***
Ближе к вечеру всадница Апокалипсиса решила заглянуть к Авроре и проверить, как у неё проходит подготовка к балу. Насколько женщина поняла, сначала будет вступительная часть, ужин, веселье и, возможно, даже какие-то «хороводы». Деликатно постучав в дверь, она увидела стоящую возле большого зеркала девочку в бежевом платье в стиле «Лолита» с многочисленными рюшами, бантиками, белым воротничком и небольшим плюшевым медведем по центру на груди. — Корделия, — ребёнок выкрутился из рук служанки и побежал навстречу к наставнице, заключая ту в крепких детских объятиях. — Ох, милая, ты такая красавица. Будешь танцевать сегодня? — королева ведьм присела на корточки, проводя нежными пальчиками по волнистым локонам девчушки, она была так ослеплена её красотой, что больше ничего вокруг не замечала. — Нет! Танцы это скучно, не люблю их. Но зато люблю веселье и игры. Они ведь будут? — с надеждой в блестящих лазурных глазах спрашивает малышка. — Как это не будешь? Ты ведь мне первый танец пообещала, — шуточно обидчивым голосом заметил сидящий поодаль Майкл, перебирающий какие-то заколки, шпильки и резинки, вместе с этим раскладывая их по местам в розовой шкатулке. В ноздри Гуд только сейчас врезался до одури знакомый запах, и она удивлённо посмотрела на мужчину, — конечно же, веселье будет, какой же праздник без этого. Правда, Делия? — нужно отрезвить её немножко. — Разумеется. Сделать тебе причёску, солнышко? — получив утвердительный кивок, Делия подошла к Лэнгдону за шкатулкой с побрякушками, столкнувшись с ним пальцами, по которым прошёлся ток, ведь он не желал отпускать ларчик. В это время светловолосая девочка уселась на стульчик, терпеливо ожидая работы. — Я буду подавать всё, что нужно. Иди, — почти в приказном тоне произносит Антихрист, проходясь по нежной коже руки колдуньи вверх. Она медленно, будто сама этого не хотела, убрала ладонь, прихватив расчёску и отправилась к Авроре. Несмотря на попытки скрыть лёгкий румянец, будто на первом свидании, анчутка всё равно его уловил. Женщина опустилась на софу возле Майер, прекрасно помня её неусидчивость, поэтому решила плести самое лёгкое, быстрое и симпатичное, что пришло в голову — распущенные волосы с перекрученными прядками и маленьким пучком. Для начала Верховная бережно расчесала «чистое расплавленное золото» малышки, захватила с одной стороны две небольшие прядки и перекрутила между собой, закрепив светлой невидимкой, взятой из ладоней Антихриста, что уселся рядом. Затем скрутила локоны с другой стороны, также фиксируя рядом с первым элементом, и аккуратно вытянула вниз края завитков, чтобы добавить объём. Всё это исполнялось ловкостью длинных пальцев, и сын Сатаны, как заворожённый, наблюдал за всеми действиями, изредка тупя, когда его просили что-то подать. В эти моменты кареглазая обвинительно глядела на него, едва ли не опуская взгляд ниже по его телу. Нахождение так рядом очень странно действовало на них, но нужно было держать себя и своё напряжение в руках обоим, всё же они не абы где, а рядом с ребёнком и их поведение подростков в пубертате недопустимо. Вернувшись к работе, она взяла посередине часть волос, сложила их пополам и перекрутила получившуюся петлю, продевая туда кончик прядки. И финальные штришки. Сделав маленький пучок уже более объёмным, она вытянула волосы из‑под низа и уложила его невидимками со всех сторон. — Всё, я закончила. Смотри, — и когда это маленькое чудо подорвалась с места, кружась возле зеркала, разглядывая милые завитки, всадники переглянулись, почему-то не сумев отвести взгляд друг от друга. Вздох. — Майкл, Майкл, я теперь совсем как принцесса, — захихикала Аврора. Удивительно, как такая мелочь вроде самой лёгкой причёски в мире может так обрадовать кого-то. Верховная не смогла сдержать сияющую улыбку, — спасибо больше. — Ну почему же, как? Ты и есть настоящая принцесса, — засмеялся мужчина, закружив её в воздухе. — Ну-ка, отпустим Корделию? Ей нужно пойти собираться, я уверен, она ещё не выбрала платье, а это дело, как ты понимаешь, нелёгкое. А я потом приду и проверю, красиво ли. Да? — Да! Утвердительно отвечает малышка, не оставляя белокурой другого выбора, кроме как пойти собираться.***
