Дорогой дневник, и буду я счастлив!

«Дорогой дневник, надеюсь, что я больше никогда не вернусь.» Колеса стучат о рельсы, вагон немного потряхивает, а за окном сменяется один за другим пейзаж — романтика поездок на поезде. Красиво. Атмосферно. А у Чимина какая-то тревожная легкость внутри. Будто нет там ни органов, ни костей: пу-сто-та. — Эй, цаца внеземная, — донеслось с верхней полки напротив. — Чё грустная такая? «Выглядит он неотёсанно, ненадёжно и вообще подозрительно. Молод ещё, может возраста моего, но острые черты лица и широта фигуры делает его старше. Волосы, кажется от природы, светлые и непослушные. Одежда на нем затёртая, на штанах красно-белая клетчатая заплатка. Я не знаю его имени или откуда он. Но выглядит так, будто только с поля: пахнет от него сеном, соломенная шляпа на подвязках свисает с края штородержателя, а щеки красные, подгоревшие. И манера речи такая... соответствующая!» — Вам-то какое дело? — недовольно спрашивает Чимин, взглядом находя последнюю строку книги и понимая, что желания читать абсолютно не осталось. «Сколько я их уже перечитал? Сколько уже пережил? Каждая книга, каждая история, каждая строка оставляют во мне веру, что у всего будет счастливый конец, что и со мной случится это однажды. Где-то на этой планете я найду свою историю, свой путь и счастливый конец. Где-то меня ждут, еще с самого рождения. Но конец у всего один.» — Да так, соседи же… — парень жмет плечами и пересчитывает мятые купюры из кармана шорт. — Пять… десять… Слушай, одолжи еще десятку. Пак шокированно смотрит на него, откладывает книгу в сторону и взрывается: — Да кто ты вообще такой?! Есть ли хоть капля приличия в тебе?! — Ким Тэхён собственной персоной! — он лезет вниз, шипит на потревоженную ссадину на ноге, но все-таки оказывается на уровне глаз Чимина. — А вот ТЫ… Что тебе вообще понадобилось в нашей глухомани? Ты уж знай, я всех внуков и правнуков наших бабок знаю. Пак тупит взгляд: узоры на кружке куда интереснее. «Стыдно признать, я и понятия не имею, куда еду. А оказывается, что в какую-то глушь. Но может так и лучше, ведь этого я хотел. Подальше ото всех прошлых знакомств, мыслей: подальше от всего.» — Колись давай, — у парня улыбка квадратная, необычная. — свои все. — Билет я первый попавшийся купил. Ничего интересного. По вагону разносится смех, без насмешки или укора. Но Пак напрягается. «Не могу я понять этот смех: он не похож ни на один, что я слышал раньше. Глаза его уже слезятся, оттого может и сияют.» — Ну ты и даёшь, дружочек. — с протяжным «ууу» выдохнул Ким. Лицо его стало ещё краснее, глаза казались уже от прищура. — Не знаю, что у тебя там случилось, но давай отвлечёмся. В нагрудном кармане его рубашки лежала губная гармошка. Чимин сто лет уже не видел, чтобы ими пользовались. А Ким, видимо, умел. Уронил её, отряхнул рукой разок-второй и давай дуть. Звук гармошки Чимину не нравится. Но, стоит признать, в нынешней ситуации помучить свои уши этой «мелодией» можно. Потерпит. Сам не знает почему, но потерпит. «Не видел я такого искреннего и непринужденного счастья в человеке. Будто не обременена душа его бедностью, не одна только дума на уме о поиске денег и выгодной работе. Нет в нём и боязни оступиться, допустить ошибку, нет смущения попросить помощи у такого же человека.» Вот и ночь уже: солнце скрылось совсем, в свои угодья ступила его сестрица луна. Чимин расслабляется, этому дню приходит конец. — Put your lips next to mine, dear… — наблюдая за расслабленным соседом, Тэхён отложил губную гармошку и начал своим глубоким голосом напевать мелодию . — Want you kiss me once, baby. — Just a kiss goodnight, maybe… — подал голос Пак, на ходу вспоминая продолжение. — You and I will fall in love. «Странно это всё. Петь песни с незнакомцем, терпеть его откровенно ужасную игру на губной гармошке и так спокойно закрывать глаза. Странно это всё. И он странный. И я. Вся моя жизнь будто переосмыслилась за этот день.» — Пак Чимин. — Ммм? — Меня зовут Пак Чимин. — парень вновь видит эту улыбку и радость столь мелкой победе в глазах напротив. Тэхён протягивает руку, и Пак жмёт её.