***
Окна были открыты на всю катушку, и я пропускала ветер сквозь пальцы, высунув руку наружу. Громскому доставляло огромное удовольствие вести своего мустанга, это было видно даже невооруженным глазом. В эту секунду, в такой момент, даже невзирая на тяжелое прощание с Алисой, я смогла себе позволить расслабиться и немного забыться. Словно не было никакой вражды кланов, а на меня не точил зуб родной отец и дядя, что мои братья не замышляли ничего против Максима, а среди его людей не было предателя. Словно мы — это просто мы, существующие в этом моменте, едущие в никуда, навстречу горизонту. Как же мне хотелось раствориться в облаках, подобно тому самолету… Однако одна небольшая кочка, из-за которой боль отозвалась внизу живота, резко привела меня в чувства. Прошло уже достаточно времени с моего первого секса, но отголоски все равно еще немного тревожили. В целом, я оправилась, как морально, так и физически, но Эл категорически запретила снова вступать в половую связь. Громского это вовсе не останавливало изучать мое тело, и я не могла не отметить, с какой осторожностью он это теперь делал. Максим заметил, как я поморщилась и начала ерзать на месте, но никак не прокомментировал, лишь еле заметная тень легла на его лицо. Я же постаралась сделать вид, что все в порядке, а затем потянулась к радио, чтобы сделать музыку чуть погромче. Я уже и забыла, каково это — так просто ехать с Максимом в его машине. Мотор мустанга приятно урчал, разгоряченный асфальт шуршал под колесами, ветер свистел за бортом, а дорога нескончаемой рекой ныряла под капот. Приятно было видеть расслабленного Громского, который явно чувствовал себя за рулем, как рыба в воде. Ему не составляло труда вести автомобиль одной рукой, а второй то переключать скорости, то касаться моего колена. Я слабо улыбалась, поглядывая на соседнюю машину, где ехали Крис, Эл, Рома и охрана, держась позади нас. Вдруг в какой-то момент Громский свернул с трассы, а внедорожник пропал из вида, как бы я не оглядывалась. — Куда мы едем? — тут же спросила я. — Давай немного прокатимся. Они и сами доберутся, — переключив скорость и поддав газу, улыбнулся мужчина. Я не стала возражать. Если Максим был уверен, что это уместно и безопасно, то я готова была ему довериться. Да и к тому же мне и самой хотелось подольше побыть с ним наедине вне поместья, ведь там его снова ждала работа, проблемы, а тут он, словно бы и сам чувствовал свободу. Макс заставил меня немного покричать, делая резкие повороты или слишком сильно ускоряясь. Но, если не так давно я визжала от страха, когда он гонялся по улицам города, то сейчас мне было действительно весело, пусть это и правда было опасно. Неизвестно откуда взявшийся адреналин будоражил кровь, и мне все хотелось попросить Максима, чтобы он буквально вдавил педаль в пол, дабы мы взлетели… Я никогда не была азартной, но почему-то сейчас мне хотелось большего. Свернув с асфальтированной дороги, мустанг уверенно держался и по бездорожью, но это уже было не так весело. Из-под колёс поднимался столб пыли, который залетал в салон, я то и дело подскакивала на кочках, отчего вспыхивали вспышки боли, и весь задор мигом угасал. Наконец, крутанув руль, Громский затормозил так резко, что автомобиль развернуло на все сто восемьдесят градусов. Я только после такой экстремальной остановки заметила, как глубоко и часто дышит мужчина. Видимо, адреналин зашкаливал не только у меня. Пыль ещё не улеглась, а после такого торможения, казалось, ее стало еще больше, поэтому я не понимала пока что, где мы находились. Но, судя по всему, достаточно далеко от трассы, потому что кругом слышалось лишь только заливистое пение птиц и стрекот сверчков. — Эй, — Громский позвал меня, видимо, заметив мою растерянность, — все в порядке? — Да, просто