Когда погаснет последнее солнце

             Сомбра и Мэйбл развалились на мягких подушках, расположенных на деревянном полу, плечами опираясь о коричневый диван, стоявший сзади. Была уже поздняя ночь, но они всё никак не могли уснуть, хотя, кажется, чай, тепло, исходящее от приятно потрескивающего поленом камина, и монотонная игра в кости заставляли их давно клевать носом.       — Думаешь, он сильно разозлился? — девушке не был особо интересен этот вопрос, но говорить о чём-то хотелось.       — Скорее, больше огорчился. С какой-то стороны, хоть и наивной, Майкла можно понять. Собственный отец сравнил его, такого сильного и способного, с какими-то, хоть и по большей части высшими демонами, отправив их «на подстраховку», если вдруг сынок не выиграет. Плюс к этому всему из Ада сюда отправилось много участников, и далеко не все там сильные, вылетят довольно скоро. Но не суть. Парень вполне может чувствовать себя недооцененным и оскорблённым из-за того, что, когда ему приходилось из шкуры вон лезть, чтобы узнать хотя бы минимальные сведения об этом мире, найти нас, открыть портал, обычным приспешникам нужно было всего ничего – выполнить указ и зайти в телепорт. За них всё уже заранее было сделано. Всё это так или иначе может натолкнуть на мысли о том, что никакой апокалипсис Сатане и даром не сдался, это так для развлечения нужно было, а Антихрист был зачат лишь для того, чтобы усидеть на двух стульях одновременно – из нашей вселенной отправить конкурсанта и из своей. Каково это, когда всё, во что ты верил и к чему стремился, в один день разрушается? Это не оправдание, конечно, но Лэнгдон уже давно пожалел о том, что сотворил, единственным его крючком, чтобы не упасть в пропасть самокопания, было предназначение, которое, возможно, никогда и не существовало. В наше время, по крайней мере, — мужчина уже подумывал остановиться, потому как на вопрос он ответил, но мысли всё продолжали летать в голове, и хотелось рассказать больше и больше, но тот прекрасно знал, что люди не сильно любят слышать непрерывное разглагольствование, в отличие от него самого. Но увидев в глазах шатенки, что она готова слушать, и её это не утомляет, а наоборот, интересует, продолжил, — отпрыск дьявола слишком резко столкнулся с настоящим миром, где ты никому не сдался, и всё уважение нужно добиваться голыми руками, после того как ему всю осознанную жизнь твердили, что он особенный, всемогущий, перед ним преклонялись сатанисты, а времени, чтобы набраться опыта и легче перенести осознание, попросту не было. Вопреки всему, я не считаю Майкла ребёнком, хоть биологически ему всего десять лет, физически и морально — намного больше, это стоит учитывать. Проблема в том, что тому всегда диктовали, что делать, как и когда, не давая шанса саморазвиваться, узнать, что такое отношения, самостоятельность, самодостаточность и многие другие сферы жизни. Блондинчика использовали, как машину для осуществления собственных желаний, а не как растущий живой организм, не воспитывали как ребёнка, вот и основная дилемма. Возможно, именно поэтому его тянет к более опытному партнёру, который передаст все знания, научит, поддержит, подскажет, но не станет контролировать, как родитель. Майклу не нужна мать, а как и Корделии просто человек, что всегда будет рядом, что поделится эмоциями и переживаниями, разделит боль и радость. Они такие по натуре, и быть одинокими в их случае тяжело, хоть те всячески пытаются это отрицать из-за плохого опыта в прошлом, но и гордость играет не менее важную роль. Я же совершенно другой. Не сказал бы, что это плохо, просто очень запарно вечность объяснять, почему я так думаю, и слушать, что я всё не так понимаю, когда придёт настоящая любовь, вот тогда запою по-другому. Это действительно может быть так, потому что любовь — это наркотик, и я очень боюсь… боюсь зависимости от человека. Это неизменный симптом влюблённости. Я всегда бежал от неё, будто от чумы, и сейчас не жалею ни грамма. Так намного спокойнее, — Мэй всё это время слушала, не перебивая. Было видно, что аристократ очень любит пофилософствовать, и это ей даже нравилось, хоть больше она предпочитала говорить, а не слушать. Язык, конечно, чесался разузнать побольше о нём и о его взглядах на жизнь, но всё было вполне очевидно. Не был готов к серьёзным отношениям, не хотел нести моральную ответственность за человека и привязываться. Встречала таких людей, обычно они просто уставали от человечества в принципе и чувстовали себя намного комфортнее одни. Во многом из-за того, что были очень мнительные и слишком переживали за остальных, в итоге уставали и выгорали от огромного спектра в чувств, и в конечном итоге, им легче заботиться исключительно о себе, не исчерпывая нервы и себе, и другим.       В какой-то момент жизни кареглазой и самой так подумалось, причём исключительно из-за того, что она не может найти отношения в раннем возрасте на долгосрочный период. Думы о том, что она устала от людей, и они от неё, что лучше быть одной, и она никому никогда не понравится, пришли также быстро, как и ушли, как раз после того, как всё же здоровые отношения в возрасте приблизительно девятнадцати лет очень вовремя настигли её.       Эх, хорошие были времена. Интересно, что бы с ней было, если отношений с Лукасом никогда бы не было? Нельзя, конечно, сказать, что она загнулась бы из-за этого, но всё же начала бы мыслить по-другому или нет?       — Ты будто бы сочувствуешь Лэнгдону. Неужели нет никакой злости на то, что он убил хотя бы кого-то из близких тебе людей? — Мэй потеряла всё из-за этого «предназначения», и хоть боль отпустила, но стоило лишь вспомнить, по какой глупой причине миру настал конец, так сразу бросало в мелкую дрожь. А ещё… Ей жаль, безумно жаль. Последние месяцы до этого она практически не общалась со своей семьёй и даже братом. Не то чтобы они поссорились, просто разошлись во взглядах на жизнь и поняли, что пора бы уже начать жить самостоятельно, не надеясь друг на друга постоянно и не тяня вниз. Когда-то они мечтали, что всегда будут неразлучными, но увидели другую сторону медали, поняв, что были слишком разные, чтобы ужиться мирно. Детство прошло, загадки и постоянная любовь к неизвестному тоже. И вот тогда её всё устраивало, а когда всё не вернёшь, разумеется, пришло сожаление, что они так мало виделись. Смотри-ка, точно так же, как было с дедушкой Стеном и Стенфордом.       — Не то чтобы у меня было очень много близких на тот момент. Разумеется, всё, что произошло, ужасно, я с радостью сделаю всё, чтобы повернуть время вспять. Но честно, если бы мне дали выбор — умереть тогда вместе со всеми людьми и землёй или бороться за неведомо что сейчас здесь, я бы выбрал первый вариант вместо этих состязаний, уже не мальчик бегать туда-сюда — девушка на это хихикнула, понимая, что поступила бы точно также, позже предложив отнести кружки на кухню и расходиться по кроваткам.

