Компаньон

Северное море вполне оправдывало своё название промозглой и холодной погодой. Волны зло били о борта лодки, казалось, что вот-вот она и вовсе перевернётся или развалится на части. Серое, темное небо буквально сливалось на горизонте с водной гладью. На очередном ударе Левин вздохнул, взмахнул палочкой, приклеивая стопы ко дну лодки для надёжности, и поднял повыше воротник пальто, чтобы холодные капли не залетали за шиворот. Впереди уже прорисовывался берег острова и треугольная в сечении башня, взмывающая острым шпилем вверх. — Воистину, неиссякаема человеческая глупость… — пробормотал Левин себе под нос, справедливо полагая, что за шумом ветра и моря его никто не услышит. — Это вы к чему? — неожиданно откликнулась Нарцисса Малфой, неведомо как оказавшаяся в этой странной компании. Инспекцию возглавляли министр и его заместитель Долорес Амбридж, кроме того, в группу входили несколько чиновников, репортеры «Пророка» и сам Левин, вместе с несколькими колдомедиками из клиники Святого Мунго. — К тому, что я не понимаю, каким уровнем интеллекта нужно обладать, чтобы совершать преступления, зная, что есть риск оказаться в подобном месте. — нахмурился Левин и снова поднял повыше воротник, вжимая невольно голову в плечи. — В таких условиях даже здоровый сойдет с ума, не говоря уже о тех, кто изначально имел проблемы с психикой. — Вы, конечно, правы, доктор… Но сделать ничего нельзя. — нервно отозвался Корнелиус Фадж, вглядываясь в тёмные очертания берега. — Вопрос о гуманности подобного наказания поднимался не единожды. Но поверьте мне, когда преступников помещали в обычные зачарованные тюрьмы, от проблем не спасала даже многочисленная охрана. А уж сколько раз наш мир был под угрозой раскрытия из-за побегов и разного рода жутких несчастных случаев, и вовсе не сосчитать. В то время, как отсюда смогли сбежать всего несколько раз… — И это повод больше не искать альтернативы? — иронично осведомился Левин. — Когда министр Элдрич Диггори попытался надавить на комитет в пользу поиска этой самой альтернативы, он довольно быстро погиб. Говорят, что всему виной драконья оспа, но… — Фадж красноречиво вздохнул и растер между собой замерзшие ладони. — К тому же, давайте не будем забывать о том, что дементоры не покидают остров благодаря узникам. А это тоже немаловажно. — Ещё бы, это совершенно меняет дело. — ядовито ответил Левин и поджал губы. Нарцисса Малфой усмехнулась уголком губ. На протяжении оставшегося пути обитатели лодки молчали. Ближе к острову становилось всё холоднее. Озноб целым стадом мурашек пробежал вдоль позвоночника, в голове у Левина на минуту-другую стало пусто. Ощущение накатывающего отчаяния и полного бессилия он поборол с трудом, тряхнув головой и нервно прикусив губу. Как сквозь толщу воды, наконец, послышался глухой стук. Прибыли. Маленький, грязный причал был почти незаметен в тени огромной башни. Как только инспекция ступила на мокрые, скрипучие доски, из неприметного квадратного барака вышел бледный аврор. Он был абсолютно лыс и стар, блеклые голубые глаза сначала равнодушно посмотрели на визитеров. Прошло несколько минут, прежде чем он узнал министра. Тут же его узкие глаза расширились, и он буквально бросился вперёд, гремя связкой ключей. Но не рассчитал и поскользнулся, рухнув буквально в ноги Фаджу. — Господин министр! Я, честное слово, не признал сразу… Прошу прощения… — затараторил аврор, безуспешно пытаясь подняться. Но то ли из-за спешки, то ли из-за усилившегося ветра добился только того, что едва не впечатался носом в причал. — Что вы, в самом