***
— Не понимаю я вас, профессор. Почему бы не обратиться за помощью к Дамблдору? — Сириус скучающе сплюнул в пепельницу и в очередной раз обвёл взмахом палочки класс. — Если в этом классе кто-то и применил тёмную магию, то либо сделал это жуть как грамотно, либо вам показалось. Да и у Падмы Патил не то чтобы много врагов. Мы целый день бьёмся и ничего не нашли. — Именно поэтому я и не хочу поднимать паники, пока мы не убедимся, что произошло! — раздражённо нахмурился Гораций. — Ещё не хватало, создать себе репутацию старого дурня, боящегося собственной тени. Да и у Альбуса без того достаточно дел. — По моему, вы слишком заморачиваетесь, сэр. — Сириус с хрустом потянулся на стуле и в очередной раз закурил трубку. — В таком случае, вы слишком беспечны. Особенно для того, кто начал преподавать в Хогвартсе тёмную магию. Гораций вздохнул, сел за стол. Сириус продолжал безмятежно заполнять комнату синеватым дымом. И ограничился только вопросительным поднятием бровей. Некоторое время они молчали, да и Гораций, честно говоря, ответа не ждал. После того злополучного урока, на котором Падма Патил едва не задохнулась, его снедала тревога. Ночью поднимали с постели муторные сны о прошлом, днём не давали сосредоточиться сумбурные мысли. — Да ладно вам. В конце концов, мой особый предмет изучают только ученики, сдавшие СОВ. — примирительным тоном всё-таки заметил Сириус. — И Дамблдор разрешил, что немаловажно. Мы же не можем взять всех и закрыть за стенами замка, убеждая, какой кругом справедливый и безопасный мир. — И очень жаль. — проворчал язвительно Гораций. В очередной раз вздохнул и провёл ладонями по лицу. Собственная кожа чувствовалась на ощупь как старый пергамент. — Спасибо за помощь. Можете идти. — Обращайтесь, если что. — с готовностью встал на ноги Сириус. Взмахнул палочкой: пепельница исчезла с негромким хлопком. Гораций добродушно махнул рукой. Проводил новоиспечённого преподавателя по защите и тёмным искусствам взглядом, нервно пробарабанил пальцами по подлокотнику стула. «Как есть Орион. С его этой трубкой и непрошибаемой уверенностью в контроле над ситуацией. Вот ведь злая насмешка судьбы… Я стараюсь не оглядываться на прошлое, а оно между делом задевает меня мелочами. Может, не стоило возвращаться? Но иначе как? Снова бежать? От прошлого, от жизни, от себя… Бежать, как несчастный трус. " — со злости Гораций хватил кулаком по столу. Тут же на подносе появилась пузатая бутыль медовухи и граненный стакан. Глоток, другой, жидкость обжигает горло, струйка течёт по подбородку. Громко выдохнув, Гораций отёр лицо рукавом мантии, мутным взглядом обвёл помещение. — «Нет. Хватит бегать от собственного хвоста. Нужно разобраться. И сделать всё по возможности так, чтобы никто не пострадал. План. Мне нужен план…»***
Если бы кто-то в этот момент осмелился заглянуть в кабинет зельеварения, то увидел бы полного старика, с пышными, как у моржа, усами, склонившегося над столом и испещряющим пергамент неровными строчками. Тишину нарушал только скрип пера и иногда тревожное, ворчливое бормотание. Обрывки приходящих мыслей оседали на пергаменте. Ничего необычного на первый взгляд, но стоит только присмотреться внимательнее, и можно почувствовать на губах горьковатый привкус силы, увидев, что фигура старика вовсе не отбрасывает тени. Но заглянуть в кабинет было некому. И это было хорошо.***
Леденящее чувство отчаяния, казалось, накатило десятикратно. Отчаяния и жуткого страха. Днём он пустыми глазами смотрел куда-то в потолок, изредка замирал взглядом на слегка моргающей лампочке. Шевелиться вынуждали только естественные потребности в виде голода и необходимости справить нужду. А ночью его снова холодной волной захлёстывал страх, во сто крат сильнее прежнего. Перед глазами то и дело вспыхивало бледное лицо Падмы, её падение на каменный пол. Воображение с полпинка докручивало самые жуткие предположения, картины похорон. Иногда, в короткий миг перед рассветом ему удавалось отмахнуться от страха, и тогда наступало то странное чувство оцепенения. Грани между сном и явью, когда не осознаёшь себя до конца. И в этот момент становилось чуть легче. А потом… Потом всё начиналось сначала. Голоса Гарри больше не слышал. Он остался совсем один.***
