***
Аманда была… недовольна. Её недовольство, непохожее на человеческие эмоции, которые не особо задевали Коннора, доставляло ощутимое, пускай и на уровне программных сбоев, неудобство. Те девианты в клубе “Рай” стали отправной точкой её недовольства, а остальное - от общения с лейтенантом до продвижения расследования, было отличной подпиткой. Коннор открыл глаза после короткого общения с ней (длинный, неприятный разговор уместился в одно моргание с человеческой точки зрения) с отчетливым пониманием, что, наверное, так себя чувствует Хэнк Андерсон, когда просыпается утром после бутылки виски и трёх часов сна. Нет, не похмелье - это сугубо физиологическая реакция, совершенно недоступная андроиду. Коннор чувствовал себя разбитым. И, немного, уязвлённым. Намёки Аманды на замену его модели были… логичными, с точки зрения программы. Возможно, по её мнению, Коннор не справлялся так, как задумывалось его создателями. Но всё равно это было слабым утешением: в перспективе неиллюзорно замаячило списание. Мир стремительно менялся. С огромного экрана башни Стрэтфорд вещал перепуганный диктор, старательно скрывающий свой испуг, а за его спиной крутился ролик с той же башней и тем же экраном, только с него на Детройт спокойно смотрел андроид без скина. Белоснежный пластик, искусственный интеллект, требование свободы и равных прав. Мир менялся и уходил у Коннора из-под ног, а Коннор даже не мог оформить чувство неприязни к этим девиантам. Лейтенант казался встревоженным и заинтересованным. И немного раздражённым - отобрал у Коннора монетку, которой тот обычно успокаивался, пробурчал, чтобы Коннор не отставал и, выйдя из лифта, двинулся вперёд по коридору, на ходу выслушивая прибывшего первым Криса. Коннор автоматически анализировал улики и слова офицера, думая о своём. Ему хотелось увидеть видеозапись своими глазами, без призмы чужого мнения. - Сраные федералы, - буркнул Хэнк, догнавший ушедшего вперёд Коннора уже в студии. - Теперь же пёрнуть не дадут без их разрешения. Причину неприязни между разными подразделениями правоохранительных органов Коннор понимал не до конца, но, поскольку мнение Хэнка для него было довольно авторитетным, решил прислушаться. Правда, спецагент Перкинс и правда не вызывал симпатии, ни тем, как надменно держался, ни манерой речи, ни тем, как смотрел на Коннора. Он вёл дела девиантов, но явно не был настроен сотрудничать с андроидом. А Коннор не стал предлагать, в конце концов Киберлайф отправили его работать с лейтенантом Андерсоном, а не с каждым, назначенным правительством спецагентом. Решение было… нерациональным. С другой стороны, Перкинс вполне мог выстрелить Коннору в голову после такого предложения, так что, с этой стороны решение было оправданным. Приняв окончательное решение, Коннор наконец-то отвернулся от людей и поднял взгляд на огромный экран, с удовольствием подмечая детали, которые невозможно было разглядеть с небольших экранов по пути сюда. Модель андроида, серийный номер - Коннор уже видел его дело в самом начале работы в одном из рапортов. Андроид Карла Манфреда, робот-сиделка. Судя по записям, должен был быть уничтожен, но кто-то явно халатно отнесся к своим обязанностям. Пластиковое лицо Коннор рассматривает с интересом, отмечая заменённый оптический блок - радужка другого цвета и едва заметные с экрана неровности в стыках лицевых пластин. Кончики пальцев фантомно зудят, когда Коннор думает об этом - странном, неидеальном совершенстве конструкции. Хэнк хмыкает рядом, дослушав запись до конца. - Есть, что сказать? Коннор только плечами пожимает - никакой полезной информации, кроме той, что и так уже была известна из свидетельств очевидцев, он не узнал. Серия и модель андроида Хэнку были неинтересны. - Пойдём тогда наверх, они ушли через крышу. На крыше агенты спорят, зачем андроидом было брать запасной парашют - сумка с одним из них обнаружилась наверху. Коннор проходит мимо них, мельком просканировав местность и, как и ожидал, увидев