***
Всё продолжалось очень красиво. На работе украдкой целовались в кабинете президента (и трижды чуть не занялись на его рабочем столе любовью), на выходных ходили в кино или куда-то ещё, где можно было не «светится». Юле было относительно легко балансировать между «Алексеем Анатольевичем» утром и «Лёшенькой» вечером. Это несложно. Но не главе государства: он, в отличие от возлюбленной, сбивался. Привык только после того, как на мероприятии чуть не назвал секретаршу «котёночком». Тогда уже начал сдерживаться. Вообще, Навальный был хорошим партнёром: он давал время для того, чтобы отдохнуть от него, не бросал слова на ветер и окружал девушку умеренной заботой. Простые, но всегда нужные и важные вещи, правда? Чувство стабильности и меры ещё никому не помешало. Всё продолжалось степенно и естественно — так, как и должно идти. Знакомство с семьёй, переезд друг к дружке… У Лёши очень комфортабельная квартира, так что почему нет? Да и совместный быт прекрасно демонстрирует то, какой человек на самом деле. Вопреки тому, что быта как такого у этих двоих нет и существуют только мелкие домашние обязанности, которые всегда делили между собой без разговоров, Юлия была довольна. С таким подходом рутина не ощущалась как тяжелое и горькое нечто, что разъедает всю сладость отношений. Конечно, были мелкие ссоры, но заканчивались они бурными, полными страсти примирениями. Всё походило на реалистичную и живую идиллию. Абросимова поняла: впервые в своей жизни она была уверена в будущем. И дело не в том, что её мужчина — глава государства, дело не в том, что денег куча, нет! Дело в любви. В любви от Навального и в любви к себе. Как же ей этого не хватало! Это же так чудно, любить себя, быть любимым и любить кого-то… Неумолимый марш времени отмерил своими быстрыми шагами от момента начала отношений к апогею аж целых три месяца. За это время успели отпраздновать день рождение Лёши, родителей между собой перезнакомить… Девушка поняла ещё в начале июля: всё движется к чему-то грандиозному, но к чему? Было дико непонятно. Казалось, что началось затишье перед бурей. Алексей стал молчаливым и скрытным. Сидел подолгу в кабинете один, девушку звал только пообедать и забрать/отдать документы. Ничего больше. Дома он кратко говорил о всём и ни о чём, запирался в какой-то из комнат, звонил кому-то, говорил, говорил, говорил… Чувство эйфории у Абросимовой сменилось на смесь недоверия, которое начало выпускать свой яд в душу Ю., и напряжения. День за днём блондинка разгоняла глупые мысли, терпела короткие обеды и накапливала обиду. Наверное, всё-таки, Лёша её разлюбил. Только Юля утратила свою таинственность и стала удобной, играть с ней стало неинтересно. Признаться ему в этом неудобно, но рано или поздно он это сделает. Точно сделает… Не хотелось делиться опасениями с подругами, ибо знала, что те начнут её переубеждать, а она начнёт аппелировать и всё сведётся либо к ссоре, либо же к пустому разговору. Так и ходила, хмурившись и попивая немного втайне то, что лежит в нетронутом запасе подаренного алкоголя. Металась к разным вариантам, но каждый раз отказывалась, потому что сталкивалась с препятствием моральным или физическим. Отсутствие контроля в этой ситуации выводило женщину из себя. В конце-концов, решилась: начнёт разговор самостоятельно. «Хороший подарочек себе перед днём рождения сделаешь. Поссоришься с парнем, уйдёшь от начальника и добавишь в свой список ещё одного врага — президента своей же страны.» — нет, надо действовать! Так продолжаться больше не может! Юлия и так слишком долго молчала. С утра вооружившись всей смелостью и злобой, кипевшей в ней, она вошла в кабинет возлюбленного. Ну, всё. Теперь наступило время для диалога. Как раз никого вокруг нет и можно спокойно разобраться между собой. Только Юля хотела начать, как её перебил Алексей: — Хорошо, что ты пришла! Я как раз хотел тебя позвать. — он сам собирался первый шаг