Трагедия тоже может быть историей любви.
Да. Может.
Ах, Чжоу Цзышу, Чжоу Цзышу… Никто не смотрел так на Кэсина прежде.
Чем это было — инстинктом? Животной потребностью прижаться друг к другу в поисках тепла и защиты — то, что заставило его распознать… любовь, как она есть, в этом взгляде?
Насколько же дерзким был Чжоу Цзышу. Насколько искусной была его ложь. Неважно. Во всем этом, так или иначе, не было смысла. Зачем бы Кэсину могло понадобиться что-либо из этого?
И по какой причине он все-таки был этим
очарован тронут?
Однако волк оказался крепким орешком. Лис испробовал, казалось бы, все, чтобы завоевать его сердце: он читал ему стихи и играл на сяо, вел приятные беседы и говорил комплименты, но волк все так же рычал, бранился и скалил зубы дни напролет. И, конечно, бедный обиженный лис должен был сдаться однажды, если бы не случайная улыбка, которую волк не успевал прятать порой. Иногда, даже охотник мечтает оказаться тем, кого преследуют.
В этот раз охотились на него, и это было странно...
Быть может, он тоже хотел, оказаться тем, кого преследуют?
Рассмеявшись, Кэсин отвел, наконец, взгляд. — Ох, Чжоу Цзышу… Ну что это за любовная история без грязных подробностей?
— Это не…
Внезапно оборвав себя сам, Чжоу Цзышу вздохнул. Это было нелепо — разве это его терпение здесь испытывали? — Нет, — продолжил он, — знаешь что? На самом деле, давай с этого и начнем: ты чудовищно флиртуешь!
Застигнутый врасплох, Кэсин бросил на него быстрый взгляд. Как же просто выходило у Чжоу Цзышу сбить его с толку. Хотел бы он, чтобы было иначе, но он и так слишком многого хотел последнее время, не получая в итоге ничего. — Прости, что?
Чжоу Цзышу имел наглость фыркнуть в ответ. — Ты меня слышал. Ты думаешь “о, я такой умный”, но… — Он откинулся назад и уставился в потолок, словно задумавшись. Спустя мгновение, он состроил лицо и вновь взглянул на Кэсина. — А-Сюй, ты непревзойденный красавец, — начал он странным тоном, заставив Кэсина нахмуриться в замешательстве, — но твоя игра на сяо весьма посредственна. — Кэсин, наконец, понял, что тот кого-то изображал. — Когда у меня будет время, — Цзышу наклонился к нему с многозначительным выражением на лице, — я научу тебя играть как следует.
Кэсин вытаращил на него глаза, потеряв дар речи, — за всю его жизнь никто не оскорблял его подобным образом.
Чжоу Цзышу, этот ублюдок, хохотал, запрокинув голову. — Ох, небеса, видел бы ты свое лицо, Лао Вэнь. — Он так смеялся, что ему пришлось утирать слезы рукавом.
Сложив руки на груди, Кэсин ждал, пока тот закончит веселиться. — Теперь я абсолютно уверен в том, что ты лжешь, — сказал он, когда Чжоу Цзышу, наконец, взял себя в руки. — Я бы никогда не сказал это с подобным выражением лица.
На лице Чжоу Цзышу отразился триумф. — То есть, ты признаешь, что мог это сказать?
— А что не так с этими словами?
Чжоу Цзышу уставился на него. — Эээ… всё? Ну правда, кто вообще так разговаривает? Лишь тот, кто только болтает попусту, ничего не делая.
Кэсин уже собрался энергично проинформировать Чжоу Цзышу о том, что уж он-то как раз делает и еще как, но вдруг его, как молнией, поразило осознанием: он никогда в жизни ни с кем не спал.
Пораженный, он в шоке захлопнул рот.
— Лао Вэнь? — донесся откуда-то издалека голос Чжоу Цзышу.
Сперва Кэсин не чувствовал ничего. Затем он ощутил чудовищную грусть. Чувство потери. Он опустил взгляд на свои дрожащие пальцы.
Нет… Как это вообще было возможно? Еще минуту назад он был уверен…
нет. Он знал…
нет. В недоумении он потряс головой. Где-то рядом, только что существовала… уверенность, что эти его руки годились не только для того, чтобы убивать направо и налево.
— Лао Вэнь! — на этот раз голос Чжоу Цзышу прозвучал совсем рядом. Дотянувшись, тот очень осторожно, нежно взял его ладони в свои. — Ты что-то вспомнил? Тебе больно?
— Нет. — Кэсин медленно помотал головой. — ...нет.
Чжоу Цзышу прищелкнул языком. — Ну что я за идиот! Прости меня!
Кэсин вымученно улыбнулся, все еще изучая свои руки. — За что? — Он перебирал воспоминания, вереницу почти стершихся из памяти лиц, в поисках чего-то, ну хоть чего-то…
— За удар ниже пояса. Мне стоило подумать дважды, прежде чем смеяться над тем, чему ты едва ли мог научиться, воспитываясь в подобном месте.
А. Чжоу Цзышу решил, что ранил его чувства. Кэсин проигнорировал его, продолжив поиски.
Все плохое, произошедшее с ним, оставалось здесь, на своем месте, еще с тех пор, когда он был слишком мал, чтобы разорвать на части любого, кто посмел бы взглянуть на него не так. Конечно, не удалось избежать нескольких неприятных знакомств. Но тетушка Ло и ее женщины хорошо обучили его, как вести себя с подобными мужчинами, которые считали, что могут охотиться на других. А в целом, можно было сказать, что ему повезло — у бывшего Хозяина Долины, при всей его жестокости, такой наклонности не было, а Кэсин довольно рано заслужил себе удачную репутацию, практически кастрировав ублюдка, который попытался сунуть член ему в лицо.
— Лао Вэнь?
— Шшш… Ты мне кое о чем напомнил, дай подумать.
Чжоу Цзышу умолк, но рук его не выпустил, и Кэсин не пытался отобрать их.
Это было настолько нечестно, ну должны же были остаться у него и хорошие воспоминания… Очевидно, что не из Долины Призраков, по крайней мере, не такого рода. Но за ее-то пределами? Он покидал Долину достаточно часто, даже до того, как сам стал ее Хозяином, должно же было быть…
А.
Он посмотрел на Чжоу Цзышу.
Ну конечно. Это имело смысл.
— Эй. — Кэсин безуспешно пытался подавить расцветшую в груди надежду. — Если ты тот, за кого себя выдаешь… Ты спал со мной?
У Чжоу Цзышу едва глаза на лоб не вылезли. — Я, что..? О чем ты вообще думаешь? Почему ты решил спросить об этом именно сейчас?
— Так спал или нет?
Чжоу Цзышу моргнул. — Я… нет, не спал, какое это вообще имеет отношение…
Нет? Почувствовав
разочарование себя сбитым с толку, Кэсин сжал зубы. Смысл вновь ускользал от него. Он ненавидел это чувство — как будто земля уходила из под ног, и он падал, не зная, когда вновь достигнет поверхности.
Он мысленно перебирал людей, с которыми когда-либо общался — торговцев, врачей, путешественников, случайных мастеров боевых искусств, обделенных здравым смыслом… ничего. Конечно, порой люди проявляли к нему интерес, но с чего бы Кэсину было даже думать о них, если он ждал…
Если он ждал А-Сюя.
Кэсин освободил ладони из рук Чжоу Цзышу, чтобы обхватить ими свою голову.
— Лао Вэнь!
А-Сюй… Конечно, он никогда бы не стал спать ни с кем, кроме него… Но почему тогда он был так уверен… Чжоу Цзышу лгал? Или же он…
Воспоминание вспышкой промелькнуло перед его внутренним взором:
Кэсин сидел снаружи переполненной таверны. Посетители болтали ни о чем: он едва слушал их. Подставив лицо солнцу и закрыв глаза, он впитывал тепло, как будто Долина была лишь далеким воспоминанием. Было так славно притвориться ненадолго, что все в порядке. Что он мог дышать, впервые за долгое время.
Солнце светило, но Кэсин оставался в тени. Стоило ему показать свое лицо — и люди тут же поняли бы, что он не один из них. Он мог командовать армией призраков, но, добившись этого, он сам стал одним из них. Люди, едва завидев его, бежали в страхе.
Приоткрыв один глаз, Кэсин заметил проходящего мимо мужчину в одеждах из шелка. У него была красивая улыбка, он казался очень уверенным в себе. Кэсин оглядел незнакомца: при нем не было оружия, его движения были элегантны, но в них не было ничего от мастера боевых искусств. Заинтересованный, Кэсин наблюдал, как тот обмахивается большим веером. Кэсин забавлялся, прикидывая, сколькими способами он мог бы убить его в мгновение ока — сейчас в этом не было никакой необходимости. Здесь Кэсин мог позволить себе быть просто прохожим среди таких же случайных посетителей, похоронив Хозяина Долины под маской человека. Когда незнакомец подошел, встав прямо перед ним, Кэсин лениво улыбнулся и поприветствовал его: — Молодой господин, я должен отметить ваш безупречный вкус. Тех, кто сшит из одной ткани, не разделит и тысяча гор.
Мимо прошел мужчина в шелковых одеждах. У него была красивая улыбка, он казался очень уверенным в себе. Люди оборачивались и улыбались ему вслед. Хотел бы Кэсин так же ходить промеж смертных. Заинтригованный, он наблюдал, как мужчина обмахивается большим веером. Осознав, что тот направляется прямо к нему, Кэсин попытался спрятаться глубже в тень, но безуспешно. — Молодой господин, — незнакомец поклонился ему. — Мне грустно видеть, как столь прекрасное лицо омрачает печаль. Могу я составить вам компанию и попытаться улучшить ваше настроение, быть может, прочитав несколько любимых стихотворений?
— Те, кто сшит не из одной ткани, не станут ближе даже в двух шагах друг от друга. — Улыбнувшись в ответ, незнакомец почтительно поклонился. — Благодарю вас, добрый господин. Может ли этот скромный человек узнать ваше почтенное имя?
Приятно удивленный, Кэсин жестом пригласил того присесть, назвал ему свое имя, узнал в свою очередь его. Беседа плавно текла между ними: Чэнь И был остроумен и хорошо образован, знал, какие вопросы стоит задать, а каких лучше избегать. Так же уверенно он выбирал приятные Кэсину темы разговора, опуская то, что могло бы ему не понравиться. При этом, он, казалось, искренне интересовался мнением Кэсина. Заметив, что Кэсин не против пофлиртовать, он рассмеялся и с легкостью поддержал его. Даже понимая, что именно происходит, Кэсин чувствовал себя расслабленным и довольным, приятно возбужденным и…
Нормальным.