деле… — ответил Фадж, подавая руку. Даже сейчас было отчетливо видно, что щеки министра густо покраснели. — Как вы понимаете, мы хотели бы осмотреться и убедиться, что всё в порядке. — прочистил горло Фадж, когда аврор, наконец, твердо встал на ноги. Но стоял он при том как бы глядя на министра снизу-вверх. — Проводите нас, будьте любезны. — Конечно, конечно. — закивал аврор и засеменил вперёд. В башню вела огромная, полукруглая дверь. Дементоров нигде не было видно, но их присутствие ощущалось очень отчетливо. Следом за своим сопровождающим они поднялись по широким, темным ступенькам, таким же мокрым, как всё остальное. Пришлось удивительно долго ждать, пока взволнованный аврор подберёт нужный ключ. Взгляд Левина снова остановился на Нарциссе Малфой. Та была бледней обычного, и стояла идеально прямо, будто бы готовясь вот-вот вступить в бой не на жизнь, а насмерть. Пока аврор сбивчиво извинялся перед министром, и заверял, что в тюрьме непременно всё в порядке, Левин шагнул влево и, наклонившись, прошептал: — Вы уверены, что это действительно стоит того? — Я убеждена, что, как минимум, должна была дожить до этого момента. — таким же страшным шёпотом отозвалась Нарцисса, а затем прерывисто, решительно вздохнула. — И обязана пережить достойно всё, что последует за ним. — Молодёжь, отчаянная молодёжь. — покачал головой Левин, но спорить не стал. Дверь тяжело, со скрипом открылась, продемонстрировав узкий, будто бы бесконечный коридор. Свет на ближайшие пару шагов обеспечивали только немногочисленные факелы. Тут и там из темноты поблескивали бронзовые ручки дверей. Услышав голоса и шаги, в коридор вышли ещё двое авроров. Они были гораздо моложе и выше их сопровождающего. Крепкие, плечистые парни. Но при этом занервничали они при виде министра совершенно одинаково. Пока Фадж объяснял им цель своего визита и жал руки, Левин украдкой осмотрелся. Это была единственная нейтральная зона во всём Азкабане, не считая, наверное, причала. Здесь не проходили дементоры, в основном весь этаж был разделен на хозяйственные и иные помещения вроде допросных комнат. За одной из этих дверей была кухня, где несколько человек готовили еду на всех заключенных и охрану. Эльфы местной атмосферы совершенно не выдерживали, и удивляться здесь было совершенно нечему. Левина, скорее, удивляло, как в таких условиях кто-то вообще соглашался добровольно находиться? Деньги, конечно, не пахнут, но всё-таки сам доктор на подобное не пошёл бы, сколько бы ему не заплатили. Он и сейчас согласился исключительно потому, что в его силах здесь было реально хоть кому-то помочь. Но работать здесь постоянно? Ни за что в жизни! Фадж расписался во всех предложенных актах, дисциплинированно отдал волшебную палочку. При своём «оружии» помимо авроров остались только колдомедики, расписавшись в соответствующих бумагах. Один из молодых авроров суетливо вручил каждому по защитному амулету. Это немного, но уже кое-что, что позволило бы легче переносить влияние дементоров. В нагрузку всей группе дали дополнительный комплект зелий, и в сопровождении повели вниз. Составляя маршрут проверки Левин настоял на том, чтобы они начали с самых нижних уровней, постепенно поднимаясь наверх. Во-первых, так будет гораздо легче перенести влияние дементоров, которая от этажа к этажу будет ощущаться на долю меньше. Во-вторых, идти снизу-вверх, а потом попросту выйти из башни Левину казалось гораздо логичнее, чем сначала подниматься к самому верхнему этажу. Крутая лестница вела вниз, в полную темноту. И ступенька за ступенькой, холод животного ужаса