сделать. Ого. — Садись, пожалуйста. — Абросимова спешно присела на кресло, стоящее параллельно к креслу главы государства. Её распирало любопытство, но при этом мучило и ощущение от сдержанного потока чувств. Такое впечатление, будто душу в тиски сжимают. Неприятно. Зато Навальному хорошо: он выглядит спокойным и собранным. На его лице довольная улыбка, которую не заметишь на его пресс-фотосессиях и блондинке так хотелось стереть её с физиономии президента к чёрту. Хотелось дёрнуть его за идеально лежащий галстук, грубо впиться в его пухлые губы бантиком и сминать его уста, долго молчащие для «Юленьки» и щебечущие для «госпожи Абросимовой», в болезненной попытке выразить все чувства, что накопились за это время. Не впадай в варварство, может, он хочет извиниться? Объясниться? Выслушай его. Алексей откинулся на спинку стула, быстро нажал на кнопку включения вентилятора и начал: — У тебя скоро день рождения, да? — начинает неплохо. Только к чему эти вопросы? Неясно. Секретарша кивнула, просто ожидая, что же будет дальше. — Могу обрадовать. В этом году ты отпразднуешь его в Петербурге! — в этот же миг поток прохладного воздуха устремляется прямо ему в лицо и развевает его волосы. Это всё выглядит как момент из чёртовой рекламы шампуня и из-за этого хочется ухмыльнуться. В воздухе начинает пахнуть мятой с химозным шлейфом. Абросимова чисто ради того, чтобы увидеть реакцию президента, отвечает так: — Жаль. Я хотела отпраздновать свой день рождения здесь, в Москве. — Как видишь, из просто столицы празднование переносится в культурную столицу… — глава государства всё еще улыбчив и оптимистичен. — Я уже забронировала один из лучших столиков в «Сахалине». Такой, чтобы было лучше панораму видно… — Так отмени бронь. — черт, не удалось. Хорошо. Попробуем иначе. — А если я не хочу и даже не собираюсь куда-то ехать? — без дерзости в тоне, но всё же слегка капризно спрашивает Юлия. Она смотрит Леше прямо в глаза и видит там растерянность. Значит, удалось всё же расшатать оптимизм. Надо продолжить. Но осторожно. Иначе ситуация выйдет из-под контроля… Навальный прикусывает нижнюю губу, хмурится, замыслившись, и через миг снова улыбается. — А тебе просто придётся. Увы. У нас с двадцать третьего по двадцать пятое экономический форум. Типа ПМЭФа, но поновее, если понимаешь. — его тон смягчается. — Не переживай, всё будет хорошо. Мы явно не будем скучать. Понимаешь, о чём я? — он приподнялся с места и, чуть выпятив губы, потянулся за поцелуем. Э, нет! Не интересно сдаваться так сразу. Блондинка останавливает начальника, положив ему на губы свои пальчики: — Нельзя. Я, кажется, слышу шаги. Вдруг войдут? — Я наору за то, что пришли без стука и выгоню их к чёртовой матери. — когда же перестанет так решительно аппелировать? Ясно же, что никогда. Он же упёртый. Девушка убирает пальцы и чуть поддаётся вперёд. Между её лицом и лицом президента расстояние сокращается всё больше и больше, но в момент, когда соприкосновение так близко, Юля останавливается, вытирает с уголка губ политика след от зубной пасты и отстраняется. Обманный манёвр длился всего пару секунд и этого времени хватило, чтобы дезориентировать мужчину. Хотелось бы ещё добить его фразой «И, кстати, я к маме на пару дней, потому что [тут была бы надуманная причина], увидимся двадцать третьего!», но поняла: это лишнее. Единственное, что ещё сделала — спросила, нет ли вопросов и после медленного кивка уходит к себе. Уже сидя за компьютером, решила: это было немного жестоко. Зато справедливо. Вы же бы тоже не стали отчаянно бросаться в объятия человека, который много времени игнорировал вас, да? Вот вам и вся мотивация маленькой мести. Но выходка Юлии сработала немного не так, как планировалось. Навальный только оживился, а не затих, мучаясь с вопросом «Что я сделал не так?». Теперь же у него были реверсивные действия: он болтал с ней, начал постоянно крутиться возле неё… Всё, как в начале общения, ей-богу! Только