— Вы прекрасный собеседник, — Кэсин подлил им обоим еще чаю. — Не будет ли самонадеянно с моей стороны поинтересоваться ценой, если я захочу продолжить наше знакомство?
— Что тебе нужно, — прорычал Кэсин сквозь зубы. — Захлопнув веер, незнакомец развернулся, прильнув к деревянной колонне аптеки, за которой прятался Кэсин, так что тому был виден только его профиль. Кэсин подумал о том, насколько это было глупо: так ему еще проще было перерезать горло этому недоумку. Оставить истекать кровью в одиночестве среди теней.
— Ничего неподобающего, — ответил незнакомец. — Я всего лишь хотел предложить вам обменять некоторую часть моего времени на определенную сумму ваших денег.
— Иди ищи кого-нибудь еще с деньгами.
Незнакомец издал мягкий смешок. — Проблема вот в чем: я долго путешествовал и много повидал, мои вкусы весьма притязательны, а стандарты высоки. Я не обслуживаю тех, у кого есть деньги. Я обслуживаю тех, у кого есть деньги, и чье общество будет мне приятно. — Он покорно улыбнулся Кэсину. — Чтобы найти другого такого же красавца, мне придется потратить немало времени.
Услышанная Кэсином сумма была весьма значительна, но он лишь кивнул. — Я был бы рад утопить тебя в роскоши, — вздохнул он, искренне сожалея, что вынужден будет отказаться. Было бы приятно вновь испытать это удовольствие. Он был уверен, что между ними все сложилось бы хорошо.
Чэнь И улыбнулся: — Ах, и все же… как вижу, ты собираешься оставить меня с разбитым сердцем.
— Ты понимаешь, что я запросто мог бы сейчас сломать тебе шею? — Кэсин так и не решил, глуп тот или безрассуден.
Незнакомец склонил голову, принимая его слова. — Но зачем бы тебе это делать? Разве я угрожал тебе?
— Мне не нужна причина, а у тебя бы не было времени выяснить, есть ли она.
— Это правда. Но я думаю, все зависит от того, хочешь ли ты на самом деле быть тем, кто убивает без причины, просто потому что может.
Недоумевая, Кэсин окинул его долгим изучающим взглядом. Незнакомец просто ждал, рассматривая посетителей, болтающих друг с другом у таверны напротив. — И что же именно я получу за свои деньги? — спросил наконец Кэсин.
Незнакомец рассмеялся. — Мою непревзойденную компанию, конечно же.
— Компания — понятие расплывчатое.
— Так и есть. Ты можешь получить не слишком-то и много. — Он мягко улыбнулся. — А можешь больше, чем ожидал.
Кэсин прищурился, глядя на него. — И от чего это будет зависеть?
— О! От тебя, от меня… В основном от того, насколько совпадут наши желания. Если ты согласен, мы могли бы попробовать, начав с того, чего ты на самом деле хотел, наблюдая за всеми этими людьми и все же скрываясь от них.
Кэсин ощутил покалывающее кожу раздражение. В мгновение ока он оказался позади незнакомца, обвив ладонь вокруг его горла. Он ощутил, как ускорился пульс под его пальцами, но тот выглядел лишь слегка встревоженным. — Я мог бы, — прошипел Кэсин ему в лицо.
Незнакомец смотрел ему в глаза, не отводя взгляда. — Да. Или ты мог бы сделать то, чего на самом деле хочешь
— Смехотворно, — ответил Кэсин, но все же опустил руку. Медленно, чтобы не выдать ускорившийся ритм своего сердца. Он мотнул головой туда, где люди занимались своими делами, не замечая их двоих, прятавшихся в переулке. — Тогда научи меня, как сделать так, чтобы они чувствовали себя непринужденно в моем обществе.
— С радостью, — произнес незнакомец, отходя от колонны. — Просто наблюдай за тем, что делаю я, а потом попробуй делать то же.
Кэсин последовал за ним. В конце концов, он мог решить перерезать ли ему глотку и позже.
Кэсин склонил голову. — У меня есть человек, к которому я хочу вернуться.
— Утонченный
и искренний. Ты не делаешь это проще для меня.
Рассмеявшись, Кэсин вынул мешочек с деньгами. — Вот, возьми, — он протянул своему собеседнику небольшое состояние. Тот явно не ожидал подобного, с учетом того, что Кэсин отказал ему. — Надеюсь, здесь достаточно, чтобы помочь твоему сердцу исцелиться.
— О! Но здесь слишком много, правда… Я не…
— Бери, — прервал его Кэсин. — Скажи мне только: в своих путешествиях… не встречал ли ты человека по имени А-Сюй?
Он так и не перерезал ему глотку. Вместо этого он завел себе веер, и весьма скоро обратил его в оружие. Кэсин продемонстрировал веер своему новому знакомому при следующей встрече. Тот не был впечатлен. Он, однако, был впечатлен тем, что Кэсин захотел узнать его имя. И еще большее впечатление на Чэнь И произвели результаты упорного труда Кэсина перед зеркалом над своей мимикой.
— Потрясающе! Теперь ты определенно гораздо меньше похож на того, кто каждый миг планирует убийство. Как насчет того, чтобы мы поработали над твоим голосом?
Кэсин нахмурился. — Что не так с моим голосом?
Нет, он не встречал человека с именем А-Сюй. Похоже было, что его никто не встречал. Они попрощались и разошлись разными дорогами. Чэнь И продолжил свое путешествие, а Кэсин направил стопы обратно в ад — отсутствие любимого открытой раной кровоточило в душе, и никто не мог его исцелить.
Очевидно, что с его голосом не так было все, но чтение поэзии вслух неожиданно помогло. Кэсин никогда не пробовал читать вслух собранные им стихи — зачем бы ему было это? Но тот эффект, который произвели на призраков его опыты, доказал, что Чэнь И был прав. Угроза, произнесенная шепотом, оказалась гораздо более действенной, чем любой крик, а внезапная вспышка смеха ужасала больше, чем привычные гневные угрозы. Вот только привнести в голос приятные, успокаивающие или манящие нотки оказалось куда сложнее.
Когда Кэсину впервые удалось очаровать продавца, чтобы тот скинул цену, он обернулся к Чэнь И, смеясь, гордый своим успехом. Уверенный в себе. Как если бы справившись с этим заданием, он получил в руки ключ от множества дверей. Это было приятно.
И одна из этих дверей определенно вела в спальню Чэнь И, потому что не прошло и дня, как тот прильнул к нему, улыбаясь кокетливо, и произнес: — Ну, как насчет того, чтобы изучить еще один вид искусства?
К своему удивлению, Кэсин обнаружил, что он совсем даже не против, до тех пор, пока может контролировать происходящее. Он выяснил, что наблюдать за тем, как другой человек растворяется в блаженстве из-за того, что ты сделал, очень приятно — было в этом что-то удовлетворяющее и даже дарящее надежду. Как будто он все еще был способен сделать хоть что-то хорошее и нормальное, стоило только ему захотеть. Словно от него хоть что-то зависело.
И каждый раз, спускаясь обратно в ад, он забирал эту иллюзию с собой.
Кто-то ущипнул его, достаточно сильно, чтобы боль в руке смогла пробиться сквозь непрерывное гудение мыслей. Заворчав, Кэсин распахнул глаза и обнаружил, что Чжоу Цзышу держит его в объятиях, крепко прижимая к груди.
— Что я тебе сказал?! — рявкнул тот, и звук его голоса вибрацией отозвался в костях черепа, заставив Кэсина моргнуть. — Не ищи потерянные воспоминания! Можешь ты хоть раз меня послушать?
Кэсин рассмеялся, а потом застонал, потому что это тоже не понравилось его голове. Вместо того чтобы освободиться из объятий Чжоу Цзышу, он прильнул к нему ненадолго, позволив держать себя, в ожидании, пока боль утихнет. — Мне кажется, я схожу с ума, — прошептал он в складки платья. — Как я могу…
Он замолчал, не зная, что на самом деле хотел сказать — еще секунду назад, казалось, все имело смысл, и вот оно опять скользким угрем просочилось сквозь пальцы.
— Ты не сходишь с ума. Ты сведешь с ума
меня, если продолжишь и дальше вести себя как импульсивный, безрассудный, не желающий ничего понимать идиот, которого я знаю! Иди сюда…
Он бесцеремонно развернул Кэсина спиной к себе и усадил прямо, прижав ладони, чтобы второй раз за день влить ему свою ци.
Все моментально стало лучше. Определенно, все это должно было обрести смысл, так или иначе. Успокоившись, Кэсин расслабился и вздохнул с облегчением. Он почувствовал, как сзади на шею легла приятная тяжесть, прижав волосы к коже.
Цзышу...
А-Сюй.
— Как мог кто-то, подобный тебе, годами планировать месть и умудриться довести ее до конца? — Дыхание А-Сюя согревало Кэсина даже сквозь завесу волос. Ему не хотелось говорить ни о своих родителях, ни о тех ничтожествах, что их убили.
— Ты собирался рассказать мне историю любви, — пробормотал он. — Почему ты остановился?
А-Сюй рассмеялся — это был странно отчаянный звук. — Чушь какая. Я собирался рассказать тебе, какая ты, на самом деле, катастрофа. — Кэсину захотелось возмутиться, но слишком уж хорошо и комфортно он устроился в его объятиях.
— Ты настоящая пиявка, — продолжил жестокий А-Сюй. — Жил на мои деньги, а ведь они даже не были тебе нужны. В один прекрасный день твои зубы сгниют от всех этих сладостей, которые ты покупаешь за мой счет. Когда мы выберемся отсюда, уж я позабочусь о том, чтобы на нашем пути не попалось ни одного рынка, сущее ты наказание…
— Но я люблю рынки, — Кэсин почувствовал себя преданным.
А-Сюй зарылся глубже лицом в его волосы. — Я знаю, — прошептал он так, что это заставило Кэсина покрыться мурашками. — Я шучу. Я куплю тебе все, что захочешь. — А-Сюй обхватил его руками, тем самым прервав поток ци.
Ох.
— Я научу тебя новым играм, — проговорил Цзышу ему в шею, и это прозвучало до странности похоже на мольбу. — Я даже буду слушать твои истории, от которых волосы дыбом встают, и терпеть все эти стихи, льющиеся потоком из твоего рта, как будто завтра они безнадежно выйдут из моды. Что скажешь?
