***
Гуд мягко шагает в балетках по хрустящему песку полностью под наблюдением своего парня. Глаза были завязаны, с тех пор, как она поняла, приближения до того «особенного места», тем самым шарфиком, который он сегодня у неё отнял. Именно из-за желания колдуна сделать этот сюрприз очень неожиданным, Корди даже не видела, куда идёт, но особо огорчаться, наверное, не стоило, учитывая то, что на этой земле нет абсолютно никаких интересных пейзажей. Хотя почём знать, Галванис, на самом деле, довольно интересная вселенная, будто бы слепленная из разных частей пластилина, повернись вправо — будет беспроглядная пустыня, повернись влево — огромный пагорб с землёй и дубом наверху, повернись назад и… — Майкл! — невольно вскрикнула колдунья, когда её тонкие пальцы прикоснулись к чему-то живому, и это явно был не тот, чьё имя она только что назвала. Отнять руку возможности не было, ведь её крепко держали. Всадница слышала два дыхания рядом с собой, и они были точно не человеческие. — Что происходит? — спрашивает, когда чувствует, что повязку на лице развязали, и ткань легко сползает, щекоча её тонкие ключицы. Как только взгляд прояснился, ведунья увидела невероятной красоты животных перед собой. Это были большие лошади, даже очень похожие на драконов, со светлой чешуей, на ощупь довольно нежёсткой, здоровенной мордочкой и копытами такого же цвета, как и само существо, длиннейшей гривой, колоритно заплетённой с мелкими и наоборот цветочками и, конечно же, огромными крыльями на спине. Они были согнуты по центру, но даже так можно было увидеть, насколько широкими и длинными были перья по сравнению с человеческой рукой. Казалось, один лишь лёгкий взмах, и мастерица зельеварства не то что потеряет равновесие, отлетит прямиком к своему нынешнему дому. — Понравились? — довольно спрашивает молодой человек, видя детское искреннее восхищение в светлых глазах. — Это маздиласиды, но все говорят просто ласида. Познакомься с коренным животным и символом здешних земель, обосновавшимся здесь очень-очень давно. Думаю, его даже искусно вывели. Но не суть. Что-то похожее на смесь рептилии и лошади, крылья при этом намного больше всего их тела, и они действительно могут убить за счёт острых наконечников на конце верхних перьев. Но их не особо боятся из-за острого, отчасти схожего с человеческим ума, из-за чего лезть с боем просто так не станут, по натуре милые и добрые, что важно, не пугливые, поэтому позволяют с лёгкостью прокатиться на себе и ни за что не скинут, если ты будешь умничкой. Помочь тебе забраться? — А-а, что? Мы прокатимся на них? — в недоумении и некоем страхе спрашивает бывшая директриса. — Ну разумеется. Думаешь, я привёл тебя в таком сногсшибательном наряде просто посмотреть? Чего это ты так перепугалась, милая? — смеётся мужчина, видя ещё больший страх. — Ты ведь уже должна была привыкнуть к большому размеру. — Ты когда-нибудь прекратишь шутить об этом? — она недовольно и рефлекторно топнула пяточкой, осуждающе прожигая его взглядом, с опаской наблюдая за тем, как он медленно подходит к ней. Резко развернув к себе спиной, заставляя тихо ахнуть, исчадье Ада подхватывает её за талию, усаживая на смиренно ждущую лошадь, раскинув при этом ткань светлого платьица в стороны, чтобы не мешало прочно сидеть. Но судя по тому, как котёнок вцепилась в туловище животного ногами, переживать было не за что. Ненадолго нагнув её к себе, даря успокаивающийся поцелуй в губы, а затем в ушко, белокурый проговаривает: — Её, кстати, зовут Дафни, похлопай свою новую приятельницу по шее и попробуй подружиться, она оценит, — с этими словами Майкл разворачивается и идёт к стоящей по соседству особи, далее повышая тон, говоря довольно громко, чтобы Корделия отчётливо слышала все его слова, — как тебе, кстати, вид? Обладательница Семью Чудесами только на этом моменте повернула голову, оглядывая пейзаж, что окружал её. Это море. Таинственная, непостоянная, непостижимая, хрустальная вода, сегодня напоминающая холодное и прозрачное большое зеркало. Оно было настолько широкое и просторное в условиях вечной пустыни, что казалось даже миражом, бредом, который снился ей ночью. Вообще изначально сновидения её сегодня не тревожили, но в какой-то момент она проснулась от громкого неизведанного шума за окном и взглянула туда, ничего так и не увидев, разумно посчитав это подготовкой или тренировкой участников к турниру, быстро отправилась обратно в тёплую кровать и объятья Антихриста, пока сон окончательно не покинул ту, а вместо не пришло плохое самочувствие, что волнами время от времени настигало блондинку. Но уснуть так же спокойно, как и впервые, не удалось. Она помнит немного и нечётко, но в пришедшем далее сне та разлеглась на тёплом, слегка влажном и колючем