сковывал тело. Даже выданные амулеты не спасали до конца. Фадж, авроры и журналисты замолчали. У подножья лестницы старый аврор снова зазвенел ключами и открыл хлипкую с виду деревянную дверь. Так они оказались в ещё одном узком коридоре. — Чёрт, чёрт, чёрт! — выругался хрипло Левин, поймав покачнувшуюся Нарциссу Малфой за талию. И поддерживая, пошел рядом. Рядом были и дементоры. Двое, четверо, шестеро… Все, как один, хрипло втягивали воздух и поворачивали в их сторону головы. — Господи хренов Боже… — не выдержала Амбридж, глубоко вздохнув. Мрачный и молчаливый аврор торопливо засеменил дальше, без церемоний толкнув железную решетку. Вот, наконец, показались первые камеры. Хотя Левин скорее назвал бы эти помещения каменными мешками. В высоту и ширину они были не больше среднего роста взрослого мужчины. В каждой двери внизу была прорезь, куда проталкивался поднос с едой. Узники спали на тонкой, соломенной подстилке, укрытые одним тонким шерстяным одеялом. В дальнем углу от двери стояло ведро, от которого стойко несло отходами. Снаружи в и так холодные каменные стены беспрерывно били свирепые волны Северного моря. Иногда солёные капли, ведомые порывами ветра всё-таки попадали внутрь через ничтожно маленькое, решётчатое окно. Авроры открыли первую камеру, дементоры рассыпались по коридору. — Подъём! — раздраженно гаркнул седой аврор на съежившуюся на соломенной подстилке фигуру. Фигура вздрогнула от звука, но на ноги не поднялась. Раздалось тоненькое хныканье. Аврор было замахнулся кулаком, но Левин перехватил крепкое, жилистое запястье и твёрдо сказал: — Не стоит, я дальше сам. Отойдите на пару шагов, здесь нет места. Спорить с доктором никто не стал. Фадж о чем-то шепотом переговаривался с журналистами, Амбридж молчала. Нарцисса Малфой, поджав губы, крепко обняла себя руками. Узником оказался никто иной, как Питер Петтигрю. Видимо, его просто бросили в ближайшую свободную камеру. За несколько недель заключения он ужасно похудел и, кажется, пребывал в бредовом беспамятстве. Левину пришлось массировать ему горло, чтобы он проглотил свою порцию зелий. Ногти Петтигрю сгрыз почти до мяса, волосы были грязные, а от тюремной робы отчётливо пахло мочой. Левин взмахом палочки очистил одежду узника, прежде чем подняться на ноги. Разумеется, о том, чтобы задать Петтигрю какие-либо вопросы не шло даже и речи. И это был далеко не единственный случай. Дементоры без конца сновали по коридору в опасной близости от камер, иногда застывая буквально на пороге. Узники вздрагивали и забивались в угол. В конце концов, Фадж распорядился, чтобы жутких стражей временно убрали восвояси, так как они мешают проведению проверки. Эту миссию взял на себя один из молодых авроров. Когда дементоры направились за ним, дело пошло чуть быстрее. Некоторые узники уже смогли связно отвечать на вопросы об условиях и содержании. Правда, оригинальностью их ответы абсолютно не отличались. Впрочем, и эта проверка была затеяна далеко не ради людей. Левин скрипнул зубами и поспешно отогнал от себя ненужную сейчас мысль, сосредоточившись на деле. Барти-Крауч младший злобно оскалился при виде министра. Было видно, что для Фаджа именно эта камера была самой тяжелой. Узник по рукам и ногам цепями был прикован к стене. Тюремная роба свисала на нём, как на вешалке. Эмоции на его лице сменялись с аномальной скоростью. Он то взрывался проклятьями, то начинал заходиться в безумном хохоте, уверяя, что Лорд Воландеморт жив и обязательно вернется. Каких-либо конкретных ответов на вопросы от него добиться так и не удалось. Затих