Мужчина расхаживал по огромным покоям, туша большую часть свеч, причём совершенно самостоятельно, без помощи магии. Почему-то эти действия успокаивали и настраивали на сегодняшнюю ночь.
Специально для неё светлые льняные штаны и такая же распахнутая рубашка, открывающая вид на ещё сохранившиеся, несмотря на апокалипсис, кубики пресса. Мысли о сладкой Верховной никак не выходили из головы. О её бархатной коже, развратному ротику, приторному запаху, который изо дня в день менялся, но не изменял своему сладострастию. Арх, ну ведь вчера почти получилось, она была так послушна, делала всё в точности, как тот приказывал. Сказал лечь, запрокинув руки за голову, — сделала. Сказал разжать свои широкие сочные бёдра и прикрыть глазки — тоже. Ну такая душечка. И всё бы дошло до точки невозврата, если бы не прибежала малышка Аврора с кошмаром. Ничего не поделаешь, пришлось успокаивать. И её, и себя. Дети — это сложно, что сказать.
Голубоглазый мечтательно улыбнулся, разлив полусладкое вино из грифеля по бокалам, чтобы тыковка добрее была. Уже больше месяца со времён бала они жили вместе, но блондин не посмел даже прикоснуться к ведьме, пока она сама не сообщила, что готова. Хорошее настроение слегка помутнело, стоило ему только вспомнить, что стало причиной их сближения. Феликс. Грёбаная тварь. Делия несколько недель восстанавливалась после истощения её организма наркотиком. Верховная открыто не признавалась, но она абсолютно точно хотела почувствовать ту благодать, о которой рассказывала, снова. Хоть умом всеми силами сопротивлялась этому. Та долгое время плакала, по большей части из-за беспамятства, она не могла вспомнить, что с ней делали, прикасались ли или что-то похуже этого. Женщина часами не вылезала из ванной комнаты, желая «отмыться от грязи», что добивало её спутника, каждый день. Ему так жаль. Этого чувства невозможно описать ни одними существующими словами. Сын Сатаны выхаживал и радовал свою девочку, как только мог. Даже решил научиться выпекать, так как это заметно нравилось колдунье, хоть хорошо, а главное, съедобно получалось далеко не всегда. Чёрт, вспомнил, и аж вернуться в клетку Мальро захотелось и опять избить его до полусмерти.
Flashback:
Феликс сидел, прикованный к холодной стене, по всему телу были фиолетово-синие ссадины и кровоподтёки. За один час тот будто бы исхудал на десять килограмм. Под правым глазом был огромный фингал, губа искусана и разбита, под ней, как и под носом, струйками находилась уже засохшая кровь, но вот ещё один удар лютой злости, и из второй ноздри также просочилась жидкость. Было больно, что сказать? Язык будто онемел, говорить не хотелось, но даже если бы и наоборот, задачу это не облегчило бы. Горло пересохло, хотелось избавиться от грязной, мокрой, противно пахнущей одежды, и частично самодовольный мальчишка ему в этом помог.
Железные двери с характерным звуком нежданно отворились, в них вошла тёмная фигура, которой в ноздри тут же ударил запах сырости и рвоты. Сверкающие чистотой ботинки вышагивали по липкому омерзительному полу, а их хозяин нёс какой-то предмет в руках.
— Что ты делаешь? — раздражённо спрашивает его палач.
— Несу воду. Ты ведь хочешь получить от него какую-то информацию, а не просто выплеснуть злость, верно?
— Ты слишком великодушен к этой мрази. Меня аж мандражит от этого, — не обращая на поступившие в его адрес слова внимание, Сомбра слегка подтолкнул блондина, пробираясь к всаднику и поднося к губам стакан. Тот жадно глотал столько напитка, сколько тому потребовалось, а после с одышкой оттолкнулся головой назад к стене.
— Ну теперь, когда ты перестал меня без остановки бить, можно и поотвечать на вопросы, — хрипло засмеялся Фел. Возможно, такой конец и является самым выгодным для него. Конечно, голубоглазый никогда не думал, что, как вшивый пёс, умрёт в четырёх стенах, на привязи, да ещё и весь побитый. Но это в любом случае лучше, чем сдохнуть на каком-то турнире, гнув спину ради других. Его время, словно песок, убегает сквозь костлявые пальцы смерти, и с этим уже ничего не поделаешь. Скорее всего, такое спокойствие и лёгкое принятие смерти идёт от насквозь пропитанных наркотиком вен, его собственным творением, которое в конечном итоге погубило создателя.