песочке, прямо как здесь, ближе к воде, ела какую-то солёную вкусность и угощала ею довольно развалившегося на лежаках обладателя её самых любимых небесных глазок, напоследок нетерпеливо облизывающего её пальцы. Вокруг играла спокойная тихая мелодия, пока всё резко не изменилось. Дьявол куда-то мгновенно исчез, музыка затихла, а взамен спокойному морю пришли поднявшаяся буря и сметающий всё на своём пути смерч. На этом кошмар прервался, потому как наверняка кричащую её разбудил Лэнгдон. Дальше всё как в тумане, и судя по всему этому, у неё был жар, возможно, чаровнице дали какое-то лекарство, и она вновь, как и впервые, спокойно и до самого утра мирно уснула. Верно, последствия ужасного испытания так испортили сон, что мог стать самым счастливым, вблизи с дорогим человеком и так недостающим ей морем, которое кареглазая очень любила. Там, к сожалению, она давно и часто не бывала из-за вечных забот и обстоятельств, но вот когда выдалась отличная возможность наверстать упущенное, пришла новая проблема, котёнок уже начала побаиваться жидкости, хоть ей такое и не нравилось, никак не могла перебороть страха, даже инстинктивно ощущая опасность от сегодняшнего свидания. И он об этом знал, точно знал. — Ну же, солнце, попроси её тебя покатать, — весёлым тоном проговаривает нечисть, поглаживая Элизабет, так звали его лошадку, по пышной гриве, крепче держась, когда она осторожно, чтобы ничего не задеть, начала взлетать. Сын Сатаны привёл волшебницу именно в это место, потому что боялся развития у неё очередной, мешающей жить и наслаждаться фобии. По рассказам женщины, он знал, насколько сильно она любила океан, воду, плавание, из-за чего очень не хотел, чтобы та страдала, что не может даже подойти к нему близко по вине долбанного страха. Возможно, свидание, которое всадник ей сегодня проведёт, оставит хорошие воспоминания и ассоциации переборов события днём ранее. По крайней мере, он очень на это надеялся. — Дафни, малышка, ты не против полетать вместе? Только, пожалуйста, острожно, я боюсь, — хоть кудрявый был уже достаточно высоко от неё, услышал то, что она говорила, и надрывно рассмеялся от того, как по-детски это звучало, раздражая при этом травницу. Ну, что та может поделать, раз не знает, как правильно подступиться к ласиде? К слову, чудесная белая полудракониха чуть повернулась к ней головой, демонстрируя огромный зелёный глаз, который в упор смотрел на наездницу, будучи больше её самой в раз пять, и будто бы риторически спрашивала, кто ещё здесь малышка. После, спокойно выдохнув горячий воздух, поднялась вверх, медленно качая зельеварительницу, уже на этом этапе заставляя немного нервничать, и подлетела к такой похожей на неё, только нежно голубой, Бет. — Боишься? — Разве что слегка. Расскажи мне, как ты вообще узнал об их существовании и где пропадал всё утро, неужели к подарку готовился? — с улыбкой спрашивает, пытаясь отвлечься от плохого чувства на разговор, будучи полностью уверена, что голос Майкла как всегда успокоит и убаюкает её. Возможно, она и не заснёт, но зато станет более расслабленной и получит удовольствие от воздушной прогулки, которую сегодня получит. — Ну, вообще-то да. Я знал, что ты будешь долго спать, поэтому ушёл пораньше, раздумывая, какую же приятность тебе можно сделать. Ну и вот, шастая возле популярных здесь мест, случайно наткнулся на Хикмета. Он предложил сходить в местный бар, к слову, довольно неплохой, я даже не против отвезти тебя ещё и туда сегодня, если ты не переутомишься. Так вот, сначала я не понял, что от меня хотят, но когда мы уже заняли столик, он объяснил, что очень неожиданно хочет извиниться от имени совета за то, что наши испытания пошли не по плану. Изначально никто не собирался этого делать и признавать халатность, но наш наставник настоял на правде. В общем, выяснилось, что мы с тобой не должны были попасть в один квест, точно так же, как и у тебя не должно было быть возможности так рисковать своей жизнью. Им стало «стыдно» за то, что они были такими некомпетентными, хотя, кажется, здесь какая-то другая причина, но я пока не понимаю, что это конкретно, в любом случае, высший суд решил преподнести тебе подарок в качестве компенсации морального ущерба. Ты уже, верно, догадалась, какой именно. Дафна. Между прочим, маздиласиды вымирающий вид, поэтому подарить их кому-то является выражением великого почтения. Это значит, что ты в любой момент, когда захочешь побыть с ней, можешь навестить местную конюшню, они здесь также называются по-своему, кажется, даббоби, и поухаживать или же прокатиться на Дафи. — Ты уже и её имя полностью ленишься проговаривать, — улыбнулась тыковка, с большей теплотой и дружелюбиям гладя по гриве свою новую любимицу, так спокойно парящую над