— Наступит момент, когда вы дойдёте до изнеможения. И вам захочется сдаться. — жёстко отчеканил Сириус. Окинул взглядом тяжело дышащих и взмокших от усталости учеников. — Но в данном случае на слабину вы не имеете права. Сила поглотит вас раньше, чем успеете моргнуть. Поэтому вы обязаны справиться. Взять ситуацию под контроль. Работайте! Гермиона тяжело выдохнула. Выпрямилась, заправила локон волос за ухо и снова вытянула руку. Этот год оказался гораздо тяжелее остальных. И не только из-за занятий Тёмными искусствами. Теперь на всех остальных предметах от них требовали строго невербальных заклятий. Даже профессор Макгонагалл не засчитывала преобразования, если виной тому была произнесённая шёпотом формула. Домашние задания стали больше и сложнее, а магия теперь требовала большей концентрации. Особенно на уроках Сириуса. Как только прошёл первый шок, многие восприняли идею изучать этот предмет с долей болезненного любопытства. Даже те, кто своего интереса категорически не признавал. Неизвестно, что каждый рисовал себе в голове, кроме применения непростительных и, может, чуть более жёстких дуэлей, но на деле всё оказалось гораздо сложнее. Сириус учил их «использовать Волю», как он это называл. В программе по Тёмным искусствам оказалось всего семь заклинаний. Дальше они должны были переходить к контрзаклятьям и ритуалам. Гермиона ещё удивлялась, почему самих тёмных заклятий так мало. А теперь поняла. Спустя три с половиной недели первое заклятье из списка получилось только у Малфоя, Крэбба, Гойла и Энтони Голдштейна из всего 6 курса. Среди семикурсников прогресс был ненамного выше. Концентрация и правильный взмах палочкой ничего не гарантировали. У большинства, включая Гермиону, ничего не получалось. Запястье сводило судорогой, болели пальцы, раз за разом приходилось повторять одно и тоже. Сириус давил. Требовал. И не переходил к следующему этапу пока ученики не осваивали предыдущий. Впрочем, Гермиона сильно подозревала, что и дальше легче не будет. Помимо прочего было ещё огромное письменное домашнее задание. И другие предметы, требующие не меньшей самоотдачи. Звон колокола вывел Гермиону из транса. Она выдохнула и опустила руку. Помимо запястья почему-то болезненно ломило поясницу. Записав домашнее задание, она вместе со всеми попрощалась с Сириусом, шагнула за порог, качнулась и почувствовала, как чья-то ладонь сомкнулась на её талии. — Нормально всё? — беспокойно уточнил Невилл. — Да, спасибо — мягко улыбнулась Гермиона и более уверенно сделала несколько шагов вперёд. — Я в порядке, просто немного устала. — Да уж, меня самого хоть выжимай. — согласился Невилл. — Но интересно. Сегодня даже показалось, что я почти понял, в чём дело… Может, в следующий раз даже получится что-то выполнить. — Неудивительно, что у Малфоя всё вышло — подал голос Рон и скривился. — Видели его довольную рожу? В его семейке наверняка практикуется что-то подобное. — Ну, знаешь, если бы у меня наконец-то получилось, я бы тоже была рада. — справедливости ради заметила Гермиона и вздохнула. — И вообще, что это ещё за «его семейка»? Малфой, если ты помнишь, помимо прочего родственник Сириуса. И твой тоже. — Всё я отлично помню! — запальчиво крикнул Рон. По счастью, в коридоре полном учеников было слишком шумно, и это не привлекло особого внимания. Но Гермиона всё равно не сдержалась и от души дала другу подзатыльник. — И семья не обязательно определяет волшебника, пусть даже и чистокровного — негромко заметил Невилл. — Сириус тому примером, если хотите. А вообще-то… — Идёмте обедать. — пресекла начавшийся было спор Гермиона, стоило только Рону открыть рот. — Сегодня у нас ещё много уроков. — И то правда. — согласился Невилл. Рон угрюмо закрыл рот обратно. Гермиона про себя украдкой вздохнула, вступив на лестницу. В сотый раз подумала, насколько она устала. Мысленно дала себе крепкий подзатыльник и выпрямила спину. Сдаваться нельзя. Ни в коем случае.***
