***
— Нет, не пойдет. Тут нужно выше, давай ещё раз, — беспокойно приглаживаю короткий ёжик волос. Голова с каждой минутой всё тяжелее, так на меня уже раз одиннадцатый устремляется раздраженный взгляд уставшего парня у микрофона. Его майка выглядела довольно мокрой, а по лбу периодически катились градины пота, которые он только и успевал вытирать. — И не надо на меня так смотреть, это из-за тебя мы здесь торчим так долго! — Я уже пел выше, тебя не устроило! — завалился на потрепанный диван, сворачивая рубашку и подкладывая под рыжую голову, — Мне нужен перерыв, башка трещит пиздец. — Да ты же сейчас заснешь... Беннингтон! Мое недовольство халатностью Честера ежедневно нарастало, всё сильнее оплетая колючими лозами нутро, тяжёлым грузом переживания покоясь на душе. Иногда было настолько неприятно и обидно за группу, что зудели кулаки продемонстрировать всю силу этого ощущения непосредственно виновнику. Но пока я держался весьма успешно. Как бы ни было, в творческом плане Беннингтон выжимал себя полностью, и за это я его, признаю, уважаю. Но это не отменяет того, что он мудак. Я всё ещё пытался вправить Честеру Беннингтону мозги. Чувствую на себе ответственность за группу и не могу это просто так оставить. Я терпеть не могу такое скотское отношение к порядку и к людям, которые надеются на тебя. Да, пока что он кое-как, но ходит на репетиции, а вот в какой момент это прекратится? Сейчас оставалось только гадать, стиснув зубы, стараясь успокоить себя мыслью, которая крутилась в голове как мантра, что «это нормально, так и должно быть, это же Честер», но раньше ведь было иначе, что же пошло не так? Непонятно. Честер около часа только распевался, а затем следовали пару часов усердных репетиций. Сегодня голос вокалиста был, честно говоря, не очень. Да и владелец оного выглядел так же. Джо, Кайл, Брэд и Роб разошлись по домам – свою миссию они уже выполнили, а нам осталось только записать одну демку, о которой мы говорили уже недели две. Но сегодня, похоже, не судьба: мы уже как с добрый час застряли на строчке в припеве, и конца этому болоту пока не было. Я понимаю, что эти мучения никому лучше не сделают, и стоило бы отпустить этот полувыжатый лимон домой – сока никакого больше не предвидится, но что-то внутри упрямо жаждало отомстить за кучу нервов и времени, впустую потраченных, и я не смог это обуздать. — Подвинься, я тоже хочу сесть, — я подошёл к лежащему с закрытыми глазами Беннингтону, что усердно пытался делать вид, что всё ещё находится в этом мире. По крайней мере, отрицательное покачивание головой можно было списать на относительное бодрствование. Пусть и старый, диван был в разы мягче неудобного стула, за которым я обычно работал здесь, зарабатывая себе искривление позвоночника. Сдаваться я не намерен, устал не меньше вокалиста, поэтому без капли сомнения стянул чужие ноги на пол, чем вызвал резкий вдох Честера. Тот вмиг открыл очи, гневно дыша и крепко стискивая зубы, судя по ходящим на щеках желвакам. Пару секунд я чувствовал его прожигающий взгляд, остановившийся на моем лице – наверняка читалось выражение чистого блаженства, когда я расправил плечи и почувствовал, что спина оказалась в раю. Я неплохо вывел из себя Беннингтона и сдержать гаденькой ухмылочки не смог. Откинул голову на спинку дивана, на секунду прикрывая глаза и растворяясь в хрупкой тишине студии, нарушаемой лишь тяжёлым дыханием парня сбоку и скрипом пружин, как мне на бедра со всей юношеской дури опускаются худые ноги. Резкая боль вынуждает разлепить неподъемные секунду назад веки и сразу же найти наглый взгляд карих глаз. — Придурок, что ты творишь? — Нет, Шинода, это ты придурок, — удовлетворенный моей реакцией, Честер зевнул и подложил ладонь под голову. — Я занял этот диван, какого хера ты втискиваешься сюда своей задницей? — Может потому, что некоторые здесь работали дольше тебя? Пока ты там в пробках зависаешь, — вместо ответа на мне опять подскочили Честеровы ноги. Удовлетворенно хмыкнув, перевёл взгляд на циферблат часов. Стрелка медленно подбиралась к часу ночи и я, отсчитывая секунды до, незаметно для себя стал проваливаться в блаженное царство сна. Но не тут-то было: меня резко вернул в реальность недовольный вопль. — Шинода, твою мать, два часа ночи! Опять ебучий штраф за парковку! — хватаясь за голову и резво вскакивая, помятый Беннингтон чуть было не упал на пол. Его пронзительные выкрики всё ещё эхом отдавались в ушах, я поморщился. — Это