водяной бескрайней гладью, — что же, поступок совета настолько же милый, сколько и подозрительный. Думаешь, они правда это сделали от чистого сердца или всё же над ними есть какой-то закон, орган, что проверяет их добросовестность, просто мы об этом ещё не знаем? — любопытно спрашивает. — Думаю, что второе, малыш, и что тебе пора перестать забивать свою голову глупостями, особенно на нашем первом свидании. Разве не так? Спустимся, может, ближе к воде? — миленько улыбнулся, а сам немедля подлетел ближе к воде, заставив волны подняться, образовывая глубину под только прибывшими. Ведьме оставалось лишь кричать вслед, страшась поступить также, но выбора особо не оставалось. — Давай, красавица, тише, вот так, да, — ласиды правда были умными животными, стоило ей только намекнуть, и лошадь начала опускаться вниз, очень плавно и не торопясь. Мельком заметив хитрый взгляд напротив, предупредила, чтобы без глупостей. Антихрист ответил на это, что даже в мыслях не было, дальше замолкая, давая Делии возможность подумать и успокоить своё наверняка бешено стучащее сейчас сердце. — Прикоснись к воде, милая, не бойся, почувствуй её прохладу, спокойствие и дружелюбность. Понимаю, это непросто, и я ни в коем случае не обесцениваю твой страх, да его прекрасно заметно. Ничего не случится, если ты позволишь своей давней мечте сбыться, обещаю, ты туда не упадёшь, — кажется по светлым глазам, что одного заверения ей мало, — а даже если и шлёпнешься, клянусь прыгать следом и ловить тебя. Девушка ещё какое-то время в тишине разглядывала собственное нечёткое отображение в водяной зеркальной поверхности. На миг прекратив дышать и нагнувшись ближе к морю, одновременно с этим легко оперевшись на могучую шею Дафни, та робко-робко прикасается самими пальчиками к своей цели, лишь слегка смачивая их в течении. После этого застыла на какое-то время, раздумывая о своих ощущениях, вдруг весело захохотав, начиная барахтаться ладошкой, создавая малюсенькие волны и радуясь захватившему ощущению детского счастья и свободы. — Тёплая водичка? — подхватив это же чувство и состроив милый голосок, спрашивает дьявол. — Тёплая, — отвечает ему Верховная, и он чувствует сильное желание прямо сейчас искупаться вместе с ней в этом солёном море, обрызгав ту с ног до головы. Если бы колдун только знал глубину и мог бы куда-то пристроить животных, не раздумывая так и поступил бы, раззадоривая возлюбленную только больше. «Чёрт, точно, совсем забыл». — Полетели дальше? Хикмет ещё рассказал, что здесь гавань имеется, о ней мало кто знает, из-за чего там в основном пусто, но очень красиво, а в придачу ещё и тихо, — чародейка несомненно согласилась на такое предложение, не забыв пошутить о том, есть ли у него покрывальце и подготовился ли он как следует к их свиданию, на что получила ответ, что у блондина всё схвачено, а в придачу немалая сила за душой. Дальше они довольно долгое время летели прямо, изредка о чём-то говоря, в основном о системе турниров, здешней политике и о заработке. По правилам, за каждое состязание начисляется сумма денег в валюте, что здесь называют гьюл, которые участники могут потратить на любые свои хотелки. Разумеется, на первое время у них было всё, что необходимо, одежда, еда и даже средства личной гигиены. Надолго этого, конечно, не хватило бы, и как раз таки для того, чтобы конкурсанты могли остаться продолжительное время здесь, без поиска работы, платились хорошие деньги. К слову, за проигрыш денег насчитывалось намного меньше. Ну вот уже и гавань не за горами. Такая красивая и небольшая. Это место мало походило на безопасное для причала кораблей и судов, больше на отдых для людей. По всему периметру расположились высокие горы, которые защищали территорию от буйных ветров. Издалека было чудесно видно влажный песок, пропитанный здешней абсолютно прозрачной водой, имеющей оттенок, меняющийся от светло- до тёмно-бирюзового. Поверх на горах было очень много растительности, цветов и даже деревьев, немного дальше на более ровной территории виднелась изысканная деревянная беседка, но херувим очень сомневался, как много человек отдыхало в ней, когда есть такая прекрасная местность рядом. На самом деле Майкл был довольно близок с природой, чувствовал её, слышал и любил, даже несмотря на то, что уничтожил вместе со всеми этими мешками с костями. В отличие от них, тот собирался восстановить её и сделать чище, здоровее, чем когда-либо раньше. По снижению к островку Гуд быстренько, слегка неуклюже спрыгнула с лошадки, которая позже спокойно улеглась в куточке вместе с Элизабет, о чём-то перегукиваясь на своём. Колдунья тут же начала бегать, как маленькая, сняв обувь, чтобы ощутить всю прохладность влажного песка, нежась на тёплом солнышке, что щедро