Мерцание свечей отражалось в золоте обруча, соединённого с маской. Головной убор был с имитациями цветов тюльпана по всей его длине, стоящих вертикально. Каждое растение будто было изготовлено вручную с камнями разной длины и оттенка по краям. Отличалось это от диадемы только тем, что крепилась конструкция возле висков и качественными зубчиками в кожу головы. Скреплялось это с маской такого же сплава, невычурной, с небольшими ростками флоры подле глаз, повыше ушей. Прикрывало украшение лишь верхнюю часть лица. Эта красота дожидалась на высоком круглом столике слева от напольного зеркала с наличными там разными безделушками, своей очереди, как самая заключительная деталь образа. Её платье было цвета сочной черешни, не пышное и прямо в пол. Первый слой был свободным, словно это ночная сорочка для брачной ночи, второй уже был декоративным, прозрачным, с вышитыми различными узорами цветов и стеблей с лепестками. Он служил неким корсетом, собирающим атласную большую ткань в одно, подчёркивающий всё, что хотелось и не очень. Эта накидка также была в пол. Вместо обычных рукавов были летящие, свободные, которые делали акцент на хрупкости плеч и шевелились в такт даже малейшему движению. И всё бы ничего, одежда прекрасна, вот только это декольте. Вообще Верховная сама виновата, не пожелав принимать участия в создании платья, она просто положилась на вкус служанок, которые заверили, что сошьют как раз то, что нужно для госпожи. Девушки действительно проделали большую работу, вот только ведьма не уверена, мастерили они этот туалет для неё и по сугубо её вкусам или кого-либо ещё. На ножках были туфли такого же оттенка, как и платье, с небольшими хрустальными каблуками. Женщина вдохнула полной грудью, надеясь, что из-за такого большого выреза ничего лишнего не будет видно. Выбранный стиль был максимально непривычен для неё. Из повседневного остался только макияж, который подчеркнул длину тёмных ресниц и скрыл бледность губ, покрывая их нюдовым оттенком помады honey flower с характерным запахом пряности. Гуд уже собиралась надеть последнюю деталь, как без стука в её покои беспардонно вошёл Антихрист. Нет, она, конечно, ожидала прихода столь ценного гостя, но ведь не так нагло и самодовольно. — И вам добрый вечер, мистер наглость. Я, кажется, не разрешала входить. — А я, кажется, не спрашивал. Ты может слышала стук в дверь? — приподнял бровь белобрысый, стремительно приближаясь к своей нимфе. Он без особых прелюдий уткнулся взглядом прямиком в открытые плечи, ключицы, грудь. Глаза, на удивление, беспрепятственно изучали то, что так долго было скрыто. Корделия стояла молча. Терпела, ждала, странно выдыхала воздух, но не возмущалась. Странно. Испугалась резкого напора? Может, поумнела наконец и приняла свои чувства с эмоциями? Дошло то, что так долго он вещал в её светлую макушку? Все ещё молчит, даже спустя пару минут непрерывных гляделок. Хорошо. Майкл нагибается ближе, обжигая девушку горячим дыханием. Она так близко, что всего лишь ещё минут десять её покорности, и никакой бал им будет уже не нужен. Рука по воле сама тянется к ключицам, вызывая очередной вздох у соперницы. Лэнгдон по привычке облизывает губы, видя настороженность в ней. Ждёт. Пускай. — В этом образе чего-то не хватает, — он повёл пальцами дальше, оглаживая шейную впадину, которой ещё несколько минут назад обладательница подарила капельки ароматных духов. Неожиданно очень захотелось быть этими самыми каплями, что безоговорочно потекли без остановки прямо к груди Делии. Он очертил фалангами этот путь, также тяжело вдыхая горячий воздух, желая опуститься ещё ниже. Но голубоглазый заяц стреляный. Знает, слегка сильнее надавишь не вовремя — убежит, — но явно не здесь, верно? Оставить твою шею обнажённой было, пожалуй, лучшим решением мадам Катрин, которое она только принимала в своей жизни, согласна? — Майкл… — Впрочем достаточно болтовни, я ведь пришёл к тебе не с пустыми руками, — персты оставили в покое её лебединую шейку, опустившись по внутренней части руки, обведя фиолетовую вену в области локтя, и дошёл до запястья, заключив его в крепкую хватку. — Я… Что ты делаешь? — она и сама не понимала, что творит, и хочет ли, чтобы мужчина прекратил свои мягкие прикосновения. Откуда эта покорность, откуда послушание? Почему опять не кричит на него, а всего лишь молча ждёт? Почему становится такой же, какой была с Хэнком всего пару лет назад? Хочет ли она действительно вновь вернуться