Лунный свет

      Солнце уже давно перевалило далеко за полдень, когда я въехал в ворота Последнего Приюта, благословенного Имладриса.       Мне с ранней юности знаком здесь каждый уголок. Мой отец не сильно жаловал Владыку здешних мест (как он говорил), однако мы частенько навещали Элронда и его семью по причинам, только одному моему отцу известным.       Меня зовут Леголас, я сын и наследник короля Лихолесья Трандуила. Его единственный отпрыск, с детства склоняющийся под грузом возложенных на меня надежд родителя.       Сегодня я, почти загнав коня, ворвался во владения Элронда, чтобы сообщить жуткую новость: из темниц Трандуила сбежал очень важный узник. Эта ноша тяготила: меньше всего хочется быть гонцом с плохими вестями. Но сердце мое все равно то замирало, то неслось вскачь. Я был в робком предвкушении возможной встречи, хотя бы взгляда, хотя бы силуэта на дальнем балконе, в освещённом окне….Моя Вечерняя звезда, что уже несколько столетий освещает мой жизненный путь и придает моему существованию смысл. Мои глаза жаждали видеть ее — дочь Владыки Имладриса.       Эльфы любят лишь раз… И мой отец, несмотря на свою внешнюю чрезмерную сдержанность и равнодушие, иногда смотрел на меня с грустью. Я истратил свой шанс на любовь в достаточно молодом возрасте. Я полюбил. И дальнейшая моя жизнь была обречена на бесконечное одиночество, потому что моя возлюбленная уже давно отдала свое сердце другому. Человеку. Человеку! Прекраснейшая из эллет, внучка Леди Галадриэль, живое воплощение небесной Лютиэн — она отдала свое сердце и жизнь человеку. И ладно бы просто человеку, но моему другу.       Я встретил Странника по наставлению моего отца после Битвы Пяти Воинств, когда решил не возвращаться в Лихолесье.       Пережитое мной потрясение надо было развеять ветрами дальних странствий, иначе они грозили разрушить мою душу. Нельзя просто так убить эльфа, но можно испепелить его душу потрясениями и заставить его разучиться любить этот мир… Такого не выдержит ни один перворожденный. Так не вынесла душа Келебриан, матери моей Звезды и после освобождения из орочьего плена вскорости королева отплыла на Запад.       С тех пор глаза принцессы Имладриса часто полны печали….       Я соскочил с коня, я гнал его много лиг. Бедняге требовался долгий отдых, как и мне…пока я не поднял глаза и не увидел плывущую, словно видение, meleth nin *…Арвен…       Одежды цвета майской сирени, что цветет у меня под балконом, когда Лихолесье накрывает весна. Темный шелк волос струится по плечам. Кожа словно соткана из света луны и звезд… И глаза цвета волн и неба в Серых Гаванях. Моя Арвен, моя несбыточная мечта. Сердце мое оборвалось, когда я увидел спешащего к ней навстречу Арагорна. Да, Эстель и есть тот самый Человек. Тот, кто владеет сердцем моей драгоценной. Я слежу за ними глазами. Она нежно прижимается к его груди, он целует ее пальцы. Я закрываю глаза и с трудом сглатываю, потому что грудь уже теснит волна обиды и ревности: почему не я, о, Прекраснейшая? — Леголас, ioneg*! Mae govannen*! — раздался глубокий голос Владыки Элронда. Он спускался с крыльца и, улыбаясь, шел ко мне. Владыка строг умом, но мягок сердцем. Он всегда чувствовал мою тоску по доброму отношению отца, которого я был и остаюсь лишен. И всякий раз старался заполнить эту брешь в моей душе своим почти отцовским отношением ко мне. И даже в отсутствие Трандуила он называл меня сыном. У Элронда есть два сына Элладан и Эльрохир, с которыми я с юности дружен. И для них я давно как брат.       Я обнял Владыку и в момент моя усталость почти покинула меня. — Hannad, adan*… — прошептал я, а Элронд только улыбнулся мне в ответ. — Леголас! — словно хрустальный колокольчики, мое имя упало с губ Арвен. Она отстранилась от Эстеля и побежала вниз по узорчатым резным ступеням лестницы. Я, честно, был бы больше рад коротать жизнь одной из этих ступеней. Чтобы каждый день ее легкая ножка касалась меня. И это было бы моим счастьем. Но ты бросаешься мне на шею, моя милая, горячо шепчешь «Брат!» и вот я уже в сотни раз несчастнее любой из ступеней лестниц этого дворца. Брат…это даже хуже, чем друг. Это всё и ничего, когда тебя переполняет