***
Звук размеренно проходящего поезда убаюкивал, за окнами мелькали небольшие поселения, переходящие в изумрудные поля Шотландии. Голубое небо на горизонте стремительно темнело, предвещая приближение скорой осенней грозы. Гермиона устало смотрела в окно, слушая, как ее друзья в тысячный раз спорят на тему того, почему дементоры оказались так далеко от Азкабана и чьих это рук дело. — Готов поспорить, что это дело рук Министерства! — Рон, ради Мерлина, прекрати. Мы уже это обсуждали. Министерству незачем нападать на магловское поселение. Это нарушает статут о секретности. К тому же, почему тогда они напали на Литтл Уингинг, а не на Лондон, например? — Им нужен Гарри, чтобы… — Чтобы сделать что, Рональд? Дать ему попрактиковаться в создании патронуса? — Они хотели, чтобы он нарушил закон, и его могли отчислить из Хогвартса или того хуже… — Тогда они крупно просчитались, ведь Гарри сейчас едет с нами, а не пересчитывает количество каменных выступов в Азкабане. Дамблдор ведь все решил, не так ли, Гарри? — Что? Что решил Дамблдор? — Ну конечно, — подумала Гермиона, — когда мне нужна его поддержка, он внезапно выпадает из реальности, а ведь буквально несколько секунд назад вполне активно поддерживал диалог с Роном. — Ничего, Гарри, проехали. Рональд, если ты закончил строить у себя в голове дикие теории заговора, может быть, мы уже пойдем выполнять наши обязанности старост? Или ты решил, что значок профессор Макгонагалл тебе в качестве сувенира прислала? — Мерлин, Гермиона, что с тобой сегодня такое? До прибытия ещё полтора часа. Мы успеем пройти весь поезд дважды, прежде чем доедем. — Просто некоторые относятся к своим обязанностям ответственно, — сказала Гермиона и вышла из купе. — Ладно, друг, потом договорим. Лучше сейчас ее не злить. Гарри сочувственно улыбнулся Рону и отвернулся к окну.***
За стеклом разразилась настоящая буря, принося с собой тяжёлые воспоминания о смерти Седрика. За последние месяцы это стало единственным, о чем Гарри мог думать. Не было ни одной ночи, когда он не просыпался бы с криками, вспоминая зелёный луч, который прервал жизнь Диггори. Волан-де-Морт возродился, и Гарри знал, что с этого момента начался обратный отсчёт. Когда он выбегал с телом Седрика из лабиринта, он был уверен, что сможет хотя бы предупредить об опасности других, но события на слушании доказали ему, что Министерству важнее сохранять видимость порядка, чем готовить людей к тому мраку, который принесет с собой возрождение Волан-де-Морта. Казалось нелепой шуткой, что после всего произошедшего ему нужно ехать обратно в Хогвартс и готовиться к сдаче СОВ так, будто ничего и не случилось. Двери купе открылись, и он увидел Джинни. Ее яркие, как пламя, длинные рыжие волосы сегодня были распущены. В глазах мерцал лихорадочный блеск, а на лице застыла хитрая улыбка. Гарри понял, что именно она задумала. — Джинни, нет. Послушай, скоро вернутся ребята, да и поезд приедет уже через час. Нам нужно начать собираться. Давай мы просто посидим и поговорим о чем-нибудь? Уизли поплотнее закрыла дверь купе, подошла к Гарри и, наклонившись, поцеловала его. Углубляя поцелуй, она попыталась снять с себя кофту, но парень внезапно прервал рыжеволосую, с силой сжав её запястья. — Джин, пожалуйста, перестань. Я сейчас не… — Не готов? Не хочешь? Устал? Занят? Серьезно, Гарри? Вот уже второй месяц, как ты выдумываешь очередные оправдания, чтобы оттолкнуть меня. Мы не виделись два месяца, а ты даже на письма мои не отвечал. Что с тобой происходит? — Мы ведь уже говорили на эту тему. Сейчас