Без комплексов!

Безумным, бурным потоком пронеслись выходные, слившиеся в одну сплошную массу звуков, поцелуев, прикосновений, объятий и… любви. Даже голова кружилась от одного только воспоминания. Они почти не отрывались друг от друга, с неохотой делая перерывы на еду и на несколько часов беспокойного сна в объятиях друг друга. И все равно ей было мало. Ещё! Ещё! Наверстать упущенное по глупости, восстановиться после месяцев беспросветной тоски, набраться впечатлениями перед браком с совершенно другим мужчиной… Ведь только любимые губы приносили успокоение и любимые руки могли доставить удовольствие. Катя все еще плохо представляла себе, какой станет ее жизнь после похода в ЗАГС. А глядя на расслабленного, удовлетворенного Андрея в своей спальне, даже представлять не хотела. Но фирма. Президентство. Обязательства, будь они трижды прокляты! Андрей категорически не желал разговаривать о чем-то серьезном, пока они валялись на разворошенной постели, только шептал милые глупости, которые распаляли огонь в груди. А ей не хватало духа начать разговор самой. И все-таки им необходимо было проститься, отпустить друг друга. Каждый раз, кидаясь в объятия Жданова, Катя убеждала себя, что она допустит еще только одну слабость, а потом возьмет себя в руки. Даже если Андрей будет умолять, обещать, клясться и уговаривать, она все равно сделает так, как задумано. Она шла к своему безоговорочному президентству годами, и это слишком много, чтобы променять свой труд на глупые мимолетные чувства. Однако, наслаждаясь теплым майским вечером, Катя прекрасно знала, что он никогда не опустится до героев мыльных мелодрам, которые ползают на коленях перед женщинами. Нет, ее бывший помощник не такой. Слишком гордый, чтобы отказываться принять суровую реальность. Но как же спокойно и хорошо было в его объятиях! Что Катя позволяла себе остаться слабой еще и еще. — Даже немного жаль, что все должно скоро закончиться, — эта фраза сорвалась с ее губ настолько неожиданно, что Пушкарева невольно вздрогнула и бросила испуганный взгляд на Андрея. — Все когда-нибудь заканчивается, — Андрей пожал плечами. — Только… В его взгляде читалась неподдельная грусть. — Что? — навострила уши Катя, прильнув к нему. — Единственный вопрос состоит в том, как именно все закончится, — Жданов вымученно улыбнулся и убрал прядь волос с ее лица. — Разойдемся, сожалея о сделанном или будем вспоминать все с улыбкой. Назовем произошедшее чудовищной ошибкой, сделаем вид, что ничего не произошло, и будем отводить взгляд при каждой случайной встрече, или хотя бы изредка сможем сыграть добрых знакомых. — Нет… Протест вырвался прежде, чем Катя подумала, что говорит. Андрей, казалось, остался таким же расслабленным, как и был, только вгляделся в ее глаза чуть пристальнее. Пушкарева даже немного смутилась. — И как ты себе представляешь наши встречи? — Как? Хм… Не знаю. Скажем, на каких-то светских мероприятиях. Коля с Ромой плотно за меня взялись, не разрешат отсиживаться дома. Увидишь меня через зал, полный людей… — С эффектной блондинкой или брюнеткой, — фыркнула Катя, не дав ему договорить. — Ревнуешь? — усмехнулся Андрей. — Прекратите, Екатерина Валерьевна. Вы будете с мужем, не к лицу беспокоиться об уволенном сотруднике. Можете разве что кивнуть мне в знак приветствия как давнему знакомому. — Я не хочу… Андрей, я не хочу так… Ты мне нужен… — тихим приглушенным голосом призналась она и спрятала глаза. Казалось, что от картинки, представшей в голове веет холодом. Кивнуть ему через зал? Наблюдать, как он обнимает и целует другую? Терпеть, терпеть, терпеть, напоминая себе, что сама так решила, сама хотела, принесла личную жертву ради блага компании. Да за какие же грехи Вселенная послала ей Жданова? Еще и прямо перед свадьбой, чтобы взрастить в душе ворох сомнений. — Я к твоим услугам. Всегда. Ты же знаешь, — после недолгой паузы выдохнул Андрей. — Мне не нужны твои услуги, — огрызнулась Катерина. — Я выхожу замуж. — Да, это мне сильно усложнит жизнь. Надо признать, что в вашем присутствии я не очень хорошо себя контролирую, — Жданов фыркнул, рассматривая свежую царапину на собственном предплечье. — Придется держаться на безопасном расстоянии друг от друга, ведь ваша выдержка тоже пустой звук. Он замолчал, задумавшись, и чуть тише добавил: — Мне будет очень не хватать наших… встреч наедине. — Андрей… — нерешительно коснулась его руки, прося ласки. Жданов прикрыл глаза и ответил на невысказанную просьбу. Легко, почти невесомо, провел пальцами по ее обнаженной спине. Катя отозвалась на его прикосновение, прижавшись теснее, словно хотела слиться с ним в единое целое, врасти в него, пока не стало поздно. — Ты не выглядишь счастливым, — прошептала Катя, губами касаясь его кожи. — Ты тоже, — Андрей