глупых вопросов не хватает. Абросимова и в этот раз не бросилась в омут с головой. Она не отвергала от себя любимого, но при этом и не подпускала к себе полностью. Почему? Ну, во-первых, она всё еще обижена. Во-вторых, ей надо было понять, продолжалось ли это из-за занятости или же на ней попытались попробовать эмоциональные качели. Для того, чтобы найти ответ на этот вопрос, надо было пространство и отсутствие вмешательства кого-то постороннего. Соответственно, Лёша в этом поиске и был тем самим «посторонним». Но ему указывали на это не прямо, да и он сам, видимо, этого не понимал. Иначе не продолжал бы так рьяно восстанавливать баланс в отношениях. Вот так хмуро и невесело сокращались дни к поездке в Питер. К чему-то грандиозному. К чему-то окончательному. Это путешествие очень отличалось от их первой общей поездки в N., когда ехали на машине. В этот раз путешествовали на Сапсане. Увы, девушка не успела насладиться всеми преимуществами Гбт — главного вагона, в котором обычно едет бизнес-класс. Из четырех часов, проведённых в пути, два часа она читала приобретённый ещё в пору депрессии и небольшого шопоголизма томик Ницше. Ну, как читала… Абросимова пряталась за книгой, чтобы не ощущать на себе тяжелый взгляд экс-оппозиционера, в котором читается только один вопрос «Что я сделал?». Но Ницше, увы, не спас от уныния, а наоборот, только усилил его и не «спрятал» за переплётом. От скуки девица заснула на два оставшихся часа. Проснулась из-за заботливого «Юльчонок, пора вставать!». Навальный будил её. Она спала на его плече, оказывается. Ой! Блондинка потёрла глаза и приподнялась. Пора! Петербург встретил пару стереотипным мелким дождиком, но их вообще это не беспокоило. С поезда президент и его подчинённая сразу пересаживались в машину. Они смогли подъехать к своим временным апартаментам только после нескольких длинных и скучных минут, проведённых в пробке. «Это же город-миллионик, детка, тебе не привыкать.» — хмыкнула мысленно, пока машина останавливалась возле парадной одного из домов. В этот раз жили не в отеле. И это очень удивляло. Обычно Лёше было легче жить вместе с рум-сервисом, прачечной рядом и рестораном внизу, а сейчас он ограничился квартирой. Или же он решил целый домище снять? Если да, то неудивительно, он же любит получать всё самое комфортное и давать кому-то идентичное. На собственном опыте проверено. Войдя в парадную через широкие дубовые двери, девица ахнула. Она, конечно, была наслышана о питерских парадных, но теперь, увидев это вживую, поняла: все рассказы до этого — пустошь, в них не было и толики тех деталей, что обличают всю величественность этих мест. Внутри всё было заботливо отремонтировано: стены были выкрашены в пудрово-голубой цвет, который вопреки своей яркости прекрасно подходил под белые ордеры*, расположившиеся по стенам ровными рядами и кронштейны, держащие электрические лампы. Пройдя дальше, почти к лестнице, Юля задрала голову вверх. Под высоким потолком, чуть ниже больших полуовальных окон взглядом нашла гипсовые головы милейших ангелочков с пухлыми щеками и маленькими крылышками. Улыбнулась. Милая деталь посреди роскоши по-настоящему порадовала. Игнорируя скрип старых ступеней, девица поднялась немного выше. Сзади послышались шаги. Алексей следовал за ней. Он весело заметил: — Ты, кстати, в правильную сторону идёшь! — он опередил Ю. и достал из кармана ключи. Дверь их временного жилья по сравнению с этим всем была обычной. А, может, и нет — Абросимова разглядеть не успела, ибо ей сразу же открыли дверь, пропустив вперёд. И так, жить будут в просторных и вполне комфортных апартаментах. Всё вокруг так и было пропитано духом Петербурга (нет, здесь не было солевых с Думской или детей с чаем с Невского). Интерьер был изящен в меру. Чем-то по смыслу своему напоминал веяние парижского гедонизма, но была разница: в Париже всё было повеселее. Может, тебе так казалось, потому что между вами