любовь. Это «обнимай и не смей, целуй, но не куда вздумается, люби, но только по-братски». Все эти мысли придут в мою голову потом. А сейчас я окутан облаком сирени и ирисов, которыми пахнут твои волосы. Я глажу рукой этот дивный шелк, ощущаю прохладу твоей кожи на своей щеке. И ноги едва меня держат. Любимая, meleth nin . Ты берешь мое лицо в свои прохладные ладони и мои щеки вспыхивают. — Тебе не хорошо, Леголас? Ты весь горишь! — Арвен заглядывает, кажется, прямо мне в душу, — Что с тобой, милый? — Я загнал коня и почти загнал себя только для того, чтобы ты вот так заботливо сейчас меня спросила, — улыбаюсь я, пытаясь загородить неловкость моего состояния шуткой. — Безобразник! Опять шутишь надо мной! — ее кулачок ударяет меня в грудь, и она наигранно капризно надувает губки, лукаво глядя мне в глаза. — Я готов на любые безобразия, лишь бы смеялась моя Ундомиэль! — смеюсь и, подхватив Арвен под колени, поднимаю над землёй и начинаю кружить. Она заливисто смеётся, рассыпая по саду хрустальные колокольчики, а я, пользуясь положением «брата», продолжаю держать ее на руках. Лучи солнца пробиваются сквозь ее распущенные волосы и от этого Арвен словно окружена сиянием. О, Эру, забери меня прямо сейчас, в этот момент, и это будет самая счастливая смерть среди детей Илуватара.       Она упирается мне в плечи руками и я прекращаю кружить ее. Арвен пристально смотрит мне в глаза и в груди становится горячо. Тук…хааа….тук. Мое сердце пропускает удары и я почти не дышу. — Счастлива будет та эллет, что однажды утонет в голубых озёрах твоих глаз, Леголас, — тихо произносит она и мне будто слышится сожаление в ее голосе.       Я забываю дышать. О, Эру, пусть Арвен сейчас предрекла сама себе судьбу, пусть это будет она! Я медленно ставлю ее на землю и целую в висок. Я брат, я имею право благословлять невинным поцелуем при всех. Арвен прикладывает правую руку к своей груди, потом к моему сердцу. То же делаю я. Счастлив тот миг, когда звёзды осветили нашу встречу, мое сердце ликует — так приветствуют друг друга эльфы. Elen sila lumenn omentielvo* — Арвен, — хмурится владыка, но его глаза смеются, — Оставь бедного Леголаса в покое. Он проделал долгий путь и еле держится на ногах. Позови Алассе, пусть она проводит принца в его покои. Ему нужен отдых. — я раскрыл рот, чтобы сказать, что у меня срочная и очень важная новость. Но Владыка как-то печально посмотрел на меня. — Она уже не так срочна, эта новость, которую ты привез. Она дождется совета. К тому же не все ещё прибыли. Отдыхай пока.       Если бы я не знал, что Элронд наделён даром предвидения, то принял это за традиционное гостеприимство дома Элронда. Но я знал и сердце мое ёкнуло.       Алассе, маленькая, хрупкая эллет, с темными волосами и глазами цвета фиалок, торопливо идёт передо мной шелестя о том, что покои готовы и она приказала набрать мне купальню, но не решилась добавить масла, т.к.не знала моих предпочтений. Мы входим в мои покои, и я сразу подхожу к окну. Не может этого быть?! О владыка, это твоя шутка? Мои окна и балкон выходили на запад, на водопад и…на окна моей принцессы! Я шумно выдохнул… — Господин? — голос Алассе вернул меня в реальность, — Вы слышите меня, господин? -Что, прости, я задумался. Что ты сказала? Алассе наморщила крошечный носик. — Вам одну подушку или две? Видя мое рассеянное выражение лица и не дождавшись ответа, она бухает в изголовье кровати две огромные подушки по семенит в купальню. — Ваши полотенца тут, господин! Розовая вода, гребни на столике справа, экстракт мыльного корня в зелёном флаконе. Ароматная вода в голубом. Масла я тут поставила всякие, на ваш выбор. Да не тяните с ванной, иначе вода остынет.       Я стою, прислонившись к дверному косяку купальни. — Алассе. Всё в порядке, спасибо, я разберусь. Ты свободна, — я устало улыбнулся.       