одаривало своими лучами всю бухту. Не теряя времени, мужчина наколдовал небольшое лазурное покрывало вместе с зонтом, который тот запихнул в глубину почвы, чтобы избежать солнечного удара. Не церемонясь, чёрт раздевается, скидывая свою одежду куда попало, пожелав выполнить одну из основных целей визита сюда — искупаться, попутно приглашая за собой малышку, но она, разумеется, отказалась пожелав позагорать и понаблюдать за ним. Даже на купальник не согласилась, что он благодушно предложил создать, оставаясь в лёгком, будто пляжном, светлом наряде. Позже Всадница никак не могла насмеяться с того, какой же сын Сатаны во всех смыслах ненасытный. Вытащить его из воды, в которую тот зашёл уже целых два часа назад, было практически нереально, даже успела упрекнуть в том, что его губы посинели, но так как это ожидаемо не помогло, она задействовала более тяжёлую артиллерию, заманив его обратно своим телом. Ведунья знала, прекрасно знала, что возлюбленный не сможет устоять перед изгибами её плоти, которая желала насладиться последними лучами солнца, не сможет сдержаться перед оголяющимся пышным бедром и всем, что проглядывалось выше, не сможет устоять перед грудью, показывающейся из-под скомканного лифа, что представлял из себя верхнюю часть наряда, не сможет… Ох, кажется, зря она его спровоцировала. Хоть у девушки было несколько секунд удостоиться прекрасным видом на стекающие по торсу и сияющие под солнцем капли воды, взгляд Лэнгдона не сулил ничего хорошего. Ещё минута ушла на беспокойные мысли о том, что тот может простудиться от вот уже немного завывающего ветра и поднимающегося холода, а вскоре она резко поднялась, быстро ретируясь с того места, где только спокойно отдыхала, увидев, что нечисть ускорил шаг, начав почти бежать к ней, наверняка с холодными и мокрющими руками после двухчасового купания. Этот громадный охотник всё не переставал бежать за ней, крича, что если та сейчас же не остановится, то будет строго наказана, но несмотря на это, Делия всё никак не прекращала бежать, только усерднее уворачиваясь от длинных пальцев, которые показались всего в миллиметре от неё. Что-то заставляло громко смеяться, несмотря на мелкий страх проиграть и боли в ногах, что устали непрерывно бежать по тягучему песку. Тень оседала на землю, отбиваясь от сильных гор, укрывающих молодых, мазлиласиды тихо сопели в сторонке, отдыхая от сегодняшнего дня, а птички весело пели, покидая райский островок. Гуд, отвлёкшись на свои мысли о том, как чудесно прошёл день и что ей хотелось бы побыть здесь подольше, проглядела, как ей подставили подножку, из-за чего она упала прямиком в крепкие мужские руки, будучи тут же зажатой в них. Сладкая не растерялась, тут же забарахтавшись ногами, но этим привела лишь к падению обоих, оказавшись горизонтально на крепкой груди кудрявого. Тот тоже хитрый чёрт, не дал ей возможности что-то предпринять, перевернувшись и прижимая совсем маленькие запястья над светлой макушкой, усевшись предварительно на свою девочку. — Доволен? Я теперь вся в песку. — И не менее прекрасна, — улыбается молодой человек, внимательно следя за приоткрытыми сухими губами, за тяжело вздымающейся от долгого бега грудью и за прекрасными сияющими хризобериллой глазками, в особенности на свету. Он прижимается предельно близко, ликуя от её стона и смешения двух кардинально разных по температуре тел. Платье абсолютно промокло, став ещё более прозрачным, не скрывая больше ничего. Его хозяйка, к слову, тоже не смогла скрыть наслаждения от прикосновений холодной кожи к своей разгорячённой, издавая один глубокий вздох за другим, умоляюще смотря на него, прося отпустить, чтобы и она могла прикоснуться к желаемому, но тот был непреклонен, наслаждаясь её отчаянием. Так сильно хочет, так выгибается. Всадник тоже, тоже безумно желал этого, но всё же ещё не успел забыть о правилах гигиены, поэтому не рискнул зайти дальше, но подумал, что непременно возьмёт своего котёнка позднее, когда они в следующий раз однозначно вернутся сюда. Сатана, кажется у них не было секса уже половину столетия, хотя на самом деле неделю или вторую. Вообще у них должен был настать период, что называют конфетно-букетным, но, к сожалению, времени на него практически не оставалось, со всеми этими обязанностями и турнирами. Им хотелось друг друга каждый день, каждую минуту, проведённую вместе, но они просто пока не могли позволить себе такого наслаждения, и понимание этого просто разрывало. — Тихо, солнце, я знаю, ты хочешь, я тоже, но нам пора. Обещаю, как только выдастся возможность, я отымею тебя как самую грязную шлюху, — с наглой, своей фирменной ухмылкой грубо шутит тот. — Ты только обещаешь, — в таком же тоне отвечает она. Помогая подняться Корделии, парень находит свои вещи, отряхивая их от песка, а рубашку, довольно плотную, отдаёт возлюбленной, чтобы она хотя бы что-то смогла прикрыть, наперёд предвидев, что в будущем будет со столь лёгким прикидом. Дальше полёт прошёл в абсолютной тишине из-за того, что уставшая девушка не смогла бороться и уснула, пока её в целости и сохранности перевозила до конюшни ласида, а дальше Майкл уже справился сам.***