двумя ссоры тогда не было? Юля почувствовала на своей талии тёплые руки возлюбленного. Он прижал её ближе к себе и она чувствовала спиной всё тепло его тела. Политик расслабленно начал: — Нравится? — после краткого «Угу!» улыбнулся. — Я знал, что тебе понравится. Это маленькая компенсация за то, что я сорвал тебе планы на день рождения. Ага, значит, он уверен, что его девушка обиделась из-за дня рождения и мнимого зарезервированного столика в «Сахалине». Ну, что же, пусть думает так дальше. Ничего против такой теории девица не имела. Она искренне поблагодарила Н. за то, что снял такие апартаменты, но переубеждать его на счёт обиды не стала. Ещё не время. Кстати, о времени! Сегодня его было достаточно. Президент через четыре часа должен перерезать ленту, чтобы открыть форум, произнести мега-важную речь, взять участие в дискуссии о стабильности рубля… Чтобы отдохнуть есть пару часов, и это сильно радовало. Можно освежиться, приодеться, короче, просто насладится временем. Абросимова решила немного прилечь, пока была возможность. Она вошла в спальню, которую она так и не разглядела при первом вхождении в квартиру. В комнате было светло и просторно. Под стенкой стояла большая двухместная кровать, на ней словно снежным одеялом лежало чистое белое постельное бельё. На кровати горкой размещались такие же белые как и бельё подушки. Мягкие-мягкие… Недалеко от кровати было окно — с него был вид на маленький дворик, где было пусто, тихо и мокро после дождя. Разве что чей-то старый велосипед одиноко стоял посреди этой пустоты. «Я тоже чувствовала себя, как этот велик, когда меня Лёшка игнорил.» —пробурчала себе женщина и вздохнула, вернувшись взглядом в комнату. Она сняла с себя дорожную одежду и, переодевшись в парадное домашнее (т.е то, что можно носить по дому, но при гостях или ещё при ком-то), плюхнулась на кровать. В нос ударил свежий запах цветочного кондиционера для белья. Тело под влиянием всеобщего уюта во всех деталях невольно расслаблялось. Ю. забывала о всём. О форуме, о её «холодной войне» с бойфрендом… О всём. Чувствовала: сейчас может уснуть. Но прикосновения чьих-то холодных пальцев не позволяют ей впасть в объятия Морфея. — Ты такая милая, когда сонная. Как котёнок какой-то. — мужской шепот, раздавшийся только что, сомнений не оставил, что это Лёша. Интересно, сколько он тут уже сидит? Полчаса? Минуту? Даже шагов его слышно не было! Абросимова лишь улыбнулась в ответ на комплимент и повернулась на правую сторону, лицом к любимому. Он, на удивление, выглядел бодро. Не то, что его подруга. Не хотелось язвить себе же о том, что он терзает себя меньше, поэтому такой бодрый. Очень не хотелось. — Котёнком сегодня, как видишь, я была дважды. — хихикнула Ю. в ответ. — И можешь продолжать им быть. Времени полно, почему бы и не выспаться? — как он мил! Вот только есть один нюанс… — Не-не, если я сейчас усну, то потом буду, словно варёный овощ. — и вновь в комнате возцаряется неловкая тишина. Алексей сидит, устремив взгляд в окно, а девушка пытается не заснуть. Вроде идиллия. Так казалось, пока политик не начал: — Ты в последнее время очень молчаливая, Юль. Ничего не произошло? — Да нет, с чего ты взял? — к нему начало доходить! Неужели! — Я всё вижу, дорогая. Вечно отстраняешься от меня, ограждаешься, замолкаешь… Скажи прямо. — тон его сменился с ласкового на серьёзный. О, он реально хочет разобраться! Почему именно сейчас? Можно было попробовать попозже, а не тогда, когда Юля сильно расслаблена. Ну, ладно. Лучше поздно, чем никогда. — Проблема в тебе, Алексей. — Абросимова привстала с места и теперь смотрела возлюбленному прямо в глаза. — Точнее, в твоём поведении. Ты первый выстроил между нами стену, первый замолчал и заставил отдалиться. Ты почти не общался со мной, запирался в комнате и вёл с кем-то другим долгие разговоры… Этот же кто-то совсем другой заполнил всё твоё личное пространство, ибо иначе я не могу объяснить то, как