Алассе зарделась, глаза цвета фиалок сверкнули. Она, будто испуганная серна, метнулась вон из купальни, словно ее ошпарили кипятком. Вломившись в дверной проем, где стоял я, она вдруг застряла и затрепыхалась, как пойманная птичка. Я аккуратно поднял крошечную эллет и перенес через злосчастный дверной проем. Я улыбаюсь. Ее смущение было безумно милым. Она замерла у меня в руках и словно даже перестала дышать. Я аккуратно ставлю эллет у входной двери, намекая, что она может быть свободна. Она вдруг очнулась и затараторила. — Вам больше ничего не надо, господин? Вы желаете завтрак в покои или спуститесь в трапезную? Прикажете подать с утра горячей или холодной воды? Могу я забрать ваш дорожный костюм в чистку? Он завтра будет готов! Но вы же не планируете уже завтра от нас уезжать? А то вы ведь только с дороги, даже толком отдохнуть не успеете. А ведь у вас наверняка тут куча разных важных дел. И какое вам дело до Алассе, вы ее имя даже не вспомните, когда уедете…. -Что? Что? Алассе, что ты такое говоришь? — Простите, господин. Я просто чаще всего очень глупая и мой язык несёт совершенно не то, что должен. А должен он сидеть за зубами и не ставить меня в дурацкое положение. А вечно происходит наоборот и я потом не знаю, куда себя деть от стыда.       Тут я расхохотался! Бедная маленькая эллет попятилась к двери, нижняя губка ее подрагивала. — О, прости, Алассе! Я не надо тобой, я надо собой! Прости, милая! — утираю я слезы, — ты можешь идти. Ты свободна. — Вы спуститесь к ужину, мой принц? — почти шепотом произнесла она — Конечно, — я взял себя в руки и перестал смеяться, — когда он? — У вас примерно два часа, — сказала она, отворачиваясь к двери, — Приехал, разбил сердце и уехал. Последние слова были сказаны так тихо, что мне показалось, что я услышал их в своей голове. Неужели маленькая Алассе владеет осанвэ?       Дверь за ней закрылась, и я тут же услышал шепот нескольких девичьих голосов прямо под моей дверью. Потом вопросы стихли и торжественный шепот Алассе возвестил «Он прекрасен!»       Я рывком распахнул дверь своих покоев и юные эллет стайкой бабочек прыснули в разные стороны. Я улыбнулся. Что делать, я всегда нравился женщинам.       Я скинул дорожный костюм и вошёл в купальню. Тело тут же вспомнило о длинной дороге и устало заныло. Горячая вода давала приятное расслабление. Намочил волосы, откинулся на стенку купальни, блаженно закрыл глаза… — Я очень люблю твой смех, Леголас. Он словно этот водопад. Голос Арвен заставил меня вздрогнуть. О, Эру, где она? Неужели вошла в покои, и я не слышал? Пресс свело от неожиданности и какого-то нелепого восторга. Она здесь, где-то рядом, она пришла сама! — Леголас? — в арочном окне купальни я увидел ее силуэт в закатном солнце. — Я здесь, — буркнул я и съехал в воду по самую шею. — О, в твоей купальне так глубоко или ты лежишь на животе? — она засмеялась. — Вообще-то тебя не должны волновать такие детали моей личной жизни, — снова буркнул я, чем рассмешил ее ещё сильнее, — Как ты вообще сюда попала и….как ты там ходишь? По воздуху что ли? — я даже вытянул шею. — Ты слишком хорошего мнения о моих талантах, брат! — опять это «брат», лучше б просто по имени! — Здесь есть мосток между двумя крыльями дворца, но он настолько зарос плющом и орхидеями, что мало кто знает, что он вообще есть. Мой отец когда-то в тайне построил его, чтобы ходить в покои моей матери, когда они ещё только были помолвлены, — она горько улыбнулась при упоминании матери.       Арвен перешагнула раму и мне показалось, что вся купальня утонула в аромате сирени. Внизу моего живота нарастал горячий клубок напряжения. Я старался глубоко не дышать, чтобы этот аромат не поставил меня в неудобное положение перед моей принцессой. Сел и тряхнул головой. Арвен прошла к купальне и села на маленький пуфик за моей спиной. — Ты позволишь? — спросила она, собирая мои волосы в руках. — Конечно, — сипло выдохнул я. От ее прикосновений кожа покрылась мурашками. — Тебе холодно? — Немного подуло из окна, — соврал я. На самом деле внутри меня уже всё пылало. Голова плыла от ее близости и этого пьянящего запаха сирени. В затылке было тяжело, как от хмеля, от ее прикосновений к моим волосам. Никто не смеет их трогать с тех пор, как умерла моя мать. Лишь отец, но он особо этой возможностью не злоупотребляет.       А Арвен позволено всё, всё, что только захочется моей возлюбленной эллет. Даже трогать мои волосы. Даже их мыть. О, Эру, сжалься, я не выдержу!       