из-за тебя мы здесь остались! Боже, хоть бы не отбуксировали... — демон впопыхах натянул рубашку и выскочил из студии, напоследок оглушительно хлопнув дверью. Я долго думать не стал, следом поднимаясь с насиженного места и разминая затёкшую шею и ноги. Снял с вешалки серую ветровку, нащупал в глубоком кармане связку ключей, и, предварительно выключив свет, запер студию. Когда я спустился вниз, выходя на тускло освещенную фонарями улицу, Беннингтон находился в паре десятков метров от меня. Его фигура вдали резко размахивала руками в гневном порыве, а на весь, наверное, квартал, слышались отборные проклятия. И да, большинство из них обращено в мою сторону. — Увезли? — тихо спрашиваю у парня, подходя ближе. В ту же секунду ко мне поворачивается нечто, сверкая действительно чёрными радужками глаз. Не уверен, тень ли так затемняет, но это зрелище, в контрасте с бледным, осунувшимся лицом, заставляет нервно стиснуть зубы. — Нехрен было здесь парковаться, сам виноват. Мы бы по-любому задержались, с твоей-то новой привычкой. — Самый умный? Мы могли бы разойтись с час назад, а не дрыхнуть на диване, — шипит в ответ, злобно сплевывая на асфальт. Наконец-то разрывает тяжёлый зрительный контакт, вглядываясь в машину, одиноко стоящую чуть дальше. — У них точно на меня где-то пунктик, вот это корыто стоит напротив, им проще было его забрать – но нет! Не в падлу же было проехать ещё с полсотни метров! Сука! Я шумно вздохнул, рассматривая свои кеды. На бульваре довольно строгие правила дорожного движения. Запрещалось оставлять свою тачку после полвторого ночи. Но, так как наши репетиции частенько приходились и на более позднее время, парни с завидной регулярностью получали извещения о штрафах, а иногда и вовсе машину отвозили на штрафплощадку. Как сейчас случилось с Честером, уже второй раз за месяц. — Ну, зато завтра тебе ничто не помешает оказаться на студии в назначенное время, — я пропустил как Беннингтон выудил из пачки сигарету, и сейчас мог с прищуром наблюдать за тем, как тот похлопывал по карманам в поиске зажигалки, сжимая фильтр в зубах. — Бросай эту херню, сипел ты сегодня просто ужасно. — Тебя не спрашивал... Чёртова зажигалка в машине! — вокалист агрессивно взлохматил голову, очки чудом удержались на носу. — Всё, с меня хватит, — даже не взглянул на меня напоследок, быстрым шагом удаляясь в противоположную от моего дальнейшего маршрута сторону. Я знаю то, что он снимал квартиру дальше, чем кто-либо из группы, поэтому пешком добираться до студии через весь ЛА было проблематично. И если днем ещё можно было рассчитывать на тарахтящий старенький автобус, то ночью дорога темными переулками казалась максимально плохой и глупой идеей. Совесть не позволила молча уйти, поэтому я выкрикнул вслед: — Честер, тебя точно не придётся собирать потом частями по всему городу? — Пошёл на хер! — скромное в ответ, а я на это неопределённо хмыкнул, разворачиваясь и скоро скрываясь за поворотом. Слукавил бы, если бы заявил, что ещё пару минут не думал о том, как этот олух будет добираться. Ноги словно налились чугуном, а поэтому медленно тянулись по асфальту, да и я скорее на автомате передвигал ими – сознанием давно уже был в своей уютной постели. Неожиданная вибрация в кармане штанов, и я с удивлением воззрился на экран. Честер. — Слушай, Майк, я походу ключи от хаты в машине оставил... — голос его звучал странно, и если бы я не знал Беннингтона, то подумал бы, что ему стыдно. Молчу в ожидании продолжения, вслушиваясь в шумное дыхание на другом конце линии. — Чёрт! Короче, я могу у тебя сегодня переночевать? — Я у заправки, той, что рядом с продуктовым, — довольно прищурившись, рассказываю ярко подсвеченную вывеску магазина, — Если через пять минут тебя здесь нет, то ночевать будешь на улице, — действительно боюсь сесть на скамейку и уснуть, а долго стоять на месте осенней ночью удовольствием не было. — Ага, спасибо, — противные гудки настойчиво долбили в ухо, я поспешил убрать сотовый обратно. Ну, завтра значит поедем на репетицию вместе. Парни очумеют. Представив лица ребят, ошарашенные своевременным приходом их вокалиста, улыбаюсь. Осталось, разве что, дойти.Часть 1
20 апреля 2021 г. в 18:52
Дверь студии отозвалась протяжным скрипом в тишине помещения, в проёме показался взлохмаченный Беннингтон — сегодня придурошный явился на три часа позже обусловленного. Ребята уже почти привыкли, а меня с каждым разом это раздражало всё больше и больше.