не лучшее время, я не могу. — А когда лучшее время наступит? Оно вообще когда-нибудь у тебя наступит? Ты меня извести, пожалуйста. Я тогда хоть обведу чудо-день красным в календаре и буду раз в год эту дату праздновать. А вообще, знаешь что? Меня уже тошнит от всего этого. Ты закрываешься, отвечаешь на вопросы невпопад, вечно находишься в себе. А хуже всего то, что ты даже со мной отказываешься поговорить о том, что тогда случилось с Седриком. — Джинни, не нужно. Я не хочу об этом говорить, у меня все в порядке. — Да уж, видно, как у тебя все в порядке. Спасибо тебе за честность и поразительную открытость. Джинни круто развернулась и, хлопнув дверью купе, ушла. Гарри устало вздохнул и закрыл глаза, погрузившись воспоминаниями в ту ночь.***
Гермиона шла по вагону, наблюдая за учениками. Она даже себе не смогла объяснить, почему сегодня абсолютно всё вызывало в ней неописуемое раздражение. Рон, притихший после разговора в купе, шёл рядом, поигрывая палочкой. В тот момент, когда девушка, в попытке успокоиться, мысленно досчитала до ста и уже была готова снова на него наорать, она внезапно остановилась. Впереди стоял высокий темноволосый юноша, задумчиво глядевший на мелькавшие за окном пейзажи. На какое-то мгновение Гермионе показалось, что она видит Сириуса Блэка, сошедшего со школьных фотографий, которые они видели на площади Гриммо. Но уже через секунду она осознала, насколько далека была от истины. — Это что, Нотт? — спросил Рон. Услышав его голос, Тео медленно обернулся и в свойственной ему манере, ответил: «Кого я вижу! Гриффиндорская сучка и грязнокровка Грейнджер!». Еле успев схватить Рона за рукав, Гермиона зашептала ему: — Тише, он того не стоит. Нотт явно пытается вывести тебя из себя, — девушка осеклась, увидев в руках Теодора бутылку огневиски и ошеломленно проговорила: — Мерлин, Нотт, ты что, пьян? Это запрещено правилами школы. Кроме того, какой пример ты подаёшь младшекурсникам? Тео усмехнулся. — Грейнджер, ты пытаешься к моим, что-ли моральным принципам достучаться? Тогда нужно было либо аргументы лучше выбирать, либо же юбку повыше натягивать, чтобы ты хоть чем-то мое внимание могла привлечь. А теперь вали отсюда, пугало, и нищего с собой прихвати. Надеюсь, по пути вы успеете где-то потеряться, потому что меня тошнит от одного вашего вида. Когда казалось, что ещё секунда и Рон кинется на Нотта, открылась дверь купе напротив, и оттуда неторопливо вышел Блейз. — Ого, Тео, да ты снова пьяный, а что за повод? А, точно, ведь уже шесть на часах пробило. Чем не причина для праздника? — Пошел ты, Забини! Может, я просто запиваю свое горе от того, что меня Малфой кинул на каникулах. Или, погоди, это ведь тебя он бросил, а не меня. Опять все перепутал, — сказал тот и, сильно толкнув Блейза плечом, прошел мимо него внутрь купе. — Забини, мы не можем это просто так оставить, мы старосты… — Староста у нас, Его Величество Малфой, так что это не мои проблемы, — отрезал Блейз и ушел в соседнее купе, где судя по голосам, студенты уже весело предвкушали прибытие в Хогвартс. — Тебе не кажется, что у всех какое-то помутнение рассудка в этом году случилось? Я, конечно, буду только рад, если эти змеи друг друга попереубивают, но все же это странно, — задумчиво протянул Рон. — Слушай, нам необходимо найти Малфоя и сообщить о выпивке. Мы старосты, Рон. Это наша обязанность, — строго ответила Гермиона. Уизли пожал плечами, и они двинулись дальше по поезду. Мимо пробегали младшекурсники, а студенты старшего курса переговаривались, обсуждая события, произошедшие