Будь это кто угодно другой, Кэсин уже обернулся бы, вынув нож из рукава, и вспорол ему живот. Но его держал в объятиях Цзышу, и тело предавало его, обернувшись чистым желанием, впитывая каждое слово и касание, как высохшая губка воду.
Кэсин должен был бы встать. Должен был бороться, не дать убаюкать себя, заставляя забыть об осторожности, должен был сохранять спокойствие, когда дело касалось Цзышу, и все же…
И все же.
Разве рассказывать истории и лгать — это не одно и тоже? Красиво лгать, согревая ложью сердце. У меня есть глаза и я вижу, что ты красив. Сердца у меня, быть может, и нет, но если бы было — не сомневаюсь, ты сумел бы его согреть.
Вот что сказал Кэсин, как будто вечность назад.
И все же, рассказывая эту историю, Чжоу Цзышу казался настолько открытым и уязвимым, она была полна такого тепла, что не оставалось сомнений, что тот готов был сжечь свое сердце, лишь бы достучаться до Кэсина.
Разве не было ему самому больно поверить в эту ложь? Разве не стало бы все еще страшнее, окажись она правдой?
— Я бы сказал, что выяснить все это обо мне несложно, — солгал Кэсин, едва обретя голос. — Для этого даже не нужно быть шпионом.
И все же он не сдвинулся ни на цунь. Ему стоило начать считать свои победы: по крайней мере он не вцепился в руки Цзышу. Он хотя бы удержался от того, чтобы заставить их обхватить его еще крепче.
На самом деле это не имело значения: Цзышу прижался к нему сам. — Ммм… — он глубоко вдохнул, словно тоже не мог устоять, стараясь впитать столько Кэсина, сколько ему будет позволено. — Есть еще кое-что — то, что выяснить было бы сложнее.
— Да? — Кэсин отчаянно пытался не вздрогнуть, не откинуть голову, приглашая Цзышу прильнуть еще ближе. — Молю, просвети меня.
Цзышу вздохнул. — Как я могу быть уверен, что на этот раз ты не натворишь глупостей? Ты что, хочешь повторения того, что случилось три дня назад?
Кэсин… не счел нужным оправдываться.
Он не хотел повторения того, что случилось буквально только что. Его разум все еще старался обойти стороной этот привкус безумия, оставленный воспоминанием, которое породило отличную версию самое себя. Кэсин был рад забыть все, кроме той версии, которую уже знал. Он не собирался оказывать Цзышу любезность, сообщая ему о том, что существовала еще одна вещь, которую тот должен был учесть в своих объяснениях.
Все должно было встать на свои места само собой, когда тот закончит рассказ, либо….
— Я обещаю, — сказал ему Кэсин.
— Ты обещал и прежде. Как я могу тебе верить? — в голосе Цзышу было явственно слышно подозрение.
Кэсин не мог не фыркнуть на это. — Ищешь зацепки?
Цзышу наконец отпустил его, и Кэсин развернулся к нему лицом, сев так, что их колени практически соприкасались. Цзышу выглядел… слишком мягко для убийцы: полы одежды распущены, волосы в беспорядке. Они смотрели друг на друга, и Кэсин гадал, спал ли тот вообще последние несколько ночей.
В конце концов, Цзышу вздохнул, рот его искривился в горестной улыбке: — Ладно. Полагаю, я не в том положении, чтобы спорить. — Он умолк на мгновение, скорее всего, размышляя, с чего начать. Кэсин разглядывал пряди, упавшие тому на лицо, ровную линию носа, четко обрисованные губы. Он ждал, в равной мере голодно и беспокойно.
— Твои движения грациозны, когда в твоей руке меч, — решился, наконец, Цзышу, и Кэсин уже открыл рот, чтобы указать ему на банальность заявления, но тот вновь его удивил: — Но куда только девается эта грация, когда ты появляешься на кухне? Каждый раз, когда ты нарезаешь овощи, я боюсь, что ты отхватишь себе половину пальцев.
Это заявление было настолько неожиданным, что Кэсин не сдержал смеха. — Вот как. Так значит, я все-таки стал твоим личным поваром? Надеюсь, хотя бы вкус блюд соответствовал твоим исключительным запросам, раз уж зрелище тебя разочаровало.
И снова, во взгляде Цзышу проступила невозможная нежность. Кэсин едва смог вынести ее.
—
Ты приготовил их для меня, — мягко ответил Цзышу. — Конечно, они были идеальны.
Цзышу протянул руку к его ладони, и Кэсин…
Он просто не мог ничего поделать. Беспомощно глядя на Цзышу и сгорая от желания ощутить его прикосновение, он подумал, что, наверняка, был проклят.
До сих пор каждый, кто пытался добиться его падения, действовал силой и угрозами.
Кэсин успел подумать о том, что у них ничего не вышло, и вот, взгляд Цзышу, полный чистого обожания, словно вскрыл ему грудную клетку. Его пальцы мягко легли поверх ладони Кэсина, и тот только и смог, что выдохнуть смешок, прозвучавший фальшиво даже для его собственных ушей. Истекая кровью, смертельно раненый этим взглядом, Кэсин был только мухой, что билась, пытаясь взлететь, но всякий раз лишь больше запутывалась в сетях любви и нежности, которые раскинул для него Чжоу Цзышу.
— Ты любишь читать, — продолжил Цзышу, — потому что книги стали для тебя окном в реальный мир. Возможностью сбежать отсюда.
Каждое его слово словно вспарывало внутренности Кэсина. Спохватившись, он попытался вырвать руку из хватки Цзышу, но тот лишь сильнее сжал его пальцы. — Ты называешь себя Благодетелем Вэнем так, словно этот образ какая-то шутка, тогда как, это скорее тот, кем ты хотел бы быть: благородный ученый с утонченным вкусом и пониманием красоты, путешественник, свободный идти туда, куда позовет его сердце, наслаждаясь жизнью во всей ее полноте.
Дыхание неровными толчками вырывалось из груди Кэсина. Он хотел отмахнуться, рассмеяться, но слова словно умерли у него в глотке. Ему хотелось свернуться, обхватив себя руками, и спрятаться, броситься на Цзышу и начать драку. Но все это было бы слишком красноречиво, еще более проклято, так что он остался как был — обнаженным, парализованным, и единственное, на что ему хватило сил, — опустить взгляд, уводя его от грустных глаз Цзышу в попытке не расколоться на части.
Цзышу потянулся ко второй его руке — той, пальцами которой Кэсин вцепился, как когтями, в собственное бедро. Стоило Цзышу прикоснуться, как Кэсин инстинктивно сжал хватку, не позволяя отобрать ее.
— Быть может ты и поддерживаешь себя мыслями о мести, чтобы выжить, — продолжил Цзышу. Нежно. Жестоко. — Но ты предпочел бы, чтобы в твоей жизни было нечто большее. И оно есть. Ты не какой-то бездумный зверь, Лао Вэнь. Ты заботишься о Цзы Ше, как о сестре. Ты вырастил ее, тогда как мог просто выкинуть. Ты дал ей имя, а не один лишь титул. Ты настолько предан и великодушен, что забываешь о себе самом. Ты не можешь взять в толк, что другие, в свою очередь, тоже могут хотеть заботиться о тебе.
Цзышу сглотнул, слишком громко в повисшей тишине. Когда он вновь заговорил, голос его дрожал. — Ты мечтал быть нормальным, и я никогда не видел тебя счастливее, чем в тот момент, когда ты осознал, что ты такой и есть. Что за пределами Долины Призраков ты
уже тот человек, каким всегда хотел быть. Что ты
хороший человек.
И тогда лис спросил волка: — Как думаешь, что я за зверь? Хороший или плохой? — Волк посмотрел на него так, словно тот сморозил очередную глупость. — Если тот, кто был плохим, но решил опустить свой меч, может быть прощен, то разве должны мы отвернуться от того, кто был хорошим, но совершил ошибку, — был бы тогда смысл хоть в чем-то, как считаешь?
— Хватит! — прорычал Кэсин, скаля зубы, не в состоянии вынести больше ни мгновения этой пытки.
Цзышу лишь придвинулся ближе, сев так, что их бедра оказались прижатыми друг к другу. — Постой.
Распознав отчаяние в его голосе, Кэсин застыл на месте, забыв даже о неистовом желании вырваться и сбежать, наплевав на последствия. — Подожди. — Цзышу умолял его, и Кэсин, вопреки всему, не мог не послушаться. На миг тот замер напротив Кэсина, неровно дыша, как если бы это его здесь жестоко пытали.
— Помнишь, я рассказывал тебе о том, в кого я превратился? О том, как покинул Тянь Чуан? Что я готов был заплатить свою цену? — Цзышу горько усмехнулся. — На тот момент, чего еще мне оставалось желать, кроме как умереть в муках?
Услышав это, Кэсин поднял на него взгляд. К его изумлению, он обнаружил, что в глазах улыбающегося Цзышу стояли слезы, его улыбка казалась такой же надломленной, каким ощущал себя Кэсин.
— Но затем я встретил тебя. — Губы Цзышу дрожали. — И ты… ты так злил меня. Раздражал. Изумлял. Внушал трепет. — Слеза скатилась и упала с мокрых ресниц Цзышу. — Но чаще всего ты просто делал меня счастливым. — Он вновь рассмеялся горьким смехом. — Ты заставил меня почувствовать то, о чем я не просил. Заставил меня вновь желать того, чего я не заслуживал. Заставил меня думать, что, хотя я облажался, где только мог, я все еще мог поступить правильно с тобой. Что я мог бы стать хорошим для тебя. Что мы могли бы быть хорошими друг для друга. — Цзышу смотрел на него умоляюще, из глаз его катились слезы, руки сжимали ладони Кэсина. — И мы были, — прошептал он. — Мы правда были, Лао Вэнь.
Тело Кэсина отреагировало прежде, чем он смог подумать. Все, что он знал, — это то, что видеть Цзышу в таком состоянии было выше его сил, это разбивало ему сердце, и вот он уже держал его в объятиях, и плечо его тут же промокло от слез Цзышу.
— Идиот, — проговорил он надтреснутым голосом тому в волосы. — Зачем ты это с собой делаешь? — Он чувствовал биение сердца Цзышу, там, где их тела соприкасались. Пульс его ускорился, но постепенно успокаивался, подстраиваясь под ритм сердца Кэсина. Неужели и для Цзышу все было так же — одна лишь только близость помогала телу избавиться от напряжения?
Спустя пару мгновений Цзышу поднял руку и потер лицо, пытаясь успокоиться. Кэсин ожидал, что тот высвободится, но Цзышу лишь уложил подбородок ему на плечо, и Кэсин не сделал ничего, чтобы помешать ему.