в ту манеру поведения и окунуться в те самые чувства? Стандартный набор вопросов. Продолжаем, не останавливаемся, пока гордость и самодостаточность не ударили белокурой по голове. Поднимая маленькую ручку в воздухе, Лэнгдон спровоцировал изменение падения тени, отчего она теперь проходилась по и без того заманчивым губам тыковки. Но он держится, кажется. Из кармана блондин достал тёмное колечко на шёлковой ниточке и потянул к женщине. — Ну остановись, что это? — заныла та, потому как больше ни на что сейчас не была способна. — Подарок. Частичка моей души, можно сказать. Рядом с тобой ни в чём нельзя быть уверенным, поэтому я хочу, чтобы этот саморучный браслет постоянно был с тобой. У меня на безымянном такой же перстень, в какой-то степени наши самые сильные эмоции будут связаны, и если ты будешь находиться слишком далеко от меня и наоборот, то в знак оповещения заколется сердце. — С каких пор я нахожусь под стражей? — С сегодняшних, — отрезал мужчина, на что колдунья отвела взгляд, позволив заключить её запястье в объятия «браслета». Лёгкое колечко повисло на руке, на удивление не доставляя никакого дискомфорта. Кареглазая на минутку закрыла веки, ощущая небольшой прилив чужой силы, будто холодной воды глотнула, упустив тот момент, когда мужские холодные уста прильнули к её. Ах, чёрт возьми. Ей так нравится, как шершавый язык проникает вглубь, проходясь по чувствительному нёбу и пекущим ранкам на внутренней стороне губ из-за того, что она их без конца кусала, образовывая каким-то чудом волдыри. Язычок метался в разные стороны, щекоча ротовую полость и не оставляя равнодушной представительницу прекрасного пола. Та не заставила себя ждать, также оперативно отвечая на поцелуй и сплетаясь с неожиданно не грязным и противным болтуном сына Сатаны. Бывшая директриса схватила его свободной рукой за бицепс, желая повторить такое движение и другой, но не могла, так как нечесть вцепился в её правицу сильнее, чем прежде, будто она помогала тому хоть как-то держаться на грани нирваны и реального мира. Боже, как же хорошо. Так и хотелось выкрикнуть: «Ещё. Ещё немного» — хотелось просить не останавливаться на этом, хотелось сильнее, быстрее. Хотелось, чтобы её схватили за шею и не отпускали до тех пор, пока оба не начнут задыхаться. Но в то же время златовласка понимала, что не сможет дать большего, лишь распалит мужчину и затем разочарует длительными ожиданиями. Не сейчас. Ещё не время. Нужно быть здравомыслящей не только в такой важный день, но и в принципе всегда, когда дело касалось таких важных «инцидентов».***
Лэнгдон шагал в сторону зала, пока на его лице неустанно разрасталась идиотская улыбка от недавней встречи с Корделией. Губы до сих пор предвкушительно легко покалывают от недавнего мимолётного, но такого значимого поцелуя. Встряхнув головой, мужчина вошёл в пока что прекрасно освещённую комнату, где всё ярко пылало. По рукояткам балкона свисало что-то наподобие гирлянды, на каждом столе были размещены закуски, и стояли изысканные подсвечники, а присутствующие были в разнообразных масках. У кого-то она действительно скрывала лицо, а у кого-то была чисто ради декорации. Но это всё не столь важно, ведь после того, как все наконец соберутся в помещении, несколько свеч погаснут и приведут к полумраку. Хотя, если честно признаться, вся эта идея с масками воплощена чисто ради антуража, ведь здесь не так много людей, чтобы не понять, даже по запаху тела, кто сейчас находится рядом с тобой. Осталось дождаться ещё двоих людей, одну из которых он уже видит на горизонте. Идёт рыжее чудо. Несмотря на то, что происходило на голове особы, платье было весьма солидное. Изумрудное, с длинными рукавами-фонариками, вышитыми узорами из золотых нитей и драгоценных камней по нему, не слишком длинный шлейф, стоячий воротник подчеркивает длинную шею, и конечно же, бантики на спине, что выступали неким незаметным корсетом. В бликах теней тот заметил, будто кто-то на него замахнулся и был готов уже защищаться, хоть и потёмки сознаний подсказывали, что это всего лишь игра сознания и никто не посмел бы напасть — слишком рано, но не смотря на это Антихрист всё равно напрягся. Резко повернув голову, вопреки ожиданиям, блондин заметил лишь идущую на выход из помещения Аврору под руку со служанкой. Девочка прощально махала мужчине, и