с ними на каникулах, и собирали вещи к приезду. Гермиона, прикрикивая на детей, пробиралась в глубину поезда, когда Рон внезапно понял, что забыл свой значок старосты в купе у Джинни. — Очень ответственный поступок, Рональд, — недовольно сказала Грейнджер — Иди. Я как просмотрю все купе, двинусь тебе навстречу. Девушка медленно зашагала вперед, обдумывая странное поведение Нотта и Забини. Гермиона сомневалась, что у слизеринцев даже теоретически могут быть какие-либо дружеские отношения, но она ни разу не слышала, чтобы они открыто конфликтовали, особенно при посторонних людях. Нотт, конечно, всегда казался грубым и жёстким в словах, но открыто пить в вагоне Хогвартс-экспресса и провоцировать Забини на скандал было чересчур даже для него. Погруженная в свои мысли, Гермиона проходила мимо пустых купе, и когда она уже решила развернуться, двинувшись в обратном направлении, внезапно услышала протяжный женский стон, раздавшийся в самом конце вагона. Гермиона в шоке замерла. — Да, Драко. Сильнее! — ещё громче простонала девушка. — Господи, там же Малфой и какая-то студентка, — подумала Грейнджер, и ее шок сменился яростью от такой неслыханной наглости. Староста громко застучала в двери купе. — Малфой, имей совесть, ты находишься в поезде и являешься старостой! Тут дети могут проходить, в конце концов. — Блять, Грейнджер, свалила отсюда! — зло крикнул слизеринец, треснув, судя по звуку, кулаком с обратной стороны двери. Раздался приглушенный женский смех, а за ним и очередной стон. — Знаешь, я не собираюсь терпеть весь этот вздор. И как только мы доберёмся до Хогвартса, я пойду к профессору Макгонагалл и расскажу ей во всех красках, как Нотт пьет при всех в вагоне поезда огневиски, а ты… — Что блять? — крикнул Малфой. — Что сделал Нотт? Дверь с грохотом отъехала, и оттуда вышел взбешённый высокий блондин. Гермиона взглянула на парня и моментально покраснела. — Малфой явно преуспел в занятиях Квиддичем, — подумала Грейнджер и чуть не убила себя на месте за такие мысли. Рубашка парня была распахнута на груди, а джинсы были опущены так низко, что взгляд девушки неосознанно опустился ниже. Увидев это, Малфой самодовольно усмехнулся. — Грязнокровка, если закончила любоваться, позволь узнать, что ты там мне щебетала через дверь. Или это просто твоя жалкая попытка посмотреть на меня без рубашки? — Ч-что, Малфой? Не смеши меня, — фыркнула Гермиона. — Было бы там на что смотреть ещё. Ты, видимо, выпил на пару с Ноттом, и поверь, я постараюсь объяснить профессору, какую ошибку она совершила, назначив тебя и Паркинсон в старосты. А теперь, если позволишь… Внезапно за дверью послышался голос Панси: «Малыш, что там происходит? Мне кажется, я слышала свое имя». — Паркинсон, посиди там молча, — резко ответил Малфой, когда дверь купе начала приоткрываться. Парень с силой захлопнул дверь. — Малфой, что ты делаешь? — в панике спросила Грейнджер, когда увидела, как тот, оттолкнувшись от стены, медленно оглядывается вокруг и подходит к ней, подпирая ее к противоположной от двери стене. — Стой, что тебе нужно? — прошептала Гермиона, когда Малфой подошёл так близко, что она почувствовала запах его одеколона. — Слушай меня внимательно, грязнокровка. Ты сейчас же забудешь про поход к своей старухе или то, что ты ей расскажешь, станет последним за твою короткую жизнь. Я понятно изъясняюсь? Грейнджер не могла пошевелиться и была уверена, что прослушала абсолютно все, что он ей сказал. Его запах будто бы пригвоздил ее к месту, лишив каких-либо мыслей. Она просто стояла и глубоко вдыхала запах дорогого одеколона, заворожённо смотря ему в глаза. Впервые он сам подошёл к ней так близко. Драко снова усмехнулся. — Кивни, если поняла меня. Гермиона почти против воли подчинилась и кивнула. Он ещё раз окинул ее взглядом и, не оглядываясь, зашел обратно в купе. На ватных ногах, будто только что побывала под действием Конфундуса, она развернулась и пошла обратно.***
