Терапия

Легасов не привык опаздывать на собственные приёмы. Посудить только: какая невоспитанность, прийти позже клиента! Поэтому терапевт старался приходить на работу загодя. Но этот вторник не задался. Ужасающий дождь с грозой и градом накрыл город. Громыхало так, что порой тряслись окна и «кричали» сигнализации машин. Валерий добирался до офиса на такси, затем, понимая, что не успевает – на метро, от которого еще минут 15 пришлось идти до здания пешком. Профессор влетел в офис, когда часы в лобби показывали: «26 апреля, 13:25.». Легасов внутренне чертыхнулся. Сеанс должен был начаться 25 минут назад. Ждет ли его Борис или уже ушел? И, что он подумает о подобном поведении своего терапевта? Мужчина потер переносицу и открыл дверь в свой кабинет. Щербина стоял у окна, держа в руках книгу, и кажется, увлеченно читая её. Настолько увлеченно, что не заметил еще одного человека в комнате. Легасов невольно засмотрелся: высокая фигура Бориса на фоне огромного окна с серым, почти апокалиптическим, пейзажем за окном выглядела практически как произведение искусства. Мужчина даже несколько раз моргнул, чтоб согнать оцепенение и наконец закрыл за собою дверь. Борис обернулся и наградил его доброй улыбкой. -Добрый день, доктор. Попали под дождь? Валерий смутился. Да, извечная привычка не брать зонт и надеяться лишь на такси, сильно подвела его, и выглядел психолог, мягко говоря, непрезентабельно. Он попытался пригладить волосы и стянул с себя насквозь мокрый пиджак. -Здравствуйте. Прошу прощения что опоздал. Обычно я такого себе не позволяю, но сегодня всё наперекосяк из-за этой погоды. Легасов развел руками, он понимал, что выглядел виноватым и Борис был вправе отменить сеанс, либо же не платить за него, но тот лишь закрыл книгу и посмотрел Валерию в глаза. -Всё в порядке. Я не скучал, читал вашу книгу, она лежала на столе. Мужчина жестом указал на журнальный столик. На нём было несколько книг: Фрейд, Франкл. Ранее была и третья – Книга Легасова «О поведении человека». Профессор смущенно отвел взгляд. «Чёрт, Валер, только не краснеть. Только не это.» Но уговоры не очень помогли и профессор залился краской от шеи до кончиков ушей. -И как, вам понравилось? -Занятно. Я не очень понимаю в психологии, но с поведением людей знаком, в связи с профессиональной деятельностью. Щербина подошёл ближе, кладя книгу на стол и все ещё стараясь держать зрительный контакт. А затем добавил, чуть тише: -Вы зря смутились. Судя по написанному, вы в поведенческой психологии – профессионал. Легасову показалось, что он стал пунцовым с головы до ног. *** -Борис, вините ли вы себя в смерти жены? Щербина трёт переносицу и вздыхает. -Нет. Скорее виню себя за то, что не дал ей достаточно внимания. Думаю, а что если я испортил ей жизнь? Может с кем-то она жила бы лучше, полнее? Легасов сделал несколько пометок в своём блокноте. -Вы сказали о недостатке внимания со своей стороны. Но возможно в этом виновата работа? Люди часто винят себя в чем-то необоснованно, особенно в отношении любимых людей. Борис вздохнул, откидываясь на стул. -«Любимых» - так вы сказали? Я не любил её, за это тоже себя виню. Он улыбнулся будто сам себе: грустно и задумчиво. -Мы женились, потому что так нужно было. Как это – в 30 и не женаты? Осуждение общества, ну, вы понимаете. Легасов кивнул. -Да и жили хорошо. Просто без признаний, клятв, этого всего… Она любила, я – нет. Не мог просто. -Борис, простите, за возможно интимный вопрос… -Хотите спросить – кого я любил? Любил ли вообще? Легасов покачал головой, показывая, что готовил совсем иную фразу, но собеседника перебивать не стал. -Да, доктор, любил, долго и взаимно, и… И может в другом мире, у нас бы что-то вышло. Но в нашей жестокой реальности – с этим человеком ничего бы не вышло. Не в те годы. И за это, тоже себя виню. -За что? -За то, что даже не постарался как-то прорваться и всё наладить – просто отпустил. Легасов перелистнул несколько страниц блокнота, сверяясь з записями. -Борис, вы сказали «с этим человеком ничего бы не вышло». Простите за вопрос снова, но я должен понимать всё корректно. Вы любили мужчину, верно я понимаю? Щербина поднял глаза на профессора, будто пытаясь прочитать его чувства, и не найдя на лице терапевта презрения или жалости, ответил: -Верно. *** Легасов снова курил. В этот раз уже в собственном кабинете, слегка приоткрыв окно. В последнее время табак помогал ему думать. О чём? Правильнее спросить «о ком». О Борисе. Вернее, о сеансах с ним, конечно. Щербина казался неприступным, сильным, каменным даже. А на деле, за строгим фасадом таились нежные эмоции, чувство вины и недолюбленность. Хотя, он любимчик публики – публика ему не нужна, нужен лишь один человек. Человек. Мужчина. Профессор хмыкнул, выпустив облачко дыма изо рта. Каково это любить мужчину? И как любить вообще кого-то? Загадка, для вечно одинокого терапевта, лечащего чужие души, но не прикасающегося к своей.