тот не мог не послать ей воздушный поцелуй в ответ. Первая часть бала, подогревающая интерес, как бы он её назвал, была до неприличия проста. Болтовня, смешки, несколько бокалов алкоголя на одного человека, перекусы возле длинного узкого деревянного стола и разнюхивание обстановки. Все пока присматриваются, ожидая основной части. Той, где детям, непринуждённости и «не пьяному» веселью нет места. Несмотря на то, что малышка очень готовилась к этому мероприятию, дальше ей будет просто скучно, навряд ли она понимает в своём возрасте, что такого интересного и манящего находят взрослые во время танцев и обжиманий друг с другом при медленной музыке. «Почти полночь. Пора начинать» Перед этими мыслями Лэнгдон заметил светлую макушку, входящую в дверной проём помещения, в котором слуги, что отказались участвовать на празднике, тихо шастали по углам, туша многочисленные свечи для создания более благоприятной атмосферы. — Дорогие дамы и господа! Торжественно поздравляю вас с открытием бала. Надеюсь, сегодня вы сможете расслабиться и повеселиться так, как ещё никогда в своей жизни. Вполне возможно, что это будет последняя вечеринка в вашей жизни, но… — «Идиот», — не будем о грустном. Музыку, — после того, как произнеслись последние слова, мужчина, слегка пошевелив рукой, заставил, будто по волшебству, заиграть тихую приятную музыку, которая разлеталась по всему залу, предшествуя начало первых разогревочных, даже веселых танцев. Из-за чего вполне разумно предполагалось, что интеллектуальные беседы будут слегка позже. Не все захотели танцевать первый танец, пожелав остаться в стороне, одним из таких был и Майкл. Не сказать, что он вовсе не любил танцы, скорее хотел ещё немного присмотреться к обстановке. Итак, четыре пары выстроились напротив друг друга под весёлую мелодию, они «делились партнёрами», начав вальс по горизонтали. Первый с левой части ко второму с правой, и остальные повторили действия зеркально этому. Ноа с Сомброй поцеловали руки партнёрш и, не отпуская, выполняли квадрат. Шаг вперёд со стороны молодого человека и шаг назад со стороны леди, шаг в сторону, шаг вперёд, и всё с начала. Несколько поворотов, как самое элегантное действие и визитная карточка этого грандиозного танца. Во время исполнения правая рука ведомого расположилась на уровне плеч ведомой, а расстояние между лицами не превышало допустимой нормы. Далее дамы, в частности Моника и Мэйбл, покружились относительно оси мужчин, после остановки которых громко плеснули ладони. Повторив это движение ещё два раза в обратном направлении, пары собрались в круг, выставив руки на середину и соприкасаясь с ладонями остальных, образовывая ромб. Затем перекладывая десницы на середину, успели немного поболтать, несмотря на лёгкую одышку и непринуждённый смех: — Я так долго не танцевала и, в принципе, активно двигалась, что уже и успела позабыть, как это. Кажется, я несколько раз наступила Сомбре на ноги, — виновато произнесла Пайнс, чьи щёки слегка попунцевели. — Пустяки. Я чувствую себя таким стариком из-за того, что буквально через пятнадцать минут танца уже так выдохся. — Ты не один тут дед, не волнуйся, — с ухмылкой поддерживает Ноа, забирая Монику, дабы восстановить одиночный танец. Брюнетка и Делла-Ровере поступили аналогично, отдаляясь от них. Исполнив ещё пару пируэтов, заполняя собой всё пространство, пары, поклонившись, отошли в сторону попить воды и дать другим возможность станцевать. В сегодняшнем вечере участвовали даже слуги, поэтому желающих было предостаточно. Пока вторая партия готовилась к танцу, Майкл незаметной тенью шагал сквозь присутствующих, пробираясь к одной очень обворожительной особе. — Скучаешь? — он осторожно прикоснулся к хрупким из-за особенностей рукавов карминного цвета платья оголённым плечами, боясь испугать её, поскольку ведьма сейчас то ли находилась глубоко в себе, то ли что-то заприметила. Но на удивление, женщина даже не вздрогнула, спокойно обернувшись, и слегка встряхнула плечами чтобы мужчина отпустил её. Смело заглянув в глаза оппоненту, та обворожительно усмехнулась, предлагая бокал с белым вином. Сияние огня в настенных подсвечниках перламутровым свечением отливалось на её декольте и правой стороне лица. Тень слабо падала, вырисовывая диковинные узоры на обнажённых участках тела, создавая впечатление, будто