Смертные Враги: Белый Фестиваль

Чувство полной свободы — самое прекрасное, самое сладкое сказание на языке, самое тёплое чувство что могло ощутить мёртвое, вампирское сердце. С тех самых пор, когда клан одержал победу над Рукери, а всё из-за того смертного, что смело был готов отдать жизнь, за свободу детей ночи! Такое редко встретишь, и скорее всего — подобное никогда может не повториться. Отель стоял холодным уже изнутри и снаружи, так как острозубые существа обставились там знатно. Но обеих владельцев они не убили, ценными были они и их кровь. Свободно порхая вдоль по коридорам, вампиры наслаждались каждой ночи что раскрывала свои крылья, пряча солнце от чувствительной, бледной кожи, лишь только тусклый свет факелов на стенах освещал всё что мог вокруг. В одной комнате, да, той самой, где суждено было встретится подросткам двух миров, махнуть рукой на свои отличия и подружится, и в конце по канону, сразить всех кто был против них, сидит парень с алыми глазами, разглядывая узорный потолок. — Уже как три года, — вздох выходит из груди со словами, — на наш вампирский клан никто не покушался, это радует. Его взгляд устремился на лево, в сторону окна, за которым колыхалась цветущая берёза. И в воспоминаниях всплыло очаровательное воспоминание, когда Рудольф и Тони посадили саженец этой же берёзы, в те времена когда им было по тринадцать лет. …Руди, у меня в семье есть традиция. Когда свершается переворотное событие — мы с мамой и папой садим саженцы разных деревьев. Оу, а почему именно деревья? Потому-то деревья живут веками, своими корнями прорастая глубже в почву, и моя семья, создав эту традицию, сохранила дружбу со многими другими важными семьями которыми мы дорожим. Но вот встретив вас, тебя и твою семью, мои родители, но я особенно, захотели сохранить связь с вами на века, вот поэтому мой отец купил саженец берёзы у местного садовника, чтобы я посадил её под окном нашей комнаты. Как это мило, а почему именно берёзу? Потому-то это дружба между нашими семьями такая же светлая и красивая как и сама берёза. И, кстати, я добавил пару вещей к дружбе наших семей при посадке этого дерева. Нашу, именно нашу дружбу, связь между мной и тобой, которая не похожа на какую-либо другую, в то время как другие не боятся потерять друзей и жить дальше, я — даже не желаю представлять свою жизнь без тебя, если моя жизнь и до нашего знакомства была серой как грозовое небо и даже пустой, не наполненной захватывающими приключениями, то не дай Луна, я даже не знаю, где я буду в этом мире если что-то произойдёт от чего ты уйдёшь, Рудольф…ой! Прости, я драматизирую, хаха, не хочу тут разводить телячьи нежности, но вообще, я серьёзно. Хаха, не извиняйся, мой дорогой смертный друг, ведь…я тобой дорожу не меньше чем ты мной, поверь. На этот ответ, белокурый мальчик улыбнулся что ямочки образовались на его, полных веснушек, щеках. Поддавшись вперёд, он крепко обнимает бледного друга, чувствуя как сердце забилось сильнее от ощущения любимого существа соприкасающегося с ним грудью в тёплых объятиях. Его запах, его мягкие тёмные волосы щекочущие лицо, вечно холодные руки что смыкаются за тёплыми плечами. Всё, что Тони было нужно в жизни — уже у него, прижато к сердцу в руках. Дружба с тобой — самое ценное в моей жизни. Посадив эту берёзу, я надеюсь что она даст свои корни глубоко в землю, и наша дружба будет до самого конца… Да, я тоже… Вспоминая, как тепло расплылось в груди, как капля краски в воде, 316-тилетний, молодой вампир улыбается, закрыв глаза, прокручивая этот момент снова и снова. В ту ночь, будучи ещё маленьким вампиром, Секвиллбекк почувствовал, что с этим прелестным смертным ему намного комфортнее и безопаснее, чем с собственной семьёй, даже странно. Может, это потому-то он так любит вампиров, или потому что он спас его клан? Или, может даже, любит его? Держа очи закрытыми, они собирал по кусочкам из воспоминаний голубой взгляд, сначала маленького милашку Тони, что улыбался до ушей во время всех их полётов, а после, взлослого, высокого, с безумно манящей красотой уже Мистера Томпсона, которого он видел последний раз шестнадцатилетним, на своём дне рождении. В кровавой, бархатной маске. Тело брюнета раслабляется, но ровное дыхание учащается. Перед глазами полностью нарисовался этот блондин, что навис над ним, игриво улыбаясь, и разглядывая бледное лицо Рудольфа. В ушах начинало звенеть от тишины в комнате, но его фантазии наверное настольно яркие и чёткие, что казалось он может слышать чужой бархатный шёпот, в перемешку с горячим дыханием на шее. Секвиллбекк представляет и себя и его в тех же самых чёрных рубашках, что придавали обеим стройности и подчёркивали сильные плечи. — Тони… Он произносит тихим голосом, медленно поднимая руку, желая «дотронуться» до парня. Но вместо ответа, вампир чувствует как к шее прижимается пара мягких губ, двигаясь всё ниже, до груди. — Рудольф, всё хорошо… Смертный шепчет в перерыве между поцелуями, затем продолжая, но уже грубее целуя чувствительную бледную кожу. Длинная чёлка тащится вдоль дорожки поцелуев, приятно щекоча. — Мх — брюнет мягко и тихо издаёт стон, продолжая расслабленно лежать на шёлковых покрывалах, отдаваясь происходящему. Это сон? Или, из-за какой-то магии, Тони оказался с ним? Хотя, сейчас это было неважно. — Тони… — откинув голову на подушку, Рудольф зовёт парня, — целуй меня. Томпсон поднимает голову поддавшись вперёд, затыкая чужой рот своим, проникая языком. — Ммммх, — он мычит в поцелуй, зафиксировав между ладонями тёплое лицо смертного, — я…лю…блю теб…я — отрывисто и дрожаще вытягивает бессмертный. Его щёки предательски горят алым. Всё это время блондин располагался между ног брюнета, и оперевшись на правый локоть, он спускается свободной ладонью на чужое бедро, медленно двигая своими. Назад, вперёд. Рудольф лежит под ним, прогибая поясницу. Ему не давали издавать громких звуков губы смертного, что жадно впивались в его, временами облизывая их и кусая. Внутри зарождался огонь, что заставил бессмертного пробраться собственной рукой под кофту. — Тони… — лихорадочным тоном снова зовёт он, содрогаясь от толчков смертного, — пожалуйста, р… Но раздаются громкие стуки в дверь комнаты, от которых Рудольф резко открывает глаза, оглядываясь вокруг. Над и возле него ни души. Это было яркое видение, жестокая игра воображения. — Сир! — доносится за дверью, сопровождающееся уже более агрессивными постукиваниями. Секвиллбекк сползает и кровати, подлетает к двери, осторожно открывая. Это был Отто. — Вам пришло письмо, сир, — седой мужчина достаёт из кармана яркий, белый конверт, — вот, держите. И после вручения, он в спешке уходит вдоль коридора, а вампир стоит в дверном проходе, рассматривая письмо. — Хм, — бессмертный закрывает дверь и опирается на неё лопатками, — это от того, о ком я думаю? — бубнит он, замечая что конверт белоснежный, с парой марок в углу, на которых были в деталях нарисованы флаги Америки. Направив взгляд ниже, он задевает жирно напечатанную строчку: from: Tony Thompson