***

      — Если ты не перестанешь придумывать мне всё новые прозвища, то я тоже начну, понял? Тебе не понравится, — сегодня блондин почему-то в особенности преуспевал в этом деле, скоро и вовсе как её зовут забудет. Она еле к тыковке привыкла, а тут ещё сто одно новое позывное.       — Умоляю. Для тебя я буду кем угодно, сахарок, — вдоволь посмеявшись над наигранно хмурым личиком, голубоглазый упал на широкое ложе рядом с травницей. На плечике он замечает фиолетовый синяк, думая, где кареглазая могла его получить. Ах, да. Нет, сын Сатаны, конечно, не может утверждать, возможно, такое происходит часто, но по правде говоря, тот впервые видит, чтобы человек так много падал с постели во взрослом возрасте. Если всадники спят раздельно, или же она просто решит ненадолго вздремнуть днём, то с вероятностью восемьдесят процентов упадёт с постели. Хорошо, конечно, что ничего не ломает, но это всё равно не дело и не смотря на то, что ведьма часто жалуется, лучше уж просыпаться зажатой с ослабевшим телом после его крепких нежных объятий, чем на холодном полу, но зато бодрой от удара. Может, ей как малышам нужно у кроватки ограждение делать, чтобы не выпала?       — И хлыщем? И хорьком? И росомахой? И…, — совершенно не обращая внимания на насмешливый взгляд партнёра, завелась та, придумывая всё новые и новые клички, но получалось что-то не слишком цепляющее.       — Попрошу! Разве что королевским, — нагло усмехается.       — Уф, — женщина опять сдаётся под его напором, обречённо ложась рядом и утыкаясь взором светлых глаз в потолок.       Привычно тихо сглатывая, Антихрист после этих действий трепетно прикасается пальчиками к её нежной коже руки, ведя вдоль по телу прямиком к ключицам, возвращая взгляд на себя. Медленно, не создавая резких движений, зная, что котёнок такого не любит, тот оказывается сверху над ней и опирается локтями в ткань по обе стороны её головы. Наклоняясь ближе, он осторожно убирает носом прядки волос за ушко, не забыв поцеловать и слегка прикусить мочку. Верховная на это лишь подняла ладони вверх, сжимая алую рубашку, давая знак, что ей это нравится и что отпускать от себя кудрявого она не собирается. Порой, когда на них что-то находило, они просто ласкались, и в эти моменты, что будоражили нервную систему, абсолютно ничего не говорили, лишь молча прислушивались к тихому сопению и биению сердец друг друга. Ветер, дующий с балкона, приятно остужал жал разгорячённых тел и волочил тюль по полу, приводя к еле слышному шуршанию. Светловолосая повернула голову, даря лучший обзор на свою лебединую шею. Нежные поцелуи настигают каждый её миллиметр, не оставляя без внимания впадинки между ключицами. Лэнгдон про себя усмехается, вспоминая, как грезил такими моментами. Как однажды ему от усталости привиделось, что он сжимает свою малышку у стенки и зацеловывает её. Эх, времена. Кто знал, что ещё тогда простое увлечение может привести к чему-то подобному? Его локоны мягко сжимают, даже требовательно, желая большего погружения и ускорения темпа. Молодой человек оставляет влажную дорожку, отодвигая край платья, чтобы зацепить плечи.       — Ну, привет.       — Блять, — колдун резко оттолкнулся от крошки, раздражённо бросая взгляд на кубузов, возникших как всегда из ниоткуда.       — Нет, неправильно, нас по-другому зовут.       — Арх, чего хотели? — раздражённо спрашивает, пока Делия выбралась из-под чертёнка, быстро приглаживая волосы и возвращая рукав на прежнее место, спрятавшись за мужчиной, обняв коленки.       — Ну, как чего? Квест сегодня у вас, пришёл сообщить. Готовьтесь на семь часов и одевайте что-то полегче из прилегающей ткани. Никаких платьиц, — оглядел он Корделию.       — Это теперь так называется? — саркастически спрашивает вестник конца света. — Разве не «бой»?       — О, нет, у вас другое. Это для старичков, тех, кто уже принимал участие в турнире бой, а новички проходят квест, чтобы узнать и оценить свои возможности, может, даже отыскать Наф Маади. Всё же наша цель найти достойного короля, того, кто учится и признаёт свои ошибки, а не истребит всех, кто не понравится, — на удивление спокойно выговаривает один из кубиков, в следствии, когда вопросов не поступило, исчезнув.