дорога была слишком ухабистая. Отбила себе одно место, — слабо пошутила я. — Думаю, я должен убедиться, что с этим местом все хорошо, — мужчина наклонился ко мне, целуя. Я потянулась к нему навстречу, позволяя ему одной ладонью накрыть мою щеку, а второй забраться под подол платья. Ко всему этому я уже более, чем привыкла. Ко всем его касаниям, взглядам, пошлым фразам и тому подобному. Мое физическое влечение уже переросло все границы, тело давно проиграло в этой схватке, отзываясь на каждое движение пальца. Я хотела Максима, это было уже глупо и бесполезно отрицать. Сложность оставалась лишь в моей голове и сердце, но в такие моменты это все как будто бы отключалось, оставляя только какие-то животные инстинкты. — Иди сюда, — он ловко перехватил меня, усаживая на себя сверху. Поза была не столь удобная из-за тесноты машины, но мириться с этим можно было. Я не могла выпрямится в полный рост, но это было скорее плюсом, чем минусом, ведь я была максимально близко к мужчине. Ладони Громского уже давно перешли границы дозволенного, забравшись ко мне в трусы, а его губы — на шею. Я держалась за спинку водительского кресла, судорожно выдыхая воздух, невольно выгибалась в спине. В голове крутился запрет Эл, но все мое естество просто напросто хотело плюнуть на это, но трезвый рассудок все равно позволял все держать под контролем. — Ма-акс, — тихо проскулила я ему в ухо. — Максим… — Детка, я знаю, что нельзя, — отлипнув от моей ключицы, выдохнул он. — Или мне теперь вообще ничего нельзя? Я слабо улыбнулась, но он этого все равно не увидел, поскольку я уткнулась носом ему в плечо. Желание Громского было столь очевидным и уже так сильно выпирало через ширинку, что его убеждение по поводу запрета, казалось просто шуточным. Но я знала, что он сдержит себя, не полезет против моих слов и, тем более, против слов Эл. Мы уже через это с ним проходили. Однако, я уже знала, что его голод можно было утолить и другими способами. Я аккуратно слезла с него и вернулась на своё место, поправляя на себе платье. Максим шумно выдохнул, снимая с головы очки и кладя их на приборную панель. Я его не винила в нетерпимости, сама стала идти на поводу своего тела, как ни странно. Желание охватывало с головой, и с ним действительно было тяжело бороться, поэтому я невольно удивлялась выдержке Максима. Но все же, трезвость ума я была в состоянии сохранять. — Прости, видимо, я перенервничал из-за… Да из-за всего, блять… — невесело усмехнулся Громский, положив руку на руль и начав барабанить по нему пальцами. — Ещё ведь болит, так? — Немного, — не стала лгать я. — Но это не значит, что я не хочу пробовать ещё. Хочу, просто… Нужно, чтобы все зажило, как нужно. Да и… Это же можно делать иначе, ведь так?.. Смущение никуда не делось, оно притупилось, уменьшилось, уступая место чему-то новому, до конца не исследованному. — Как же я испортил эту маленькую, невинную девочку, посмотрите, — искренне удивился Громский, приподняв брови. — Я ведь уже говорил, что мне это нравится? — Говорил, — подтвердила я, не особо понимая, из-за чего горит лицо: из-за стыда или же духоты. Макс снова увлек меня в поцелуй, зарываясь пальцами в волосы, слегка оттягивая за них. Он опять хотел усадить меня к себе на колени, но я больше не повелась на это, не позволила, оставшись на своем месте. Не успел мужчина возмутиться, как моя рука уже оказалась на его ширинке. Я уже практически не боялась этого, казалось, запрещённого места. К тому же, успела уже для себя выяснить, что мои прикосновения к паху и члену вызывали у Громского только положительный эффект. Думаю, примерно такой же, когда и он касался моего клитора. — Куда ручонки тянешь, м? — не смог удержаться от издевки мужчина. — А, ой, — я тут же смешалась, отводя ладонь, но Громский перехватит