— Прошу тебя. — Отвечай на вопрос. — Я…, — пшеничноволосая пыталась что-то выговорить, но все слова застряли в горле, как только светлоглазый стремительно направился к ней, сильнее сжимая кожаный сложенный пополам ремень в крепкой ладони. О, как же его злило её поведение порой. Прибыли домой, он покормил её буквально с ложечки, как только та вымылась в тёплом душе, намазюкавшись очередной прекрасно пахнущей штукой, которая с ума его сводила, улеглась в кроватку, забравшись на Антихриста, и обогрела холодные ножки о его тёплые. Идиллия. Но вот стоило только спросить о чём-то, что мисс Её Величеству не нравится, так сразу шипит и злится. Подорвалась с постели, загнала себя в угол и смотрит теперь глазами Бемби, мол: «Ну, пожалуйста, терпи и дальше мои выебоны, а я спокойненько буду крутить тобой и твоими чувствами в это время. А как не по-моему сделаешь, так плакать буду.» — Да что в этом такого, чёрт возьми? Почему ты просто не можешь мне рассказать о том, как выбралась из того испытания. Я совершено не представляю, что там такого могло случиться, чтобы ты так скрывалась. Даже если бы отсосала кому-то, я бы не сердился, ты знаешь, я не такой уж и ревнивец, которого строю из себя в наших играх. Но это всё неважно, — пытаясь не потерять суть повествования, говорит дьявол, — Делия, просто скажи мне, как ты спаслась. — Ну там в-внизу был, — губы неистово дрожали, всё, что еле выговаривала, было и так не слышно, малышка от чего-то дико дрожала, а в куточках глаз стояли слезы. — Разборчивее, — голос златовласого тихий, но вместе с этим холодный и строгий. Его сейчас разорвёт от этого откровенно глупого недопонимания. Блять, она только больше начала трястись, а по подрагивающему тону казалось, что сейчас и вовсе разревётся, — сука, — ошибка. Большая ошибка. Стоило только пряжке его пояса зазвенеть в почти мертвой тишине от шагов хозяина, Корди окончательно прорвало на плачь, и эту вселенскую горечь с печалью не мог скрыть даже полумрак покоев, которые освещал лишь уличный свет, ведь свечи здесь с самого момента прибытия не загорались. Что ж, он думал закончить этот день немного по-другому, но в какой раз обламывается. Откидывая подальше этот чёртовый самодельный кнут, он тяжело вздыхает, не останавливаясь, уверенно надвигаясь к чаровнице, заключая в объятья, крепко прижимая к груди и остро ощущая каждую эмоцию и реакцию, идущую от маленького тела, из-за чего самого кидало в мурашки и мелкую дрожь, что было очень неприятно. — Пойдём, я уложу тебя в постельку, — возвращается на прошлое нагретое место, но ложится поперёк кровати, накидывая поверх изящной спинки морковки тяжёлое прохладное одеяло, всё также крепко прижимая к себе, чтобы не упустить ни одну эмоцию. Ничего, он терпеливо дождётся, пока она успокоится, а дальше увидит, возможно, мужчина и вовсе прикроет этот разговор и больше не будет поднимать тему. Вопреки ожиданиям, её плачь всё никак не останавливался, что очень настораживало. Стоило Делии только успокоиться, заставляя себя медленно, почти спокойно дышать, как надрывный рёв и горячие слёзы тут же возвращались обратно, в край заливая его обнажённую подкачанную и слегка волосатую грудь. — Тыковка, прошу, успокойся, нельзя так нервничать из-за какого-то придурка Майкла, что по незнанию задел твои чувства. Прости, пожалуйста. Я бы с радостью больше никогда так не делал и исправился, если бы знал, в чём причина твоего срыва, — прерывать её, возможно, не стоило, тот прекрасно понимал, что порой всем нам нужно выплакаться, даже если на это нет особой причины, просто из-за накопления чувств. Но это…Слишком тяжело. Он видит и чувствует, как у неё душа разрывается, и прекрасно знает, что в глубине она очень хочет, чтобы ей помогли и чтобы было, кому выговориться, хоть пока и не признаёт, потому что боится стать обузой. Глупышка. А ведь похожее состояние у неё было после Феликса. Она тогда долго не могла успокоиться, всё плакала и плакала, даже спустя пару недель он слышал, как солнышко, закрывшись в ванной, рыдала, но очень стыдилась, если тот замечал, поэтому разговор в итоге сошёл на нет, и херувим больше не беспокоил, давая возможность отпустить. И только чтобы такого накопления и расшатанных нервов у неё больше никогда не было, нужно научить котёнка разговаривать и открываться. Здесь без вариантов, даже если придётся надавить. — Ты