***

      Все направлялись к неприметному, стоящему в конце города маленькому зданию, выполненному из привычного дерева, и войдя внутрь, безумно удивились, каким же оно было огромным. Возможно, визуальная иллюзия — магия.       — Ого. Не ожидала, — восхищённо произносит Мэй, увидев такой интерьер. В здании было множество масок разных расцветок и узоров, какая-то доска для сёрфинга, стол по центру и стойка с зельями.       — Да, мы очень бережём память и культуру этих мест и людей, что здесь побывали. Нам это важно. Но давайте сразу к делу. У каждого из вас будет разное испытание по близости друг от друга и не смертельное, так что не стоит волноваться, — оглядел он взглядом схватившего за руку свою девушку Майкла, — оно лишь поможет вам познать себя. Прошу за мной.       Так они прошли в помещение с несколькими дверьми, которых даже больше, чем самих участников, и в этот момент им объяснили, что каждый пройдёт в свой проём, и там их будет ждать своё испытание, на изучение их пределов и возможностей. Все переглянулись. Думать было некогда, нужно было действовать здесь и сейчас.       — Я пошёл первый, — гордо высказал голубоглазый. — Морковка, будь умничкой. И очень-очень осторожной, — настоял он, целуя Гуд в лобик, мягко проходясь по хрупкому плечу и глубже вдыхая воздух. В обычной обстановке она бы возмутилась, но сейчас просто молчала, также тепло обнимая его, чуть волнуясь и надеясь, что всё вправду будет хорошо. Сын Сатаны, к слову, начал называть всадницу ещё и так после того, как та начала бросать в плов намного меньше моркови, чем съедала, и по ночам, если проголодалась, крала из холодильника именно этот овощ, что вызывало неудержимый смех и умиление.

***

      Сладость во рту. Пайнс очнулась с розовым леденцом в руке, когда вокруг было буквально миллион таких. Сахарный мир. Вот тебе сахарная вата, вот конфетки, вот шоколад и вот мармеладки. Каштановолосая покружилась, увидев реку с прудом из пудинга, побежала к ней, весело отпивая язычком источник течения, мысленно одобряя прекрасной вкус ванили. Ха-ха-ха, будто бы в детстве.       — Мэйбл! Мэйбл! — звал её прекрасный знакомый и такой родной голос. Она слышала его в последнее время лишь в мечтах и снах.       — Диппер? — неуверенно спрашивает, даже не надеясь на лучшее. Он ведь умер. Уже давно, ещё во времена ядерной зимы, как же она тогда может слышать его голос?       — Узнала! — радостно кричит мужской баритон, и сосна показывается из-за тени, представая перед кареглазой во всей красе. Длинный, в привычной одежде, с растрёпанной прической и широкой улыбкой. Тот подлетает к растерянной и неуверенной звёздочке, крепко обнимая и целуя в висок, будто бы безумно скучал. — Я так давно тебя не видел.       — И я тебя, но как ты выжил и нашёл меня? — возможно, раньше она бы и безоговорочно обрадовалась, но всадница больше не та глупенькая маленькая девочка и на такие штучки не поведётся.       — Ух, долгая история, давай лучше присядем и просто проведём утраченное время вместе.       — Нет, Дипп, подожди, — запротестовала девушка, сглотнув. Внутреннее предчувствие всегда подсказывало ей, когда что-то было не так, и этот случай был именно таким. Преподавательница искусства даже удивилась своей реакции и продуманности. Казалось, она должна была вот-вот наброситься на шею брату от радости, но она была довольно благоразумна и внимательна. Может, учительница остерегалось его, потому как долго не видела и не узнавала от слова совсем, а возможно потому, что прекрасно, хоть и горько, осознавала, что тот мёртв, а его поведение само по себе было странным. В любом случае это всё не важно. Должно быть интересно только то, что… где она вообще находится? Мэйбл помнит лишь как зашла в какую-то дверь, а потом началось такое. Господи. Это и есть испытание? В начале мозги плавились и отказывались признавать, что происходит, но сейчас обстоятельства получше. Они навряд ли смогли воскресить Пайнс, значит, это всё мираж. Очень подлый, к слову. Но если осознание происходящего пришло, почему же не пропадает иллюзия? Как-то нужно избавиться от неё, или же девчушку вполне могут покалечить? Хм. Она осторожно подходит к «сосне», такая кличка у её близнеца, прикасаясь к нему со спины, и обращает внимание всецело на себя, осторожно приговаривая:       — Мы так давно не виделись…Как насчёт остановиться и поговорить? Куда ты спешишь? — вопреки всем вопросам и просьбам шатенки, её брат всё никак не останавливался, упрямо продолжая идти вперёд. На миг даже посетила мысль, не является ли он каким-то роботом, который выполняет действия точь в срок и ни секунды ранее. Даже после того, как она вновь прокричала «остановись» громко-громко, тот продолжил идти.

***

      Сомбра очнулся в неизведанном тёмном месте. Итальянец всё никак не может вспомнить и понять, где он находиться. Почему очутился здесь? Да даже по правде в первые секунды не догадывался, кто он и как того зовут. Голова кружится, а координация нарушена, но это всё равно не мешает ему направиться кое-как к единственному лучику света и тепла вдалеке. Но не тут-то было. Перед дворянином по классике возникла невидимая стена и не давала пройти дальше. Хоть сознание мужчины было затуманенным, и тот не помнит, что и зачем здесь делает, было очевидно, что нужно найти выход и лазейку из этого заточения или же каким-то способом снять препятствие. Ну и как же? Не мускулами же. Обычно такие стены били током, но явно не в этом случае. Прикосновения, к счастью, не создавали абсолютно никакого дискомфорта и даровали пищу для изучения блокады.       Пройдясь рукой вдоль, Делла-Ровере долгое время ничего не находил, как вдруг наткнулся на выпуклость, будто бы слабое место. Тот ещё раз его помацал и, решив, что это подсказка, отошёл ровно по центру от него, чтобы не потерять неровность, оглядывая помещение на наличие каких-то рычагов или чего-то подобного, чтобы опустить стену, но, к сожалению, ничего видимого глазу не находит. К слову, стена довольно странная, обычно она электризованная или же другими признаками наносит боль, лишь бы к ней не прикасались. Но в этот раз… Имеет ли это какое-то значение?