это морок. Подуй и исчезнет. Мелодия идеально подходила к моменту. Фортепиано с изредка звучащими нотками скрипки, как раз тогда, когда музыка стала более спокойной, заманчивой. Кажется, второй инструмент был здесь лишь для того, чтобы держать нервы напряжёнными как струны, чтобы не давать расслабляться и нешуточно распылять запал всех присутствующих. — Не скучала, пока ты не объявился, и я не вспомнила, как сильно мне не хватает твоей доминирующей ауры, — кажется, Делия сегодня решила полностью отдохнуть и позволить себе хоть немного повеселиться, несмотря на то, что у них миссия. — Мисс Верховная вдруг охрабрела? Возможно, ей стоит преподать несколько телесных уроков, а затем лекций, чтобы вернуть прежнюю благоразумность? — Лэнгдон скользнул взглядом по запястью правой руки, на котором болталось на тонкой ниточке его чёрное колечко. Он будто под дурманом провёл пальцами по кисти, поддевая ногтем шелковинку, проверяя, не оставила ли она красных следов на тонкой руке ведьмы. На этом блондин не остановился. Его фаланги двигались дальше, невесомо прикасаясь к холодной ладони женщины, забирая, а затем отставляя бокал, нагнувшись ближе и позволив сжать свободной рукой ягодицы тыковки. Неслышимая наглость. Впрочем та лишь вздёрнула аккуратной бровью, не накричав и даже не ударив его. Она только смотрит. Так пронзительно и непоколебимо в его ледяные глаза. Вновь и вновь очаровывает. Привораживает. Сын Сатаны понятия не имеет, что происходит, но ему определённо нравится такая дерзкая Корделия. При стольких людях она позволяет себя касаться. Да ещё и как. Да ещё и кому. «А ведь умеет менять маски». Ещё вчера была, как кошечка, запальная и хорошенькая, потому как ещё маленькая. А за ночь резко превратилась в львицу? Хитрая какая. Пусть играет в свои игры. Ему нравится. — А мистер Антихрист больше хочет благородно вернуть мне благоразумность или применить жестокие телесные наказания? — пошло, она знает. Несколько пар глаз точно на них глазеют, но ей всё равно. У неё ужасное предчувствие, будто бы либо сейчас, либо никогда. Она не знает, откуда оно взялось и насколько правдоподобно, но если жизни что-то действительно не просто угрожает, то королева хочет прекратить эти бессмысленные страдания и открыть наконец клетку, в которую сама себя заточила. Она хочет любить, быть любимой, быть обманутой, всё, что угодно, но только не быть пустой. Женщина не уверена, что они с Майклом чувствуют друг к другу — просто долго длящееся желание или что-то большее, но та не прочь узнать. Больше не боится. Да, чёрт возьми! Гуд нравятся эти прикосновения, нравится, как длинные пальцы сжимают платья и кожу под ним, нравится запах жгучего чили и лавра, нравятся прикосновения этого мужчины, даже его томный взгляд, нравится чувствовать себя желанной и довольствоваться этим, в отличие от последних лет, когда все подобные чувства от её самой и окружающих вызывали рвоту и прилив отвращения. Майкл с характерной ухмылкой провёл пальцами по мягкому подбородку спутницы, без особого прошения ведя на танец. — Не вижу особой разницы, — отвечает на последнюю реплику белокурой анчутка, — ты сегодня просто в ударе, дорогая, — всё же он решил заприметить в голос то, как она сегодня себя вела. Сейчас вторые пары танцуют фокстрот, в отличие от первых, отчего со стороны могло всё показаться весьма странно, ведь каждый танцевал свой вид данного бального танца. Кто-то квик, кто-то слоу. Конечно же, Лэнгдон предпочёл второй вариант, всё же медленный фокстрот намного чувственнее и глубже, нежели быстрый. Потому он опускает одну десницу на спину женщины близ лопаток, а второй захватывает её хрупкую ладонь и вытягивает обе руки. Далее делает уверенный шаг вперёд с правой ноги, наступая на свою партнёршу, заставляя отзеркалить движения. — Уверен, что хватит ловкости и равновесия для такого танца? — Хочешь, чтобы я доказал тебе это? — с таким же вызовом спрашивает мужчина, приступая к тройному шагу. Медленный шаг левой ногой вперёд, но быстрое скольжение вдоль правой ступни. Движение правой ногой вперёд, скользя уже вдоль левой ступни, так же медленно. — Когда мы успели перейти на ты? — нагло спрашивает Делия, едва успевая следить за движениями. Рукава и подол платья медленно развиваются, к большому удивлению не мешая движениям. Начало было весьма недурное, пока