ее и с силой прижал к ширинке. — Расслабься, я шучу. Я буду не прочь, если ты подрочишь мне, зайка. — Хорошо… — сосредоточившись на расстегивание ремня, пробормотала я. Несмотря на мой интерес и желания, пальцы все равно предательски дрожали, из-за чего Максиму пришлось помогать мне, иначе бы сама я возилась неизвестно сколько. Я неловко прикусила губу, но в итоге уже обхватывала пульсирующий ствол. Так близко я ещё не… В общем-то, я всегда старалась не смотреть почему-то, больше уделяя внимания реакции мужчины, но в этот раз все же рассмотрела и орган. И сразу же сделала вывод для себя, что… Ничего необычно: вовсе он и не страшный, даже вполне симпатичный. Заученными движениями водила ладонью вверх-вниз, ловя рваные поцелуи от Громского, ощущая на шее его горячее дыхание и касание не менее разгоряченных рук на своем теле. Я уже не в первый раз ловила себя на мысли, что мне нравилось делать ему приятно, и я действительно старалась для него. Это странное ощущение от того, как сбивался чужой пульс и дыхание, раздутые ноздри, расширенные до предела зрачки, полностью съевшие темно-синюю радужку, приводили меня в такое же возбуждение, если бы мужчина оставлял поцелуи между моих ног. Однако мне все еще было странно хотеть Громского телом, но при этом умом держать его на расстоянии, помня, кто он такой на самом деле. Я не отрицала того, что запуталась настолько, что уже, порой, шла против своих же убеждений или принципов, просто потому, что не могла устоять перед ним. Недоговоренности и недосказанности все еще нависали над нами, как грозовые тучи, и вместо нужных слов с моих губ слетали стоны. Казалось, что Максим понимал, когда я хотела завести подобный разговор и быстро переводил все в такое безобразие, заставляя меня взглядом его умолять дать мне куда больше, чем бы я могла себе позволить еще месяц назад. — Я подумала над твоими словами, — вдруг выпалила я, не останавливая движения рукой. — И… — Блять, Яра, лучшего момента ты не могла найти… — клянусь, Громский аж вздрогнул слегка, полностью застигнутый мною врасплох. — Послушай, я просто не хочу, чтобы ты… Ну… — Чтобы я, что? — Максим перехватил мою руку на себе, останавливая и заглядывая мне в глаза. — Чтобы ты… — в голове все звучало запредельно просто, когда на деле язык не поворачивался просить о подобном, — …не делал ничего подобного с... другими. Даже со своими наложницами. С секунду он вглядывался в мое лицо, то ли пытаясь найти какой-то подвох, то ли еще что, а потом вдруг просто взял и… засмеялся. Он точно смеялся надо мной и над моей… просьбой? требованием?.. В любом случае, мне вдруг стало донельзя обидно и стыдно, я тут же убрала от него ладонь, прижимая ее к груди, а еще захотелось убежать куда-нибудь, потому что даже вдруг дышать стало тяжело. — Нет-нет-нет, стой, погоди… — постаравшись принять серьезный тон, Громский потянулся ко мне, прихватывая лицо. — Зайка, тише, не обижайся. Я не хотел, блять… — Почему ты засмеялся? — мой голос действительно звучал обиженным. — Потому что я понял это еще там, в спальне, но никак не думал, что ты решишь так прямо мне об этом сказать, при этом надрачивая мне. Знаешь, как будто ты пыталась манипулировать мной, — он мягко взял меня за щеки, поворачивая к себе. — Умелая манипуляция, ты быстро учишься, знаешь? Я вовсе не думала об этой ситуации именно в таком ключе. До меня моментально дошло, заставив еще сильнее залиться краской от патовости. — Я-я не хотела, просто вдруг захотела тебе сказать об этом, но я не… — Да я понял, расслабься, — поцеловав меня в уголок губ, уверил мужчина. — Полезай-ка на заднее сидение. Давай. — Что? Зачем? — Узнаешь, — подмигнул Громский. Не став более спорить или задавать лишних вопросов, я весьма неуклюже перебралась назад, слегка стукнувшись коленкой. Кое-как