же мало я начала проводить с тобой время! Ранее, до того, как мы начали встречаться, нас отделить друг от дружки невозможно было, а тут такое… Я понимаю, личное пространство, но, чёрт, я о другом думаю! — О. Так вот в чём дело! Я думал, ты дуешься из-за того, что я тебе планы испортил… — политик задумчиво почесал затылок, — Да, я виноват. Прости! Но ты должна понять: так надо… — Надо что? — девица резко перебивает его, не дав продолжить. — Надо изолироваться от всех, игнорировать меня и оставить в растерянности?! — перебор. Стоит выдохнуть и поспокойнее сказать дальше. — Лёш, я не глупая. Я составляю тебе график и знаю, соответственно, что это не работа. Был бы это кто-то из близких — ты бы тоже поделился! — она сделала паузу и, нервно глотнув, спросила, — Кто она? Или он? — Я не скажу. — после пронзительного взгляда, который бросила на него возлюбленная, мужчина сдался. — Да, это женщина, да, я просто был вынужден так погрузиться в общение с ней, но, милая, уже всё позади! — его тон вернулся от оправдывающегося к радостному. — Теперь только ты, я и Питер. И никого больше. Ах, был вынужден? Был вынужден?! Это что, королева Англии, что-ли? Румянец горячей волной прилил к щекам Юлии, которая аж застыла от такой неожиданной наглости. «Что же это за особа, в которую он так погрузился?» — пискнул голосок ревности, дёргавшей за нервы. Чёрт возьми. В разгорячённую от чувств голову пришла глупейшая по сути своей, но такая яркая ассоциация в виде Катрин Бофор. Да, официально ты — его девушка, но есть же и запасные варианты, которыми твой благоверный не побрезгует воспользоваться. Возле Алексея множество красоток-практиканток, ты вполне могла бы пропустить самую яркую, наглую и умную… Да и кто в курсе, кроме ваших друзей, о ваших отношениях? Никто. Вот в чём вопрос. Разного рода конспиративные теории заполняли мысли девушки, отбрасывая здравый смысл подальше. — Нет никакого «ты, я и Питер», Алексей Анатольевич. Есть только «я, мой начальник и рабочая поездка». И женщина, в которую Вы погружались. — всё это Юля проговаривала сдавленно и с тяжестью, но последнее слово она произнесла особо и с таким напором, словно ставила точку в их разговоре. Глава государства всё понял сразу. Он отодвинулся и затих, не желая продолжать стычку, в которой он уже проиграл. Поднявшись, негромко сказал последнее: — Не стоит делать выводы по одной глупо сказанной фразе. — и вышел, оставив всё ещё пылающую от раздражения женщину в одиночестве. Всё неявно сводилось к одному: в жизни Юлии Абросимовой во время этой поездки появится ещё один очень интересный поворот…***
День открытия экономического форума прошёл паршиво. Нет-нет, с технической и организационной сторон всё было отлично. Дело состояло в другом: было тяжело сдерживать эмоции. Натянутую улыбку на лице, благо, пришлось держать на физиономии недолго, но всё же… Речь Алексея во время открытия — единственное, что Ю. слушала внимательно. Может придётся подсказать, если что. Обида обидой, но профессиональные обязанности выполнять надо. Дальнейшие моменты прошли, как в тумане. Речи спикеров, дискуссия, где модератором был Гуриев — всё это как-то проплыло мимо девицы. Она мысленно пребывала где-то не здесь, в чудном зале для выступлений и среди важных особ, а под большим одеялом, что укрывало её от всех-всех-всех… Пришлось вернуться в реальность, когда один из охранников политика сказал, что пора идти. Сидели в машине молча. Тишина была до скрипа противной, но нарушить её первой не хотелось. Она и так уже сказала достаточно. Дома пара разошлась по комнатам: Юля ушла в спальню, Алексей — куда-то в другую комнату. Возможно, это кабинет или вторая спальня. Абросимова не знала, ведь пока дальше ванной, ватерклозета и опочивальни она не заходила. Выйдя из комнаты, чтобы попить воды, остановилась в коридоре. Из приоткрытых дверей слышался оживлённый разговор. Женщина на цыпочках подошла немного ближе и