— Да неужели? Начнём, пожалуй, с самого важного. Что ты сделал с Корделией? — Майклу до сих пор было тяжело формулировать предложения и, в принципе, находиться в адекватном состоянии после увиденного.
— Накачал наркотиком.
— Каким именно, как ты это сделал и где, чёрт возьми, его достал?
— Я подсыпал ей Конкритис Папавер — это наркотик, созданный мною персонально. Смесь мака, лофофоры Вильямса и давно вымершего в волшебном мире, но ещё оставшегося в тропических лесах резолютиона. Именно из-за последнего ингредиента наркота имеет два свойства, — мужчина не знал, откуда появились силы говорить и почему он выкладывает так просто все карты на стол. Да, особого выбора не было, но изначально он планировал держать всех в неведении аж до самой кончины, было плевать даже на побои. Тогда что же это? Типичный синдром злодея — рассказывать о всех своих мыслях и планах, лишь бы похвастаться своими умениями? Или что-то ещё? — Вы знаете, как он выглядит, неправда? Цветок, похожий на засушенный мак. Внутри него находятся семена, что при вдыхании их долгое время может привести к смерти, а при введении внутрь или даже при выпивании, как это было с малышкой Делией, эйфорию с остальными эффектами скрещённых наркотиков в одном, — Майкл всё это время молча слушал, не перебивая. Часть уже понятна. Все болезни в аванпосте были из-за растения, и состояние тыковки в эту ночь тоже. Значит, она была права насчёт того, что говорила ранее. Сын Сатаны взглянул на Делла-Ровере, будто молча спрашивая: «Что ты там говорил? Просто воду принёс?». Было и так понятно, что туда было что-то подмешано, потому как Феликс иначе не был бы таким многословным.
— Не называй её так, — устало приказывает кудрявый, — как же, скажи, мисс Верховная могла заболеть, когда тебя в этом аванпосте ещё не было? Кто твой сообщник? Моника? — оппонент какое-то время ничего не отвечал, за что несколько раз получил, хоть темноволосый и пытался помешать очередному избиению. Времени особо нет, те лекарства, которые он подмешал, будут давать расслабленные, лечебные и успокаивающие свойства недолго, медлить с вопросами нельзя.
— Да, Моника изначально работала на нас с де Виллером, в которого была влюблена, поэтому согласилась на нашу авантюру. Я знал обо всех твоих планах ещё задолго до того, как ты меня нашёл. Поэтому хотел избавиться даже от твоего следа, доверив ей драгоценный Папавер, когда Монфор отправлялась сюда. Но эта дура за что-то невзлюбила твою дражайшую ведьму и решила прикончить её вместо изначальной цели — тебя. Я, разумеется, оказавшись так близко, решил повторить попытку, но уже нацелено через Корделию, чтобы выбить тебя из колеи, вновь промахнувшись, — разочарованный вздох.
— И последняя попытка вновь показала нам всем, какой ты идиот, вновь не добившись желаемого. Что ты хотел сделать с беспомощной женщиной? Изнасиловать, убить? Что, блять, это тебе дало бы?
— Я хотел сделать всё из перечисленного, ради, ради…
— Мести. Это всегда было твоей слабостью. Она слепила тебя и здравый ум. А то, мстил ты Корделии, Майклу, Фионе или же собственным вечным неудачам, уже не так важно, — Сомбра ответил за блондина, так как понимал, что тот сейчас слишком сильно впадёт в свои раздумья и самокопания, чтобы что-то соображать. — Пойдём отсюда. Сейчас мы нужнее совсем другому человеку, — прежде чем медленно кивнуть, наблюдая прежде за развивающимся сумасшествием Мальро, Лэнгдон заковал того посильнее, чтобы он ничего себе не сделал. Для открытия портала нужна свежая кровь.
The End Of Flashback
Молодой человек встряхнул головой, вновь настроив себя на нужную сейчас ноту лишь после того, как услышал скрип двери. Повернувшись, он заметил светлую макушку, вышедшую из ванны в белом, красивом, но бесполезном куске ткани, что она называет ночнушкой.