устроившись на сидении, поправила на себе безбожно задравшееся платье, когда Максим, как вполне нормальный и умный человек, просто вышел из машины и пересел назад. Я сдула прядь с лица, еще не совсем понимая, зачем понадобилось менять места, но потом подумала, что так, наверное, будет удобно. А вот удобно для чего, это, конечно, был вопрос. К тому моменту пыль уже улеглась, и я мельком рассмотрела, что Максим выбрал уединенное место в тени высоких сосен. Рядом даже сельской дороги не было, а лишь дикая трава и кустарники, переходящие в редкий лесок. Надеюсь, выехать отсюда особого труда не составит. — Что ты задумал? — поджав под себя ноги, поинтересовалась я. — Ничего такого, — пожал плечами в ответ Громскй. — Снимешь с меня рубашку, а то жарковато здесь? Кстати говоря, о манипуляциях… Я улыбнулась и покачала головой, но просьбу выполнила. Придвинувшись к мужчине ближе, но все так же не залезая на него, начала расстегивать пуговки. Ткань действительно в некоторых местах была немного влажной, да и я успела вспотеть, чего уж таить. Татуировки на сильном теле, казалось, немного блестели от мокроты, кое-где даже скатывались солоноватые капли, исчезая в интересных местах. Не удержавшись, я провела пальцами вверх по животу мужчины, ловя пару таких капель. Ответная реакция себя долго ждать не заставила, Максим не грубо схватил меня за шею, притягивая ближе, чтобы снова затянуть в пьяный и будоражащий поцелуй. Раньше мне не нравилось ощущать его язык во рту, теперь же я находила это… интересным. Вполне уверенно и, даже, скорее намеренно Громский уложил меня на спину, нависнув сверху, заставив закинуть ноги ему на спину. Такая поза могла говорить лишь об одном продолжении, о чем я хотела ему настойчиво напомнить, но мужчина и сам все прекрасно знал. — Да знаю, я знаю, — сбивчиво пробормотал он, отстраняясь. — Сядь, вот так, да. Уперевшись спиной в дверь автомобиля, я зачесала волосы назад. Несмотря на открытые спереди окна, дышать было совсем нечем, по крайней мере мне точно. Я снова хотела засыпать его вопросами, но стоило поймать взгляд Громского, как слова застряли в глотке. Бездонно-черная похоть разливалась в его зрачках, плескалась волнами чего-то запретного, но в то же время такого приятного, именно такого, что он и собирался сделать со мной. Ловко поддев пальцами кромку трусов, мужчина освободил меня от них, отправив куда-то на переднее сидение. Я тут же постаралась задержать мысль в голове о том, что их потом нужно будет обязательно найти и надеть. Только… позже… А когда?.. Горячие поцелуи на бедрах совсем заставили меня потерять связь с реальностью. Я слегка ударилась макушкой о стекло, но совершенно не заострила на этом внимания, потому что оно было сосредоточено на другом. От самого низа и вверх по мне бежали колючие мурашки, ноги слегка подрагивали, а ладони мокли от волнения. До сего момента я не разрешала ему делать подобное, но теперь у меня просто язык не поворачивался, чтобы остановить мужчину. Он не задирал подол платья, а просто нырнул под него, скрывшись там по самые плечи. Через пелену бреда перед взором я видела идеальную линию позвоночника Громского, блестящую кожу спины и впадинки от мышц, а еще рисунки татуировок. Я старалась не думать о том, как сейчас была близка моя промежность к лицу мужчины, да и думать в этот момент, если честно, у меня плохо получалось. Горячее дыхание опалило нежные складки, а от первого поцелуя я вздрогнула всем телом, ощущая колкость от небритости мужчины. Максим не растрачивался на долгую прелюдию, уже практически сходу пустив в дело язык. Это было действительно похоже на бред сумасшедшего, от которого бросало то в жар, то в холод. Казалось, вибрация от малейшего движения разносилась волной, нет, целым штормом по мне, доходя до