прислушалась. — Я не знаю, что делать. — судя по тону, Н. разбит. Он делает небольшую паузу после фразы, а потом медленно продолжает, будто всё ещё ищет слова для описания ситуации. — Мне кажется, всё кончено. Я уже ничего не изменю. — Не стоит так падать в крайность, тебе стоит объяснить смысл твоих слов и всё! — неожиданно! Собеседницей экс-оппозиционера оказалась Певчих, которая бодрым тоном пыталась подбодрить друга. «Интересно, он ей по-своему всё перекрутил или оставил как есть?» — съязвила мысленно Юлия и сдержала ухмылку. — Не поможет. Я всё испортил так, что Юля ничего не захочет от меня. Так она и сказала «Никакого «ты, я и Питер», Алексей Анатольевич, есть только я, начальник и рабочая поездка», — Навальный попытался изобразить голос возлюбленной, говоря чуть ли не фальцетом, и от этого его грустная интонация звучала очень комично. — Я же готов на все сто, а тут… — М-да, друг мой, я всегда говорила тебе и, по-видимому, продолжу говорить дальше: в сюрпризах ты не силён. Только в политике, юриспруденции и ещё чём-то. Но не в этом! И так, слушай меня внимательно… В смысле сюрприз? То есть, во время и без того неожиданной поездки было бы ещё что-то? О боже. Как же всё усложняется! Блондинка опирается на кухонный стол и прячет лицо в руках. Ей бы в жизни такую маленькую, заметную кнопку «Подсказка», как в тех квестах, скачанных в порыве скуки, а не это всё…***
Она слишком долго разбирала произошедшее. Настроение менялось: то Юлия обвиняла теперь уже себя и решала, что она — параноик, то наоборот, считала, что всё сделано верно. Так надо. Никак иначе. Нет, надо по-другому! А как по-другому? Что надо делать в такой ситуации? От тягостных мыслей (а если честно, то от перенапряжения) начало пульсировать в висках, пришлось пить анальгин (как хорошо, что он всё ещё помогает от боли, как у Кровостока, да?) и в целях самоуспокоения включать АСМР. Господи, благослови YouTube Premium, фармакологию и современные технологии! Блаженный микс, созданный всем этим, вырубил г-жу Абросимову в считанные минуты. Проснулась ближе к двенадцати. Это удивляло, ведь после вчерашней инсомнии казалось, что она проваляется в постели весь день. Юля вдохнула свежий воздух, что потоком входил в комнату из приоткрытого окна, и осмотрелась. Её аирподсы заботливо были уложены в кейс, телефон заряжался, а на трюмо стояла ваза с букетом ирисов. В Париже он тоже дарил ей ирисы. Синие-синие цветы цвета свободы, цвета его всегда любяще смотрящих глаз… Судя по тому, что правая подушка идеально гладкая, Лёша так и не пришёл спать к девушке. Но если цветы здесь, а гаджеты на месте, то он, всё-таки, приходил. Пришёл, навёл порядок и ушёл. Мелкие, но важные жесты заботы больно и точно ударяют по и без того воспалённой совести, и от этого становится грустно. Отвлеклась разгребанием ярких, иногда странных открыток, присланных на ватсап, написанием кратких, но ёмких «Спасибо» на длиннющие поздравления от очередного начальника департамента (и откуда у них её номер?), ответами на сообщения от близких друзей (Маша, Кира, Олег и Ваня написали в примерно то же время). Для разговора остался только Алексей. Надо, наконец, вылазить из постели и идти навстречу. Девица открыла дверь. Громкое «Ой!» заставило её опешить и остановится. Перед ней стоял Навальный, который растерянно тёр лоб левой рукой. Походу, он вообще не спал — на лице была маска усталости, глаза покраснели… Юля снова почувствовала укол совести. — Прости, милый, прости, я не хотела тебя ударить! — пролепетала она, потянувшись к возлюбленному. Осторожно обхватывая его лицо, чмокнула президента прямо в место удара. Ну, или где-то сбоку, потому что поцеловала она его слишком быстро и заметить, не промазала ли, не смогла. Мужчина ответил мягкой улыбкой: — Всё нормально, я сам виноват, что не заметил, как ты выходишь. — он сразу же перевёл тему. — Я шёл глянуть, спишь ли ты ещё. Вот… — Н. так оправдывается, что аж становится