— Ты слышала, что если спать без одежды, то улучшается качество сна, повышается уровень здоровья и, — порождение ехидно приближается к спутнице, многозначительно проведя указательным пальцем по слегка влажным волосам, накручивая их на палец, — налаживает отношения, — он улыбается, обращая особое внимание на поднимающуюся грудь всадницы, но пока дальше не заходит. Кудрявому хочется распалить её, заставить желать его так же отчаянно, как и вчера.
— А также сохраняет добротность кожи. Я помню, ты говорил мне об этом не один раз, — вздохнула Гуд, направляясь в сторону трюмо. Она присела на светлый пуфик и взяла в ручки прозрачную банку крема, нанося несколько капель на ладони. В горле после долгого купания пересохло, и она попросила у Лэнгдона воды. Тот без колебаний и своих вечных игр: «Попроси лучше» и «А ты мне что?», совершив буквально два шага в сторону девушки, останавливаясь у неё за спиной, подавая бокал, с хлопком обрушил свои руки на её очаровательные фарфоровые плечи. — Благодарю, — тихо произносит обладательница глаз оттенка умбры, поднеся чашу к губам, резко поняв, что это вовсе не вода. — Майкл! Это ведь не то, что я просила.
— Но ведь тоже жидкость, верно? Сладкая, не перебирай, бери, что дают, — светловолосая хотела уже встать, но поняла, что не может.
Он не позволяет, крепко удерживая на месте. Опять он пытается мерится яйцами.
Отношения Антихриста и Верховной — это, в принципе, как гопак на острие ножа. Пустился в пляс и не останавливаешься ровно до тех пор, пока перед падением не нашинкуешь себя на мелкие кусочки. Ссоры и недопонимания, негласное соревнование и такое желанное притяжение друг к другу. Всегда находился момент, та или иная причина, дабы эти двое одарили друг друга нежной улыбкой или поддержкой, приправленной горькой слезой сочувствия. А иногда сын погибели не успевал залатывать свою железную маску безразличия после того, как она разбивалась о волны ледяного сердечка его компаньонки, что до безумия злило. Наверно, поэтому сейчас тяжело поверить в то, что они так спокойно сидят вместе. Да что сидят. Спят вместе. Белобрысый провёл кончиком языка по своей верхней десне, обнажая красивый ряд белоснежных зубов, и слегка сжал её нежную кожу пальцами, словно через них он пытался впитать в себя её благословенную силу. Ей не стоило делать повторную попытку подняться с места, ведь крепкие руки пресекли бы любою непокорность женщины. Та с придыханием наблюдала за всеми движениями любовника, отражающимися в зеркале, и прикрыла глаза, почему-то пожелав вновь испробовать вина.
Лэнгдон усмехнулся, его ладони мягко скользнули от плеч к ключицам пряного тела, направившись дальше прямиком к бархатным и округлым грудям Делии. Его подушечки перст мягко сжимали, слегка раздражая кожу, отчего роспись мурашек бесцеремонно атаковала тело малышки.
— Милый, послушай, я…, — бывшая директриса положила свои ладони на его, пытаясь что-то нежно донести, но её перебили, из-за чего она решила сменить тактику.
— Молчи, если не хочешь прямо сейчас оказаться прижатой к постели.
— А если хочу? — подняла бровь Корделия, приподнимая сочные бёдра, акцентируя его внимание на привлекательном треугольничке внизу живота. Какая неожиданная дерзость с её стороны. Голубоглазый без исключений нешуточно разрывался в такие моменты между: «Мне это так нравится, она невероятно сексуальна, всегда была б такой» и «Да что она себе позволяет? Если это сейчас не приструнить, потом от бед не отделаешься». Тем не менее через несколько секунд оба уже были на кровати. Схватив своими огромными лапами влажные после крема запястья ведьмы, он крепко сжал их в своих кулаках и настойчиво развел её руки в стороны, обнажая перед собой её красивое и уже доступное тело. Он улыбнулся и медленно поднял её ручки вверх над головой. Превосходная поза, с которой берут начало большинство эротических романов, и он наслаждался ею. Ненадолго задержав взор на глубоких сияющих глазах, Майкл свободной клешнёй спустился ниже, очерчивая каждую неровность кожи, проходя пальцами по быстро вставшим соскам, но вопреки ожиданиям не остановившись на них. Тыковка разочарованно вздохнула, никак не прокомментировав. От близости начала кружиться голова, он так страстно нависал над ней и сильно сдерживал, что мир будто каруселью вращался вокруг. На чёрном балдахине постели отображались тени их тел и в куче с ароматными свечами будто предупреждали деву о длительных мучительных ласках. На ткани передавалось всё то, как в наслаждении от поцелуев внизу выгибалось её тело, то, как сильно она жаждала схватить его за золотые локоны, но не могла, и то, как даже от малейшего прикосновения была готова умолять, но ещё держалась. Лэнгдон вновь прерывает её наслаждение, почти дойдя до клитора, но вернувшись к пересохшим от жажды губам. Чередой наглых поцелуев он намеревался лишить её воздуха, прижимаясь вплотную, изучая все её пределы и то, что возбуждает больше всего. Возможно, жестоко в первую же их ночь требовать полного подчинения и бесконечных умолчаний, но сейчас он понимает, что они оба на крючке. Бесповоротно. И теперь сбежать, даже если очень сильно захочется, не сможет никто.