самой кромки мозга. Время замедлилось, терпкий запах кожи от сидений смешался с нашим запахом пота, а гуляющий в листве ветер уже не был слышен, поскольку заглушался моими стонами. Впервые в жизни я позволила себе забыть обо всем на свете, чтобы быть только здесь и сейчас. Я не знала, куда деть свои руки, мне катастрофически хотелось за что-нибудь ухватиться, что-нибудь сжать или потянуть. Я хваталась ими то за спинку переднего сидения, то за свои волосы, то упиралась ими в потолок. Макс же крепко держал мои бедра, словно боялся, что они захлопнутся, как мышеловка. Но даже при всем желании, я бы не смогла сейчас свести ноги вместе. Мне этого не хотелось. Я ощущала нарастающий ком, который испускал огненные импульсы где-то как раз там, где орудовал языком Громский. И разрядка наступала стремительно, заставляя меня напрягаться, изогнуться в спине, чтобы выпустить из себя маленький фейерверк эмоций и чувств. — Ну, вот теперь можно ехать, — усмехнулся Максим, который уже вылез из-под моего платья, вытирая пальцами губы. Я не нашлась с ответом, мне явно нужно было время, чтобы прийти в себя.***
Осознание пришло лишь тогда, когда Максим проводил меня через прачечную к подвальной двери, а затем вниз по ступеням. Как бы я ни скучала по своим братьям, умом все равно понимала, что встреча с ними, возможно, изменит абсолютно все. Я боялась, но и трепетного ждала этого, надеясь вновь увидеть непослушных мальчишек из моего многострадального детства. Конечно, они уже стали мужчинами, но в моей памяти навсегда останутся чумазыми непоседами. Громский уже успел рассказать мне о своём казино в подробных деталях, поэтому я без труда поняла, как он гордится им и дорожит. Безусловно, ему стоило многого, чтобы сделать это заведение полностью своим, дабы Игнат не смог приближаться сюда и на пушечный выстрел. Но, как выяснилось ранее, его и это уже не останавливало… Максим сразу же обозначил, что, если я не захочу, то никакой встречи и не будет. И это было странно, с учётом того, что изначально он был против подобного. Но мне не составило труда догадаться, что я снова стала частью сделки, и близнецы сделают что-то для Громского, если смогут увидеться со мной. Ведь именного этого и просил тогда Аслан по телефонному разговору. Я не вдавалась в подробности. Отчасти из-за того, что не хотела знать, а отчасти — мне бы все равно никто ничего не поведал. Зачем мне влезать во все эти интриги, если я мало чего в этом понимаю? Я дико волновалась. Неприятный осадок после того звонка, который успел уже позабыться, теперь с новой силой давил на грудную клетку. Близнецы уже были плохого мнения обо мне, благодаря отцу и дяде, поэтому я очень боялась, что не смогу изменить его в другую сторону. Пусть даже и не в лучшую. Мне уже случалось побывать в подпольном казино, но тогда все закончилось далеко не радужно, поэтому моя тревога была вдвойне обоснована. Однако Максим заверил меня, что охрана у него на высшем уровне, а прошлый визит близнецов подстегнул его только усилить ее. Меня это, на самом деле, мало успокоило, но в этот раз Громский обещал быть все время рядом. Даже на встрече с братьями. Игровой дом Громского выглядел на несколько уровней выше и престижнее чем тот, в котором любил пропадать мой отец. Атмосфера была такой… изысканно-расслабленной, но все равно ощущался этот порочный круг азарта и жадности. Практически весь персонал здоровался с Максимом, и он сам был очень приветлив со всеми, пребывая уж в слишком хорошем расположении духа. Я не знала, с чем это могло быть связано, но разделить его настроения не могла. Я настолько погрузилась в свои переживания, что и не заметила, как Максим проводил меня к бару, где темнокожий афроамериканец принялся что-то наливать мне и Громскому. Уже по резкому запаху я поняла, что