равнодушно дернул плечом и невесело ухмыльнулся. — Я не хочу расставаться с тобой. — Но ты выходишь замуж, — напомнил Андрей. — Тебе это не нравится? — А сама как думаешь? — Тогда почему не попросишь меня отменить эту дурацкую свадьбу? — возмутилась Катерина, привстав с кровати. Она словно упрекала его в том, что смирился. Что не борется. — Потому что это не моя свадьба. Не мое решение, — твердо ответил Жданов. — То есть ты хочешь сказать, что… — Катя слегка прикрыла глаза. — Что это я… Андрей не стал ничего отвечать, опустив голову. Он мог бы зацеловать ее сейчас, в очередной раз довести до исступления, трахнуть, в конце концов, чтобы выбить другое решение. Но стоило ли? Если она сама не хочет отступать от намеченного плана, значит план важнее. Однако когда нет слов, Жданову всегда помогали стихи. — Друг без друга у нас получается все, — начал он негромко, — В нашем жизненном трудном споре. Все свое у тебя, у меня все свое, И улыбки свои, и горе. Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли И, вчерашнего дня не жалея, Вдруг решили и новой дорогой пошли, Ты своею пошла, я — своею. — Убирайся, — тихо, но уверенно сказала она. — Убирайся вон отсюда. Казалось, ее сейчас вывернет наизнанку, если он сейчас же не исчезнет из поля зрения. — Ты уверена, что хочешь так расстаться? — Какая разница, как мы расстанемся, Жданов? Ты не хочешь за меня бороться… — Я хочу, чтобы это было твое решение. Я могу предоставить тебе выбор. Черт, Катя, да я весь для тебя! Но заставлять не буду. Принуждать не могу. Я не могу быть до конца уверен, что со мной тебе будет лучше, даже если я все для этого сделаю. Если ты будешь счастлива без меня, значит, так тому и быть. Андрей резко поднялся и начал собирать с пола свою одежду, резкими движениями натянул штаны, застегнул ремень, встряхнул в ладони рубашку. — Это не значит, что я не буду до последнего тебя ждать. Он улыбнулся уголками губ, бросил на Катю долгий пристальный взгляд и вышел из комнаты. А через минуту раздался хлопок входной двери. Катя так и не подняла глаза.

***

Казалось, что подготовка к очередному показу Зималетто, превращающая фирму в гудящий улей, это настоящий ад. Но последние четыре дня перед свадьбой побили все рекорды, приближая президента модного дома к неконтролируемому нервному срыву. Елена Александровна вместе с организаторами оккупировали Катин кабинет, завалив стол образцами тарелок, тканей и цветов, а если и покидали поле видимости, то тут же начинали трезвонить на ее мобильный. Во вторник прошел девичник, больше напоминающий пьянку в клубе в привычной компании Юлианы и Милко. Наутро болела голова и першило в горле, как перед простудой, а ощущение праздника так и не появилось. В четверг днем Катя не выдержала и диким криком вперемешку с матами выставила из кабинета всех посторонних, а потом рухнула в свое кресло без сил. В офисе резко стало тихо, даже телефонных звонков стало не слышно. — Что, дочь, говорят, построила личный состав? В самый неожиданный момент на пороге Катиного кабинета появился сам Валерий Сергеевич и, войдя без спроса, по-хозяйски расположился на диване. С грустью Пушкарева сообразила, что орать на отца сейчас бесполезно, потому что криком его не напугать, можно только распалить и поссориться, а такие развлечения затягиваются надолго. Проще стиснуть зубы и терпеть, насколько это возможно. — Не давали сосредоточиться на делах, — буркнула в ответ и сфокусировала взгляд на экране компьютера с открытым рабочим столом. — Почему ты до сих пор работаешь? У тебя завтра свадьба, — удивился Пушкарев, судя по всему, серьезно ожидая от нее ответа. — А почему нет? По уставу я должна сидеть дома у окна и мечтать о первой брачной ночи? — Дерзишь? Отрастила зубки! — Выросла, — вздохнула Катя и посмотрела на отца. — Ты поговорить хотел? — Что-то ты не выглядишь счастливой, дочь… Катя усмехнулась и изобразила на лице обворожительную улыбку. — А с чего мне быть счастливой? Свадьба была твоей прихотью, папа. — Прихотью! Ишь! А ты как хотела, всю жизнь гулянки свои устраивать, семью нашу позорить? — удивительно тихо ответил Валерий Сергеевич. — Позорить? Да брось, пап. Всем плевать. Можно подумать, вокруг есть кто-то святой… Это же Москва. — И все равно, я тебе добра желаю, — уверенно припечатал Пушкарев. — Женщина должна быть при муже. Чтобы стабильно… — Чтобы как у всех, — продолжила Катя. — Я поняла, не утруждайся. Как видишь, ради фирмы я на все готова. Надеюсь, ты доволен. Она поднялась из-за стола, всем своим видом показывая, что разговор окончен, а Валерий Сергеевич, будто сник. Поджал губы и уже на выходе бросил: — Я тебе добра желаю, дочь, как бы то ни было. Колька у себя? — Должен быть, — безэмоционально ответила Катерина, и отец вышел, даже не попрощавшись.