Тем временем на моей голове стараниями Арвен образовалась большая пенная шапка. Она легонько дула на нее и пузыри плавно парили, переливаясь радугой в лучах закатного солнца. Она массировала мне голову и я бессовестно терялся в ее руках. Чистая вода, которая вдруг окатила мою голову, заставила прийти в себя. — Королевские локоны чисты, ваше высочество, — шутя церемонно произнесла Арвен и добавила очень буднично, — я выйду. Ты тут закончи уже сам.       И она вышла из купальни. Сам. Я тут, конечно, закончу сам. Но не при тебе же за стенкой. Я злился и на нее, и на себя, и на свое бесконтрольное тело. Ну почему нельзя просто взять и унять эту волну дрожи и возбуждения, которая захлестывает сейчас меня с головой?! Я быстро домываюсь. Вытираю волосы, надеваю роскошный вышитый халат и выхожу с непринуждённым видом. Ну, я просто очень надеюсь, что он непринуждённый, хотя….       Она сидела в кресле, поджав ноги и улыбалась. — Ты такой красивый, брат. Особенно, когда чистый! — она тихо захихикала, — Садись, я причешу тебя.       И вот она уже стоит у стула рядом с зеркалом и держит в руках резной деревянный гребень, украшенный золотистым узором. Я покорно сажусь, готовый к этой сладкой пытке. Благо халат лег большими богатыми складками и есть шанс, что принцесса не заметит, что моё тело мало помалу выходит из-под контроля. Я закрываю глаза. Мне не надо видеть, что она делает глазами. Я вижу это внутренним взором, сердцем вижу, кожей. Вот она промакивает полотенцем остатки влаги на концах моих волос, вот расправляет их. Вот начинает аккуратно причëсывать, сбрызнув ирисовой водой со столика рядом. Теплый бриз, что гуляет по комнате, помогает волосам быстро высохнуть и они рассыпаются по моим плечам.       Я открываю глаза и смотрю на Арвен через зеркало. Взгляд ее мечтательно скользит по моим волосам. - Если бы у меня был сын, как ты, я назвала бы его Итильгалад — лунный свет… — Почему, — тихо спрашиваю я, боясь спугнуть это сладостное наваждение. — Твои волосы, как жидкий лунный свет… У него были бы такие же…       Я задыхаюсь! Мое сердце готово выпрыгнуть из груди! Я хочу заключить ее в объятия, целовать ее лицо и говорить, что у нас обязательно будет сын и у него будут мои волосы и твои глаза, и ты назовешь его Итильгалад. И я бы любил ее прямо сейчас, здесь, в моих покоях, и этой ночью я подарил бы ей жизнь и себя навеки. Навеки твой! Но я не могу, я держусь, я сжимаю зубы до скрипа, пальцы в замке до белых костяшек. Я быстро моргаю, потому что внезапно накатили слезы и предательски молчу, потому что в горле горький ком… А она всё смотрит и гладит меня по волосам, перебирая блестящие пряди с тем же мечтательным выражением.       Я ловлю ее руку и целую в ладонь. Сердце заходится и гулко бьётся о грудную клетку. Любимая, любимая моя…. Она улыбается мне из зеркала, наклоняется и целует меня в макушку. По затылку, шее и спину пробегает стадо диких мурашек-переростков и трусливо скрывается где-то…не знаю, где-то.       Ее рука почти вытекает из моей, словно я хочу удержать струю воды и Арвен принимается плести косы. Как я люблю: две у висков, одна от макушки. Закончив, она наклоняется, обнимает меня, кладет подбородок мне на голову. — Что будет со мной, Леголас? — выдыхает она — Ты любима, Арвен. Ты обязательно будешь счастлива, — мой голос дрожит, он почти неуправляем. — Счастлива будет та эллет, что однажды утонет в голубых озёрах твоих глаз…- второй раз за сегодняшний день она повторила это.       Повторила и отошла к окну. Я видел ее почти что скорбную спину. Меня разрывало на части. О, Эру, что мне делать? Я люблю и я связан клятвой дружбы! Да лучше уж сразу умереть! Я подошёл и робко обнял принцессу за талию. Она накрыла мои руки своими ладонями и задумчиво откинулась мне на грудь. Глаза ее отрешëнно глядели куда-то вдаль, словно она силилась узреть будущее. Я видел такой взгляд у Леди Лориэна, когда та творила предсказания. Я воровски касался волос Арвен губами и почти не дышал. Я боялся, что она услышит стук моего сердца. Я так любил ее, я пропадал, я растворялся в ней, в свете моей Вечерней Звезды. Вдруг она вздрогнула. — Отец!       