это не вода и не газировка, а нечто крепкое. — Дама не пьет? — поинтересовался бармен, придвигая к своему боссу стакан с янтарной жидкостью. — Нет, но для храбрости не помешало бы, — отвечая парню, сам Максим смотрел на меня, как бы побуждая сделать глоток. — Что это? — спросила я, крутя пальцами рюмку. — Мартини, — пожал плечами бармен. Наложницы в гареме отца очень любили это пойло, могли пить его без ничего, как обычный лимонад. Вздохнув, я быстро опрокинула в себя стопку, сильно зажмурившись. Жидкость оказалась кисло-приторной, сильно отдающая лаймом, но при этом обжигающая все внутренности. Терпкий осадок ударил по носу, и я закашлялась, на что Максим тут же протянул мне дольку лимона, но я отказалась. Не переносила ничего столь кислого. — Детка, ну ты даешь, — усмехнулся мужчина, растягивая свой напиток. — Взбодрило, — промямлила я, все еще не в силах избавиться от послевкусия. — Никогда больше не буду пить. — И правильно, — согласился он, допивая остатки. — У нас есть еще немного времени. Пойдем, я тебе все покажу. Голова слегка закружилась, когда я начала слезать с барного стула, но Максим придержал меня, а затем и вовсе не отпускал моей руки. Он водил меня по просторному залу, показывая различные игровые зоны, издалека представляя влиятельных гостей или старых знакомых, уделил внимание частным комнатам, а затем повел в свой кабинет. В отличие от того, что был в бизнес-центре, этот напоминал прям-таки какую-то каморку. Комната была максимально тесной, лишь каким-то чудом вмещая в себя рабочий стол, диван и пару шкафов. Даже так, только занеся ногу за порог, я поняла, что Громский редко здесь заседал за работой. Видимо, этот кабинет был некой формальностью для приема каких-нибудь важных гостей. Я сразу же опустилась на диванчик, освобождая ноги от каблуков, чтобы дать ноющей стопе немного отдохнуть. В поместье у Максима я практически не носила обуви, тем более на каблуках, поэтому ноги успели отвыкнуть от такой нагрузки. Я в принципе отвыкла от выхода в свет, поэтому общее напряжение было связано еще и с этим. Совсем одичала. — Что, затекли? — спросил Громский, присаживаясь передо мной на корточки. — Немного, — согласилась я, проводя ладонью по икре. — Давай я, — он перехватил стопу в свои ладони, начиная водить по ней массирующими движениями, разгоняя кровь. Я стала слишком часто подмечать внезапную нежность или заботу со стороны Громского. Он становился очень обходителен со мной, а иногда я даже начинала теряться, думая, что мы, возможно, в каких-то отношениях? Но ничего подобного между нами не обсуждалось, и я действительно не знала, как себя вести. Поэтому потребность в разговоре росла просто в геометрической прогрессии. Еще недавно я старалась придерживаться определенных границ, но всего одного взгляд, фразы или касания вполне хватало, что разрушить все мои барьеры. Мне не удавалось сохранять дистанцию, как бы я не хотела, но я была почему-то уверена, что Громский намеренно рушил все это, не позволял мне закрыться. И мне оставалось лишь гадать, для чего это нужно было ему. — Спасибо, — выдохнула я, слегка покраснев. Казалось, что Максим полностью сосредоточился на моих ступнях, но его ладонь то и дело ползла вверх по икре, заискивающе переходя на бедро, заставляя меня глупо улыбаться, а кожу становится гусиной. Думаю, эта игра могла вполне перейти во что-то более взрослое, если бы не предстоящая встреча. А еще ему все же удалось отвлечь меня, дав мне возможность расслабиться. Дверь резко распахнулась, — и я вздрогнула, а вот Громский был вполне спокоен, продолжая делать то, что и делал ранее. — Посмотри на это, — я узнала Армана с первого взгляда, но буквально вросла в диван от его пренебрежительного тона. — Вижу, — холодно отозвался Аслан. — Здравствуй, Ярослава.