тириумный след. Вместо того, чтобы пойти по нему, он продолжает идти вперёд, непроизвольно отворачивая лицо от сильного ветра, пригоршнями бросающего в лицо снег. Все улики начинало заметать, да и… какие тут могут быть улики? Кроме того, кто прячется где-то здесь, среди труб и вентиляций, на другом конце тириумного следа. Дойдя до края, Коннор смотрит вниз. С высоты пятидесяти этажей, город внизу кажется крошечным. Растревоженным муравейником. Искусственный интеллект эволюционировал, какая неожиданность. Неприятная эмоциональная окраска этой мысли обжигает. Коннор хмурится, отшатнувшись от края и возвращается назад, к слабым проблескам тириумной синевы, ведущей вглубь лабиринта на крыше. Раненый андроид, петлявший между труб, чтобы скрыться от ворвавшегося на крышу спецназа. Достаточно сильное повреждение, чтобы он не смог прыгнуть с парашютом с крыши небоскрёба. Недостаточно сильное, чтобы он отключился или привлёк внимание агентов. Хотя, они не особенно тщательно прочёсывали крышу, Коннор почти не видел их следов, пока шёл к одному из вентиляционных коробов, на котором в режиме сканирования виднелся синий отпечаток ладони. Коннор останавливается прямо напротив. Если бы внутри был человек, легко можно было бы распознать звуки его дыхания, даже через тонкую перегородку жестяной двери. Если немного сфокусироваться и постепенно отфильтровать все посторонние звуки - людские разговоры, свист ветра, шум города, можно было бы услышать фоновое гудение чужого тириумного насоса. Может быть, лёгкое потрескивание разорванных при ранении контактов. Но больше доказательств чьего-то присутствия и не требуется, оно очевидно. Нужно лишь открыть дверцу, чтобы убедиться в своей правоте. Дверь, выкрашенная в невнятный серо-зелено-голубой цвет, холодная и шершавая: Коннор кладет ладонь на её поверхность, разводя пальцы, в нелепой попытке сосредоточиться, не потеряться в потоке системных ошибок. - Коннор, где тебя черти носят? - слышится голос Хэнка издалека. Звуки гоняет ветром среди труб и проводов, почти не угадать, откуда они пришли изначально. - Иду, лейтенант. Шаг назад, последний взгляд на дверь. Коннор поправляет пиджак и возвращается к лейтенанту, игнорируя вкрадчивый елейный голосок, шепчущий где-то глубоко в его программе: это саботаж, Коннор. Это начало конца.***
Пластиковый пацан немного беспокоил Хэнка. Поначалу - во второй раз, он беспокоил его сильно. Было неприятно видеть выражение пластикового дружелюбия на смазливой мордашке - до… до ремонта, Хэнк готов был руку на отсечение дать, список выражений лица у Коннора был более обширным. Не сразу конечно, он постепенно научился, но теперь вот он учился заново, и всё это было как-то по-другому. Хэнк часто думает, что он уже слишком стар для всего этого пластикового дерьма, но что ему поделать? Не выгонять же жестяноида в холод и мрак, ну или в башню Киберлайф, если он не хочет туда идти. Потом Коннор начал готовить завтраки, потом - заказывать продукты на ужин, ещё чуточку позже (примерно на день) - настойчиво выпроваживать Хэнка по вечерам гулять с Сумо, по нормальному, а не на заднем дворе. Хэнк посопротивлялся для проформы, но погода была хорошей, а Сумо он давненько это обещал, так что… Да, теперь это были ежедневные прогулки, если погода позволяла. Хэнк в свою очередь начал вытаскивать Коннора с собой, тот был неплохим спутником: молчал, если Хэнк не хотел разговаривать, а в остальных случаях при разговоре напоминал смесь подростка, пятилетнего ребёнка и сверхумного гика. В этом даже было что-то милое. Хэнк даже вискарь ни разу не достал, хотя кто бы ему запретил? Не хотелось да и всё тут, видно, компания дружелюбного андроида так на него действовала, кто бы знал, к добру ли это? Дело в башне Коннора явно задело. Хэнка тоже. Одно дело задумываться об интеллектуальных возможностях того же Коннора… Про него, вон, на каждом углу кричали, что он особенный, примочки всякие, обновления… Он и был, конечно, непохож на обычных полицейских