— Что эта грязнокровка себе позволяет? Ты же слышал, она сказала… — Панс, давай ты будешь работать ртом в нужном направлении? — сказал Малфой, расстегивая ремень и спуская свои джинсы ниже. Малфой благословил Салазара за то, что хотя бы в сексе у него все всегда было понятно и просто. Парень отдавал приказы и получал желаемое. Никто, абсолютно никто не был в силах ему отказать. Он был высоким красивым парнем с таким количеством денег, что он мог скупать все магазины в Хогсмиде хоть каждые выходные. При этом он мог обворожить любую, если бы захотел, конечно. Блейз даже в шутку предлагал ему подкатить к Спраут, чтобы им не пришлось ходить в теплицы на ее идиотский предмет. — Соси глубже, — низко простонал он. — Черт, — он схватил Панс за волосы, задавая нужный темп, практически лишая ее кислорода. На секунду он бросил взгляд на ремень, и неосознанно в его памяти возникла грязнокровка, которая стояла словно оглушенная. Она была такой послушной, не в силах отвести от него взгляд. Он представил, как смотрелась бы сейчас Грейнджер, сидя перед ним на коленях. — Блять, — в эту же секунду он кончил так мощно, что еле смог устоять на ногах. — Блять, — повторил он уже про себя, затягивая ремень и надевая рубашку. — Грязнокровка везде отравляет мне жизнь, а теперь залезла мне в голову, что это вообще было? Так, ну она просто в очередной раз меня дико взбесила. А видеть ее унижение дорогого стоит, — успокоил себя парень, после чего в который раз за сегодня усмехнулся и даже позволил Паркинсон поцеловать себя, применив к ней очищающее заклятие. — Собирайся, Панс. Гранит науки сам себя не разгрызёт, — сказал он ей, отстраняя девушку от себя и начиная собирать вещи.***
Джинни не торопясь, вышагивала по вагону, размышляя о ссоре с Гарри. Ей было невыносимо тяжело от того, что она не знает, как ему можно помочь, а он отказывается даже просто поговорить. Всем было тяжело после смерти Седрика, но Гарри считал себя единственным виновным во всем, что произошло. А после того, как они разъехались на лето, он будто бы отдалился ещё сильнее. Они целовались пару раз украдкой за это время, но Джинни хотелось большего. Произошедшее сегодня показало, что об этом явно можно было забыть. Погруженная в свои мысли, девушка не заметила, как прошла несколько вагонов и замерла, когда услышала громкий спор из-за дверей очередного купе. — Знаешь, мне плевать. Я могу хоть сам сойти с поезда и предложить Снейпу на брудершафт выпить, Забини. Так что твои угрозы просто смешны. — Держись подальше от Малфоя, Тео. Я тебе как его друг говорю. От тебя вечно одни проблемы. Как в тот раз, когда вы с ним на спор решили полетать на метлах вокруг замка без рук. Он у Помфри хрен знает сколько тогда лежал, пока ему кости сращивали обратно. — Ты ему кто? Мамаша? С чего такое беспокойство в голосе? Или ты к нему начал неразделенные чувства питать? Ты скажи, я вам омелу наколдую в следующий раз за завтраком. — Говори тише, блять, ты орёшь на весь поезд. Голоса на порядок стихли, и Джинни подошла ближе к купе, чтобы расслышать о чем говорят ребята. — Салазар, у меня сейчас случится передозировка от количества львят за сегодня. Рыжая, тебя