он только под ударной дозой успокоительного. Перед камерой Беллатрисы Лестрейндж Нарцисса Малфой сбилась с шага и оглянулась на министра. Тот торопливо, нервно кивнул, безостановочно крутя в руках свой зелёный котелок. Левин почувствовал руку Нарциссы на собственном локте. Тонкие пальцы сжались необычайно решительно и крепко. — Когда закончите осмотр и вопросы, оставьте меня с ней… Ненадолго, всего на минуту, пока будете проверять следующую камеру. — прошептала Нарцисса. — Это безрассудство. — отчеканил Левин. Беллатриса не спала и явно прислушивалась к разговору. Её руки и ноги были точно также прикованы к полу и стене цепями, ещё более короткими, чем у Барти-Крауча. Так поступали только с самыми буйными и опасными узниками, которые были особенно агрессивны, невзирая на практически постоянное присутствие дементоров рядом. — Прошу вас, доктор. — полным мольбы шепотом отозвалась Нарцисса, опустив взгляд. — В конце концов, она моя сестра. Я здесь ради неё. — Будет вам спорить. — торопливо вмешался Фадж раньше, чем раздосадованный Левин успел возразить. — Это такая малость, на самом деле. Просто дадим им минуту. Думаю, что миссис Малфой достаточно перенесла, чтобы это заслужить. — Как скажете, министр. — процедил Левин и решительно шагнул в камеру. Он с этим решением согласен не был, но поделать ничего не мог. Опустившись на корточки перед прикованной женщиной, Левин взмахнул палочкой. — Здравствуйте, мадам. На что жалуетесь? — Здравствуйте. — церемонно отозвалась Беллатриса и вздернула подбородок. — Премного благодарю, но разве что руки натёрло… — Экая неприятность. — не удержался от язвительности Левин. Беллатриса зло сверкнула темными глазами и искривила губы, на секунду отвернувшись. — Но это поправимо. — Левин достал из поясной сумки несколько флакончиков с зельями и начал обрабатывать узнице руки. — Помнится, вы говорили, что врач и пациент должны быть на равных? — негромко обронила Беллатриса. Левин медленно кивнул. — Правила изменились? — Нисколько, с чего вы взяли? — переспросил он, продолжая работать. — Тогда снимите с меня цепи. Пока вы здесь. — решительно потребовала она, посмотрев ему прямо в глаза. — И я отвечу на любой ваш идиотский вопрос. — Вы же прекрасно понимаете, что мои идиотские вопросы нужны для того, чтобы хоть немного облегчить ваше положение? — уточнил Левин, скосив взгляд в сторону министра и остальной группы. К счастью, те были заняты разговорами с журналистами. Только Нарцисса Малфой старалась держаться чуть ближе и тщательно прислушивалась. — Ну так и облегчите его. — указала Беллатриса, удивительно знакомо приподняв брови и распахнув свои огромные, тёмные глаза. Абсурд, но даже здесь она не потеряла своего природного обаяния. Левин почувствовал, как у него ёкнуло сердце. — Или в вашем арсенале только слова? — Беллатриса усмехнулась. Левин, как это ни унизительно, капитулировал почти без борьбы. — Снимите цепи ненадолго. — властно скомандовал он аврорам, не оборачиваясь. — Что? Но, позвольте, зачем же… — заволновался Фадж. — Затем, что мне нужно более тщательно осмотреть пациентку. И без цепей этот процесс произойдет гораздо быстрее. — раздражённо объяснил Левин, уже и сам отчасти поверив в выдуманную причину. — Если вы, разумеется, не намерены задерживаться. — О, нет-нет. — пошёл на попятную Фадж, выставив перед собой, как щит, собственный котелок. — Ради Бога, делайте всё, что посчитаете необходимым. — Благодарю вас. — сухо отозвался Левин и посторонился, пропуская к Беллатрисе мрачного аврора, который не сразу и с явной неохотой нашёл нужный