— О, Честер! Мы только о тебе вспоминали, ты сегодня сильно опоздал, — Роб озвучил наше общее мнение, все ожидающе уставились на парня в проёме.
— Извините, огромная пробка была, — Тонкие губы растянулись в улыбке, парень прикрыл за собой дверь и прошёл в помещение, пожимая товарищам руки. Майкла Шиноду своим товарищем он не считал, поэтому меня удостоили лишь ничего не выражающим взглядом. — Ребят, а где у нас вода? Сейчас коньки двину. Ну и пекло!
Желания растягивать приветствие не было, и так потеряли много времени. В блестящей тарелке установки мое отражение с выражением крайней раздраженности на лице уставилось на меня же. Ещё несколько минут на поиск как назло пропавшей бутылки. Честер присосался к горлышку с особым усердием, за пару глотков осушая ёмкость.
Наши рабочие дни были тщательно распланированы, все придерживались расписания, кроме Беннингтона — тому было плевать с высокой колокольни. Он, типа, установил свой собственный график. И несмотря на непрофессиональное и, порой, совсем невыносимое поведение нашего вокалиста, участники группы с завидным успехом игнорировали его выходки. Ведь как только тот становился за микрофон, становилось слышно с первой ноты, что этот человек действительно живет музыкой и отдается любимому делу полностью. В любое время года, в любом состоянии, при любом настроении.
— Шинода, ты мне хотя бы текст покажи.
— Пора бы уже запомнить, — закатываю глаза, протягивая ему записи.
— Кое-кто здесь любит всё к херам переписывать, — пустая бутылка с необычайной точностью рикошетит от стола в коробку для мусора. — Этому треку пора бы уже и конечную версию заиметь, мы его мусолим уже четыре месяца.
— Нет предела совершенству, Честер.
— Девчонки, ещё одно слово, и кто-то из вас побежит за кофе, — Брэд частенько встревал между нами, когда это уж слишком мешало делу.
Честер недовольно вырывает лист из моих рук, сминая бумагу под пальцами. Поправляет очки на носу, взгляд карих глаз шустро пробегает по многочисленным строчкам. Вокалист привычным движением подключает микрофон, фоном ненавязчиво звучит шорох упаковки булки, которую Джо впопыхах пытается в себя запихнуть, запивая большим количеством воды.
Спустя некоторое время рассматривать плакаты на стенах и, непосредственно, сосредоточенного вокалиста наскучило, да и молчание в студии затянулось — только Брэд тихо наигрывал тему Esaul'a, — и я обратился к Честеру, не слишком тщательно скрывая свое нетерпение:
— Ну что, ты готов? Хотя, мы же можем ещё часа три подождать, — вокалист, очнувшись, дернулся и настойчиво впился немигающим взглядом в пол, словно силясь что-то там отыскать. Мне показалось, что он забыл, где находится.
— Ну, спящая красавица, давай уже! — Джо с важным видом отряхивает руки о мешковатые штаны, располагаясь за пультом. — Жрать охота! Ещё пару раз сыграем, и я в ту закусочную.
— Да... — приходя в себя, пригладил свои огненные волосы. — Да, ребят, давайте начнём.