вместе с Артёмом на заднее сиденье, где можно было наслаждаться великолепным видом с полным комфортом. А ещё можно было прижиматься и трогать…       — Вспомнил сейчас, как здорово ты пел, — почти мурлыкая проговорил Макс, поглаживая кисть руки «своего конопатика». — Ты же ещё споёшь для меня?       — Да, если перестанешь уже нахваливать! Серьёзно, я же просто самоучка. Вдруг в следующий раз возьму и облажаюсь? После таких дифирамбов это будет вдвойне хуевастее – сечёшь?       — Оке, я перестал, — Макс, ласково улыбаясь, заправил озорную кудряшку за покрасневшее ухо Тёмы. — О! к слову о песенках! Я тут случайно наткнулся на одну, и мне прям зашло. Это что-то из восьмидесятых, но для тебя же музыка ценна качеством, а не годом выпуска – так ведь?.. Щас врублю, — он начал ковыряться в телефоне.       Из динамика мобилы понеслись первые аккорды, и Артём сразу узнал дуэт Charli XCX и Christine and the Queens.       — Уж не знаю, расстроишься ты или нет, но это никакие не восьмидесятые, а самая что ни на есть актуалочка, — посмеиваясь, сказал он.       — Да ладно!       — Ну что тут скажешь – не повезло нам с тобою жить в эпоху, когда ничего нового не создают, а только старое пережёвывают. Но так-то ничего, я слушаю такое с удовольствием, а потом запускаю, например, раннюю Mylene Farmer, и прям как по маслу идёт, словно ничего и не изменилось за столько лет.       — Ха! Получается, мы будем потом ностальгировать и вспоминать волнующие моменты своей юности под те же мелодии, что и наши родители?       — Получается, что так. Классно подмечено!       — У тебя научился, — заверил Максим и провёл кончиками пальцев по Тёминой щеке, нежно ущипнул острый подбородок, спустился по шее, провёл по ключице…       Артём натурально от этого млел, ведь в его жизни было катастрофически мало физического контакта с другим человеком – не вспоминать же сейчас бабушкины поглаживания по голове, в самом деле? А ему нравилось и даже очень, когда его касаются… ну, во всяком случае, нравилось, как это делает Макс. «Но какое же я всё-таки противоречивое чудило! То терялся от Макса, как мог, а то налакался и сам себя разложил тут, преподнёс на блюдечке с го-лу-бой, блядь, каёмочкой! В этой тачке задняя сидуха, как первоклассный траходром. А что, если…»       Максим плавно провёл по его ноге от колена вверх, у самого паха остановился, сжал своими длинными пальцами, однако Тёма, в очередной раз сбившись с дыхания, волевым решением заставил-таки себя отодвинуться.       — Эй, ну чего ж ты опять от меня сбегаешь? Тебе же нравится со мною быть, нравится всё, что я с тобою делаю, – так в чём проблема? — несколько раздражённо отреагировал Власов, но, так и не дождавшись хоть какого-то ответа от потупившегося Тёмчика, продолжил уже спокойнее: — Знаешь, ведь я сразу заметил, что у тебя отлично развито критическое мышление, поэтому я нипочём не поверю, что ты позволишь клишированным установкам общества на тему «чего там положено делать хорошему мальчику, а чего не положено» довлеть над собой. Но что-то тебя всё же напрягает? Так давай-ка ты просто скажешь как есть.       — Окейно, давай, — сумел собраться с мыслями Артём. — Вот ты в меня взял и сходу влюбился – что ж, бывает и такое. Но разве это означает, что и я автоматом в тебя влюблюсь? Реально полагаешь, что в жизни всё изи-сквизи? Ты так настойчиво требуешь от меня взаимности, будто бы это уже решённый вопрос! У тебя максимальная прокачка самоуверенности или чё?       — Хм, знаешь, я и вправду достаточно уверен в себе, хотя тут дело совсем в другом. Когда я увидел тебя в первый раз – такого особенного, самого-самого… не знаю даже, как объяснить… да только я как будто ослеп, но почему-то прозрел из-за этого – понимаешь? Ты сел с нами разговаривать… я слушал и думал: «А вот и он – тот, кого я всё время искал». Ты даже не представляешь себе, как же я тебя искал, порой теряя всякую надежду найти! А в итоге оказалось, что нужно было просто уехать в лес и приманить тебя музыкой – эдакая стратегия сирены для ловли одного кудрявого меломана. Я был буквально на пределе и нуждался в тебе как в воздухе, поэтому до сих пор нарадоваться не могу, что сам тогда решил вдруг подойти к акустической системе и сменить игравшую музыку именно на ту самую группу, которая тебя привлекла! Скажешь, это всё просто случайность? совпадение?       «Не думаю!» – моментально выдал мозг Тёмы мемное окончание фразы, но произносить вслух неуместную шутку и не собирался, ведь сейчас он смотрел на Макса, который выполнял самый опасный, а потому бесподобно прекрасный трюк: собственными пальцами прорывал себе кожу и раздвигал рёбра в стороны, чтобы показать своё трепетно бьющееся сердце. Риск просто колоссальный, ведь гарантий, что Артём не ранит его прямо в этот беззащитно открытый орган, не было никаких! Заворожённый таким редким зрелищем, Тёма осознал, что этот воитель покорил его без боя. «Да чё я? зря нажирался, что ли?! Мне щас можно всё!» – рассудил он и качнулся вперёд, задрав подбородок, выставляя вперёд чуть приоткрытые губы. А Максу большего и не надо было – схватил, вжал в себя, ворвался в рот любимого горячим языком и стонал, стонал так, что даже самой забористой порнушке не снилось! Тёмка больше всего от этих откровенных звуков и дурел, покрываясь мурашками волна за волной. А тут ещё и мобильник запустил с плейлиста новый трек, да в тему такой, чёрт бы всё побрал!..       Жадная рука Максима нырнула под футболку, прошлась по рёбрам, добралась до неожиданно чувствительного соска и раздразнила его. Тёма крупно задрожал и сорвался окончательно – покусал своего красавца, зализал, потянул за серьгу в ухе, намеренно причиняя лёгкую раззадоривающую боль, на ощупь очертил пальцами выбритую на виске молнию… Как много ощущений!.. Настоящий передоз, аж голову закружило!..       Артём слабо упёрся ладонями в грудь Макса, моля тем самым пощадить. И тот, как ни странно, сразу уступил и отпустил, но – божечки ж ты мой! – какое у него при этом было лицо! Он мог бы принять вид победителя, эдакого мачо, благо и внешние данные позволяли, и Тёмина капитуляция на это намекала. Однако глядел он донельзя щемяще, бесконечно влюбленно.       «Дрочит… ещё как этот Власов на меня дрочит!..»