— Майкл, не мучай, сделай уже это.
— Я вижу, что у тебя давно не было секса и уже не терпится, но я быстро не умею. И за просто так не умею. Нужно хорошенько попросить, чтобы получить оргазм, — схватил он её за сосок, вращая и вдавливая внутрь, в награду получая сладкий стон. Продолжая сминать тёплую кожу, мужчина обхватил бутон ртом, смачивая его и оттягивая зубами.
— О Боже, ох, — вновь застонала та, выбравшись из хватки стальных ладоней и схватив мужчину за бицепс.
— Ещё раз услышу от тебя такие грязные слова — выпорю, — на секунду белокурый поднял глаза на неё, пройдясь влажным язычком меж грудью и далее к пупку. Он видит по вздохам и закрытым в блаженстве глазам, насколько она готова, но боится попросить. Ничего – это ненадолго.
— А-а-а-а, Майкл, продол…Уф, — мысли мгновенно спутались, стоило его двум, на удивление с лёгкостью пробравшимся тонким пальцам войти внутрь и согнуться. Проходясь большим пальчиком по клитору, тот шевелился внутри так искусно, как только мог, постепенно вводя и третий.
— Ого, малышка. Я думал немного тебя подготовить, но ты и без этого достаточно мокрая. Ох, только взгляни, как он тебя хочет. Если желаешь быстрее и сильнее, помоги ему, — с ухмылкой предложил мужчина, намекая на свой член. Она без лишних пререканий нашла пуговицу на его штанах, с легкостью расстегнув её и молнию, проскользнув в нижнее белье, находя ожидающую её твердость. Она обвила рукой его основание, чувствуя, как он стонет в её кожу от прикосновения. Другой рукой она стянула его одежду с бёдер, вытащив наконец такой желанный член, начав гладить его вверх-вниз, чувствуя, какой он длинный и к тому же толстый. Мужчина находился слишком близко к ней, его голова отказывалась отставать от её груди, затмевая весь взор. Блондинка мягко оттолкнула его, побуждая откинуться назад, знатно обрадовавшись тому, что увидела. Стоило только взгляду упасть на член, она убедилась в его превосходстве не только на ощупь. Это было даже лучше, чем она ожидала. В это время пальцы всё также не давали покоя, продолжая входить и выходить из влагалища. Ей не терпелось почувствовать его внутри себя, но также ей не хотелось прощаться с его искусными перстами. Пришлось пересиливать себя.