***

      Ему было сложно дышать. Майкл оказался на каком-то обрыве, голова безумно болела, будто бы его кто-то ударил об этот самый камень, на котором он валялся. Пытаясь подняться, тот потерпел неудачи, валясь обратно, потому как мир вокруг голубоглазого закружился, видимо, пребывая в сговоре с ватным телом. Издав тихое мычание, блондин, словно восьминогий жук, пытается приподняться над полом, используя всю силу рук с ногами и пальцами, отползая к стене. Где-то на подкорке сознание подсказывало, всё это сооружение, что представляло собой непробиваемую булыжниковую клетку для херувима, рано или поздно обвалится на его бедную головушку.       — Ух, — тяжело выдыхая воздух, посланник Ада кое-как приподнимает туловище, опираясь на камень, и поворачивает тяжёлую голову, замечая вблизи небольшой утёс, разрез в почве. Ещё немножко посидев и придя в себя, сын Сатаны, после того как голова перестала кружиться, очень аккуратно по стеночке, чтобы не поцеловаться с дном обрыва, приближается ближе, заглядывая вглубь, резко слыша какое-то чужое шуршание и молниеносно отходя, оглядываясь по сторонам. Всего лишь показалось. Может быть.       Вздохнув, Антихрист всё же смелее смотрит в каньон, видя кристальной чистоты и свежести воду, застывшую и отзеркаливающую его. Картинка завораживала, манила, уговаривала своим видом спуститься и познать прохладность и глубину озёра.        За свою короткую жизнь Лэнгдон, признаться честно, побывал много где, но такой красоты и чуда не видел никогда и нигде. Кроме как каждый день в своей постели блондинистое и маленькое, разумеется. В любом случае, несмотря на всю таинственность и притяжение, упасть туда очень не хотелось. Отойдя обратно и наконец выпрямив спину, нечисть начал копаться в своей голове, пытаясь припомнить, каким макаром оказался здесь. Темнота, темнота, темнота, дверь. Точно! Всадник Апокалипсиса попал сюда через дверцу, но вот проблема — нигде больше её не видел. Такое чувство, будто бы он сюда телепортировался. Ах, испытание. Совсем из головы вылетело, будто из памяти стёрли. Блять, это чёртово шуршание всё никак не может оставить его в покое. Оно реально или это галлюцинации? Если первое, то откуда звук?       — Майкл, чёрт возьми!       — Возьму, если красиво попросишь, — парень ответил на автомате, именно так, как обычно отвечает одной очень наглой вредной занозе, которую, видимо, мало хлестали ремнём по упругой заднице в нужное время, но как только фраза прозвучала, тот резко повернул голову в сторону другого конца обрыва, быстро подбегая и щурясь, разглядывая в темноте до боли знакомую и любимую особу, — Корделия? Малышка, ты так перепугана, как только оказалась здесь? — от шока порождение ехидны, кажется, забыл все слова, он уже вспомнил, как «прибыл» сюда и что послужило этому причиной, но очень странно, что они с травницей попали в одно и то же испытание. Такого не должно ведь быть, правда?       — Я… меня преследовали какие-то монстры, очень страшные и большие, но с твоим появлением они все как по волшебству пропали, поэтому я слегка обескуражена. Не напугана, — строго проголосила тыковка, — вот только как нам добраться друг до друга?       Расстояние было действительно внушительным. Перепрыгнуть его или ещё чего не было возможности, а использовать здесь свои силы, как оказалось, они не могли. Пораскинув мозгами ещё немного, пара заметила датчики, вот только непонятно чего, на стенках обрыва. В таком месте современная техника смотрелась странно, но видеонаблюдение или же датчик движения был тут же исключён из списка предположений, ведь такое там не имело никакого смысла, значит, нужно думать дальше. Молодой человек подошёл прямо к краю, чтобы получше всё разглядеть, несмотря на переживания своей девочки, но ничего так и не поняв, отошёл вскоре обратно, но, как оказалось, уже не безрезультатно. Вмиг по разным сторонам от каньона возле всадников вблизи потолка выехали две шаткие платформы. Задрав голову и напрягая зрение, кареглазая видит связь этого механизма с центральной глыбяной стеной, что возможно обрушившись, откроет выход наружу.       — Там что-то есть, может, если я смогу туда забраться, то мы выберемся из этого заточения, — радостно проговаривает ведьма. Дьявол же в уме называет её сумасшедшей, совершенно не собираясь подпускать к той махине, предчувствуя неладное.       — Ну уж нет, дорогая, ты туда не полезешь. Я, может быть, чуть-чуть и поувесистей тебя, но забраться наверх смогу.       — Нет, не сможешь!       — Ты спорить со мной будешь? Где вас таких наглых котят только набирают, — обречённо говорит, пытаясь одновременно и не нагнетать обстановку, и отыскать путь на сооружение.       — Ты не понимаешь. Посмотри внимательнее, с твоей стороны нет подъёма, видишь? У меня небольшой холм, благодаря ему я могу запрыгнуть на платформу и найти там что-то подходящее для нашего вызволения. Прошу тебя, милый, я не маленький ребёнок и тоже могу принимать и делать важные вещи. Знаю, что ты волнуешься и, может, неспроста, но давай не терять драгоценное время на твои бессмысленные в этой ситуации попытки вскарабкаться туда, если шансов никаких. Хочешь защищать меня — защищай, но ты не сможешь делать это постоянно даже с малюткой, не то что со взрослым человеком. Я прошу лишь довериться и выпустить из под своего контроля и волнения ненадолго, так сделать необходимо, — ссориться и спорить прямо здесь, будь то из-за мелочи или чего-то серьёзного, не хотелось совершенно. Что-то подсказывало колдуну, что ей не стоит туда лезть, что это очень рискованно, и всё не так легко, как кажется. На душе скребли кошки от понимания, что женщина всё же права и что её придётся сейчас отпустить, и контролировать каждое движение даже во благо приведёт лишь к провалу. Он ещё раз оглядел помещения в попытках найти хотя бы что-то, что поможет ему забраться наверх, но, так в очередной раз ничего не отыскав, медленно переводит взор напряженных очей на Верховную, одобрительно смотря и очень настоятельно прося быть осторожной.       — Предупреждаю, если ты хоть что-нибудь себе сломаешь или вывихнешь…       — Я всё поняла, — блондинка смотрит на него с мягкой любящей улыбкой, посылая воздушный поцелуй, незаметно тяжело вздыхая и настраивая себя на победу. Она не может свалиться оттуда или не забраться или ещё чего хуже, только справиться с задачей.       Подходя к небольшому горбику, Делия опирается на него правой ногой и такой же рукой на стену, приподнимаясь над полом. Далее, будто скалолаз, зацепилась за камушек и оказалась ещё выше, застревая на этом этапе ненадолго, размышляя, куда дальше стоит продвигаться, чтобы не свалиться. Выбирая путь выступов из горы, леди цепляется лодыжками и финальным аккордом выворачивается дугой, хватая начало платформы, забираясь на неё и оказываясь практически зажатой между выступом и стенкой.       — С тобой всё в порядке? — мужчина был ещё больше взволнован из-за того, что частично перестал видеть колдунью. Это только заставляло нервничать и беспокоиться. До теперь больное сердце неприятно кололо, будто бы сдавливалось с обеих сторон.       — Да, здесь просто немного тесновато, — громко отзывается она, пытаясь углядеть что-то полезное, способное помочь им выбраться отсюда. По правде сказать, даже немного страшновато в этой толчее. Такое чувство, будто бы на тебя сейчас вот-вот выпрыгнет какой-то паук. А ещё чувство сжатия очень давило и мешало спокойно дышать. Та не волновалась, но…, — чёрт, — выкрикнула Гуд, как только почувствовала, что ступнёй нажала на какую-то кнопку, после чего всё загрохотало. Звуки смешались, где-то вдалеке всадница слышала крик бывшего члена Кооператива, но до неё чётко не доходил смысл слов, скорее всего, он кричал что-то о происходящем и её самочувствии. Всё остановилась так же резко, как и началось. Не теряя сил и времени, девушка спросила:       — Что там происходит? Везде также появились эти металлические отверстия, как и у меня? — вот теперь волноваться можно было. К сожалению, всё это было очень сильно похоже на механические лазеры, которые чисто теоретически при ещё одном неуклюжем движение дочери Фионы могут пустить ток. Будет очень хорошо, если они просто покалечат, а не убьют или разрежут пополам.       — Да, золотце, умоляю тебя, слезай. Я обязательно что-то придумаю, но давай без этих лишних рисков. Чёрт его знает, чем наделён этот лазер. И…только не говори, что я всё вижу верно, и один из лучей прямиком возле твоего лица.       — Ты зря волнуешься. Со мной всё будет в порядке, да и тем более слезть отсюда точно так же, как и забраться, очень сложно, — та, кажись, успешно убежала от вопроса. — Есть ли смысл всё покидать, если от этого зависит, выберемся мы отсюда или нет? Да и тем более судьи ведь сами говорили, что не могут убивать участников.       — И ты им не веришь? Даже если не убьют, арх, ты ведь можешь серьёзно покалечиться.       — Прекрати! Давай без этого. Вот как найдёшь способ на свою платформу забраться, так отсюда и слезу, договорились? — мастерица зельеварства всё понимала, но что поделать, когда другого выхода попросту нет, и играться в рыцаря с принцессой нет времени. Она тоже очень переживала, просто не хотела показывать этого вестнику конца света, чтобы не навлечь только больших неприятностей и не волновать его ещё сильнее.       — Ты можешь до этого времени ещё на что-то нажать, — Корделия на это замечание лишь раздражённо закатила глаза и дала понять, что больше не намерена разговаривать на эту тему, продолжая рыскать на площадке, когда Майкл искал неведомо что на своей стороне, тихо виня себя за то, что накричал на малышку. Всё же к ней нужен другой подход, и выказывать свои переживания нужно не во время процесса, а когда уже всё наладиться, а то она ещё лопнет от своих собственных скрытых нервов.       — Здесь есть какие-то кнопки с рычагом, — после того, как оттянула немного тяжеловатый камень в сторону, говорит травница. Уф, рука болит, а на лбу выступили первые испарины пота. Кажется, после такого приключения тыквочка начнёт бояться тесных пространств. Перед ней показалось множество маленьких кнопочек с буквами по алфавиту, возле них какой-то экран, неведомо рабочий ли, и приёмник, формой показывающий, что кидать придётся копейки, а возле была ещё высеченная цифра восемь. Всё это обладательница глаз цвета умбры передала лазурноглазому, пытаясь не думать, что с ней будет, если та соберёт неправильную комбинацию.       — Зайчонок, я тебя умоляю, только не переживай. Слушай, что я тебе говорю, и мы всё решим правильно. Хорошо? — на этот раз тон был более спокойный и успокаивающий. Светловолосый прекрасно понимал, в каком положении сейчас оказалась крошка, и пугать её лишний раз не стоит, особенно, когда от её трезвого ума зависит такое важное решение сейчас. Итак, всё, что находилось вблизи неё, напоминало маленький игрушечный банкомат, вот только вместо денег он принимал какие-то жетоны, а дилемма, как и где их достать, всё ещё актуальна. Вдали находилась та самая единственная ручка, и на свой страх и риск Королева ведьм решила, что стоит с неё и начать, чтобы сдвинуть процесс с мёртвой точки. После того, как женщина исполнила лёгкое движение ладони, всё загремело, будто бы зашевелились шестерёнки, и на территории Антихриста появились какие-то плакаты, что спустились по ниткам из возвышения над ним.       — Делия?       — Подожди, здесь что-то написано, — пыталась прочесть она появившуюся надпись на всё же рабочем экранчике, что находился над кнопками. — «Вся недоброкачественная продукция будет использована не по назначению».       — Они что, заставят нас ёбаные загадки разгадывать? — спрашивает разозлённый Лэнгдон, ещё несколько раз проговаривая эту фразу себе под нос, пытаясь понять, что она обозначает. Но думать он стал гораздо быстрее, как только услышал женский крик, обернулся и увидел, что пластины, части структуры, на которой обосновалась Верховная, отпадали.       — Нужно думать быстрее, иначе я рискую провалиться в пропасть! — ещё сильнее закричала она. — Недоброкачественная, недоброкачественная, что это может значить? Испорченная, фальшивая?       — Здесь на плакатах ошибки в словах, может быть, дело в тех буквах, которых не хватает? — разглядеть что-то было безумно сложно в этой тёмной дыре. Возможно, если бы дьявол не имел такого хорошего зрения, то плакала бы их свобода.       — Но здесь просто цифры. Постой, двадцать семь кнопок. Это может быть английский алфавит? Может, стоит нажимать именно на те цифры, под которыми числятся буквы? — речь сбивалась из-за заплетающихся языка и мыслей, объяснить что-то было сложно не то что кому-то, но и себе.       — Что?       — Просто назови мне то, чего не хватает на плакатах, — так они в муках пробегали минут тринадцать, разбираясь, что к чему, хотя по ощущениям пошло пару секунд. С каждым правильным нажатием на кнопку, в последствии получением за это жетона, что она вкладывала в нужное отверстие, что-то происходило и не самое хорошее. Сначала они думали, что то-то делали не так, но затем догадались, что такая хрень и должна происходить. Разряды тока из тех механических штук били в разных местах с очень частой периодичностью, в том числе и прямо над головой пшеничноволосой, слегка задев один раз, чем вызывали только больший страх у неё что-либо нажимать дальше. Всадник пытался её хотя бы поддержать, хоть и сам боялся, во-первых, всего этого зрелища, во-вторых, что она упадёт, а в-третьих, что перед ним взошла невидимая стена, из-за чего он со своей территории попасть совершенно никуда больше не мог точно так же, как и к нему. Пластины продолжали медленно отпадать с платформы сахарка, пока та вставляла наконец последний жетон.       — Осторожно, малышка, — упёрся Майкл руками в стену, уже успев стереть их в кровь от невозможности её пробить.       — Уф, ну наконец этот кошмар закончился, — облегчённо проговаривает Корди, думая, как правильнее слезть. За кудрявым в это же время упала глыба и фактически проложила путь к выходу, вот только оставалось две проблемы. Голос непонятно откуда оповестил, что дверь, которая как раз таки оказалось за упавшей только что стенкой, закроется через десять минут, после токовая сетка активируется навсегда, а парень пока не был настроен уходить, и под колдуньей всё опять начало валиться. — Чёрт, урх, а-а-а-а.       — Делия! — заорал Майкл, вновь начав долбить по стене, когда увидел, как сразу все пластины отвалились, из-за чего его девочка стремительно полетела в пропасть, как раз когда разряды вновь разбушевались.       Удержалась на обрыве, Господи, удержалась.       Белокурая облегчённо вздохнула, благодаря при этом все неровности скалы и свои длинные пальчики за то, что смогли ухватиться за самый край. Очень повезло оказаться в слепой зоне, ток её не прошибёт, по крайней мере, пока она не пытается подняться. Это так невыносимо больно и страшно. Как бы та не пыталась не поддаваться эмоциям и страху, что-то навязчивое в самом сердце твердило, что ничего её не спасёт, что она прямо сегодня и умрёт, в лучшем случае в одиночестве, в худшем ещё и своего молодого человека за собой потянет, потому что глупец стоит что-то там кричит и отказывается уходить.       — Пообещай мне, что когда лазер дезактивируется, ты попытаешься подняться, — всё ещё пытается сохранить спокойствие и ровный тон. Эх, чародейка ведь видит и всё чувствует, понимает, что он тоже с ума сходит от переполняющих чувств. Её нутро тихо радуется тому, что перед ним взошла стена, и он не может прыгнуть следом за ней в воду. Как же страшно. Белокурая никогда не боялась воды, она отлично плавала и любила чувство невесомости. Но сейчас она истекает горечью, осознавая, что в этот раз её купание может стать последним. Жидкость кристально прозрачная, можно увидеть, что там слишком глубоко, хотя бы потому, что уже через несколько метров заметно непроглядную темноту и, кажется, даже какие-то скалы или кораллы, а возможно, это всё просто отблеск. В любом случае утешать себя было нечем.       — Прости, я не смогу подняться, милый. Мне попросту не за что зацепиться, а для поднятия своего тела без ничего недостаточно мышц в руках.       — Нет, сахарок, всё не может так закончиться. Нам же говорили, у наблюдателей нет цели убивать участников. Сатана! — мужчина тут же осёкся, понимая, что совершенно недавно говорил совершенно противоположное. — Умоляю, просто не унывай, подожди, я…, — голос трясся, глаза бегали, ища хотя бы что-то криво лежащее, а конечности будто бы утратили всю силу, отказываясь даже держать хозяина.       — До закрытия дверей и полной активации токовый сетки остаётся шесть минут.       Противный механический голос вновь заговорил, и златовласка поняла, что ждать нечего. Ток пропал, и аккуратные пальчики отпустили свою последнюю опору, а прекрасный мелодичный голос, который говорил, в последний раз успел произнести самую важную для него вещь: «Я люблю тебя».       — Делия, нет! — кулаки с новой силой начали бить в прозрачную стенку. Почти не видно, как она падает, но этого и не нужно было, чтобы град слёз без стеснений потёк по красным щекам, а глаза покраснели и запекли. Злость, обида и отчаяние нарастает только больше, когда чьи-то руки с силой начали его оттаскивать. — Какого хера? — произносит, когда его повернули лицом.       — Успокойся, это всего лишь мы. Нужно убираться отсюда, пока двери не закрылись, а сетка не уничтожила нас. Пойдём, чего встал? — раздражённо спрашивает Сомбра, который на пару с Мэйбл еле тащил за собой опирающегося Майкла, стараясь деликатно не акцентировать внимания на его состоянии. Мало ли что ему здесь показали.       — Вы не понимаете! Мы не можем отсюда уйти, там Корделия. Она упала сюда, прыгнула, неважно, но мы не можем оставить всё так, мы должны, должны что-то придумать, как-то спасти её, она умрёт там, задохнётся.       — Успокойся, вас не могли поместить в одно и то же задание. Скорее всего, это иллюзия, точно такая же, как была у Пайнс. Мы без паники уйдём, и где-то также встретим живую здоровую Корди.       — Нет, чёрт возьми, она там.       — Господь, — забив на вырывания и сопротивления синеокого, оба потащили блондина до уже почти закрывшегося проходя, с одышкой выбросив его на рыхлый песок, после ещё того испытания в виде мощного, отчаянного, вырывающегося исчадья Ада. — Ого, не ожидал. Думал, мы опять по тёмным коридорам будем блудить.       — Не значит ли это, что испытания закончились? — с опаской спрашивает Мэйбл, оглядывая обычную жилую улицу, на которую они вышли.       — Я же говорил, что там была она. Делия утонула! Утонула…, — за несколько секунд тон сына Сатаны изменился с резкого и звонкого до холодного и отчуждённого. Он, так и не пожелав подняться с пола, зарылся ладонями в волосы, шумно выдыхая. В это же время обескураженные всадники осматривали территорию, не понимая, почему оказались в неизведанном месте, совершенно не возле того здания, в которое вошли в начале дня, чтобы пройти испытания.       То, через что сейчас проходил Антихрист глубоко внутри себя, было просто неописуемо. Тот ужас он верно не забудет уже никогда. Лэнгдон такого ни разу ещё не испытывал и надеялся, что ощущал это в последний раз. Такая печаль, горечь, будто бы что-то разрывало каждую часть его тела, выворачивало органы наружу, смешивало их в кашу и пыталось вызвать кровь с рвотой. Несмотря на глубокие вдохи, воздуха не хватало, нечистый буквально заставлял себя дышать, потому что тело отказывалось это делать на автомате, не признавая дыхания рефлекторным процессом.       При одной из немногочисленных аудиенции с отцом, чёрт часто повторял отпрыску, что чувства свойственны абсолютно всем — и демоном, и людям, разница лишь в том, что демоны эти чувства умеют и намного быстрее учатся контролировать, нежели человек. Потому как первые во многом прекрасно понимают, что чувства это яд, наркотик, который мешает свободно жить и работать, он не приносит ничего хорошего, лишь одни беды. Жаль только, что мешки с костями из-за своего рабского мышления не замечают этого и никогда не заметят, им нравится любить, давать любовь, страдать, ненавидеть и всё в этом роде. Демоны не такие, они по большей части, после прожитых столетий становятся безразличными и асексуальными. А их порочность и злость и всё остальное —это ничто большее, чем работа, которую они непосредственно должны выполнять. У дьяволов всё просто, и кудрявый восхищался этим. Ровно до того дня, пока не повстречал мисс Верховную. Вообще иногда его посещали даже мысли, что если бы они никогда не познакомились, то жил бы он легче и намного проще. Но как бы там ни было и что бы он там себе не думал и как бы не фантазировал, прошлое вернуть сложно, практически невозможно. И теперь он в тюрьме её любви, её глаз, волос. Её этого маленького, крохотного, тихо бьющегося сердечка. Тот обожал её так же сильно, как и ненавидел. И как говорится, бойся своих желаний. Хотел никогда не знать? Хотел, чтобы её не было никогда, не было в его жизни, и чтобы они оба не мучались? Получай.       За своими страданиями и размышлениями парень не заметил, как итальянец с каштановолосой перекрикиваются и почти что трясут недовольного Хикмета. Пересиливая себя, он встаёт на шатких ногах и направляется к ним, успевая услышать обрывки фраз:       — Я вам ещё раз говорю.       — А мы вам ещё раз отвечаем, что это полнейший абсурд. Неужели вы здесь какие-то боги, и на вас нет никакого правосудия? Человеческая жизнь, она ведь превыше всего, ею нельзя раскидываться как угодно. Обещали ведь, что не убьёте конкурсантов.       — Ну, раз так, то никого мы не убивали, а ваша Корделия, можно сказать, учинила самоубийство, отчаявшись и сделав то чего не стоило так что ничего личного, — пытаясь сохранить хотя бы какой-то покой, отвечает хранитель, раздражённый наглостью собеседников. Он не собирался быть столь грубым, но кто они чёрт возьми такие, чтобы так общаться с судьёй? — во время испытания она бы не погибла, сама ведь бросилась в пропасть.       — Но разве всё, что нам показывали, не должно было быть голограммой? — наставник на это лишь неоднозначно качнул плечами, явно открыто не собираясь отвечать на вопрос.       — Да какая разница, просто скажи, где она? Не испарилась ведь. Живая или мёртвая — неважно, мне нужно её увидеть. Понимаешь? — на этом этапе уже не сдержался сам колдун, подлетев к нападающему, схватив его за край сукна, притянув к себе, испепеляя не только взглядом, но и своими горящими ладонями. Оппонент на это лишь скривился, жёстко оттянув от себя парня, что был слегка ниже, сжимая его широкое плечо и в ответ также в упор заглянув в глаза.       — Вон топчет ваша пропажа. Почти целая. Удивлён такой крепкости, — чуть ниже проговаривает последнее предложение. В это время Майкл неестественно сильно поворачивает голову назад, в шоке созерцая самый эпицентр, ему не мешает даже поднявшийся песчаный вихрь, являющийся здесь обыденностью. — Послушай, парень, ты мне нравишься. Я сразу разглядел в тебе потенциал. Не упускай его и не подрывай это расположение к себе из-за простой глупой вспыльчивости. Борись с нею. Как бы тебя не задели, как бы не было больно, чем холоднее и неприкаяннее ты будешь, тем быстрее получишь или услышишь желаемое. В том числе и уважение, — на этом моменте жёсткая хватка на плече от руки стража испарилась, а сам белокурый, едва ли не опадая на пол, несётся к ней. Только к ней, своей единственной.       — Тыковка! Сладкая, я ещё немного так с тобой побуду и точно начну обращаться с мольбами к Господу, — отшутился Майкл, сгребая мокрую, трясущуюся и не менее напуганную Корделию из рук ещё какого-то судьи, что помогал ей идти. Он украдкой оглядывает её. Так усердно пытается что-то вымолвить, вот только из синих губ издаётся лишь мычание и протяжный хрип, так отчаянно смотрит, так пытается не разревётся. Замёрзла. Светлоглазый даже не имеет чего-то, что можно накинуть на неё, поэтому просто поднимает на руки, прижимая к безумно горящему телу, мгновенно промокая, но даже не обращая на это внимание, продолжая упёрто нести к своим коллегам. Вся плоть также трясётся, прося у господина упасть и уснуть где-то здесь, чтобы больше не проснуться, но он знает, что не имеет такого права и должен безоговорочно в целости и сохранности доставить свою крошку домой в мягкую и тёплую постель.

