Тонкое искусство дипломатии

— ЗА-Е-БА-ЛА! ЗА-Е-БА-ЛА! — принцесса Эмма отхлебнула пива из кружки, прокашлялась и вдохнула побольше воздуха, чтобы завопить в третий раз, но не успела. Дверь балкона, под которым она упражнялась в ораторском искусстве, открылась, и из Тёмного замка высунулась светлая голова. — Изабелла я, Изабелла! Заебала, идиотина! Сколько раз повторять?! — Да поняла я, поняла Зае… Изабелла. Дверь открой, мне с мамками твоими перетереть нужно. — Кружку пивную убери хотя бы! — Что значит убери? Это самое ценное, что у меня есть! Я тут как бы трёх коней загнала, устала, в горле пересохло, мне вон щас речи толкать… А ты говоришь, убери. — Каких ты там трёх коней загнала? От нашей границы до вашей три часа ходу, и того прогулочным шагом. Тоже мне, нейтральные земли. Ты на пони, что ли, ехала? — Ничё не знаю. Я загнала трёх коней. — Кому ты их загнала и за что? У дедушки Румпеля опять на пиво стреляла? — Киллиану проспорила, как лох последний. Услышав этот поистине убойный аргумент, Изабелла прекратила попытки отобрать у принцессы кружку. — Допей здесь, чего уж. А кружку у колодца оставь. *** Королевы Реджина и Малефисента удивлённо переглядывались, слушая, как переругивается с посетителем младшая дочь. Наконец, двери тронного зала открылись, и их взору предстала возмутительница спокойствия. — Здрас-с-те! — гаркнула Эмма, отвесив символический поклон монаршим особам. — Э-э-э, — протянула Малефисента, оглядывая гостью. Встрёпанная, в запылённой нечищеной кольчуге, принцесса стояла, уперев одну руку в бок, а другую — запустив в волосы на затылке. — Здравствуйте, Ваше высочество. Чем обязаны визиту? Эмма прошла к трону, громко топая подкованными сапогами. — Кхм-кхм, — прокашлялась она. — Королева Реджина, королева Малефисента! У меня к вам дело. — Мы все внимание, Ваше высочество… Э-э-э, простите, принцесса Эмма. Вы не будете против, если я этим и ограничусь? — по-деловому уточнила Малефисента. — Я просто заебусь произносить все Ваши имена и регалии, уж простите великодушно. — Да нормас, — махнула принцесса рукой, — я сама заёбываюсь, когда бумаги подписываю. — Так что всё же привело Вас в наше королевство? — подала голос Реджина. — Короче, я ебала Вашу дочь. И мне понравилось. Поэтому я как честный человек прошу её руки, во! Уже на первой фразе королева Реджина с громким «А-а-ах-х-х!» потеряла сознание и окончания не услышала. — Юная леди, — Малефисента оставалась невозмутима, — пока моя дражайшая половина столь зело фраппирована, что изволит пребывать без чувств, а потому фаербол в ебало Вам не грозит, уточните, будьте любезны, которую дочь Вы ебали? Реджина, на секунду вернувшаяся сознанием на грешную землю, снова ахнула и отправилась в спасительное забытьё. — Ну, во-первых, кто ледь? Я? Обижать изволите! А во-вторых, я про ту, которая Зае… То есть Изабелла. Вы что, на Лил я жениться не могу. Мы с ней будем сидеть и думать, кого ж нам ебать. И вообще, мы с Лилс и Килом баб… Это… Того… Клеим, во. Да и куда мне на ней жениться? У неё вон, Руби есть. Королева Реджина на этот раз не отправилась в обморок, но привычному «А-а-ах-х-х!» не изменила. — Милая, чему ты так удивляешься? Напоминаю, мы женаты тридцать лет и у нас две дочери. — Но они ещё маленькие! И вообще, а как же принц, внуки, в конце концов? И да, я не отдам свою дочь дочери этой, вот этой, маменьки её! — О, то, шо доктор прописал! — бесцеремонно перебила принцесса потенциальную тёщу. — Я приехала не только просить руки Вашей… И-и-изабеллы, о, но и сказать, шо вашу дрочь я тоже ебала! По самые гланды! Кажется, королева Реджина за их короткий разговор успела приобрести определённый иммунитет к манерам будущей невестки, потому что сознанием в этот раз тоже не ушла. Малефисента заинтересованно приподняла бровь. — Эмма, поведайте нам, какую дрочь Вы ебали? — Ну вот ту дрочь, которая самая глобальная. — Помилуйте, принцесса, я только что послала засланцев короля Георга, — устало вздохнула Малефисента. — У меня коллекций дрочей, одна глобальнее другой. Конкретизируйте, пожалуйста! — Ну я и говорю, самая глобальная, монументальная дрочь, можно сказать! — То, что я