— Прошу тебя. Сделай уже это. Я очень хочу, — она так жалостливо и с нуждой смотрела на него, так просила, так желала, что изначальный план по полному её истощению испарился. Он убрал пальцы, обхватив руками её тело, и одним толчком полностью вошёл в неё. Корделия застонала, почти закричав, схватившись за его лопатки и верхнюю часть спины, ногами обхватив торс. Она была полностью им наполнена. Свободного места не было, Антихрист был самым крупным мужчиной, с которым она когда-либо была. Королева с удовольствием принимала его внутри себя, вместе с покалыванием, что уже также приносило удовлетворение. И хоть колдунья сама напрашивалась, Майкл начал медленно, зная, что он хорошо одарён и может вызвать боль вместо удовольствия, коль не будет внимательным. Поэтому он так долго её обрабатывал и ласкал грудь, желая помочь той достигнуть апогея. Сын Сатаны чувствовал, как она вцепилась в него, продолжая просить: «Ещё…», заставляя тем самым ускориться и толкать сильнее, зная, что она бы не просила о таком, если было бы неприятно. Её тело напряглось от возросшей интенсивности, и левая рука схватила его затылок, тяня за волосы вниз. Рот Корделии приоткрылся от того, насколько остро она ощущала каждое его движение внутри себя. Никогда ещё одно проникновение не приносило столько блаженства, как сегодня. Всадник Апокалипсиса был рядом с ней, рыча каждый раз, когда резко погружался в неё. Она была такой тёплой, влажной, тугой. Глаза его любовницы закатились, спинка выгнулась, носочки в который раз сжались, а уже через несколько секунд она начала с силой сжиматься вокруг его члена. Лэнгдону было так хорошо, что он кончил в женщину, пока она была в середине этого процесса. Он продолжал трахать её, несмотря на то, что шевелиться из-за сжимающейся вагины было тяжело, пока стоны не стихли, и Гуд не ослабила хватку. Её спина больше не была выгнута, и он медленно вышел из неё, падая рядом на мокрые простыни.
Капельки пота стекали по обоим, всё ещё влажные волосы Делии рассыпались по подушке, ведьма понимала, что нужно опять пойти помыться, но двигаться так не хотелось, с учётом того как ныло её тело после секса. Кудрявый прижался к горячей женской плоти, только больше отбирая желание сейчас уйти, полной грудью вдыхая все запахи, витающие в комнате.
— Я схожу с ума из-за тебя, — просопел ей в ключицу голубоглазый.
— Запишу в копилку своих достижений, — засмеялась в ответ та.
***
Ближе к вечеру следующего дня сын Сатаны вместе с Корделией, у которой до сих пор всё болело, спускались вниз по лестнице прямо в библиотеку, где их уже ждали Сомбра с Пайнс. Он придерживал руку тыковки, отказываясь отпускать, особенно после вчерашней ночи, хоть она и была против показывать их чувства при ком-то. Лазурноглазый искренне не понимал и поражался, как после всех тех стонов и мольб, что звучали из её уст, можно до сих пор играться в неприступную крепость. Но это потом. Сейчас, хоть это слегка поднадоело, ему опять нужно будет разъясняться и разложить все знания о состязаниях по полочкам. Тянуть уже некуда, этой ночью откроется путь к порталу.
По мере приближения к голосам его руку покинуло то тепло и нежность, что давала ладонь спутницы, и хоть он одарил её недовольным взглядом, ничего не сказал по этому поводу. Пока что.
— Мы уже заждались вас. Чаю? — любезно предложил Сомбра.
— Да, пожалуйста, — охотно согласилась ведьма, садясь напротив мужчины и принимая горячую кружку ароматного отвара. Её молодой человек отказался, решив сразу перейти к делу.
— Поприветствуйте нашу новую напарницу Мэйбл, она заменит нам Феликса. Сразу отвечу на ваши вероятные вопросы. В Галванисе никто проверять не будет, привёл ли я именно тех людей, у которых метка, или нет. Важно лишь то, что их будет четверо, так как это требование участия в турнире, ну и ещё у вас особенная «помеченная» кровь, с помощью которой можно будет открыть портал. Детальнее об этом. Здесь есть скрытая комната, в которой уже всё подготовлено для ритуала, единственное, что нужно, это жидкость, текущая по вашим венам, и заклинание. Это на мне и Делии, — прежде чем она успела что-то недовольно возразить, блондин перебил и легонько хлопнул её по кончику носа, — то, какие нас будут ждать испытания и какую роль мы будем играть в команде, решится на месте.
— Хорошо, мы исчезнем, а что тогда будет с остальными? Они умрут? — взволнованно подмечает каштановолосая, что лишь недавно узнала о существовании каких-то испытаний и «главного мира над всеми мирами», путь к которому открывается раз в пятьсот лет. Не очень хотелось отдавать свою жизнь за какого-то непонятного человека вдали от пустого, но всё же дома. Даже находиться сейчас здесь, а не вместе со своими родными где-то выше облаков, угнетало. Всё угнетало. Но если учесть, что этот турнир может помочь им спасти старую землю, как с ней поделилась Делия, то она, в принципе, согласна на всё.