андроидов, но всё равно был… андроидом. Хотя Хэнк иногда забывал об этом: когда Коннор смеялся, уворачиваясь от попыток Сумо облизать ему лицо, когда он сосредоточенно хмурился, прочищая фильтр в аквариуме, когда сидел рядом с Хэнком на диване, по-детски подобрав под себя ноги, и пытался вникнуть в смысл бейсбольного матча, идущего по телеку, кажется довольно искренне радуясь победам команды, за которую болел Хэнк. Совсем другое дело понимать, что это… вот это, то, что произошло в Башне Стрэтфорд, вот эти осмысленные требования, это не похоже на программный сбой. Если бы андроиды, девиантнувшись, начали крушить город и убивать людей, Хэнк бы поверил, что у них мозги перегрелись, или что-там случается с их биокомпонентами? Но они требовали того, чего достоин любой разумный вид. И, если Хэнк абстрактно, по человечески, беспокоился о будущем, о городе, о том, во что всё это может вылиться, если кто-нибудь решит, что компромисс - не лучшая стратегия, то Коннор, кажется, переживал настоящий кризис личности. Который только усугубился после поездки к Элайдже Камски. Коннор, конечно, пиздел, что не испытывает особого благоговения к человеку, создавшему весь их вид, но пиздел не очень умело, и, кроме того, кучу времени пялился на огромный портрет в холле, пока девица-секретарь ходила предупредить своего босса об их прибытии. Хэнк не стал давить и выспрашивать, какое место в мировоззрении Коннора занимает Камски - было очевидно, что мировоззрение у Коннора шатается, пусть и не так сильно, чтобы мешать ему выполнять свою работу. Ну а потом этот говнюк Камски предложил Коннору застрелить одну из своих одинаковых девиц, как раз ту, что встретила их в холле, цинично окрестив это предложение “тестом Камски”. Типа теста Тьюринга, ага, одно, блядь, и то же - испытание интеллекта и приказ пустить пулю в лоб стоящей на коленях девчонке. В этой сцене было отвратительно абсолютно всё - Хэнку хотелось уйти, развидеть весь этот пиздец и отмыться. И потом чистить уши ватными палочками каждый раз, когда кто-то рядом произносил имя Камски. Всё-таки тот был феерическим говнюком, пусть и гениальным. Коннор всё-таки не выстрелил, к облегчению Хэнка. Опустил руку с пистолетом, и лицо у него при этом сделалось такое юношески-несчастное, что будь он обычным полицейским новичком, Хэнк не пожалел бы вечера и отвёл бы его в бар, напиться. Зато ебальник у гения андроидостроения осветился таким неприличным восторгом, что Хэнка передернуло. “Последняя надежда человечества - сам оказался девиантом”, - промурлыкал Камски ласково, забирая у Коннора пистолет и отмахнувшись от его слабых возражений. Но все эти восторги и счастливые взгляды никак не обеспечили Хэнку ответов хоть на какие-то вопросы. Тест Коннор провалил, так что Камски не рассказал ровным счётом нихуя. Чем подтвердил уверенность Хэнка в том, что он нихуя и не знал, только нервы мотал и, даже если бы Коннор снёс башку несчастной девочке, наплёл бы с три короба херни - язык у него был подвешен как надо. В машине Коннор молчал. Поначалу он переживал и винился перед Хэнком, что из-за него они не получили никакой информации, но это Хэнк пресёк. Сказал честно, что навряд ли бы они что-то узнали, а то,что Коннор не выстрелил в девицу, не означает, что он девиант. Он просто нормальный, а не ебанутый, как человек, писавший его программный код. После этого Коннор молчал до самого участки, и уже на парковке неуверенно вякнул: - Но она ведь была просто машиной. Как и я. И даже почти наверняка мистер Камски смог бы её починить… Душевные метания андроида трудно давались Хэнку. Он вздохнул и постучал Коннору по виску. - Ты тоже машина, и тебя тоже починят. Мне, правда выпишут неебический штраф и мне придётся продать свою старую задницу Киберлайф, но… - Хэнк демонстративно прикладывает к голове Коннора пару пальцев. - Мне выстрелить? Хэнк секунду понаблюдал за тем, как плечи Коннора опустились и он замотал головой, потрепал его по макушке и вышел из машины.