***

— Какая же ты у меня красавица, Катюша! — с наслаждением вздохнула Елена Александровна, восхищенно глядя на накрашенную и одетую в пышное свадебное платье дочь. Валерий Сергеевич стоял чуть поодаль и не выглядел таким же воодушевленным, как жена. Пушкарев все утро был скорее задумчивым, нежели удовлетворенным, и Катя в глубине души ждала, что, может быть, он отменит свое решение по поводу Зималетто, и станет можно прервать весь происходящий фарс. Но отец упрямо молчал, только пристально следил за ней из-под грозно сведенных бровей. И сейчас, в комнате невесты одного из столичных ЗАГСов, где полагалось нанести последние штрихи образа перед церемонией, казался инородным предметом. Но не уходил. — Ох, ПушкАрева, в мОем платье ты бОгиня! — поддержал настроение Милко. — Катюша у нас всегда богиня! — подтвердила Ольга Вячеславовна, чем заслужила недовольный взгляд дизайнера. — И не говори, что нет! — Ладно, дочь, мы пойдем, — мать доверительно сжала Катину руку и тут же отпустила. — Там журналисты приехали, гости. Нужно все проконтролировать. Вы тут уже сами справитесь. Валера, ты со мной? — За дверью подожду, — буркнул Пушкарев и вышел вслед за женой. Катерине тут же стало легче дышать. Родители давили на ее психику одним своим присутствием. — Я так вОлнуюсь, так вОлнуюсь, как будто это мОя свадьба! Нужно было взять с собой бутылку шАмпанского и Отметить твОю свадьбу, ПушкАрева! — Отмечать нужно уже после ЗАГСа, а то примета плохая, — осадила начальника Уютова. Она единственная в комнате сохраняла спокойствие и монотонно подшивала подол пышной юбки, не давая Кате даже дернуться. До регистрации оставалось каких-то десять минут, и нервы натягивались все сильнее и сильнее. — Я нЕ верю в эти ваши прИметы! Мой гений нЕ зАвисит от прИмет! — При чем здесь твой гений, Милочко? — усмехнулась Ольга Вячеславовна. — Платье — это еще не свадьба, а свадьба — не семейная жизнь. Семейная жизнь, она долгая, трудная. Шутка ли, плечом к плечу много лет вместе пройти и в горе, и в радости? Одной, новой дорогой… Катя вздрогнула. Она уже несколько дней крутила в голове стихотворение, которое Андрей прочитал ей перед уходом: Вдруг решили и новой дорогой пошли… Оно врезалось ей в память с первого раза, и будто наждачкой скребло душу. Девушка боялась специально искать его в сборниках, но сейчас стало жизненно необходимо узнать, есть ли там продолжение… — Ольга Вячеславовна, — позвала Катя, надеясь, что ей повезет, — а вы знаете такое стихотворение: друг без друга у нас получается все в нашем жизненном трудном споре… — А как же, Катюша, конечно! — улыбнулась Уютова. — Я когда молодая была, очень любила стихи Асадова! Зачитывалась и наизусть учила! — Вдруг решили и новой дорогой пошли, — начала Катя, надеясь, что женщина продолжит. — Ты своею пошла, я — своею, — подхватила та. — Все привольно теперь: и дела, и житье, И хорошие люди встречаются. Друг без друга у нас получается все. Только счастья не получается… Так вот что хотел сказать Андрей, — подумалось Кате. Но не сказал, оставил между строк. Промолчал, но заверил, что будет ждать ее до последнего. Что если для них только вместе возможно настоящее счастье? Слезы выступили на глазах от досады, но что с ними делать Катя не знала. — Катюш, ты что же это? Плачешь? — забеспокоилась Уютова. — ПушкАрева, ты ты обдАлбалась? — Долбанулась, — машинально поправила она. — ГлАзы потЕкут! — Кать, ты же так хотела за Сашу замуж. Или нет? — Ольга Вячеславовна, а где мой телефон? — проигнорировала ее вопрос Катерина. Уютова тут же нашла ее мобильник, но там было пусто: ни звонка, ни смс. Девушка сжала его в ладони: а что если позвонить? Что если отменить все, и… Никогда в жизни она не была настолько неуверенной в себе. Всегда жестко решала все вопросы, умела брать ответственность, а сейчас как девчонка не может решиться набрать