ни в чём не виноват, это я просто… У меня накопились эмоции и всполохнули в самый неудачный момент. Меня не напугал риск порки, я даже не против, если будет не очень больно, — посланник Ада невольно улыбнулся от такого, продолжая гладить светлую макушку, с облегчением замечая, что дрожь прошла, и теперь Делия вновь начала спокойно, хоть и с тяжестью, дышать. Эх, надолго ли? — Но сама картина того, как ты держишь этот ремень, как злишься и как смотришь, напугала. А ещё эти воспоминания, как я задыхалась под водой и желала поскорее умереть, чтобы не чувствовать боли, как прощалась с жизнью. И то, что слишком долго замалчивала свои проблемы, пыталась удержать всё в себе, а не получилось, — тяжело выговаривает Делия, сглатывая, пытаясь не хрипеть из-за долгого плача, — я испугалась, и этот тремор стал рычагом к моей истерике. Прости меня, пожалуйся, я не должна была выливать на тебя всё это, — опять она за старое. — Тебя били когда-то раньше? Избивали? — после долгой тишины и паузы решается на вопрос чёрт. Опять трусится, опять готовится заплакать. Блять, да он сейчас разревётся здесь вместе с ней, такое дикое волнение за её душевное состояние, такой страх, что эта истерика, будто периодические приступы нападают на неё, не оставляя в покое, так больно. Он никогда бы не поверил, что может испытывать такие смешанные чувства в один момент, да и ещё из-за другого человека. Ох, кажется, им обоим после такого придётся найти психолога. — Мой бывший муж. Он… Не то чтобы избивал, просто бил иногда, лишь по пьяни. Хэнк любил меня, наверное, но удержаться от, возможно, тоже захватывающих его порой эмоций не мог, вымещая злость на мне. Убийства ведьм, давления отца, меня, иногда Фионы. Я не оправдываю его ни в коем случае, но злиться, в особенности спустя столько времени, не могу. Да и тогда я, верно, была настолько запугана, что ни отпираться, ни что либо ещё не могла. Да и физически он был сильнее. — Но как же твои силы? Ты ведь при любом желании припёрла бы этого слабака к стенке. — Я тогда сама была очень слаба, Майкл, — ей было стыдно откровенничать об этом. А ещё страшно за его реакцию. Не осудит ли за трусость и бесхребетность? Не разочаруется в образе сильной женщины и Верховной? Ведь это правда всего лишь образ, а стоит узнать ближе, и тут же вылезает жалкая маленькая девочка, что не может постоять даже за себя. Не может разорвать с мужчиной, что совершенно не уважал её. Но это ещё малость. Делия, несмотря на то, что сказала сыну Сатаны, оправдывает бывшего. Очень долгое время это сидело в ней. Она скучала даже после развода и жалела, что тот погиб. Скучала по голосу, рукам, взгляду. И ей не было противно даже после того, как этим же голосом он оскорблял и насмехался, как теми же руками обездвиживал и грубо касался, как тем же взглядом доказывал своё превосходство и её жалкость, — бесхарактерная и ничтожная. Я позволила насиловать себя, издеваться, всё прощала и любила. Закрывала глаза на всё из-за любви. И знаешь что? Я соврала тебе. Помнишь о моей якобы врождённой чувствительности к перепадам температуры? Так вот, это всё из-за моей глупости и принятия кучи таблеток, чтобы вылечиться от бесплодия и завести ребёнка с Хэнком, который был нужен только мне, а на-на самом деле муж меня так поддерживал, чтобы я была зависима от него, когда забеременею и ничего не смогу сделать, — будто бы сыворотку правды дали. Кареглазая вновь плакала и не знала, понимает ли её лепетания Лэнгдон, но ей так было бы даже легче. Казалось, если она сейчас не расскажет обо всём, что накопилось, то разорвётся. Она слишком много спотыкалась, из-за чего так внимательна и осторожна к их отношениям с нечистью. Она ведь не просто привязана к нему, а любит, очень любит, но к чему приведёт её любовь в этот раз — не знает. Это пугает. Она планировала провести с кудрявым намного больше времени, лучше изучить, понять и только позже открываться, но получилось не так, как гадалось. Её глаза уже не были заслеплены, поэтому та остро понимала, к чему, в конце концов, могут привести её чувства. В лучшем случае они порвут, а в худшем — ею в который раз воспользуются. Единственное, на что она надеялась и чего очень хотела, чтобы их отношения всё же после долгого времени остались в целости и сохранности. Просто обоим нужно вовремя понять, что на одних чувствах далеко не уедешь, и однажды страсть уйдёт, а останутся только они. Как говорится, симпатия – это когда нравится только внешность, влюблённость – когда нравятся внешность и характер, а любовь – это когда нравятся даже недостатки. Очень хочется верить, что когда придёт этот самый период, они смогут его пережить и пройти вместе, сохранив своё влечение и обретя стабильность. Всё это время молодой человек