— Как я и сказал, — проговорил тот скрипучим голосом, — я на многое готов ради тебя.
Ох…
Кэсин прижал его крепче.
Как же приятно было держать его вот так, слушая все, что он говорил. Было бы так просто… Так просто отпустить себя, довериться целиком и полностью ласковым словам Цзышу, потеряться в нем, забраться к нему внутрь и жить там вечно.
Но из них двоих, разве не должен был хоть один помнить о границах реального мира?
Кэсин знал, что это должен был быть он, у него не было выбора, но реальность, которую нарисовал для него, для них, Цзышу… она была словно рассвет в мире, который никогда прежде не видел света. Цзышу был настоящим Призраком Света в ночи, выворачивающим саму тьму наизнанку. Это было несправедливо.
Но, конечно, в этом не было ничего нового. Кэсин давно уже привык к несправедливости — он сталкивался с ней большую часть своей жизни. Поэтому, пусть и нервно, но он смог улыбнуться.
— Ты был прав, Чжоу Цзышу, рассказчик из тебя никакой. Ты забыл объяснить, как все это стало возможным. Когда ты нашел время встретиться со мной, одиноким государем, занятым усмирением армии призраков, чтобы они не бродили по миру?
Услышав это, Цзышу наконец пошевелился. Он отодвинулся, так что Кэсину пришлось отпустить его, пришлось наконец взглянуть ему вновь в лицо. Его глаза покраснели от слез, он выглядел уставшим.
— Я не забыл, — проговорил он. — Но эта часть рассказа прозвучит слишком невероятно, вот почему я решил оставить ее напоследок.
Кэсин рассмеялся беспомощно. — Дать мне надежду, лишь для того, чтобы в итоге безжалостно ее уничтожить? Сомневаюсь, что это разумное решение. Но, прошу, продолжай, этим шедевром надо насладиться в полной мере.
Цзышу глубоко вздохнул, задержав на нем внимательный взгляд.
— Все, о чем я тебе рассказал, произошло в будущем.
Кэсин медленно моргнул, а затем расхохотался, пораженный.
Ну что за истеричный замысел. Завершить такую прекрасную историю в столь грубой манере.
Разочарование комом осело в желудке Кэсина. Конечно же, тот должен был все испортить… Чему он вообще удивлялся… Разочарование было еще одной вещью, к которой он давно привык.
Однако… То, как Чжоу Цзышу продолжал смотреть на него — Кэсин внезапно осознал, что тот говорил абсолютно серьезно.
— Ты серьезно, — пробормотал озадаченный Кэсин.
— Это был ритуал…
— Ритуал. — Кэсин кивнул. — Ну конечно. Ладно, продолжай. — Цзышу лишь вздохнул в ответ на его сарказм. Он хотя бы понимал, что не облегчил себе задачу, решив пойти этим путем.
— Это был ритуал, который мы с тобой провели. Я не могу тебе рассказать, для чего он был нужен, — это может повредить тебе, и не могу объяснить, что пошло не так, — этого я просто не знаю. Могу сказать только, что три недели назад я неожиданно очнулся в своих старых комнатах в Тянь Чуан. Открыв глаза, я ожидал увидеть тебя, но...
Кэсин наблюдал за тем, как лицо Цзышу вновь затопила печаль, затем гнев, страх, боль — чувства сменяли друг друга, пока тот не опустил взгляд, ведя молчаливую борьбу с самим собой. У Кэсина от сопереживания перехватило горло. Он не знал, что ему сделать или сказать, так что просто ждал. В конце концов, Цзышу, казалось, взял себя в руки и запихнул все эти чувства туда, откуда они пришли, подальше от глаз Кэсина, за что тот был ему благодарен.
— Но тебя там не было, — закончил Цзышу без выражения. — Я подумал, что, может, нас похитили и разлучили. Я вышел из комнаты и столкнулся с тем, кто должен был быть мертв. Я решил, что сплю, но это было не так. Так что я спросил, какой сейчас год, и выяснил, что все это, — Цзышу обвел рукой комнату, — происходит примерно за год и девять месяцев до того, как мы с тобой впервые встретились. За полтора года до того, как я покинул Тянь Чуан. В будущем я в конце концов выяснил, что ты был Хозяином Долины Призраков, так что...
— Ты не знал, что я был Хозяином Долины? — прервал его Кэсин, слишком шокированный, чтобы обратить внимание на слова “в будущем”. Услышанное непонятно встревожило его. Навряд ли должно было иметь хоть какое-то значение, лгал ли этот Кэсин из истории Цзышу о своей сущности.
Цзышу пожал плечами. — Нет, — просто ответил он, но потом, видимо, понял, что для Кэсина это значило больше, чем для него самого. — На самом деле, ты не лгал мне. Я думаю, если бы я спросил напрямую — ты не стал бы отрицать. Но это было бы несправедливо. Я тогда еще тоже многого не рассказал тебе.
— И все же. Я рассказал тебе? — спросил Кэсин спустя мгновение. — И ты… —
осудил меня?
Цзышу смотрел на Кэсина терпеливым спокойным взглядом. — Я понял это сам. Ты, похоже, напридумывал себе, что если расскажешь, то потеряешь меня навсегда. — Уголки его рта дрогнули в легчайшей, самой нежной из улыбок, которую когда-либо видел Кэсин. “В какую же чушь ты, иногда, готов поверить”, словно сказала она, и что-то, кажется, застряло у Кэсина в горле.
— ...продолжай, — выдавил он.
Смилостившись, Цзышу продолжил: — Так что я вновь покинул Тянь Чуан. На этот раз под ложным предлогом. И взяв с собой Хань Ина, своего последователя. Он… доказал свою преданность, в будущем. Я отослал его в орден Зеркальной глади. Младший сын главы ордена, Чжан Чэнлин, в будущем стал моим учеником, и я хотел, чтобы Хань Ин позаботился о нем, пока я…
Он посмотрел на Кэсина, во взгляде его было отчаяние.
Чжан Чэнлин… Он уже упоминал его. Сердце Цзышу было разбито потому что ребенок погиб в будущем, или же… Кэсин сглотнул, ошеломленный силой чувства во взгляде Цзышу.
— Просто я, я… я подумал, что, возможно, вследствие ритуала ты тоже оказался заброшен в прошлое. Я прибыл в Долину Призраков сразу, как только смог, в надежде найти тебя здесь. Но ты не узнал меня. И я в итоге решил, что, наверное, я был единственным, кто отправился назад во времени.
Ощущать себя покинутым, горевать, внезапно оставшись в одиночестве, — Кэсину хорошо были знакомы эти чувства. И пусть поворот сюжета, предложенный Цзышу, звучал абсурдно, тот должно быть и вправду верил в то, о чем говорил…
— Я все равно обрадовался — больше всего на свете я боялся, что ты просто… умер. Что я никогда больше тебя не увижу. — Он улыбнулся Кэсину, на него было больно смотреть. — Но ты не умер, — прошептал Цзышу. — Ты все еще здесь… — Он вновь потянулся к ладони Кэсина, но почти коснувшись ее, отдернул руку. — И все же…
“Кто дал тебе право смотреть на меня так”, подумал Кэсин и дернулся, чтобы схватить того за руку. Он не понимал, кто из них кого пытается утешить. Насколько это все было разумно. Ему дела до этого не было сейчас, он не мог остановиться.
О небо…
Цзышу мог поверить во все это, Кэсин мог
захотеть, чтобы все это было правдой. Он хотел, чтобы Цзышу смотрел на него так и имел в виду каждое произнесенное слово. — Скажи мне, — проговорил он, вновь хватаясь за соломинку, — как мог получиться А-Сюй из Чжоу Цзышу?
А-Сян уже рассказала ему, но Кэсин хотел — нет, ему было нужно, услышать это, глядя в Цзышу в глаза.
Во взгляде у того промелькнуло сомнение. — … Не знаю, должен ли я говорить тебе это.
— Мне плевать, что ты там знаешь. Рискни! — выкрикнул Кэсин.
Если не ради меня, то ради себя самого.
Цзышу посмотрел на него испытующим взглядом. Что бы он не увидел в его лице, это заставило его принять решение.
— Сперва я отказывался раскрыть тебе мою истинную личность. Я хотел затаиться, так что солгал, сказав тебе, что меня зовут Чжоу Сюй. “Сюй” как пух с ивы.
Мало что лис любил больше, чем наблюдать за тем, как волк охотился. Непревзойденный в своем мастерстве и красоте движений, тот танцевал вокруг врагов, как ивовый пух танцует на ветру. Недосягаемый, неуловимый, словно тень, или луч света, его глаза были острее клинка и так же смертоносны.
Кэсин едва слышно рассмеялся.
О…
Как же это было идеально… Как судьбоносно… Как божественно…
Его удивило, насколько слабой была на этот раз вспышка боли. Неужели, это уже стало известной каждому истиной, которой теперь и ему было позволено обладать? Связь между А-Сюем и Чжоу Цзышу была прослежена уже столько раз…
Цзышу потянул его за руку, и Кэсин сжал пальцы в ответ, показывая, что с ним все в порядке. — Продолжай, — попросил он спустя мгновение и задержал дыхание.
Кэсин видел, насколько Цзышу все это не нравилось, но так как Кэсин не двинулся с места, вздохнув, тот продолжил.
— Несколько дней спустя, ты спросил, можешь ли ты называть меня А-Сюй. — Цзышу начал поглаживать большим пальцем кожу на внешней стороне ладони Кэсина. Похоже, он сам не замечал, что делает.
— Ты даже не дождался моего разрешения, но когда это тебя останавливало? И что было хуже всего — тебя невозможно было заткнуть, ты звал меня по имени по сто раз на дню — подозреваю, тебе просто нравилось слушать, как звучит твой собственный голос. Тебе и колокольчик не нужен, невыносимое ты создание…
Кэсин рвано выдохнул и прикрыл глаза.
Ты так ласково зовешь меня по имени, сказал он, приветствуя Цзышу.
Что за свет с небес проник в адскую бездну Долины Призраков?
— Поэтому ты не сказал, что тебя зовут А-Сюй, когда пришел сюда, — проговорил Кэсин, вновь открывая глаза. — Ты решил, что это имя ничего для меня не значит.
Цзышу уже хотел ответить, когда Кэсин расхохотался. Он посмотрел на Цзышу — на лице у того отразилось ровно то же недоумение, которое испытывал сейчас сам Кэсин. Это заставило его захлебнуться в новом приступе смеха. И еще одном. И снова. Сдерживаться было уже невозможно, и вскоре он отчаянно выл, не в силах остановиться, до боли в животе, а Цзышу вцепился ему в плечи, явно обеспокоенный.