Майкл не сжал руку на её шее. — Первая ведь начала, — развернув и прижав голову Делии к своей груди, Майкл, сначала не торопясь, а затем набирая темп, кружил её по всему залу так, чтобы не зацепить другие пары, и позже приподнял над полом. Секунда, и он опять разворачивает женщину к себе, оставив небольшое покраснение на шее. Желание опять схватить Корделию уже за затылок не удалось исполнить, ведь она как раз в самый напряжённый момент мелодии кружится назад, подальше от него, и когда Майкл начал наступать, быстро перебирая ногами, в конце движения вставая на носочки. Представительница прекрасного пола повторяла всё, только в обратную сторону. Её игра в кошки-мышки продлилась недолго, Майкл очень быстро настиг свою колдунью, встав к ней боком, упираясь нижней частью тела в её задницу. Схватив Верховную за подбородок, вновь поворачивает голову в свою сторону. Томный шёпот, который достаточно хорошо скрывал лёгкую одышку хозяина, раздался прямо над мочкой уха светловолосой: — Когда в следующий раз захочешь побегать от меня, лучше предложи прятки. — Когда в следующий раз захочешь пригласить меня на танец, больше танцуй и меньше болтай. А то смотри, с какой жалостью на меня все смотрят. Сожалеют, что такой плохой танцор достался. — Маленькая дрянь. Они не жалеют, а завидуют тому, что в тебя сейчас упирается член как раз таки плохого танцора, а не хорошего, — хрипло рассмеялся Майкл на этот раз, ещё и облизывая ушко своей глупышки, толкая вперёд и хватая её за ладонь, вновь вытягивая их руки в сторону, делая круг параллельно паре Мелоди и Линча по залу. Финальный штрих. Не давая Делии время подумать, что такого колкого ответить, он поднимает её за талию, в воздухе разворачивая и заставляя её ахнуть, вцепившись пальчиками в его плечи. Остальные пары поняли намёк и провернули такое же движение. В кружении платья из легкой ткани развивались, радуя глаз красивой картинкой из палитры разнообразных огоньков красного, фиалкового и золотого цветов. Наконец поставив партнёрш на пол и по традиции поцеловав руку, пары вновь разошлись с танцпола. — Насколько я был плохим танцором по шкале от одной до десяти возможных Корделий? — Ты даже до одной не дотянул, — в тон ответила кареглазая. — Сейчас договоришься. Лэнгдон не смог удержаться и провёл по пшеничным волосам Гуд, оставляя свою девочку на самом видном месте, чтобы контролировать все опасные телодвижения в его сторону. Он поделился с ней, что сейчас отправится на балкон и станет наблюдать за всеми, не забыв приказать не творить глупостей и быть внимательной. — Ты мне ещё пальчиком пригрози и в лобик поцелуй, — пошутила Королева ведьм. Неожиданно, но нечистый так и поступил, вот только поцеловал не в лоб, а в уголок припухлых алых губ, тем самым оставив небольшой след помады на собственных устах. На этот раз всадница Апокалипсиса уже возмутилась, но ничего не успела сказать, так как мужчина быстро ретировался.***
Женщина ойкнула и быстро прикрыла рот рукой, когда её плечи с силой сжали. Развернувшись, она заметила легкую невозмутимость усмехающегося Феликса, чьи хитрые алмазные глаза можно было узнать даже сквозь темноту и крупную зелёную маску. Она прикрывала всё лицо, не считая губы и глаза. Главы больших выпуклых змей, чьи чешуи были золотого цвета, расположились по бокам. На месте их глаз были сверкающие камни, хвосты чудовищ находились параллельно друг другу. Один обвивал лоб, а другой подбородок. Небольшие золотые вставки на травяном фоне, и на этом всё. Костюм был не менее помпезным, будто мужчина пришёл не на простой бал, а по наименьшей мере, на собственной – победный. Это мог быть простой костюм тройка, если бы не золотой крупный ремень на малахитовых штанах, также украшенный камнями, и пряжка, сияющая в свете свечей, которая, несмотря на свой богатый вид, могла расстегнуться одним нажатием по центру. Такого же цвета пиджак с кармашком, внутри которого был платочек, имеющий канареечный оттенок и крупные свисающие вниз жёлтые нитки с янтарём на концах от манжет по длине ткани. Корделия уже было испугалась, но вовремя вспомнила о Майкле, контролирующем ситуацию, поэтому взяла себя в руки и с улыбкой заговорила: — Как тебе вечер, Феликс? Вижу по наряду, что ты очень готовился к нему. — О да, у меня есть необъяснимое ощущение, что сегодня произойдёт что-то