Я проследил за ее взглядом и увидел быстро поднимающегося по лестнице Владыку в крыле напротив. Судя по всему, он направлялся к покоям Арвен.       Не успел я сообразить, как она птичкой выпорхнула из моих объятий и, перешагнув оконную раму, легко побежала по увитому плющом и орхидеями мостку к своим покоям. Я проводил ее взглядом. Она открыла дверь отцу, они о чем-то поговорили и она вышла вместе с ним.       А я….я обессиленно упал на кровать и закрыл глаза….Секунду назад она была так близко, как никогда раньше. Мои руки и одежды ещё хранили тепло ее тела, а волосы были изысканно убраны ее руками. Валар неспроста избрали ночи для любви и воровства. Я люблю тебя, я ворую тебя у моего друга. Я не могу ничего сделать с моим сердцем, слышишь! Оно тает, как только я вижу тебя. Мурашки снова пробежали волной по всему телу, когда я вспомнил все прикосновения, что она так щедро дарила мне сегодня, моя принцесса. Возьми меня всего, любимая! Я твой! Я навеки твой! Вот пришло такое знакомое тянущее чувство внизу живота. Я чувствовал, как твердеет мой член. Распахнув халат, я накрыл его рукой. Глаза закрылись сами собой и перед ними возникла моя фантазия, моя любимая… Как бы я любил тебя сегодня, как бы неистово брал тебя, как бы отдавался тебе весь без остатка. Итильгалад….мы с луной этой ночью подарили бы тебе его… Тело пронзила сладкая судорога, словно молния ударила в меня, ослепив. Я кончил с твоим именем на устах…о, Арвен….       Я ещё лежал, прерывисто дыша, стараясь успокоить свое сердце и прийти в себя, когда дверь вдруг смело открылась и бодрым мелким шагом вошла Алассе и направилась к стулу, где лежал мой дорожный костюм. Поднимая мои сапоги, она мимоходом взглянула на кровать и вскрикнула! Выронив всё из руки, она закрыла лицо ладошками. Я поспешно запахнулся, придя в себя от ее визга. — О, благие Валар, Алассе! Что ты тут делаешь? Почему не постучалась? Она резко отвернулась, продолжая закрывать лицо руками. — О, простите меня, простите меня, мой принц! Накажите меня, я не должна была… Я думала, вы уже спустились в трапезную к ужину. Владыка и Леди Арвен уже ушли туда. Я подумала…я посчитала, что… Простите меня, мой принц! Я только хотела забрать в чистку ваш костюм и сапоги! — Всё, всё, Алассе! Я понял. Забирай, что хотела и уходи. Я сейчас спущусь к ужину. Ее как ветром сдуло, мне даже показалось, что от ее вихря качнулись листья плюща, которым были увиты оконные рамы.       Нда, Леголас, ну всё, теперь девочкам будет, что обсудить. Не каждый день в разговоре появляется история про совершенно голого принца. Надо привыкнуть запирать двери, это не дворец Трандуила, где даже стучатся шёпотом. Здесь царит полная демократия среди слуг, видимо.       Я поспешно поднялся, натянул штаны, рубашку, камзол. Камзол был искусно вышит серебром. На нем сияли в свете последних лучей солнца серебряные олени, птицы, розы и листья. Жидкий лунный свет, вспомнил я и посмотрел на свои заплетенные руками Арвен волосы. Надо спешить. Нехорошо, когда тебя ждут хозяева дома.       Я легко сбежал с самого верхнего этажа вниз по изящным лестницам и вошёл в трапезную. За столом было много знакомых лиц. Эльфы улыбались мне и кивали. Я увидел Митрандира — Гэндальфа Серого, давнего друга Элронда. Рядом сидели четыре полурослика. Один из которых не сводил восторженных глаз с Арвен. А остальные просто не дыша рассматривали всё и всех, но не забывая при этом с аппетитом поглощать ужин. Арагорн кивнул и улыбнулся. Я еле заметно подëрнул плечами. Мне было неловко перед другом за то, что сегодня было у нас с Арвен….А что у нас было? Ничего. Она пришла к брату провести с ним время, поделиться своими тревогами. Да что это я???       Я сел рядом с Владыкой. Справа от меня пыхтел гном. Ворчал, ёрзал и бухтел, что мальчик-виночерпий недостаточно расторопно подливает ему, что слишком мало мяса на столе, что музыканты навевают на него дремоту своим труньканьем в эти их гусли или что там у них. Я невольно хмыкнул. Гномы. Нет на свете более ворчливого народа. Им лишь бы винище хлестать да в рог трубить до глухоты. Я хихикнул и прикрыл глаза рукой. «Леголас…» — прозвучал голос Арвен у меня в голове, — «Что ты делал в комнате, когда я ушла? Все служанки взбаламучены и сами не свои!»       