заветные цифры, которые помнит наизусть. — Пошли, Катерина, пора, — послышался с порога недовольный голос отца. Катя испуганно повернулась к нему, и Валерий Сергеевич просканировал ее взглядом. — Или передумала? — прищурился он с хитринкой в глазах. Катя мотнула головой, чтобы отогнать сомнения и смело шагнула в его сторону, все еще сжимая в руках телефон. До зала регистрации идти было буквально несколько метров, и через полминуты они уже оказались на пороге. Пушкарев, держа дочь под руку, сделал несколько шагов вперед и замер, словно предоставляя ей возможность разглядеть окружающих. Заиграла торжественная до зубного скрежета музыка, начали мелькать вспышки фотоаппаратов. Вдали, напротив строгой женщины-регистратора, стоял расфуфыренный Сашка, посылающий ехидную победную улыбку в толпу. Рядом суетилась Елена Александровна. Юлиана в очередном граничащим с приличием платье подставляла грудь на обозрение журналистам и Катиному жениху. Кто-то уже пил шампанское и чокался, даже не глядя на виновников торжества. А пресса напоминала гиен, почуявших добычу. Разве об этом она мечтала? В руке завибрировал зажатый мобильник. Не помня себя, Катя взглянула на экран и прочитала короткое: «Алые паруса ждут свою Ассоль». И следующее: «Всегда. И сейчас. Прямо у входа.» Легкий туман в голове рассеялся мгновенно, и решение пришло легко и быстро. Катя скосила глаза на отца, безмятежно осматривающего зал ЗАГСа и резко отдернула руку. — Великий день! — Катя припадочно засмеялась. Вспышки замелькали с новой силой, гости наконец-то обратили на невесту внимание, музыка как по команде стихла. Она окинула присутствующих торжествующим взглядом и повернулась к отцу: — Пап, я не стану президентом, — произнесла тихо, чтоб услышал только он. Валерий Сергеевич лукаво усмехнулся: — Ты же Пушкарева. Кто тебе запретит? Улыбка заиграла на ее губах с новой силой. Катя никогда в жизни не чувствовала себя настолько сильной и уверенной в своих действиях. Она набрала в легкие побольше воздуха и громко заговорила: — Ну что, господа хорошие? — с сарказмом обратилась к залу. — Банкет будет через час в Ришелье! Лучшие напитки, закуски, изысканное горячее. За все заплачено, вам понравится. Анатолий Сергеевич! — Катерина расплылась в улыбке при виде хозяина Техноколора, выцепив его взглядом. — И вы тут? Следующую жену не ищете? Нет? Зря. Уверена, будет отличный ассортимент. Исключительный! Мама позаботилась. А вообще, я этот праздник весь в гробу видала. И платье — прости, Милочко — откровенное говно из перьев. Ты действительно думал, что мне понравился?! — Катя! — прошипел Воропаев, готовый сорваться в ее сторону в любой момент. — Что ты несешь? Но Пушкарева еще не все сказала. — Прости, Саш, не могу больше тебе рога наставлять и молчать! Это не по-человечески! — Что-о-о-о?! Зал загалдел. Катя сложила ладони рупором и прокричала: — ЗАПОМНИТЕ ЭТОТ ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ, КАК ДЕНЬ, В КОТОРЫЙ ЕКАТЕРИНА ПУШКАРЕВА НЕ ВЫШЛА ЗАМУЖ! Выпейте там на банкете за мое счастье! Чао, крошки! — она снова рассмеялась, а потом максимально фотогенично показала всем присутствующим отставленные средние пальцы на руках, подхватила огромную юбку и рванула к выходу из ЗАГСа. — Ну и ладно, дура, все равно Юлька лучше трахается! — обиженно бросил ей вслед жених. Шокированные поворотом гости распределились по окнам, выходящим прямо на проспект, и увидели только, как невеста запрыгивает в открытую для нее дверь красной феррари, а машина сразу же срывается с места, уезжая в закат. — Не, ну… Пушкарева… — ошарашенный Коля даже не смог подобрать слов. — Да хоть что-то стоящее сделала, — фыркнула Кира, придерживая под локоток Романа Малиновского. — Красавчик, — выдохнул Рома и повернулся к Пушкареву. — Ну что, Валерий Сергеевич, по коньячку? — По водочке, — крякнул генерал, — и не закусывая.