не могу выбрать платье к весеннему балу? — королева Реджина кокетливо захлопала ресницами. — Ой, не-е-е, с такой дрочью я точно не справлюсь. Я про вот ту дрочь, когда Вы с маменькой моей дражайшей поочерёдно друг другу войска эрегируете и эрегируете, а кончить никак не можете. В смысле, покончить с этим всем. — У нас с Белоснежкой кровная вражда, между прочим! — вскинулась Реджина. — Помилуйте, тёщенька, кровной враждой это было лет сорок назад. В эт я ещё поверю. Но лет эдак за десять до моего рождения, а то и за все пятнадцать, оно превратилось в лютую дрочь. Потому что Вы всё возбуждаете, стимулируете, а мозги взъёбываются мои, папенькины, братца-геюшки, у которого любовь великая с принцем Филиппом, а он свою юность проёбывает, по приказу маменьки пенетрируясь в Ваше королевство с редкими перерывами на обед. Поэтому надо класть на эту дрочь конец! Лил, зови сестру, буду её честной женщиной делать, прям здесь, во! — Эмма, помилуй, это моя сестра, я не хочу наблюдать ваше гейство, — взмолилась принцесса Лилит. — Ой, наше гейство. А вы типа с Руби в шахматы играете. На раздевание, ога! — Ладно. *** — Прекрасная принцесса Зае… Изабелла! Окажешь ли ты мне честь стать моей женой? Во! — Эмма под скрип собственных суставов поднялась с недавно разбитого колена и тихо выругалась. — А границы откроют? — наивно осведомилась младшая принцесса. — Откроют-откроют. Дрочь-то эта прекратится. — Ну только ради того, чтобы прекратить дрочь! — торжественно провозгласила Изабелла. — Ну и ради шоппинга в Ваших землях. Мы же пойдём по магазинам? — Чего не сделаешь, чтобы прекратить дрочь, — мрачно буркнула принцесса Эмма с множеством труднопроизносимых имён. *** — Ну как, любимая, я справилась? — Эмма, строя Изабелле щенячьи глазки, с надеждой ждала ответа. — Ты была великолепна. Но как же хорошо, что настоящее предложение ты сделала мне неделю назад. Я же говорила, маму этот маскарад впечатлит куда больше, чем то, что предлагала ты. Турниры, пиры, официальные ноты… Это, конечно, хорошо, но маменьку если не фраппируешь, ещё долго не нейтрализуешь. А так, после твоего «Заебала» она уже была неопасна. — Слушай, а мне так, для себя, чисто поржать, часто ваша мама столь масштабно фраппируется? — уточнила принцесса Эмма, аккуратно поедая пончик над белой салфеткой. — О-о-о, ча-а-асто. — И что с ней в такие моменты делать? — Нам? Прятаться. Маме Мал — реанимировать. — Господи, сестрёнка, я вот не хочу думать о том, как мама маму реанимирует! — Лилит побилась лбом о стол. — Да что ж ты чувствительная такая, любимая моя сестрица? Может, они друг другу массажик делают. Стоп и голеней. — А мы с тобой от массажика, видимо, родились. — Ну уж не знаю… — А как вы с ней уживаетесь? Ну опять-таки, для себя, не для внешней разведки. — Ну, я характером в маму Мал, мне проще. А Лил… детонирует. Справедливости ради, довольно долго держится, но потом всё равно взрывается, особенно, если под раздачу попадаю я. Потом детонирую уже я, ибо нефиг нафиг, одна у меня сестра! А вообще, ты не переживай, мама хорошая. Темперамент у неё просто дурацкий. *** — Милая, я справилась? — мурлыкнула Реджина, подходя к жене со спины. — Справилась, справилась, только ты это, из образа оперативнее выходи, а то я сапиосексуал, знаешь ли. — Сексуал, что? Ну то есть ты у меня очень сексуальна, но первой части я не поняла, — Реджина подняла ветер ресницами. Малефисента засмеялась, после чего заговорила. — А у девочки неплохие дипломатические способности. — У этой? Ты шутишь, что ли? Не знала бы я, что наша дочь влюблена, ни за что не согласилась бы. — Реджина, девочка моя, ты всё-таки иногда не видишь двойных смыслов. — А какой двойной смысл может быть в, «Я ебал и Вашу дочь, и эту дрочь! Во»? — Такой же, как в твоих обмороках? — приподняла бровь Малефисента. — Ну, смотри. Девочка пришла и за пять минут продуктивного общения со мной положила конец дрочи, которую вы с Белоснежкой эрегировали сорок лет. — С этой точки зрения я как-то не думала. *** Через два года тонкое искусство дипломатии принесло свои плоды. Оба королевства — и Светлое, и Тёмное — праздновали День рождения юной общей инфанты.