Значит Алассе всё же не удержала язык за зубами и поделилась с товарками, подумал я. «Чем поделилась?» — прозвучал снова в моей голове голос Арвен. Я посмотрел на нее. Она лукаво улыбалась и глаза ее блестели. Щеки тронул нежный румянец. «Ты сама знаешь, что я мог делать, что так смутило твоих служанок». Я хитро улыбнулся и приподнял одну бровь. Арвен залилась краской, прикрывая улыбку рукой. Элронд нагнулся к ней, что-то сказал и она подавила смех и обрела вновь царственно-мечтательный вид. «Ты хулиган, Леголас!» — снова сказала Арвен на осанвэ. «А ты не знала?» — ответил я «Леголас, хватит осанвэ!» — ворвался ко мне в голову голос Владыки. От неожиданности я подавился куском дыни, который только что положил в рот и закашлялся. Тут на мою спину обрушился удар, словно меня приложили лопатой. Потом ещё и еще. Я продолжал кашлять до слез, но скосил глаза на источник серии смертельных ударов. Это оказался сидящий рядом гном. Он обрушивал на мою спину свою ручищу и причитал:  — Что, остроухий, не тем горлом зелень пошла! Давай, давай, дыши! Будет обидно, если бессмертный эльф откинет лапки за ужином!       Я издал странный звук между кашлем, смехом и хрюканьем. Гном в ответ радостно захрюкал. Видимо, это был такой вид гномьего смеха. Раньше я никогда не видел смеющихся гномов. Справа от него весело захрюкали ещё парочка его соплеменников. Захихикали слуги. Сдерживал улыбку Элронд, звенела смехом Арвен. И вот уже весь стол хохотал на замечание и заботу гнома. Слава Валар, гном сам захохотал в голос и перестал дубасить меня по спине. Мальчик-водолей, сотрясаясь и давясь от смеха, дрожащей рукой налил мне в бокал воды, которую я тут же выпил. И подумал, что очень удачно этот смешной гном стянул на себя внимание и Владыка больше не ругает меня за осанвэ. — Я Гимли, сын Глоина. Это мой отец, Глоин, соответственно, —пробасил мой спаситель и протянул мне свою огромную лапищу, всю в мозолях от топора и молота, предварительно галантно вытерев ее об себя.  — Леголас Трандулион, — представился я и пожал его руку, — Я рад, что звёзды осветили час нашей встречи. — Смотри-ка, ты здорово подавился, до сих пор звёздочки видишь, — хохотнул Гимли.       Я невольно улыбнулся. Чувство юмора, пожалуй, редко изменяет этому гному.       Ужин прошел незаметно. Мой новый знакомец громким шепотом травил гномьи шуточки и рассказывал о том, как отец сам не свой его, Гимли, поскорее пристроить под теплый бок какой-нибудь очень достойной гномеллы. А он, собственно, Гимли, категорически не согласен с точкой зрения родителя и всячески старается избежать участи женатика.       Мне подумалось, что я бы не против, хоть завтра выйти на свадебную поляну в момент торжества и ждать мою Арвен. И ждал бы я ее хоть до скончания Арды, лишь бы вместе принести клятвы любви и верности. Принцесса словно услышала мои мысли, подарила мне немного удивленный взгляд и вскинула брови. Я только закрыл глаза и улыбнулся. Только не слушай меня, милая. Не смущай свое чистое сердце.       После ужина Владыка Элронд пригласил меня к себе в кабинет. Я доложил новость, с которой приехал. Элронд хмурился, тëр лоб. А потом пригласил меня завтра присутствовать на секретном совете, где будет обсуждаться очень серьезный вопрос, касающийся всех свободных народов Средиземья. Враг снова поднял голову и грядет война….       Погруженный в мрачные думы я вернулся в свои покои. Вечерний бриз стих и в комнате было душно, словно лето вернулось в Имладрис. Я скинул камзол, рубашку и прилëг. Война. Она уже близится, я знаю, что Восток уже стонет под гнетом Темного Властелина. Я сам постоянно с отрядом воинов зачищаю границы Лихолесья. А этих мерзких орков становится будто всё больше и больше….