в детстве не учили, что подслушивать разговоры других людей нехорошо? Хотя, о чем это я, в вашей семейке и не догадываются о существовании манер, — раздался высокомерный мужской голос сзади. Сердце у Джинни рухнуло вниз, когда она осознала, что за ее спиной стоит Малфой. Но, услышав издевательский смех Панси, она развернулась и, гордо вскинув голову, насмешливо произнесла: Меня хотя бы семья любит. И, кстати, я сомневаюсь, что Пожиратель смерти в качестве папочки — это круто, Малфой. Я не Панси. Так что тебя можно только пожалеть. — Захлопни свою пасти, Уизли. А то твоя бедная семейка обнищает на одну рыжую суку, — зло прорычал Драко в ответ. Вдруг сзади ребят раздался голос Гермионы. — Гарри, стой, — и в то же мгновение кулак Поттера со всей силы врезался в скулу Малфоя. — Мерлин, Невилл, разними их, они ведь убьют сейчас друг друга! — крикнула Грейнджер. Парни дрались так, будто и правда пытались если не убить, то точно уложить друг друга в больницу на продолжительный срок. Панси и Гермиона что-то кричали, но в общем гуле голосов не было возможности разобрать, что именно. Джинни попыталась вмешаться в драку, но внезапно кто-то сзади удержал ее. Оглянувшись, она увидела Забини. Но прежде чем она успела что-то произнести, тот кинулся к Малфою. — Остынь, друг, он того не стоит. Сейчас сюда прибежит половина Хогвартса, тебе это не нужно, — пытался достучаться он до Малфоя. Краем глаза она заметила, что Поттер снова пытается накинуться на Драко. Но прежде чем тот успел сделать шаг, к нему подбежал Невилл, который что-то торопливо ему говорил и удерживал в попытке успокоить. Девушки стояли в шоке, боясь даже вздохнуть, чтобы не вызвать очередной всплеск ярости у ребят, как вдруг дверь купе отворилась, и оттуда вышел пьяный Нотт. — Нихрена себе у вас вечеринка, а я все пропустил. — Тео, заткнись, сейчас не время, — зло ответил Забини. Теодор закатил глаза и пошел в противоположную от всех сторону поезда.***
— Как же они все меня достали, — думал Теодор Нотт. — Слишком много гриффиндорцев на квадратный метр. Когда Волан-де-Морт придет к власти, всю эту шваль выкинут отсюда туда, где им самое место. Надеюсь, они и Забини туда прихватят, — внезапно в него кто-то врезался. Взглянув вниз, он увидел мягкие, шелковистые светлые волосы, из которых выглядывали нелепые серёжки в виде редисок. — Ну конечно, только ее мне для полного счастья не хватало, — подумал он. Грубо оттолкнув девушку, Тео показательно отряхнулся и произнес: Смотри, куда идёшь, полоумная. И, проигнорировав ее лепет про каких-то мозгошмыгов, пошел дальше.***
Большой зал по-своему обыкновению был заполнен учениками, отовсюду раздавались веселые голоса студентов. На все столы, заполненные различными блюдами, красиво падал отблеск серебряных свечей, каковые парили в воздухе. Беззвёздный черный потолок повторял небесный свод, который можно было увидеть сквозь высокие окна. Однако, несмотря на уют, который из года в год приносил с собой пир по случаю начала учебного года, за столом у гриффиндорцев повисло явное напряжение. — Я убью его. Я убью Малфоя, этого мерзкого хорька. — Рон, успокойся, не нужно усугублять ситуацию. А ты, Гарри, будь, пожалуйста, спокойнее. Мы все ненавидим Малфоя, но это не значит, что нужно ставить под вопрос свое обучение в Хогвартсе из-за него. У тебя итак проблемы с Министерством. Не давай им лишнего повода. Будь выше всего этого, — нравоучительно произнесла Гермиона. Гарри лишь кивал головой, стараясь не показывать, насколько в нем кипела ярость. Единственное, что