— Лао Вэнь, что…
Какая ирония! Кэсин вытер глаза рукавом, его смех сменился хихиканьем, вздохами, и, наконец, протяжным стоном. Он и не знал, что щеки могут так болеть. Задыхаясь, он упал на руки Цзышу, уткнувшись лбом в его ключицу.
— Что это было? — спросил Цзышу, мягко поглаживая его по спине. Кэсин закрыл глаза и позволил ему это.
— Если ты решил, что один оказался в прошлом, — вздохнул он, уходя от ответа, — чего ты пытался добиться, выискивая сведения о супе Мэн По?
Цзышу нервно дернулся. — Я… я больше не думаю, что только я попал в прошлое.
Кэсин улыбнулся в складки ткани. — Да? И почему же? Объясни мне.
— Лао Вэнь, я не уверен…
— Скажи мне все равно. Если ты хочешь, чтобы я тебе поверил — тебе придется рассказать мне все, что я захочу.
— Я лучше рискну твоим доверием, лишь бы не причинять тебе боль, — возмущенно ответил Цзышу.
Выдохнув сквозь зубы, Кэсин повернулся в объятиях Цзышу, зарывшись лицом в изгиб шеи. — О, боги, Цзышу… — простонал он, касаясь горячими губами кожи и заставив того вздрогнуть. — Пожалуйста, скажи мне, — добавил он уже тише.
Цзышу поднял руку и принялся гладить его по волосам. Его пальцы дрожали. — Ну что ты за чудовище, — прошептал он, — почему ты всегда такое чудовище...
— Ты сказал, что я делал тебя счастливым, — тихо отозвался Кэсин, прижимаясь к нему щекой. — Если я чудовище, должно быть, тебе это нравится.
Цзышу обнял его крепче, притиснув к твердой груди. На мгновение они снова замерли, слушая дыхание друг друга. Затем Цзышу сглотнул — Кэсин щекой почувствовал движение его горла — и немного ослабил хватку.
— В будущем я тоже стал свидетелем того, как ты страдал от последствий супа Мэн По. Не так сильно. Но я узнал, что он заставил тебя о многом забыть. О том, кто был виноват, что ты оказался в Долине Призраков. Когда неделю назад ты не узнал меня, я решил, что, возможно, и здесь произошло что-то подобное. Сперва, впрочем, я об этом не подумал.
Кэсин отодвинулся, почувствовав потребность вновь увидеть его лицо. — А потом?
Цзышу выдержал его взгляд, оставаясь все таким же серьезным. — Вскоре после того, как я пришел сюда, Цзы Ша сказала мне нечто странное без видимых на то причин. Она сказала, что…
...в какой-то момент, не подумав, я — я сказала ему, что он, должно быть, то, что ты потерял.
— ...я, должно быть, то, что ты потерял. Она так злилась, так явно старалась защитить тебя, словно была уверена в том, что я каким-то образом стал причиной твоих страданий.
Цзышу нахмурился. — Но когда мы были детьми и играли вместе, ты смеялся дни напролет — что тут могло быть за огорчение? И с какой вообще стати она решила, что случайный незнакомец был именно тем мальчиком из твоего детства? Я пришел к пониманию того, что ты, должно быть, по какой-то неизвестной мне причине, оказался заброшен дальше в прошлое, чем я. И, скорее всего, помнил свою прошлую жизнь достаточно долго, чтобы успеть рассказать Цзы Ше о том, как мы встретились уже взрослыми.
Кэсин посмотрел на него, ошеломленный.
— Но когда ты попал в Долину, будучи ребенком, Цзы Ша еще даже не родилась. Вот почему я решил, что ты, должно быть, пил суп Мэн По по меньшей мере дважды.
Кэсин подумал о том, как невероятно
умен был Цзышу. Это было…
чертовски притягательно.
На мгновение у него мелькнула мысль, что Цзышу мог узнать все это, пленив А-Сюя, пытая его. Но мысль эта больше не казалась Кэсину разумной, и он тут же отпустил ее.
Слишком много вещей, которые сделал Цзышу, или которым стал причиной, не вписывались в эту картину. То, как легко сражался Цзышу с Кэсином, угадывая каждое его движение, словно они делали это бессчетное количество раз. Вспышка образов, промелькнувших перед глазами Кэсина за миг до того, как он потерял сознание. Странное двоящееся воспоминание, в котором даже не было Цзышу, но которое без труда можно было бы объяснить его невероятной версией событий. А-Сян, которая настаивала, что Цзышу выглядел искренним. Сам Кэсин, который никак не мог опровергнуть ее слова. Тело Кэсина, которое жаждало прикосновений Цзышу, как жаждет воды потерявшийся в пустыне путник.
Все те нелепые мелочи, которые никогда бы не сделал человек, пытавшийся усыпить подозрения Кэсина. Данное ему объяснение того, почему Цзышу не назвался А-Сюем, войдя в Долину.
Причина, по которой А-Сюй так никогда и не пришел за ним, до этого момента.
Надежда с новой силой вспыхнула у него в груди. О, как же он хотел, чтобы все это оказалось правдой. Почти всю свою жизнь он провел, ощущая, что происходящее с ним не имеет смысла, и теперь, когда этот смысл чудесным образом вдруг объявился, Кэсин хотел получить объяснение
всему.
— Ты сказал, что я дал Цзы Ше имя: назови его, — потребовал Кэсин, выжидательно глядя на Цзышу.
Цзышу издал страдальческий звук, но подчинился после того, как Кэсин заверил его, что да, здесь он тоже дал ей имя. Быть может, он просто понял, что бесполезно пытаться отказать Кэсину хоть в чем-то. В любом случае, услышав верный ответ, Кэсин закрыл глаза, чувствуя невероятное облегчение. Эйфорию.
— Есть еще одна вещь, о которой я хочу узнать, — прохрипел он. — Всего одна, последняя, я больше ни о чем не спрошу. Это то, что я всегда хотел выяснить. Тебе так много известно, Цзышу, быть может, ты просветишь меня?
— Лао Вэнь…
— Как так вышло, что выпив суп Мэн По, я забыл А-Сюя?
Кэсин не хотел задавать этот вопрос как таковой. На самом деле, он боялся его.. Он не столько задумывался над ответом, сколько отчаянно избегал его, запихивая в темный угол своего сознания всякий раз, когда тот поднимал свою уродливую, пугающую голову.
Однако теперь это ощущалось настолько важным, настолько огромным и озадачивающим неизвестным, что дать верный ответ на этот вопрос было бы сродни тому, как если бы художник подписал свою работу. Без этого, ах... Мягко говоря, это бы плохо сказалось на оставшейся части картины.
На мгновение Кэсину показалось, что Цзышу приготовился решительно запротестовать, но потом он просто… не стал.
— Я понимаю, почему для тебя это так важно, — сказал тот наконец. — Будь я на твоем месте, я чувствовал бы то же самое. — Цзышу рассмеялся несчастливым смехом. — Полагаю, непросто поверить, что от кого-то, связанного с тем, что разум хотел бы забыть, может исходить что-то хорошее.
Кэсин не сразу нашелся, что ответить. — ...да, — произнес он невпопад, ощущая себя глупо.
— Ладно, — сказал Цзышу. — Но я могу лишь предполагать, и я не буду вдаваться в детали.
—Ладно, — эхом отозвался Кэсин, насторожившись, приготовившись… к чему-то.
— В будущем ты отомстил, как и хотел.
Кэсин непонимающе уставился на него. Затем, прокрутив услышанное в голове, помимо своей воли, оживился. — Я уничтожил этого вероломного червя с раздвоенным языком?
Цзышу натянуто улыбнулся. — А. Похоже, теперь ты и вправду его
знаешь. Да, ты сделал это. И ты наказал его справедливо, вместо того, чтобы спалить весь мир, как планировал изначально. — Цзышу настороженно взглянул на Кэсина. — Но, боюсь, после того, как ты снял этот груз с души, я стал твоим новым самым болезненным воспоминанием, так как за это время я принял несколько очень плохих решений.
Кэсин моргнул, глядя на него, беспокойство вновь темным комом заворочалось у него в животе.
Твоим новым…
Плохих решений…
А-Сюй… А-Сян…
Как—
Внезапно жесткие пальцы сомкнулись на подбородке Кэсина. Потянули его вверх, настойчиво, твердо, до тех пор пока…
Пока он не встретился с решительным взглядом Цзышу. — Нет, — приказал тот. — Ты абсолютно точно не пойдешь туда. Просто знай, что я намеренно не причинял тебе боль и не предавал тебя. Я бы никогда этого не сделал.
Кэсину бы и в голову подобное не пришло, настолько это было нелепо. Вместо этого…
Цзышу вновь дернул его за подбородок. — Нет! Не думай об этом больше!
— Это не так-то просто, ясно? — проворчал Кэсин, отталкивая руку Цзышу. — Не то чтобы я мог контролировать то, что возникает у меня…
Боль.
Боль.
Боль. Под костями черепа, в глубине его сердца, скорбь, настолько глубокая и обширная, что он тонул в ней, агония, не похожая ни на что, испытанное прежде, чувство потери настолько острое, что оно пожирало его изнутри, он не мог…
А-Сян…
Что-то острое пронзило ему плечо. Его зрение уплыло, но затем вновь сфокусировалось, и А-Сюй возник прямо перед ним — в глазах его была паника, в руке он держал кинжал Кэсина, с единственной каплей крови, окрасившей острие. Взгляд Кэсина упал ниже, на грудь А-Сюя, где скрытое под слоями ткани, спрятанное от глаз, было…
На тот момент чего еще мне оставалось желать, кроме как умереть в муках?
… было что-то ужасное, и Кэсин не хотел видеть это, но в то же время он должен был увидеть, ему нужно было…
Сквозь вспышки боли, Кэсин рванулся вперед. А-Сюй что-то кричал. Это не имело значения. Его голова готова была взорваться. Он не обращал на это внимания. Вместо этого он когтями впился в одежды А-Сюя, а руки А-Сюя легли ему на запястья, мешая... Зачем он удерживал его, когда Кэсин должен был...
Но в итоге А-Сюй отпустил его и сам начал быстрыми пальцами распахивать слой за слоем, раскрывая их, чтобы обнажить…
Ничего?