***

      Блондинка отсиживалась в ванной уже более двух часов. Она любила понежиться в тёплой воде, поэтому дьявол не сильно беспокоился. Почти. Иногда он, конечно же, постукивал или заглядывал в помещение, проверяя, всё ли в порядке и не уснула ли золотко. Тот даже пытался напроситься к ней под предлогом освежить теплоту нарзана, но она отмахивалась, всё больше зарываясь и прячась в клубки пара с пеной. Признаться честно, оба думали, что чаровница будет опасаться любой жидкости после сегодняшнего случая, но возможно, её нервная система либо была довольно сильной, либо до неё просто ещё не дошёл смысл всего происходящего. В любом случае херувим решил оставить её в покое, смиренно подождав.       Когда он принёс её в комнату, они резко поменялись местами, и уже он лечил её ранения. Изначально их было не заметно, и лишь вопреки её недовольным мычаниям, когда посланник Ада настоял на своём, смог аккуратно осмотреть маленькое тело, найдя очень много царапин на спине и даже лёгкий вывих ноги. Всё же она упала с довольно большой высоты, такого исхода можно было ожидать. Безумно интересно было то, как кареглазая спаслась при таком раскладе, но это оставалось той загадкой, которую волшебница ещё не успела ему поведать. Лечил сугубо своими человеческими силами, лишь вывих составил исключением. Хоть у каждого на эту тему было своё суждение, чёрт знал и был уверен, что лишний раз использовать свою магию на теле абсолютно противоположного по силе существа — плохая идея. Если исцеляла ведьма свой род, это ещё куда ни шло, хоть такое по-прежнему оставалось наглым внедрением своей силы в чужое тело и организм, так или иначе нарушение внутреннего баланса. А вот когда такое проворачивает сын Сатаны с ведьмой уже совершенно другое дело. Данное «лечение» довольно опасное, даже если изначально никаких симптомов не появится, лишь дурное самочувствие, то в будущем в некоторых случаях может привести к страшным болезням. Поэтому когда Антихрист мог справиться и без техники исцеления, то обязательно так и поступал, в особенности когда на больного ему было не всё равно.       Пока малыш была занята водными процедурами, он на всякий случай заварил её любимый жасминовый чай, если понадобится только больше расслабить и успокоить ту. Белокурый не был уверен, будут ли у неё силы и желание его пить, но всё же ему было несложно это сделать, даже какие-то орешки и сладости собрал, вдруг ей захочется. Вообще он бы хотел нормально накормить её, потому что практически целый день она ничего не ела, но, скорее всего, от пищи дочь Фионы отмахнётся, а от запаха может даже стошнить, поэтому он не спешил с этим.       От чего-то было так горячо, такое чувство, будто бы с Лэнгдона скоро пойдёт пар, голова немного кружилась, но он всё же смог без приключений дойти до покоев, поставив на миленькую аккуратненькую прикроватную тумбочку поднос. Первым порывом в спасении от жары было открыть балкон, но тот боялся это делать, зная, что может простудить женщину, поэтому просто улёгся на постель, стараясь не уснуть, то и дело разлепляя глаза. Как бы пошло не звучало, вообще изначально он планировал закончить этот вечер с ремнём в руке, крошкой на его коленях и её красной задницей. Нечисть понимает, что зельеварительница в каком-то роде сделала это ради него, но скрывать, что этот поступок был откровенной глупостью, нет смысла. Зачем рисковать собой и разбрасываться своей жизнью направо и налево? Ну, не выбрались бы они с того испытания, не остались бы там навсегда это точно, просто вылетели бы из турнира, это явно не стоит тех бед, которые принесла бы её смерть. Ну…идиотка ведь, что сказать? Арх, ну как же сложно.       Дверца, тихо скрепя, приоткрывается, а из неё выходит совсем уже худенькая в лёгком халатике, который вероятно был единственным, что лежало из одежды в ванной, облепившем её влажное тело, тыковка. Ладно, с его планами завтра. Глаза покрасневшие, ножки еле удерживают всё остальное тело, которое, к слову, не перестало трястись даже после двух часов отмокания в кипятке. Шустро поднимаясь с места, всадник Апокалипсиса сгребает белое чистое пахнущее свежестью одеяло и уверенным шагом топчет к Делии.       — Скидывай, — в приказном тоне, не терпящем возражений, произносит парень, накидывая на уставшую девушку тяжёлую ткань, не укутывая её полностью до конца, пока та послушно не скинула мокрый жалкий халатик. После этого Верховная смотрит на него своими большими любящими оленьими глазками, но так и не произносит ни звука, что даёт ему знак. Им больше не нужны слова, чтобы быть понятыми в своих чувствах. Им нужны самые обычные, крепкие, такие часто использованные объятия, ровное дыхание и соприкосновение обнажённых тел. Последнее они воплотят позже, когда доберутся до новой постели. А пока молодой человек нежно заворачивает её нагое тело вновь согреваться в огромном светлом коконе, крепко сжимая при этом и оставляя голову щекотаться подбородком о смешно торчащие во все стороны спутанные локоны. Она же в свою очередь прижимается влажной щеточкой к тёплой груди своего партнёра желая только поскорее уснуть сегодня и забыть обо всём ужасе этого ненавистного дня. Её желание будет исполнено добрым богом Морфеем пославшим чудесный спасающий сон без каких-либо сновидений.