грандиозное, — эти слова насторожили, заставив Верховную на секунду нахмурить брови, но она тут же их расслабила. Неизвестно, обратил на это внимание белобрысый или нет, так как никакого вида не подавал. Необъяснимо, но почему-то от этого человека веяло неописуемой опасностью, хотя вёл он себя как обычно. Делия решила не игнорировать свои чувства, поэтому ответила отказом на предложение потанцевать. — Устала? Ха-ха, неужели Лэнгдон настолько плохо танцует, что это за одно вальсирование так утомил тебя? Неужто все ноги отбил? — Ну прекрати, — с тихим смешком проговорила та, слегка ударяя всадника по предплечью, — не все ноги отбил, лишь одну, — колдунья приняла тактику невозмутимости, чтобы по возможности ослепить бдительность потенциального врага. Просто удивительно, как всего лишь за два дня люди, которых она, может, и не считала союзниками, но точно безопасными сожителями, вдруг превратились в противников. Мальро в это время забрал два бокала у официанта, проходящего мимо в классическом тёмном фраке, и предложил один Гуд. — Нет, благодарю, я больше не хочу вина. — Здесь просто пунш. Ну подержи хотя бы ради приличия, — она всё же поддалась, ведь особой угрозы не было. Голубоглазый ведь не пришёл с чашей невесть чего, а взял только что у паренька. Навряд ли там что-то подсыпано. — Ты так напряжена. Всё в порядке? — рука Фела ненавязчиво прикоснулась к спине белокурой, будто желая её успокоить, но вызвала лишь табун мурашек по коже. Почему-то стало резко нехорошо, у неё часто подключается плохое самочувствие, когда такое же предчувствие. — Замёрзла? Может тебе дать свой пиджак? Ты всё же в таком лёгком платье, — слишком сладко стелет. Подозрительно. Корделия огромным усилием заставила себя не посмотреть вверх, ища спасения в глазах Майкла, который сейчас, к слову, наблюдал за развернувшейся картиной.***
В голове всё плыло, сердце будто не стучало, казалось, его, как и пульса, вовсе не было. Она не понимала, куда идёт, размытый взор рисует лишь мыльные пространства коридоров, но женщина не уверена, что это реальность, а не миражи её фантазии. Было так спокойно, шагать не хотелось, ничего не хотелось. Обычно такое состояние настигало её в приступах апатии, но сейчас всё по-другому. Такая лёгкость, сейчас ведьма, будто, как-никогда понимает суть бытия. Всю жизнь ей казалась, что главная задача в этой жизни – это не стоять на месте. Куда-то идти, кому-то помогать, быть добрым, прощать обиды, потому как есть что-то намного важнее, чем простое мщение. А сейчас осознание будто бы кадилом ударило в голову. Идея нашего существования – это наслаждение, а не страдания, которые мы себе приносим слишком много, думая о других. Мы тратим дар, который был дарован нам при рождения, на других людей, мы тратим драгоценное время, которое было выделено для нас слишком скупо, очень много обдумываем, как правильно поступить относительно других людей, а не себя. Посмотри-ка, всё именно так, как ей вещали Мэдисон, Миртл, Фиона, Майкл. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Стоп. Майкл. Где он? Хотя… Разве это важно сейчас? Сейчас важна лишь она сама и её спокойствие. Равнодушие. Дева чувствует морозные приятные прикосновения. Та не понимает, откуда они и кто к ней прикасается, просто не может увидеть. Но разве это важно, если ей приятно? Светловолосая ощущает какое-то столкновение, но не понимает, с чем. Она пытается куда-то выбраться, куда-то пойти, но не может, что-то сдерживает. А что же именно? Неважно. Корделия ото всюду, кроме своего собственного тела, чувствует прохладу. Свежесть будто пуховым одеялом накрывает её с головой, она не может избавиться от этого, да и не хочет. Лопатки, как и потрескавшиеся губы, покалывают. Так приятно. Было. Пока всё не испарилось. Лёгкость заменилась на подташнивание, в голове всё перевернулось, холод исчез, оставляя один на один с собственным жаром, а и так нечетко виден мир, окончательно поплыл в очах.***