Кэсин словно нырнул с головой под ледяные струи. Он уставился на грудь Цзышу, непонимающе моргая. Боль, только что владевшая всем его существом, обожгла и исчезла, как мираж, растворившийся перед путником, рискнувшим подойти слишком близко.
Его пальцы бесцельно порхали по телу Цзышу, словно сбитые с толку птицы, перебирая старые шрамы от ударов мечом, несколько ран от попаданий стрелы, участки нетронутой кожи между ними. Все, что можно было ожидать найти на теле опытного бойца, но совсем не то, что ожидал здесь увидеть Кэсин.
— А-Сюй, — прошептал он робко, потерянно.
— Лао Вэнь. — Цзышу поймал его за руку. Он подтянул ее к своей груди, прижимая ладонью к среднему даньтяню. Задержав ее там.
Его ци текла мощным, свободным потоком — огромная сила, равная силе самого Кэсина. Кэсин поднял удивленный взгляд к его лицу.
— Видишь? — сказал Цзышу с теплотой, пусть голос его и дрожал. — Все в порядке.
Со мной все в порядке. И на этот раз, раз уж у меня есть право голоса, все так и останется. Я собираюсь найти противоядие. Ты скоро все вспомнишь, не волнуйся. Нам некуда спешить.
Кэсин скользил взглядом по лицу Цзышу, изучая его черты так, словно видел их в первый раз. Возможно, так оно и было. Возможно, раньше Кэсин смотрел на него и не видел. Возможно, он смотрел на него не под тем углом, или свет был не тот, или…
— А-Сюй, — произнес он, потянувшись к его лицу рукой, свободной, не той, что лежала у Цзышу на животе, защищая его дяньтянь. Кончиками пальцев Кэсин очертил его скулу, край челюсти, переносицу, рисуя карту этого лица, одновременно знакомого и незнакомого. Завороженный, он смотрел, как распахнулись глаза Цзышу, приоткрылись в изумлении губы.
— А-Сюй, — прошептал он, — это правда ты?
Цзышу поднял руку, проведя пальцами по тыльной стороне ладони Кэсина. — Да, — произнес он с благоговением, глаза его лихорадочно блестели. — Да, Лао Вэнь, это я. — Он прижал руку Кэсина к своему лицу, повернув голову и вжавшись в ладонь губами и носом. — Я пришел за тобой, помнишь?
Что-то изменилось. Цзышу касался его и прежде, но…
Изменилось его восприятие, и, внезапно, Кэсину стало настолько очевидно то, что он не мог понять, как вообще упустил: ладони Цзышу — они были холодными и влажными.
Кэсин на миг растерялся, но потом его осенило: прямо сейчас Цзышу, должно быть, был чудовищно
напуган.
Он рассказал Кэсину свою историю, в надежде, что сумеет достучаться до него. Здесь и сейчас, он сказал все, что мог, сделал все, что от него зависело. И вот теперь, он должен был отпустить это, вынужден был передать контроль, коленопреклоненный, обнаженный и открытый взгляду, ожидающий решения Кэсина, надеющийся, что у его истории будет подобающий конец.
Ах.
Кэсин не хотел длить его страдания. Он должен был принять решение. И разве не должно это было быть проще простого? Всего два варианта на выбор: вот чего требовала эта история. Он мог выбрать сомнение — либо закрыть глаза и совершить прыжок, слепо доверившись Цзышу.
Я пришел за тобой, помнишь?
Кэсин мог поспорить, многие пали жертвой этих губ слаще меда, были застигнуты врасплох ударом клинка, что последовал за ласковыми словами.
Если бы Кэсин сделал неверный выбор, доверившись им, — то, без сомнения, это была бы заслуга Цзышу. И это была бы достойная смерть — погибнуть от рук столь несравненного мастера лжи. Безупречный конец трагедии.
Но вот отвернуться от него, от этого отчаяния, отразившегося в чертах его прекрасного лица, если каждое произнесенное им слово было правдой: разве не было бы это кощунством? Чем-то чудовищным, абсолютно непростительным? Что вообще могла оправдать эта история, которая казалась мрачнее самой жизни?
Нет… Из двух ошибок, которые он мог совершить сейчас, за последнюю пришлось бы заплатить несравнимо более высокой ценой.
Значит оставалось лишь довериться и прыгнуть… Разве он уже не поступил так с А-Сян? С Призраком Радостных проводов?
Разве Цзышу не сделал то же с ним?
Он взглянул на Цзышу, на протянутое ему живое бьющееся сердце, рискнувшее быть растоптанным, и понял, что в итоге А-Сян оказалась права.
Кэсин тоже не хотел быть одиноким.
Если бы одиночество было тем, чего он желал, он мог бы просто отпустить это прошлое (
будущее), которого он даже не помнил. Он мог бы оттолкнуть маленькую девочку, прятавшуюся от кошмаров в его постели. Он, в конце концов, мог бы просто не подбирать ее, оставив умирать, там где нашел. Он мог бы забыть безликое имя, горстку сказок, что преследовали его во снах.
Кэсин не сделал ничего из этого.
Разве не хватался он за любое возможное утешение, которое даровала ему эта жалкая жизнь? Глупо, упрямо, но таким уж он уродился.
И сейчас, больше, чем когда-либо, тем, чего он желал, был
Цзышу. Его разум, его тело, его душа.
Я пришел за тобой, помнишь?
И разве не было это невероятной удачей? То, как отчаянно пытался Цзышу вдохнуть жизнь в эту дыру в форме А-Сюя, что зияла в сердце Кэсина?
Ведь, если подумать, что вообще Кэсин знал об А-Сюе? Разве не было каждое слово, произнесенное этим миражом, придумано Кэсином? Разве не был каждый его ласковый жест тем, чем утешал себя сам Кэсин? Разве был он чем-то большим, чем порожденной разумом Кэсина детской мечтой о безусловной любви?
Невыносимое ты создание.
Посмотри, что ты наделал, половина бульона пролилась! Ты сейчас же съешь все, что осталось, без возражений, или помоги мне…
Ты был рожден докучать мне.
Но разве не сидел сейчас перед Кэсином человек со своими собственными мыслями, своими собственными представлениями об утешении. Человек из плоти и крови, чьи грехи и ошибки были столь же многочисленны, как и у Кэсина, и все же он не позволил им определять то, кем он являлся.
И разве не было бы лучше позволить родственной душе увидеть тебя таким, каков ты есть, и получить возможность, в свою очередь, увидеть его?
Ты мечтал быть нормальным, и я никогда не видел тебя счастливее, чем в тот момент, когда ты осознал, что ты такой и есть.
Он посмотрел на Цзышу, прикрывшего глаза под его лаской, и понял, что на любой из этих вопросов был лишь один ответ: “да”.
Кэсин рвано выдохнул. — Цзышу, — заговорил он наконец. — А-Сюй.
Цзышу распахнул глаза, взглянув на него с тоской. Он был так прекрасен, даже сейчас, готовый расколоться на части.
Я пришел за тобой, помнишь?
Кэсин скользнул рукой вверх по груди Цзышу, к шее, к основанию черепа. Запустил пальцы в темные, влажные от пота волосы. Они оказались такими же мягкими, как он и представлял.
(Он мог бы запросто сломать ему шею — Кэсин знал это,
Цзышу знал это. И все же — он позволил ему. И все же — он не отшатнулся).
Кэсин закрыл глаза. — То, что ты сказал… Это похоже на правду. Я не помню этого будущего, о котором ты говоришь, и я никак не могу проверить, правда ли это. Но… — Он вновь взглянул на него, на выражение безграничного доверия у него на лице.
Я пришел за тобой, помнишь?
“Да”, подумал он с благоговейным трепетом. “Ты пришел”.
— Я все равно решил поверить тебе.
Услышав это, Цзышу резко втянул воздух. Попытался, но не смог произнести ни слова.
Кэсин позволил себе склониться к нему. Прижаться лбом ко лбу Цзышу. — Ты пожалеешь об этом? Что если ты не сможешь вернуть мне все эти воспоминания? — прошептал он в тесное пространство между ними. — Ты откажешься от меня, когда поймешь в итоге, что я не тот, кого ты знал?
И глаза Цзышу вспыхнули так, словно он обвинил его в самом ужасном из преступлений. — Лао Вэнь, — голос его дрожал от эмоций, — ты был моим чжицзи, ты мой чжицзи, ты всегда будешь моим чжицзи — любой ты. Я просто… — Он потянулся к одеждам Кэсина. Сомкнул пальцы на ткани. Потянул на себя, так что Кэсину не оставалось ничего, кроме как опуститься к нему на колени. — Я просто хочу тебя, — выдохнул он Кэсину в шею, заставив его покрыться мурашками. — Я всегда буду тебя хотеть. — Он сомкнул кольцо рук вокруг Кэсина. Обнял его так крепко, что у Кэсина перехватило дыхание. — Ты позволишь мне?
Кэсин обвился вокруг него, как лоза. — Да. —
Ну что за глупый вопрос. — Да, — прошептал он в волосы, в ухо Цзышу.
Цзышу издал полузадушенный звук. — Лао Вэнь… — Он зарылся лицом в волосы Кэсина, глубоко вдохнул. — Лао Вэнь… о, боги, как же вкусно ты пахнешь.
Обнимать его было самой простой вещью на свете. Это ощущалось так правильно. Кэсин хотел остаться так навсегда, все глубже погружаясь друг в друга, пока они не станут одним целым, сплавленные воедино безжалостной близостью. Он просунул руки между ними, скользнув внутрь распахнутого платья Цзышу, в скудное пространство между тканью и кожей, там, где тот был теплее всего, тверже всего, реальнее всего.
— А-Сюй, — тихо произнес Кэсин, ощущая благоговение. Он вжался лицом в изгиб шеи Цзышу, втянул носом его запах. — А-Сюй…
Цзышу издал странно отчаянный звук. — Только посмей сегодня спать не в своей постели, — выдохнул он горячо.
— А ты будешь там? — в голосе Кэсина была мольба. — В моей постели, ты будешь…
Цзышу легко сжал губами край его челюсти. — Где же еще мне быть? Ты же сам мне ее отдал, помнишь? — Его дыхание обжигало кожу Кэсина, пока губы Цзышу блуждали — медленно, сводя Кэсина с ума. Кэсин откинул голову, позволяя Цзышу исследовать горло, шею, ключицу, где тот прижался одним единственным, долгим поцелуем.
Кэсин засмеялся беспомощно, — Ты ткнул меня кинжалом.
Ну что за глупое замечание. Цзышу тоже рассмеялся, услышав это. —
Совсем чуть-чуть. — Он положил пальцы на ранку, позволяя потоку ци без труда залечить ее. Потерся щекой о шею Кэсина, как влюбленный кот. Вздохнул.