ключ. Как только аврор отошёл, Левин действительно начал более личный осмотр, кончиками пальцев осторожно залечивая даже мелкие трещины на бледной коже. Когда он уже собирался отойти, Беллатриса тихо и чувственно прошептала: — Спасибо, Сергей. Левин ничего не ответил, резко развернулся и в два шага оказался на пороге камеры. Он вышел, придержав за плечо аврора. Мимо них с самым решительным и независимым видом ужом проскользнула Нарцисса Малфой. — После, когда пойдем обратно, вы снова наденете цепи. Вряд ли узница успеет и сумеет куда-то убежать. — вышел из положения Фадж. Аврор недовольно нахмурился, но спорить с министром не решился, только раздраженно стряхнув ладонь доктора, и поспешив идти дальше. Левин шел, считая про себя шаги и полностью сосредоточившись на работе. Состояние у заключенных было разным, но у всех отвратительно плохим. Это, пожалуй, было единственной общей чертой в клинической картине происходящего, если можно так выразиться. На Левина внезапно накатила жуткая, беспросветная усталость. Но он не жаловался. В последней камере на нижнем ярусе обитал Антонин Долохов. Цепей на нём не было, более того, на звуки шагов он повернул голову, а, увидев доктора, неловко поднялся, ссутулив плечи, и пожал протянутую руку. Левин раздраженным взмахом головы осадил рванувшегося было вперёд аврора, и оценивающе окинул взглядом фигуру узника. Долохов был на две головы выше доктора, и с первого взгляда стало ясно, что потолок для него слишком низкий. — Здравствуйте. — хрипло поздоровался Долохов на русском и продемонстрировал желтые зубы в подобии улыбки. Вышло довольно жутко. Да и без долгой практики в его речи прослеживался акцент, словно сам язык во рту ворочался крайне неловко. — Какими судьбами? — Проверка. Не видишь разве, высокое начальство за моей спиной? — отозвался Левин, бегло переключившись на родной язык. — Что меня выдало? — А, я земляка всегда узнаю. — отмахнулся широкой ладонью Долохов и уселся на прохудившуюся подстилку. — Проверка, значит-с? — хмыкнул он, бросив на нервничающего министра любопытный взгляд. — Затянули их благородия с проверкой что-то. — Чего? Туго совсем? — переспросил Левин и тут же нахмурился. Вопрос был действительно в данной ситуации в высшей степени идиотским. — Да всё в одной кондиции, я не к тому. — ответил Долохов, задумчиво наблюдая за движениями его волшебной палочки. — Я думал, как Блэк сбежал, тюрьму носом рыть начнут, не иначе. А в итоге проверка и та только сейчас. Кстати, Блэка, я слышал, оправдали? — Тебе это дементоры на ухо шепнули? — не удержался от иронии Левин. — Не, охрана. — повёл плечом Долохов. — Есть тут некоторые, кто разговаривает по-человечески и газеты иногда даёт полистать, когда жрачку приносят. Только ты не стучи, ладно, док? А то ж совсем рехнуться можно. — Не буду. — пообещал Левин, протянув узнику несколько флакончиков с зельями. Поймав на себе полный ожидания взгляд, он вздохнул. — Да, оправдали Блэка. По всем статьям. Даже компенсацию выплатили. — Свезло засранцу. — протянул Долохов, в два глотка опустошив содержимое флакончиков. Глубоко вздохнув, он прислонился затылком к холодной стене. — Может, и свезло. — согласился Левин, спросив. — Жалобы есть? Помимо мелочей. — А у тебя руки длинные, док? — заинтересовался Долохов, сверкнув золотым зубом в неровном, чадящем свете факелов. — Смотря для чего. — уклончиво ответил Левин. — Хлеба с молоком хочу. Хоть раз в месяц… Снится, сил нет, порой даже вкус чувствую. — искренне пожаловался Долохов. — В рамках проверки меню пересмотрим. — пообещал Левин, отчасти