Звук тяжелых шагов. Щелчок. Поднос с ужином. В затхлом воздухе камеры пронесся аромат риса и тушёных овощей. Гарри сполз с постели, кутаясь в плащ и в очередной раз почесав слегка колющийся подбородок. Еду он проглотил, не чувствуя вкуса. Просто потому, что так было нужно. В груди всё ещё тлел огонёк желания жить, хотя Гарри уже давно перестал задумываться о причинах. Он сделал глоток чая. В нос ударил запах груши и корицы. Стены камеры внезапно поплыли, знакомое ощущение транса захлестнуло без спроса, с головой. Чашка выпала из рук, горло сдавила паника, Гарри распахнул глаза, пытаясь сопротивляться. Вытолкнуть, воспротивиться! Прежде чем всё померкло, он успел увидеть Большой зал. Будто с высоты птичьего полета увидел Гермиону, Рона, Невилла. Рон и Невилл о чём-то переговаривались, следом взгляд автоматически нашёл Малфоя, Крэбба, Гойла, преподавательский стол и пустующее кресло Дамблдора и… Падма! Бледная, уставшая, но живая и здоровая. Свечи Большого зала оплавились, пространство снова расплылось. Гарри качнулся вперёд, автоматически сгруппировался и упал на вытянутые руки, тяжело дыша, широко распахнув глаза. Каким чудом очки не упали с носа, оставалось только догадываться. — Вы… — сдавленно выдохнул Гарри. — Я. — согласилась незнакомка. — Говорила ведь: отличается тот, кто не действует! Раз уж так волновался за свою зазнобу, мог бы взять, да и выяснить, всё ли в порядке. Стоило только приложить усилия. — Я испугался! — возмутился Гарри. — Что, если бы она пострадала из-за меня? — Так и что ж? Со страха сдашься и ляжешь умирать? — резким тоном хлестнула незнакомка — И гори оно всё огнем, правда? Гарри поджал губы и с трудом сел на постели, выпустил сжатый выдох через нос. Отрицать очевидное невозможно. Он уже не раз засыпал с мыслью, что не проснуться было бы очень хорошо. Лечь и забыться. Так было бы намного проще… — У тебя нет на это права, мальчик… — мягко заметила подслушивающая его мысли незнакомка. — Ты ещё ничего не сотворил. А нужно закончить. Закончить, чтобы заслужить своё право уйти. Открыть последнюю дверь. Ты ведь чувствуешь, верно? Сила, текущая по твоим венам. Как огромная река с бурным течением. Обжигающая, как огонь, кончики твоих пальцев. Гарри вздрогнул. Сгорбился. Всхлипнул. Сухо и отчаянно. Незнакомка замолчала. Через время он почувствовал мягкое, покачивающее объятье и будто тень дыхания над ухом. — Мы сильнее, чем ночь и холод, мальчик… Живи. Живи. На осколки разбитой чашки упало несколько солёных слёз. Морские волны снаружи, вздымаясь, вспенились и с силой ударили по стенам крепости. В затянутом тучами небе сверкнула молния, ветер взвыл. Где-то далеко-далеко со скрипом открылась огромная дверь, рухнули многовековые замки. Магия откликнулась.***
— Зайдем сначала в Сладкое королевство — мечтательно протянул Рон, увлеченно жуя кусок говядины. — Быстро время пролетело. Вроде только год начался, а уже поход в Хогсмид… Надо бы составить список, что купить. — задумчиво протянул Невилл. — И подготовиться к званому ужину у профессора Слизнорта. — Клуб Слизней. — поморщился Рон, всем своим видом выражая отвращение. — Дело вкуса. По мне эти вечера очень даже неплохи. И в будущем это может принести пользу. Да, Гермиона? — Невилл обернулся, осекся на полуслове и осторожно тронул подругу за руку. — Всё в порядке? — Да, конечно. — рассеянно сказала Гермиона. Небо над головой стремительно затягивалось тёмными тучами. Она явственно расслышала, как где-то вдали оглушительно грохнуло. А ещё будто на долю секунды почувствовала чей-то внимательный взгляд. — И да, вечера у Слизнорта не так уж и плохи. «Я просто устала… Вот и всё. А сегодня ещё много дел.» — напомнила сама себе Гермиона и решительно придвинула ближе тарелку с ужином, постаравшись выбросить лишние мысли из головы.