— Когда ты ел в последний раз?
— А?
— Я голоден, — прошептал Цзышу. — Ты разве нет?
— Я не голоден, — честно ответил Кэсин. Он был, в какой-то момент, но сейчас невероятным образом мог существовать, питаясь лишь взглядами на Цзышу и его запахом.
Жестокий Цзышу, ухватив Кэсина за плечи, вытянул его руки из-под своего платья. — Ну а я хочу есть. Ты что же, решил заморить меня голодом? — Он произнес эти слова невероятно нежным, искрящимся весельем голосом, который только подчеркнул их суровость. Он откинулся назад и улыбнулся Кэсину. Поправил одежды, запахнув их на груди.
Кэсин тоскливо смотрел на происходящее перед ним.
Цзышу усмехнулся. — Пойдем. Поедим сначала. Тебе надо поесть, понимаешь? Ох, Лао Вэнь…
Он снова вздохнул и прильнул к Кэсину, быстро поцеловав его в уголок рта. Кэсин повернул голову, попытавшись поймать губы Цзышу, но тот, смеясь, накрыл его рот ладонью. — Эй, веди себя хорошо! — свободной рукой он погладил Кэсина по щеке. Глаза Цзышу сияли от непролитых слез. Искрились весельем. В каждом его взгляде читалось невероятное облегчение. Он был неописуемо счастлив.
Все, чего Кэсин желал, — заставить его светиться вот так вечно, но Цзышу, не смотря на все протесты Кэсина, спихнул его на пол. Он, как выяснил Кэсин, и в самом деле был очень жесток.
Цзышу встал и протянул Кэсину руку, улыбаясь во весь рот. Он был невозможно прекрасен сейчас, как никогда в жизни.
Кэсин позволил поднять себя, вернув улыбку.
***
За столом Цзышу продолжал смотреть на него так, как будто хотел проглотить целиком, и Кэсин чувствовал, что пылает.
Поедим, сначала.
Поедим, сначала.
Он все еще не чувствовал голода, словно голод остался где-то позади, и больше никогда в жизни ему не нужно было думать о еде, пока он мог утолять голод, смотря на А-Сюя, но Цзышу настаивал. — Позволь мне, — сказал он.
Он подкладывал в его миску кусочек за кусочком, и, зная, что это делает А-Сюя счастливым, Кэсин внимательно следил за тем, чтобы проглотить каждый из них, протягивая другие А-Сюю в свою очередь.
Пусть даже это медленно и сладко убивало его.
***
— Позволь мне, — сказал Цзышу.
— Позволь мне, — сказал А-Сюй.
Вымыть ему руки, смыть краску с лица; осторожно, так, словно Кэсин мог расколоться от слишком сильных или слишком частых прикосновений.
И он мог. О, боги… Он и вправду мог.
***
— Позволь мне расчесать твои волосы, — прошептал Цзышу, стоя позади него, уже зарывшись пальцами в густые пряди на затылке Кэсина.
Кэсин застонал и откинул голову ему на живот. Они смотрели друг на друга, и Кэсин мог бы утонуть в этом взгляде. Он гадал, чего добивался А-Сюй, в то время, как тот потянулся за расческой. Он что — пытался соблазнить его? Кэсин улыбнулся этой мысли. Разве не видел тот, насколько он уже был соблазнен? Если бы А-Сюй захотел поцеловать его — Кэсин с радостью подставил бы губы. Если бы А-Сюй захотел, чтобы Кэсин опустился на колени и служил ему — он не заставил бы того ждать ни мгновения.
А-Сюй потянул за шпильку, и волосы Кэсина рассыпались по плечам тяжелой волной. Корни волос болели, сменив направление после целого дня в заключении. А-Сюй мягко толкнул голову Кэсина вперед, чтобы помассировать кожу, нежно поглаживая и растирая кончиками пальцев, перебирая пряди одну за другой. Костяшками пальцев он касался шеи Кэсина, заставляя его испытывать сладкую дрожь.
Глаза Кэсина закрылись сами собой. Неизбежно, он превратился в податливую глину под ласковыми руками А-Сюя, под его внимательным взглядом. Как просто было бы сейчас перерезать ему горло. Кэсину было все равно. А-Сюй никогда бы его не предал.
— Ну вот. — А-Сюй больше не расчесывал ему волосы — его пальцы, едва касаясь, гладили раковину уха. Когда Кэсин встретился с ним взглядом, глаза Цзышу показались ему почти черными и бездонными. Его голос звучал непривычно низко. — Готово.
Кэсин моргнул, заторможенный от ласки, от желания. Наверное этого Цзышу и добивался, подумал Кэсин: ласкал его, заботился о нем. Это было… хорошо. Он потянулся к руке А-Сюя. Поймал его дрожащие пальцы, сплетая их со своими. Сглотнул. Взгляд А-Сюя метнулся к его губам и обратно.
Он сжал пальцы Кэсина в ответ и отобрал руку. — Я иду в постель, — произнес он, делая шаг назад.
Кэсин проследил его движение поворотом головы. — А?
— Мм, — подтвердил Цзышу, развязывая пояс. Он отпустил его, и тот упал на пол с мягчайшим звуком. Кэсин поднялся со стула, двигаясь словно во сне. Невесомый, нереальный. А-Сюй улыбнулся и развернулся к нему спиной. Его верхнее платье соскользнуло с плеч, вниз, вниз.
— А-Сюй, — позвал Кэсин, последовав за ним. Он тоже развязал свой пояс, позволив ему упасть, где тому будет угодно, ничуть не заботясь об этом. — А-Сюй, не уходи.
Когда он шагнул к нему, обняв со спины, Цзышу рассмеялся радостно и развернулся в его объятиях. Он выглядел таким счастливым, что у Кэсина перехватило дыхание. А-Сюй положил ладони ему на шею, скользнул выше, вплетая пальцы в волосы, потянул его голову вниз, пока их лбы не соприкоснулись. — Ты дурак, — сказал он, — если думаешь, что я уйду хоть куда-то без тебя.
Звук, который издал Кэсин, показался жалким даже ему самому. Он обнял ладонями лицо А-Сюя, потерся губами о его щеку, краешек глаза, нашел своим его жаждущий рот. И все же, это Цзышу преследовал его, вот почему Кэсин с радостью позволил ему. Позволил лизнуть себя в сомкнутые губы, до тех пор, пока не рассмеялся от щекотки, пока не застонал, потому что А-Сюй, воспользовавшись моментом, углубил поцелуй.
Три дня назад Кэсин почти уговорил себя отказаться от него. Как же это было нелепо — он что, собирался своими руками отделить от тела собственную конечность? Вырезать из груди еще бьющееся сердце? А сейчас,
вы только представьте, — у него было все это, у него был Цзышу, он мог
оставить его себе…
Кэсин обхватил его руками, пылко отвечая на поцелуй, потерявшись в его вкусе, и А-Сюй прижал их друг к другу немыслимо близко. Они стали продолжением друг друга, и тело А-Сюя под руками Кэсина было сильным, извилистым и смертоносным.
— Лао Вэнь, — рассмеялся тот, задыхаясь, невыносимо прекрасный. — Ох, Лао Вэнь… — Он прижался щекой к щеке Кэсина. Рассмеялся опять. — Ох, небо… Я просто… Как же я тебя хочу.
Как будто Кэсин не знал. Словно не мог ощутить какой тот твердый, настойчивый и голодный; словно не уловил запах желания, поднимающийся от него волнами — темный, манящий, кружащий голову — цветок, распустившийся посреди ночи. — А-Сюй, — прошептал он, зарывшись лицом ему в шею. — А-Сюй, А-Сюй, А-Сюй…
— Ах, заткнись ты, — отозвался тот нежно, выпутываясь из объятий Кэсина, жестоко ускользая от него. Кэсин мог бы вечно смотреть на то, как смягчаются черты его лица, мог бы писать поэмы о том, как волосы выскользнули, освобожденные, из-под кожаной заколки, о том, как он двигался, снимая слой за слоем, а Кэсин следовал за ним, добавляя свои к его одеждам, беспечно сброшенным на пол.
Слава небесам, они должны были лечь — у Кэсина ноги подгибались от силы его желания, от любви, переполнявшей его сердце, от безумной радости, от того, что ему вдруг, безо всякого предупреждения, вручили то, о чем он мечтал так долго, чего так долго был лишен:
Компаньона.
Возлюбленного.
Друга.
Обнаженные, они скользнули в постель. А-Сюй раскинулся на простынях с непринужденной грацией, закинув руки за голову, разведя колени. Его тело было чистым призывом, выражение лица — открытой раной. Побежденный, ошеломленный, он не отрываясь смотрел Кэсину в глаза, заставив его вздрогнуть с головы до ног, почувствовать себя настолько голым, как не смогло бы никакое отсутствие одежды, коснувшись взглядом откровеннее, чем могла бы мечтать рука.
Кэсин, нарочно медля, опустился поверх него. На мгновение он разозлился на собственные волосы — они уже могли ласкать бедра, живот, грудь А-Сюя, могли заставить трепетать темные ресницы. Кэсин откинул их назад и прижался к теплу между бедер А-Сюя. Вздохнув от облегчения, от сладкой муки.
— Кэсин, — в тот же миг прошептал А-Сюй. Он потянулся к Кэсину, коснулся его лица, подбородка, притянул к себе и поцеловал жадно, закрыв наконец глаза… —
Лао Вэнь…
Кэсин мягко застонал в поцелуй, потираясь бедрами о бедра А-Сюя. Тот был так прекрасен, с откинутой назад головой, с лицом, сперва расслабленным, а затем напряженным от наслаждения, с пылающей кожей и бессмысленным взглядом. Кэсин почувствовал себя странно недостойным этого зрелища, еще не сделавшим ничего, чтобы заслужить эту возмутительную роскошь. Все это было больше о том, кем он был для А-Сюя, о том, что он значил для него, и одной этой мысли было достаточно, чтобы свести Кэсина с ума.
Пальцами ног А-Сюй впился в икры Кэсина, проскользил ими выше у него под коленями. Кэсин просунул между ними ладонь, исследуя гладкость внутренней стороны бедра, горячий влажный пах. Погладил волосы, скрывавшие все самые мягкие его места, и А-Сюй вздрогнул. Толкнулся ему навстречу, навстречу его пальцам. И Кэсин не мог не подумать о том, что, быть может, А-Сюй хотел бы, чтобы он нашел хорошее масло и скользнул внутрь него, погружаясь медленно и глубоко. Хотел бы, чтобы они стали так близки, как это только было возможно.