ему хотелось сделать прямо сейчас, это подойти к слизеринскому столу и снова разбить кулаки об Малфоя. Рядом сидела Джинни, которая попыталась взять его за руку, но тот не дал ей возможности этого сделать. Он все ещё видел перед глазами сцену, где она, закончив лечить раны Гарри, подошла к Забини и, сказав ему что-то, подошла залечивать Малфоя. — Удивительно, что он принял ее помощь. Хотя, наверняка он просто наслаждался тем, что Джинни лечила его у меня на глазах, — подумал Поттер. Гарри уже собирался что-то сказать, когда со своего места поднялась профессор Макгонагалл, и все разговоры в Большом зале смолкли. По устоявшейся традиции, профессор вынесла на середину Шляпу и, собрав всех первокурсников в шеренгу, началось их распределение по факультетам. — Добро пожаловать нашим новичкам! — с улыбкой сообщил директор. — Перед тем, как мы позволим нашим студентам приступить к пиршеству, разрешите сделать пару важных объявлений. Первокурсникам необходимо запомнить, что лес на территории школы — это запретная зона для учеников. Применение волшебства в коридорах Хогвартса строго запрещено. Перечень других запретов вывешен на двери кабинета мистера Филча. Кроме того, у нас произошло два изменения в преподавательском составе. Поприветствуем профессора Граббли-Дёрг, которая временно будет заменять профессора Хагрида на занятиях по уходу за магическими существами, и профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств. — Она была в Министерстве, — пораженно проговорил Гарри, — я помню ее на своем слушании. — Помимо этого, — продолжил директор, — в этом году произойдет феноменальное событие в мире Квиддича. Студенческую лигу допустят к игре в профессиональном турнире за кубок мира. Было отобрано несколько магических школ, среди которых наберут участников для будущих команд. И я с радостью сообщаю, что Школа чародейства и волшебства Хогвартс была удостоена такой чести. Весной будут отобраны трое учеников, которые войдут в английскую сборную мира по Квиддичу. Попрошу всех желающих участвовать в первых отборочных испытаниях написать свое имя на листке и бросить их в чашу, которая будет расположена в Большом зале. Из всех учеников магическим образом будут отобраны десять человек для участия в первом этапе отбора. Затем будут проведены еще два тура, по результатам которых будут выбраны трое достойнейших игроков. Желаю всем удачи в новом учебном году! — Дамблдор закончил свою речь и опустился к другим преподавателям. Зазвучали громкие аплодисменты по всему Большому залу. Впервые за долгое время Гарри чувствовал настоящую радость от чего-либо. Квиддич был той вещью, которая дарила ему счастье и свободу. В такие моменты он не думал ни о чем, кроме полета и самой игры. Порой ему казалось, что только во время полетов он был по-настоящему живым. Зная, как важен Квиддич для Джинни, он обернулся. Они встретились взглядом и казалось, что впервые за этот долгий день наконец-то искренне друг другу улыбнулись. Слышались возбуждённые крики и восторженный шум со стороны всех столов. Почти каждый третий ученик во всех четырех факультетах изъявил желание поучаствовать в отборочных испытаниях. Гарри перевел взгляд на слизеринский стол и увидел среди врагов такой же ажиотаж, что был и у его сокурсников. Перехватив взгляд Малфоя и увидев его нахальный оскал, он усмехнулся и подумал, что тот скорее отведает соплохвоста на завтрак, чем будет играть в одной команде со змеями. Рон был уверен, что из всего Хогвартса выберут именно их троих с Джинни, и уже предвкушал будущую