Мне вспомнилась история Войны Последнего Союза, в которой участвовал мой отец и сам Элронд. В которой был убит Великий Гил-Галад. Где погиб Элендиль, а его сын Исильдур отсек палец с Кольцом Всевластья Саурону. Сгинул Саурон, сгинул Исильдур, сгинуло и само кольцо. Что же сейчас ждёт Средиземье? Новый союз? Я чувствовал, что это мне и всем приглашенным предстоит узнать завтра на Совете. Интересно, что тут делают полурослики…       Мои мысли прервал голос Арвен. -Леголас? Ты не спишь? -Нет, не сплю. -Почему тогда в темноте? — Арвен зажгла свечи. В их свете заблестели ее глаза и искусная вышивка на платье. Но на шее не было кулона Эвенстар, который она всегда носила. Она проследила мой взгляд. — Я отдала его Эстелю. Он в сомнениях, он терзается. А он должен нести всем народам надежду в это нелегкое время. И я отдала ему свою жизнь. Те, чье сердце связано обещанием любви сражаются отчаяннее… Я слышала…       Слезы покатились из ее прекрасных глаз так внезапно, что я на секунду остолбенел! — Милая! — я вскочил с кровати, — Что ты? Что? Скажи мне? Почему ты плачешь? — я пытался заглянуть ей в лицо.       Порывисто и крепко я обнял ее. Арвен уткнулась в мою голую грудь и я чувствовал, как по коже стекают ее теплые слезы. Плечи ее вздрагивали, она всхлипывала. Я гладил ее по спине и волосам. И сам еле сдерживал дрожь от такой внезапной близости и эмоций, которые Арвен обрушила в эту минуту на меня. Моя любимая подняла свои полные слез глаза. — Леголас, будет война? — голос ее дрожал. — Арвен, — я погладил ее по щеке, — война уже идёт. Восточные земли порабощены Темным Властелином. Все свободные народы Средиземья должны встать на борьбу с Тьмой, что расползается из Мордора бесконечными армиями, разоряя, сжигая, насилуя, убивая. — Ты тоже уйдешь, Леголас? Я вздохнул. Сердце мое сжималось, когда я глядел на нее. — Я должен…милая. Это мой долг. Арвен снова уткнулась мне в грудь и слезы снова побежали мокрыми дорожками по моей коже.  — Но ты же вернёшься? Скажи мне, ты же вернёшься, Леголас? — вдруг ее голос стал требовательным. — Я постараюсь…. — Нет, ты должен! Обещай мне, что ты вернёшься! — требовала моя любимая, — Поклянись мне! -Я вернусь, я обещаю. Я не знаю, чем поклясться тебе. — Самым дорогим, что есть в твоей душе! Ах, милая….но как же я это сделаю? Как? Ведь самое дорогое для меня — это ты! — Ну? Я жду! — она сдвинула брови. Я закрыл глаза и выдохнул. — Я клянусь моей к тебе любовью, Арвен, что я вернусь с этой ужасной войны, чтобы снова поцеловать край твоих одежд. Я сохраню твоего возлюбленного и сделаю всё, чтобы он вернулся к тебе и одарил твою жизнь светом счастья и любви. Глаза Арвен блестели в свете свечей. Слезы высохли и теперь они с изумлением смотрели на меня. — Ты сказал, — прошептала она, разделяя слова, — что клянëшься своей любовью ко мне? Ты любишь меня, Леголас?       Конец… Сердце оборвалось и упало камешком в омут моего страха. Я сглотнул. Ударит? Отвернется и перестанет говорить? Оскорбится? Нет уж, пусть лучше ударит. Я опустился на колено и склонил голову. — Да, Арвен Ундомиэль. Уже не одно столетие моё сердце принадлежит только тебе. Я сделал свой единственный выбор и готов нести своё одиночество до скончания Арды.       Она молчала. Я тоже. Что было говорить? Я уже всё сказал. Сломал и растоптал даже самую крошечную и призрачную надежду, которая робко мерцала в моей душе, пока мои чувства не стали словами. А сейчас что? Только тьма и одиночество. — Отец всегда в тайне мечтал, чтобы я стала твоей женой…- Арвен нарушила тягостное молчание. Ее прохладные пальцы коснулись моей головы, волос, голых плеч. — Твои волосы как жидкий лунный свет, Леголас. Встань. Я поднялся, пряча глаза. Что она могла в них увидеть, кроме моего отчаяния. — Леголас…- прошептала она. Я поднял глаза. Она стояла, опустив голову. Ее пальцы медленно блуждали по моей груди. — Да? — вышло хрипло и сдавленно. От волнения голос не слушался меня. — Если ты вправду меня любишь и поклялся вернуться с этой ужасной войны, то ты должен скрепить свою клятву. — Клятвы скрепляют кровью, — я покосился на свой кинжал, лежащий на столе. — Кровью скрепляют мужчины. А ты скрепи поцелуем, Леголас. Пусть в твоей душе всегда горит огонек надежды…а сердце будет наполнено светом звёзды…. — Ты моя Звезда! — выдохнул я и заключил Арвен в объятия.       Ее губы приоткрылись навстречу мне, как цветок раскрывается навстречу солнечному свету. Я припал к ней, как к роднику и целовал ее, словно сразу после этого мне предстояло умереть. Ее руки робко гладили мою грудь и плечи, обвивали шею. Тонкие пальцы зарывались в волосы и касались лица, заставляя меня дрожать как в лихорадке.       