— То, что здесь есть Аврора, уже значит противоположное. Все уедут в святилище, которое находится в Академии мисс Робишо, они останутся живы и здоровы. Фактически там они будут под действиями чар, поэтому не станут нуждаться в обычных людских потребностях, среди таких еда, вода и сон. Там уже, к слову, находятся люди из других аванпостов, и поверьте, они смогут по совести позаботиться о малышке, — всё это по большей части говорилось для Гуд, она уже все уши ему прожужжала о том, что же будет с их девочкой, как они могут её оставить и нельзя ли взять ту с собой.
— Где-где находится святилище? — кажется, Верховная сейчас накинется на Сына Сатаны и вовсе не в том смысле, который бы ему понравился. — Как ты мог без какого-либо согласия сделать из моего дома невесть что?
— Ну как это невесть что? Я сделал убежище и безопасное место для выживших. Разве это не хорошее дело? Пойми, это было лучшим решением, учитывая то, что Академия — место пропитанное магией, поэтому его было легче всего оборудовать, как безопасное святилище во время апокалипсиса.
— Майкл! Это не оправдание. Я думала завести этот разговор позднее, но твои слова об Академии повергли меня в шок. Наши метки не будут проверять? Ты же говорил, что участие избранных всадников обязательно. Как можно было столько времени смотреть мне в глаза, трепать нервы и не говорить о моей мисс Робишо?
— Ну-ну, накажи меня ещё. Чтобы я больше не врал, — с привычной ухмылкой посоветовал Лэнгдон. Ох уж эта его блондиночка – никогда не промолчит. Надо будет в будущем поработать над этим.
— Несомненно так и сделаю, — они с вызовом смотрели друг другу в глаза, и если для порождения ехидны это было всего лишь шутками, зная свою нерешительную девочку, для неё всё вполне серьёзно. Женщина однажды припомнит эти слова. В это же время звёздочка и итальянец сидели молча, изредка понимающе переглядывались, думая, верно, об одном и том же, судя по усмешкам. Не заметить, что между этими двумя что-то происходит, сможет только глухонемой. Никто из них так и не отважился прервать воркования этих двух голубков, просто понадеявшись, что это всё вскоре само закончится. Парочка ещё какое-то время перекидывалась острыми фразами, под сербания тёплого чая соратников, а также их улюлюкания, после чего успокоились по инициативе белокурой.
— Остаётся лишь один вопрос. Что ты будешь делать, когда станешь королём, почти богом? Ты уверен, что справишься с такой ролью?
— Для начала исправлю всё, что натворил, а затем, как бы это эгоистично не звучало, буду учиться ответственности. Меня в любом случае не допустят к трону, если мы успешно не пройдём испытания. Как я понимаю, сначала они будут коллективные, чтобы проверить мои социальные навыки, а затем одиночные, — мужчина устало провёл по светлым волосам, опираясь лбом на ладонь, чувствуя, как к задней части его спины прикасается маленькая женская ручка.
***
Время пришло. Все собрались в ужасном, как его называла Корделия, месте. По центру большой тёмной комнаты было возвышение, что имело четыре канала, идущих к круглой арке без видимого начала и конца. Как она понимала, здесь и откроется портал. Никто не знал, включая Майкла, какая в том месте погода, поэтому хоть и надели все лёгкие удобные костюмы из креп-ткани, поверх были утеплённые чёрные накидки. В это время голубоглазый достал книгу с заклинаниями, вероятно, и острый серебряный клинок. Тыковка поёжилась, прекрасно понимая, для чего он. Сейчас почему-то было невыносимо грустно и больно, вспоминая, как они провожали всех жителей аванпоста в дорогу и как плакала её малышка, потому что не понимала, что происходит. Ведьма безумно переживала за Аврору, в последнее время той снилось много кошмаров, из-за чего она регулярно прибегала к всадникам, жившим уже в то время вместе, и просилась поспать с ними. Взрослые предполагали, что это из-за наркотика, таким образом подействовавшего на её организм. Ей было страшно, ребёнок так нуждался в поддержке и любви, которую дали ей по началу Верховная и Антихрист, теперь попросту оставляя её почти на произвол судьбы, как однажды сделали их собственные родители. Тяжёлый вздох привлёк внимание блондина, который только по одному взгляду понял, о чём она думает. Сын Сатаны посылает ответный сожалеющий, но такой нежный, любящий взгляд, что тот наконец может свободно показывать, не скрывая и не стыдясь его. «Всё будет хорошо, малышка, мы со всем справимся» — будто говорил тот, уже подходя ближе и тихо стуча каблучком ботинков.