победу. Друзья решили дождаться, когда основной поток студентов пройдет, чтобы бросить свое имя в чашу, ведь никто из них не горел желанием снова встречаться с хорьком или его шайкой. Дождавшись вечера, группа друзей спустилась в Большой зал и, подходя к нему, они услышали мужские голоса. — Салазар, Блейз, успокойтесь. Это просто отборочный этап. Со мной все будет в полном порядке. — Да, Блейзи. Кстати, твоя материнская забота только на Малфоя распространяется, или мне тоже записываться на полноценную лекцию об опасности полетов на метле? — Тео, сладкий, мне абсолютно поебать на твою безопасность если, конечно, ты не собираешься на метле приземлиться мне ровно на макушку. — Ты знаешь, с каждым часом это желание становится все сильнее. — Прекратите, вы меня оба уже достали. Последние месяцы вы ссоритесь, как старая женатая пара. Если у вас какой-то нерешённый конфликт, разбирайтесь с ним без меня. — Этот день проклят, или вы за нами следите? — произнес внезапно Тео, заметив присутствие гриффиндорцев. — Видимо, проклят, Нотт. Видеть тебя столько раз за одни сутки больше смахивает на Круциатус, — ответил ему Гарри. — Откуда тебе вообще знать, что такое испытывать на себе Круцио, шрамоголовый? — Да, действительно, ведь я не состою в Пожирателях смерти, в отличие от тебя и твоего Малфоя. — Гарри, пожалуйста, успокойся. Давайте вы все просто молча бросите свое имя в чашу, и мы мирно разойдемся. — Да, послушай свою грязнокровочку, Поттер. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы сломанная челюсть помешала тебе это сделать. Когда Поттер уже набрал в легкие воздух для ответа своему врагу, он внезапно увидел девушку, стоящую позади чаши. Девушка была неземной красоты, с утонченными чертами лица, длинными серебряными волосами и грустной улыбкой. У Гарри сложилось такое впечатление, будто он всегда знал ее. И он мог поклясться, что чувствовал, как ей было тяжело. Его сердце наполнилось болью и внезапно в это же мгновение, девушку поразил зеленый смертоносный луч. Он закричал и почувствовал невероятную потерю, как было только после смерти его родителей и Седрика. Ее застывшая улыбка была последним, что он увидел, прежде чем потерять сознание.***
Профессор Макгонагалл стояла за столом у себя в кабинете и перебирала бумаги, когда дверь распахнулась, и она увидела Рона Уизли, который явно долго бежал и уже находился на грани паники. — Профессор… Профессор Макгонагалл… там… потерял сознание… — Уизли, отдышитесь и спокойно объясните, что произошло. Про кого вы говорите? Поттер? Поттер потерял сознание? — Они все. — Что? — Они все без сознания. Восемь человек потеряли сознание у чаши в Большом зале. — Годрик, нам нужно срочно вызывать директора, — Макгонагалл вызвала патронуса, чтобы предупредить Дамблдора и мадам Помфри. — Пока мы ждём помощи, Мистер Уизли, как это произошло, расскажите подробнее, что случилось? — Мы были у чаши, чтобы бросить туда свои имена, когда это случилось. Гарри, Гермиона, Джинни, Невилл и змеи… — Мистер Уизли! — Прошу прощения, профессор. Паркинсон, Забини, Малфой и Нотт. Они все одновременно потеряли сознание. Я пытался им помочь, но Ренервейт не сработал, они не пришли в себя. — Мерлин! Скорее всего, это действие какого-то коллективного проклятья. Вспоминайте, мистер Уизли. Вы видели что-то необычное? Или кого-то необычного? — Нет, профессор. Но было кое-что странное. Сразу перед тем, как они потеряли сознание, они смотрели в одну точку за чашей, будто что-то там видели. Но там ничего не было, я в этом уверен. Они смотрели в пустоту.