Пальцы лёгкими касаниями пробежали по груди, задевая соски, которые тут же каменели. Я прижал ее ещё крепче к себе и ощутил сквозь нежную ткань белого платья, что и ее соски тверды. Сердце бухало о грудную клетку, кровь стучала в ушах. Я издал тихий стон. Вдруг моя любимая положила мою руку себе на бедро. Боже, что же ты делаешь, любимая моя? Зачем искушаешь меня? -Арвен, прошу, не делай того, о чем потом будешь сожалеть и не сможешь себя за это простить. — Я не пожалею. Прошу тебя, сделай как я хочу… Прошу тебя…любимый…. — от этого нечаянного слова она испуганно закрыла глаза.       Сердце мое зашлось и совсем сбилось с ритма. Я шумно выдохнул! Она продолжала держать мою руку у себя на бедре. Только сейчас я заметил, что моя Арвен так же, как и я, не может найти свое дыхание, сбиваясь на полувдохи.       Моя рука гладила ее бедро, скользя на талию и спину, спускаясь на ягодицы. Она трепетала в моих объятиях. Еле заметным движением она потянула тонкое платье вверх. Не может быть? Милая, правильно ли я тебя понимаю? Ты зовёшь меня к ласкам? Я аккуратно потянул подол платья вверх. Арвен прижалась к моей груди, нежно целуя в шею. Теряя голову и путаясь в тканях, я наконец проник под платье моей возлюбленной эллет. И тут она качнула бедра ко мне навстречу так, что моя ладонь оказалась у ее влажного и нежного лона. Я аккуратно раздвинул складочки пальцами. Моя любимая текла желанием, как водопад за моим окном. Я медленно одним пальцем вторгся в ее лоно. Сладкий тягучий стон коснулся моего слуха и ноги подкосились. Добавив второй палец, я стал медленно двигать их вверх и вниз. Арвен обвила мою шею руками и тихо стонала, дрожа всем телом.       Вдруг ее рука легла на мой напряжённый член, который уже давно рвался наружу. И тут уже дрогнул я. О том, что однажды она коснется моего возбуждения я не смел даже мечтать. Торопливой рукой Арвен боролась со шнуровкой на моих штанах и наконец добралась до моего горячего члена. Крепко обхватив его, она стала двигать рукой вверх и вниз, подхватывая ритм, который задали мои пальцы в ее лоне. Мои покои наполнились приглушенными сладкими стонами нас, жаждущих друг друга так страстно. Арвен уже дышала быстро и поверхностно, да и сам я балансировал на грани наслаждения. «Прошу, не мучь!» — горячо зашептала она и я ускорил темп. Вдруг она замерла, вся напряглась, вытянулась, задрожала, как струна. Из ее груди вырвался сдавленный стон и она обмякла в моих руках. По моей ладони потекла влага… О, любимая! Мое сознание вспыхнуло слепящим светом и погасло. Я кончил так бурно, что думал моя фэа вот-вот отлетит в чертоги Мандоса. - Я не дойду до своих покоев сама, — слабо прошептала Арвен.       Боже, как бы я хотел оставить тебя сегодня в своей постели и любить пока первые лучи солнца не поцелуют ласково нас, усталых, в объятиях друг друга. Но не в этой жизни. Эру и так мне подарил вечное воспоминание блаженства, которое я пронесу через всю свою бесконечную жизнь.       Я завязал свои штаны и подхватил мою эллет на руки! Какая же она лёгкая, моя светлейшая Арвен. Она склонила голову ко мне на плечо и обвила руками мою шею. Я шагнул на мосток, увитый упругими стеблями, унося от себя навечно мое хрупкое счастье. Слёзы катились по моим щекам от предчувствия скорой и, возможно, вечной разлуки. Кто же знал, что так трудно будет прощаться…       Когда я внёс мою принцессу в покои, она уже была объята тихим сном, нежные щеки тронул румянец. Я аккуратно положил Арвен на кровать и накрыл одеялом. Развернувшись, я собрался было уходить, но вдруг почувствовал ее пальцы на своем запястье. - Только вернись ко мне. Ты обещал…- сонно проговорила она. — Теперь меня не возьмёт ни одна стрела. Сквозь орочьи армии я найду дорогу к тебе и вернусь.       Я поцеловал ее ладонь и поспешно вышел из окна на мостик. Фэа тянулась назад, к ней, глаза резало от вновь подступивших слез. Но я уверенно шел обратно, в свои покои. Резко разделся, побросав вещи, упал на кровать и накрылся с головой… Что за ночь? Почему она случилась?….А мои пальцы всё ещё пахли любимой….