— А-ах, — выдохнул тот, — не двигайся. — И Кэсин замер, зачарованно глядя, как по телу А-Сюя пробежала дрожь, как тот пытался восстановить дыхание. А-Сюй оторвался от его лица и вместо этого вцепился в плечи, потянув Кэсина на себя, так что он укрыл его своим телом, как одеялом.
— Если ты шевельнешься, я обкончаю себя с головы до ног.
Кэсин на мгновение перестал дышать. — Что же в этом плохого? — рассмеялся он.
А-Сюй посмотрел на него неодобрительно. Это не особо впечатлило Кэсина, с учетом того, что ему был виден один лишь недовольный глаз с того места, где они переплелись друг с другом. Это заставило его рассмеяться еще сильнее, и А-Сюй впился ему ногтями в спину, когда он нечаянно толкнул его.
—
Кое-кто сутками держал меня на ногах. Если я кончу сейчас — я тут же отрублюсь и просплю, наверное, неделю. Я… — Он сместился и медленно, одна за другой, обвил ноги вокруг талии Кэсина, прижавшись к нему и крепко обняв всем телом. — Я пока не готов расстаться с тобой, — добавил он тихо, и Кэсин…
Кэсин тоже не хотел расставаться с Цзышу.
И если быть честным: насчет того, чтобы отрубиться… Кэсин понимал, что желание сейчас было тем единственным, что позволяло ему оставаться в сознании. Он словно оседлал огромную, всепоглощающую волну, и стоило ей обрушиться — она накрыла бы его с головой.
Так что он очень осторожно отделил себя от А-Сюя, сумев в процессе не подпалить того, как фейерверк. Цзышу ворчал при этом так, словно Кэсин, несмотря на все усилия, ужасно его побеспокоил, что заставило Кэсина фыркать от смеха.
Волк этот, без сомнения, был самым раздражительным зверем во всем лесу. Но, как и всякий истинный красавец, он был суров снаружи и мягок сердцем — так как же лис мог устоять?
Вместо этого они устроились на боку, лицом друг к другу, переплетя колени и голени, старательно избегая прикосновений к тем частям, что находились выше. А-Сюй вновь принялся целовать его, томно и сладко, водя кончиками пальцев по коже Кэсина. По всей длине рук, по ребрам, ключицам, едва касаясь, вырисовывая бессмысленные узоры, которые почему-то заставляли Кэсина дрожать и покрываться мурашками, не в силах сдержать тихие стоны. Когда удовольствие становилось почти непереносимым, Кэсин, пытаясь успокоить себя, потирал те места, где пальцы А-Сюя высекали искры из его кожи.
— … Лао Вэнь?
Кэсин моргнул, распахивая глаза. — Мм?
— Я говорю, давай уйдем отсюда. Возьмем детей и Хань Ина и просто уйдем.
Сбежал от проблем, снова.
Кэсин рассмеялся беспомощно. — И что потом?
Цзышу потерся носом о его щеку. — Мы могли бы поселиться вместе. Я бы тренировал Чэнлина — и Хань Ина, если бы тот захотел. Ты бы ошивался рядом, смущал моего ученика, отвлекал меня весь день. Вечерами мы бы ужинали тем, что ты приготовил, играли в разные игры и шли отдыхать.
Улыбнувшись, Кэсин провел костяшками пальцев вдоль бока Цзышу, по животу, по дернувшемуся члену. — Отдыхать? Вот так отдыхать?
— Мм... — Цзышу прикрыл глаза, отдавшись ласке. Он двинул ногой, и Кэсин, воспользовавшись моментом, подтянул бедро, которое А-Сюй держал в заложниках, выше, прижав его к горячему паху. А-Сюй стиснул его ногами и вздохнул.
— Твои истории и вправду никуда не годятся, — прошептал Кэсин, потянувшись, чтобы слизать соль с горла Цзышу. — Тянь Чуан обратится в пыль и развеется по ветру? Мои враги покаются и ответят за свои преступления? По доброте душевной, нам просто позволят быть?
— Мы могли бы... позаботиться об этом, до того, как…
— С кучей детей, цепляющихся за подолы?
Цзышу нахмурился. — Нет, конечно нет, я... — Он тяжело вздохнул. — Завтра. Мы подумаем, что нам делать завтра. — Он зарылся лицом в волосы Кэсина. — Разве не заслужили мы небольшой передышки?
"Да", подумал Кэсин. "Да, мы заслужили".
— Завтра, — согласился он. — Буду ждать с нетерпением, когда ты поразишь меня своим несравненным тактическим талантом.
Цзышу вынырнул из волос Кэсина и прищурился, глядя на него. — Ты что, смеешься надо мной?
Кэсин ухмыльнулся. — Ну что ты, я бы не посмел! Всего лишь трепещу в ожидании, когда бывший глава Тянь Чуан впервые хоть что-то на самом деле спланирует, с тех пор, как он появился в этой долине.
— Ах ты, наглый засранец! — прошипел Цзышу и навалился на него.
Они сцепились ненадолго, но потом Кэсин изловчился и перекатил их, улегшись сверху, и в тот же миг весь боевой задор покинул Цзышу, и он сдался перед губами Кэсина на своей шее, его пальцами в волосах, его бедрами, вжавшимися в него снова.
На этот раз А-Сюй остановился лишь для того, чтобы выпихнуть его из постели и отправить за склянкой с маслом, которую Кэсин хранил в ящике стола—
— Я знаю точно — она у тебя там есть. Иди и принеси уже, у нас из-за тебя сыпь будет.
— Но я не хочу вставать…
— Сам виноват, кто вообще хранит такие вещи не у кровати?
— Тот, кто не может позволить себе роскошь уединения, принц ты избалованный!
—и да, конечно, это стоило сделать, Кэсин был не настолько глуп, но это не А-Сюю пришлось вставать и делать что-то с недостатком слюны, так что, с точки зрения Кэсина, у него были все основания причитать о том, как несправедлива к нему судьба и как жесток его дорогой А-Сюй.
В отместку он плеснул слишком много масла на колени Цзышу, ухмыльнувшись, когда тот начал ворчать, что стало слишком скользко. — Сперва ты жаловался, что трения слишком много, теперь — что слишком мало, — цыкнул на него Кэсин, со счастливым вздохом загоняя свой член рядом с членом А-Сюя в тесное пространство между их животами. По его мнению, то, как они скользили там, беспорядочно касаясь друг друга, было просто восхитительно.
А-Сюй закатил глаза: — О небо, ну почему ты такой! — простонал он, но в то же время с таким наслаждением прижался к нему, что это никак не вязалось с его притворным недовольством.
Так легко было потеряться в нем, двигаясь вместе. Это было так ново, и в то же время нет, по крайней мере не для тела Кэсина, которое каким-то образом знало, что делать, до тех пор, пока он прислушивался к своему внутреннему чутью, даже не пытаясь думать. Он точно чувствовал, в какой момент нужно было дать А-Сюю именно то, что тот хотел (порой, когда тот отчаянно в этом нуждался), и когда удержаться от этого (все оставшееся время), двигаясь слишком медленно или едва касаясь. К восторгу Кэсина, это заставляло А-Сюя не только браниться без остановки, но и совершенно потерять голову.
В конце концов, когда Цзышу это, очевидно, надоело, тот перевернул их и набросился на Кэсина, пытаясь сохранить на лице крайне раздраженное выражение. Кэсин вцепился ему в плечи, смеясь, и Цзышу тоже ничего не оставалось, кроме как рассмеяться в ответ, и тогда Кэсин вновь уложил их на бок.
Там, самозабвенно целуясь, они протянули друг другу руки, и где-то между тем, как Кэсин выяснил, что Цзышу обожает, когда его кусают, в то время как ему самому это категорически не нравится—
Что за… Лао Вэнь… Ты что, сейчас ...запищал?
...нет?
—а Цзышу обнаружил, насколько все меняется к лучшему, если вычесть из уравнения зубы, добавив взамен побольше облизываний и посасываний, их движения из страстных обернулись бешеными, и вскоре после этого между ними стало совсем горячо и скользко, что, вкупе с подрагивающими бедрами и сталкивающимися костяшками пальцев, по скромному мнению Кэсина, было лучшей вещью на свете.
Какое-то время они просто лежали, ничего не делая, смотря друг на друга, прижавшись и деля на двоих одно дыхание. Водя пальцами по остывающей коже, просто потому что это было приятно и успокаивало.
Кэсин никогда не чувствовал себя настолько расслабленным и… довольным, да, именно так. Он был вымотан, конечно, как и предполагал. Усталость ощущалась во всех конечностях, пыталась склеить ему веки, но она была мягкой и комфортной. И, пожалуй, даже помогала — справиться хоть немного с той безудержной влюбленностью, которую он чувствовал к А-Сюю, и которая рвалась у него из груди.
— Ну ладно, — сказал тот наконец.
Кэсин сонно моргнул, посмотрев на него, и по изгибу рта Цзышу безошибочно угадал, что покой его вот-вот будет нарушен.
— Все прошло на удивление адекватно.
Кэсин возмущенно вскрикнул и ударил его, а Цзышу расхохотался. А потом он мягко улыбнулся и посмотрел на Кэсина с такой любовью во взгляде, что у него не осталось выбора, кроме как снова поцеловать его. Нежно, пусть тот того и не заслуживал.
Кэсин понял, что стоит ему задремать вот так — полностью удовлетворенным и с Цзышу под боком, и сон его, в кои-то веки, будет глубоким и спокойным. Так что он с радостью отдался этому чувству. Позволив Цзышу фыркнуть и подняться с постели, и вернуться, чтобы обтереть его. Позволив ему притиснуть себя к теплой груди, поцеловать в щеку, осторожно убрав волосы с лица.
Кэсин вздохнул и прижался к нему, переместившись прямо в ждущие его руки. А-Сюй вновь принялся гладить его по волосам, заставляя разум Кэсина замирать от блаженства.
— Лао Вэнь, — нежно позвал его Цзышу.
— Мм?
— Когда мы все уладим… Ты пойдешь со мной?
Кэсин даже не удосужился вновь открыть глаза. — Если ты думаешь, что сможешь избавиться от меня, — пробормотал он в шею А-Сюю, придвигаясь еще ближе, — то дурак из нас двоих здесь ты.
Цзышу что-то возразил ему в ответ, но Кэсин не совсем уловил, что именно. А к тому времени, когда он смог бы решить, что это, должно быть, была очередная колкость, он уже крепко спал.