— Сомбра, ты первый, — мужчина смело вышел к замкнутому кругу, открывшемуся, видимо, только после того, как его полностью заполнит кровь, пуская её по отходящим каналам и активируя портал. Тот протянул ладонь в сторону Лэнгдона, принимая холодный поцелуй лезвия по коже, ни капли не изменившись в лице, но правда слегка вздрогнув. Первые алые капли с неожиданно громким звуком упали на поверхность, заставляя всех, кто до сих пор не верил во всё происходящее, понять — пути назад нет. Следом влилась ещё и кровь Феликса, за которой нечисть ходил пару минут назад. То, что после этого станет с Мальро, было очевидно даже Гуд, но вот его, в отличие от косвенно причастной к проблеме Моники, было совершенно не жаль. Она попросила у кудрявого поблажки лишь для Монфор и поняла, что не ошиблась. Всё же девушку было жаль, она влюбилась и была настолько слепа, что творила ужасные вещи, включая убийство сестры, совершенно не понимая этого. Из раздумий выбил низкий мужской голос:
— Корделия, подойди, — светловолосая подняла глаза, послушно выполнив просьбу, сразу же вытянув руку навстречу всаднику Апокалипсиса.
— Помнишь заклинание? — кивок. Анчутка, не медлив, порезал себя, а затем потянулся к ладошке колдуньи, прежде посмотрев на неё так, будто извинился за причинённую боль, и сделал разрез, такой же как и себе, почему-то больше, чем Сомбре. Женщина заставила себя не кричать, лишь негромко порычав и зажмурив глаза. — O pater omnipotens, nobis omnes secula pande, omnem nobis scientiam pande, secretum nobis quingentorum annorum ostende. Nos non nocebimus, nos sacras regulas non violabimus, nisi cum bonitate et gratia veniamus, — во время того, как кровавые капли стекали по трясущимся рукам пары, они читали заговор, попадая удивительным образом ровно в такт стекания жидкости. Круг уверенно наполнялся до краёв, и когда показалось, что всё вот-вот вытечет, с грохотом, похожим на взрыв, круг открылся, и кровь потекла по дорожкам, прямиком к арке. Всего лишь каких-то пару секунд воспринимались как несколько часов. Корделия с Майклом не могли оторвать взволнованные взгляды друг от друга ровно так же, как и их напарники. Вспышка, а затем непроглядная тьма и шум в ушах.
***
Ветер. Разные тембры голосов, звенящие отовсюду. Шелест листвы, лай собак, кажется, где-то бренчат струйки воды. Над головой пели маленькие птички и даже что-то похожее на птерозавров. Удивительно.
Верховная еле разлепила веки из-за солнечного света, непривычно бьющего в глаза. Боже милостивый, воздух. Пшеничные локоны женщины, как и плащ, свободно развевались по плечам, а взор устремился прямиком к огромной деревянной вывеске с надписью «Галванис». В подтверждение, что именно туда им и надо, была огромная толпящаяся очередь из абсолютно разных существ. Некоторые из них были будто из сказки, маленькие и большие феи со шлейфом пыльцы, а некоторые действительно ужасающими, включая нескольких джиннов и великанов.
— Ну как тебе? — спросил возникший сзади Лэнгдон, мягко прикасаясь к хрупким плечам. На фоне остальных их компашка правда выглядела больной. Бледная кожа, потухшие глаза, тощие тела.
— Свободно, — с улыбкой ответила женщина, поворачивая макушку навстречу природе и полной грудью вдыхая кислород, будто боялась, что его вот-вот заберут у неё. На удивление только в этот момент Антихрист остро ощутил, сколького лишил ни в чём не повинных людей, что сегодня такая мелочь
так могла порадовать взрослого человека. Хотя его тыковку и кусочек шарлотки может сделать счастливейшим существом во всём мире, но это всё же другое.
— Меньше разговоров – больше дела, если не хотите застрять тут до ночи, — ответил Сомбра, отряхивая свои штаны от песка, и под руку с Пайнс направился к воротам. Здесь было достаточно тепло, даже жарко. Столица ближнего мира больше напоминала пустыню, в которой находились домики из акации. Если обернуться, то можно понять, что столица является единственным городом во всём мире, что не удивляет, если учесть живых существ, появляющихся здесь лишь раз в пятьсот лет.