подозрительно молчал, внимательно прислушиваясь и не прекращая гладить малышку. То, что она ему однажды соврала, это такая мелочь, что погоду не сделает, а то что её насиловали — очень даже. В голову лезли одни страшные картинки того, как она плачет и трясётся, прямо как сейчас, а над ней нависает какой-то мужлан и просто трахает, да ещё и удовольствие получает. Он не представляет, что в голове у таких людей, как можно настолько унижать и приносить боль любимому человеку? Майкл такое даже под героином не сделал бы. Как потом можно без зазрения совести повторять это вновь и вновь, извиняясь позже какими-то жалкими цветами? Как? — Ты не жалкая, не отвратительная и не слабая. Ты просто доверчивая и влюбчивая. Была, по крайней мере. Ты хотела сделать всё для людей, быть для них хорошей, посылать лучи яркого солнца, даже если не получала ничего взамен. Просто потому, что хотела этого. Потому, что хотела любви в ответ, признательности, но получала её в редких случаях. Не обвиняй себя в этом, ты просто такая, как есть, и это проблема окружающих, что они не признавали тебя и не ценили. Я уверен, каждый из них, в итоге потеряв тебя, очень жалел об этом. Просто поверить не могу, что с тобой такое было и что над тобой так издевались. Никогда бы не подумал, разве что догадался бы спустя время, коль не был узколобым. И это не просто жалость, малыш, это непонимание тех выродков и желание тебя уберечь. Желание понять и быть рядом всегда, когда тебе нужно. Я никогда тебя не осужу, слышишь? Ты всегда можешь прийти ко мне за помощью, и я никогда не откажу. Неважно, что это будет, дать совет или просто молча выслушать. Я рядом всегда. Тёплая мокрая щёчка прижимается к сильной груди, благодарно шмыгая носом. Это было так невыносимо приятно и хорошо. Слышать поддержку спустя такое долгое время, так же, как со словами Миртл, не ощущая ни единой фальши. Всегда рядом. Эти слова почему-то вызвали короткий радостный смешок вперемешку со слезами. Фраза крутилась в голове вновь и вновь, заставляя забыть обо всех чудовищных событиях из её прошлого. Заставляла забыть о самом первом разе, когда к ней пришёл нетрезвый Хэнк. Она так ждала его той ночью, чёрт возьми. Муж долго не брал трубку, и она очень боялась за него, а он просто без каких-либо объяснений пришёл около двух ночи, грубо возвращая её на постель. Как же она тогда кричала. Никогда ей не было так больно, морально и физически. От того, как ей связали руки и заткнули рот, чтобы много не орала и не говорила, первым, что под руку попалось. От того, как избили, дав несколько пощёчин и оставив грубые следы мужских пальцев на нежной коже со словами «нужно знать, как правильно себя вести». От того, как громко билась спинка кровати о стену, но из-за их грубости никто не мог прийти на помощь и не слышал ничего. Хотя это, наверно, даже к лучшему. Не хотелось бы, чтобы кто-то видел её такой ничтожной. Потную, во всех смыслах грязную и тихо плачущую из-за страха разбудить тогда уже спящего Хэнка, вновь нарвавшись на неприятности. В ту ночь она в какой раз задумалась о жертвах насилия, что не уходят от своих насильников. О всех тех бедных людях, что так же, как и она, сейчас обезвоженные и униженные проводили по несколько лет в логове психа. Смёрзлись ли? Привыкали? Оправдывали? На следующее утро она замаскировала всю боль и побои под тоннами макияжа, что было совершенно нетипично для неё, выслушивая много извинений и умолчаний. Он говорил, что по пьяни, что больше не посмеет, что больше не будет, задарил подарками. Вот только она не забыла, а он так и не прекратил, видимо, почувствовав свою власть и превосходство над женой. Они оба с того дня прекрасно знали, что ничего лишнего, того, что ему бы не понравилось, с её уст больше не вылетит. Да и смела ли она ослушаться Фокса, зная, на что тот способен? Внезапно волшебницу всю передёрнуло от воспоминаний. Жалкая. И никакие слова не помогут избавиться от этой мысли и установки. Это понимал и Майкл. Прямо сейчас во мраке комнаты, в которой раздаётся только умиротворённое дыхание двух тел, он себе клянётся, что избавит её от этого. Что поможет стать увереннее в себе, не бояться даже самых больших ошибок, не сожалеть о них и о людях, стать наконец свободной. И он исполнит это обещание когда-нибудь, обязательно. — Можно чаю, пожалуйста? Я не буду убегать от разговора, мне правда нужно рассказать тебе, что произошло на испытании. Просто нужно успокоиться, чтобы вновь не разрыдаться посредине речи, — раздаётся тихий, всё ещё слегка слабый, но твёрдый и уверенный голос. Странно, он думал, по тембру дыхания, что малыш уже спит. Это на самом деле было отчасти правда, но то, как ярко во всех картинках из-за этого она вспомнила свою роковую ночь, заставило