Его безумно бесило, что к ней кто-то настолько противный может прикасаться и пачкать своей чернотой. У этих двоих никогда не было ничего общего, из-за чего все разговоры были безумно сухими. Всегда стоило Феликсу подойти ближе к женщине, случалось что-то нехорошее, и этот раз, скорее всего, не исключение. Обычно он либо цеплял тыковку нелестными словами, либо Майкла своими лишними телодвижениями в сторону его девочки. Он подозрительно проследил за бокалом, который приняла кареглазая, к счастью, не пив из него. Пока. Внимание привлёк идущий в их сторону Сомбра, но остановившийся на полпути. Тот начал что-то выискивать в потайном кармане своего пиджака, периодически оглядываясь по сторонам. Может, он хочет напасть? Антихрист уже думал выйти из своего тайника и направиться ко всем троим, потому что ситуация хоть сейчас и выглядит спокойно, но от главных подозреваемых можно и нужно ожидать чего угодно. В сердце что-то кольнуло, это сподвигло резко прекратить сталкерить Делла-Ровере и перевести взгляд на одну парочку, которой на месте уже не было. «Сука. В зале нигде не видно. Чтобы меня черти взяли. Неужели эти двое мужиков действительно в сговоре? Неужели знали, неужели знали? Где её искать? Куда увели?» Мысли хаотично вертелись в голове, пока он бежал по длинным, чтобы они провалились, коридорам, спеша за ощущениями, которые ему даёт кольцо. Издали слышны стоны, смешки, какие-то странные шептания. «Черт, черт, черт» — Ублюдок! — внутри всё сжалось, стоило ему увидеть податливую и безвольную, словно лепесток лотоса, Делию. Она висела и держалась в вертикальном положении, не падая на пол только благодаря Феликсу, что прижимал её к стене, держа за руки. Его губы находились в миллиметре от её же. Всадник что-то с противный лыбой тихо рассказывал ей, будто насмехался над беспомощностью такой сильной до недавнего женщиной, и не забывал время от времени проводить языком по чужим устам. Мальро хотел потащить её дальше, но не успел. Антихрист, не особо заботясь о мягком приземлении ведьмы, резко оттащил Феликса подальше от неё. Раздался грохот от того, что два тела ударились об пол. Блондин бросил мимолётный взгляд на мисс Гуд, которую, вопреки обещаниям, не смог защитить, не смог уследить за такой лёгкой, хотя это как посмотреть, задачей сохранить её безопасность, молния его дери. И чтобы исправить это недоразумение, мужчина не дал возможности удрать хоть куда-то Фелу, взяв его за шкирки и приподняв над землёй. — Чем и когда ты её накачал, мразь? Отвечай! — сын Сатаны прекрасно видел, что с ведьмой что-то не так. Беспомощное состояние, полуоткрытые веки, через которые можно разглядеть стеклянные глаза и бледные розовые губы, что сейчас могли издавать лишь звуки. — Я прикажу разрезать твоё никчёмное тело на мелкие кусочки, пока ты не признаешься, учти это. Я… — Что здесь происходит? — Боже правый, кто с ней такое сотворил? Не только на звуки, но и на предчувствия сбежались Сомбра с Мэйбл. Они не сговаривались, просто оказались вовремя в нужное время в нужном месте. Первый ещё во время вечеринки пытался подойти к казавшемуся ему странным тандему всадников смерти и раздора. Но закопошился, что послужило ошибкой. Темноволосый не понимал, что происходит, что очень бесило. Лэнгдон вёл себя странно, оставив Верховную одну, на него не похоже, учитывая что их совместным танцем он был более чем доволен. Лыбился, как Чеширский кот. Но ещё более странным было то, что Мальро ни с того ни с сего решил начать диалог с дочерью врага, явно не будучи настроенным на «примирение». Кажется, нечистое унюхала и Пайнс. Она слышала все подозрения относительно этого старикашки от подруги, и от всей сложившейся ситуации была очень встревожена. Если между девушками и было что-то схожее, так это ничем не считаемая наивность. Скорее всего, её Королеве что-то подсыпали, но как та этого не заметила, будучи таким экспертным химиком и зельеваром? Такое чувство, будто что-то не складывается. — Чего вы встали? Мэйбл, отведи Делию в мои покои, живо. И позаботься о ней, — соперник Фионы на это лишь гаденько усмехнулся, будто ей уже ничего не поможет, что очень разозлило сына Сатаны, и он ударил Феликса по роже. — Я отправлю тебя в самую глубину Ада, прямиком в клыки Цербера, ничтожество. Смотри на меня! — проследив, успешно ли каштановолосая справляется с ведьмой, Делла-Ровере поспешными шагом направился к разгневанному Антихристу. Паззлы медленно начали складываться в одну картинку, но чтобы изображение было чётче, нужно было услышать подтверждения. Мальро нельзя убивать. По крайней мере, не сейчас. В глубинах сознания все это понимали, но ручаться за вспыльчивого мальчишку, чьё сокровище только что обидели, никто не мог.