пожалев заключенного. А с другой стороны и действительно, рацион узникам нужно было сменить. Может, они навсегда застряли на этом жутком острове, но это не означает, что их нужно кормить хуже скота. Какие бы ни были, какое бы преступление ни совершили, они всё-таки люди. — Человечище ты, док! — заулыбался радостно Долохов. — Спасибо тебе огромное. — Вот когда сделаю, тогда добрым словом поминать будешь. — осадил его немного Левин, ещё раз наложил заклинание и кивнул. — До свидания. — Прощай, док. — не согласился Долохов, отрицательно покачав головой и пожав крепко протянутую руку. — Хороший ты человек. А здесь таким быть нельзя. — Здесь вообще никому быть нельзя. — угрюмо отозвался Левин. Дверь камеры за ним с лязгом закрылась. Дважды щелкнул повернутый ключ. Отмахнувшись от какого-то вопроса журналиста, Левин ускорил шаг. Нарцисса Малфой уже стояла возле камеры своей сестры и пошла навстречу группе. Выглядела она усталой, но вполне удовлетворенной. Аврор довольно долго и методично осматривал камеру, прежде чем застегнуть цепи на руках и ногах Беллатрисы и закрыть дверь. Уже поднимаясь наверх, Левин вместе с остальной группой услышал мощный бас Долохова, вытягивающий на родном языке:

«Темной тучей небо закрыто, Сада тихо мчатся листы. Счастье, надежды жизни разбиты. Друг мой верный, скажи, где ты? Помнишь, ясным днем, Как с тобой вдвоем Так ходили мы вместе тогда? Помнишь ласки жар, Помнишь грез угар, Он сокрылся, как сон, навсегда. Помнишь чудной грезы мгновенье, Счастье, воздух, небыль, сны… Радость безумья, мечты и влеченья — В прошлом скрылись осенние сны. Кончен сон… Где же ты?..»

Громкий, хорошо поставленный голос Долохова вездесуще разносился по пустынному коридору до самого тёмного уголка. По спине Левина невольно пробежали мурашки. Закончив петь, Долохов начинал сначала, и постепенно мотив, не зная языка, подхватывали другие узники, что были в сознании. — Заткнитесь, мрази! — не выдержал аврор и зло сплюнул под ноги. — Дементоров на них нет, глотки дерут… — Оставьте, пусть поют. — устало сказал Левин. — Что им ещё остается? К тому же, нам нужно закончить проверку, прежде чем мы запустим дементоров обратно в здание. И лучше бы поторопиться. — Это очень здравая мысль. — одобрительно заметил Фадж и быстрым шагом направился вверх по лестнице. В неровном свете чадящих факелов остальные последовали за ним. В какой-то момент Нарцисса Малфой споткнулась в темноте, Левин заметил выпавший у неё из карамана мантии запечатанный конверт и поспешно наступил на него, раньше, чем кто-либо это увидит. Поколебавшись, Левин сделал вид, что помогает ей подняться и незаметно положил конверт ей обратно в карман. — Будьте осторожнее, миссис Малфой. — значительным тоном заметил он. — Обязательно, спасибо вам, Сергей. — глаза миссис Малфой подозрительно заблестели. Она поспешно моргнула и отвернулась, перед этим крепко, благодарно сжав его запястье. Инспекция вышла длинной и изматывающей. Но проверка верхних этажей, как он и ожидал, далась чуть легче, если не считать бесконечного экскурса по лестницам. Обратно к аппартационной площадке они добирались с помощью той же лодки, на которой прибыли на остров. Расходились молча. Левин чувствовал себя смертельно уставшим. И сам не понял, как оказался на пороге дома на площади Гримо и постучал в дверь. Открыл Сириус Блэк. Задавать глупых вопросов он не стал, с каменным лицом проводив доктора до его комнаты. Левин заснул, не раздеваясь, стоило только его голове коснуться подушки. И ему приснился роскошный бал в далёком, как никогда, Петербурге…