всполошиться и окончательно взбодриться. Она отлегла от голубоглазого, дав тому возможность встать, параллельно с этим наглядеться на её краснючее лицо и опухшие от солёных слёз губы. — Конечно, можно, зайчонок. Я скоро. Посланник Ада действительно вернулся очень быстро с необычным чаем, заваренным со специальными расслабляющими и успокаивающими травами, продающимися только здесь. Ну вот, уже и выглядит лучше, не так разбито, умылась. Антихрист подал ей кружку вместе с любимыми здесь печеньками и уселся напротив, терпеливо ожидая, когда женщина будет готова говорить. — Когда я упала в каньон, думала, что мне пришёл конец, вода медленно заполняла мои лёгкие, и я ничего не могла с этим поделать, хоть и дико боялась. По правде сказать, я уже давно смирилась и приняла свою судьбу и вот увидела мерцание на правой стене. Одна сторона просила оставить всё это и просто спокойно умереть, хоть и в диком страхе, а другая уговорила дать себе ещё один шанс. Честно, не знаю, что со мной было бы, если бы надежды не оправдались. Я-я бы так разочаровалась, хотя вроде ни на что особо и не надеялась, стало бы невероятно больно. Наверное, мой кошмар в Аду сменился бы на вечное утопание, — нервно хихикнула та, явно невесело. Лэнгдон остался всё так же серьёзен, очень внимательно слушая рассказ, параллельно с этим крепко сжимая тёплую, свободную от тяжёлой кружки чая ладошку, тем самым поддерживая. — Вот, доплыв до этого камешка, что странным образом подсвечивал, я инстинктивно нажала на него, хоть и волновалась, другого выбора у меня не было. Никогда ещё не была таким хорошим пловцом, как в этот раз. Возможно, от шока, а возможно, ещё чего, я даже не заметила, что вывихнула ногу, и только тогда, когда ты сообщил мне об этом, почувствовала боль. А дальше, уф, там был туннель, — ненадолго замялась, — и сначала воды не было, ровно до того момента, пока я не доплыла до стены со встроенным кодом. Прозвучал тот же механический голос, который мы слышали ранее: «День, когда всё встало на свои места». Было ясно, что это подсказка. — Очень херовая, — не удержался нечисть, на что ведьма согласно кивнула. — Честно, я понятия не имела, что это может значить. Во множестве попыток я перебирала разные комбинации: от дня, когда начался наш турнир, до даты, когда провёлся самый первый, — об этом всём она знала не только из книжек, что были здесь в свободном доступе, и каждый мог прочитать историю места, но и из слов Хикмета, что увлечённо рассказывал обо всём, что касалось Галваниса, когда та спрашивала, — ничего не помогало. А в это время мой крошечный туннель заполнялся жидкостью. За каждый, чёрт возьми, неправильный ответ. — Какой же оказался правильным? — кудрявому было интересно, очень интересно, он уже начал догадываться и, кажись, глубже разбираться в здешней системе, и это, на удивление, совершенно не радовало. К слову, мужчина даже смог ответить себе на вопрос о том, почему же тыковка так не хотела рассказывать, что с ней произошло на этом испытании. Боялась, что как только он узнает о том, что пришлось пережить ей, тут же вспылит и наделает глупостей, слишком перенервничав. Что ж, досадно, конечно, но отчасти та думала верно. — Время инаугурации и провозглашения короля Авенира единственным, правящим, праведным и главным человеком во всех восьми вселенных — пятое тысячелетие до нашей эры. — Ты серьёзно сейчас? Пятое тысячелетие? С ума сойти. Я бы там и помер, не сумев найти правильного ответа. Откуда тебе вообще такое известно? — Прочла в какой-то книжке, — пожав плечами, отвечает на миг задумавшись. — У меня назревает вопрос: они следили за нами и знали, что ты могла бы ответить на такое задание, потому что видела его, или же хотят нас изжить? Из того, что я знаю, немногие проходят самые первые испытания и вылетают ещё в начале. Может, их там на самом деле убивают, избавляясь, как от надоедливых крыс? — Не знаю, милый. Всё это меня очень настораживает. Если бы было действительно так, как ты говоришь, разве они подарили бы мне Дафни в качестве извинения? Или они всем делают такие подарки? Или… — Хватит ломать себе голову, Корделия. Завтра с утра направимся в город, найдём себе новые знакомства, пораспрашиваем людей, кто что видел, кто что знает, и, возможно, придём к какому-то умозаключению. А сейчас что надо сделать? — Ложиться спать. Но я уже не хочу, — заныла девушка. — Сейчас захочешь, — мягко улыбается всадник, сгребая её в охапку и откидываясь на подушки, набрасывая поверх одеяло. Лэнгдон тушит все свечи, что зажёг, когда возвращался сюда с кухни, и нежно целует в лоб, монотонным голосом принимаясь рассказывать теперь уже любимую сказку Верховной о светловолосой девочки Авроре, её верных друзьях, ящерице Майкле и доброй фее-судьбе Корделии.