неловко. Ужасное чувство. — Ещё раз извини. И спасибо за то, что выключил мой телефон и поставил наушники на зарядку. — блондинка ещё раз чмокнула бойфренда, который внезапно засмеялся. Он быстро объяснился: — Забирать твой телефон было весело. Первое, что я там увидел — это медфильм на ютубе про синдром Кандинского-Клерамбо. Ты прям до конца его досмотрела. Не думал, что тебе такое нравится! — Абросимова чувствовала, что начинает краснеть. М-да, надо бы подчистить плейлист… Глава государства хихикает и меняет тему, — Так! Я же ещё кое-что не сказал! — он приобнимает возлюбленную и радостно произносит, — С днём рождения, Юленька! Я дико рад тому, что ты со мной. Без тебя эта жизнь кажется безликой. Последнюю фразу Лёша сказал так неловко и так тихо, будто боялся получить на орехи за сказанное. Блять. Снова больно. Ещё один удар по совести. Целуя его гладко выбритые щёки, девушка попутно благодарила его и пыталась приласкать получше. Этими жестами она извинялась и намекала: говори, не бойся, ты можешь ляпать всё, что угодно! Понимал ли он это? Пока неизвестно. Льнул русоволосый к ней с невероятной силой: он и прижимался к ней, и глаза от удовольствия прикрывал… Только ещё мурчания не хватало, чтобы президент начал напоминать котика. — Идём завтракать. — наконец отстраняясь, лениво протянул он. В кухне пахло чем-то невероятным. Блинчики? Да. Именно они. Красивые, поджаренные со всех сторон лежали на тарелке в центре, а вокруг тарелки стояли кругом маленькие банки с джемами разных видов. «И когда он успел всё это сделать? Не пойму!» — мысленно удивлялась Юля, садясь за стол. Она нетерпеливо открыла первую банку, что была поближе, и щедро намазала абрикосовый джем на блин. Первый же укус подтвердил всю вкусность блинчиков. Девушка довольно хмыкнула, сказав: — Ты, оказывается, мастер жарить блины! И почему я не знала этого раньше? — Ну, знаешь… Раньше вдохновения не было, чтобы тебе это продемонстрировать. — Алексей накалывает на вилку кусочек блина и макает в другую открытую банку, уже с смородиновым джемом. Он медленно берёт вилку в рот, в свой рот, из которого вылетают хорошие, нехорошие вещи, умеющий приносить удовольствие в поцелуях и не только… Кстати, когда они целовались в последний раз? Неделю назад? Две недели назад? Год? Столетие? От раздумий отвлекает насмешливое, — Ты на еду смотришь с меньшим аппетитом, чем на мои губы. Мне начать бояться, что ты вопьёшься мне в них и отгрызешь? — О нет! Даже не думай о таком! Я просто… заметила, что ты вкусно ешь. — придумала нелепную отмазку, но пусть будет. Лёшка хихикнул: — Именно сегодня ты очень внимательная, моя дорогая. Вот только ты одного не заметила. — он сделал многозначительную паузу и тогда продолжил, — Я уже несколько минут прячу у тебя под носом подарок. Угадаешь, где он? — Очевидно! Под носом. — философски заметила Юлия, прожевав кусочек уже третьего блина. Увидев отрицательный кивок бойфренда, удивлённо подняла бровь, — Как это нет? Ну, хорошо. Под столом… Даже нет, под стулом, где ты сидишь! — Бинго! — Навальный слегка наклонился и достал из-под стула небольшую коробочку. — Вот первый подарок от меня, Юль. Надеюсь, тебе понравится. Первый от него. Значит, и остальные от Лёши есть? Черт, с каждым разом Юля всё больше и больше убеждалась в том, как же он заморочился. И ирисы с утра пораньше притащил, и кушать приготовил, и где-то эти джемы нашёл, и кучу подарков купил… Кстати, первым подарком оказалась чудная подвеска с аметистом, сделанную в том же стиле, что и то самое кольцо, полученное когда-то от анонимного поклонника в АП. Девушка широко улыбнулась. Вот как, значит! Её тайный воздыхатель, желающий поднять ей настроение в те дни, пропитанные неразберихой, — это точно г-н президент. Иногда он слишком красноречив в своих поступках. А иногда слишком скрытен. Дабы отвлечься от новой волны неприятных мыслей, Абросимова решает продолжить разговор: — Красивая подвеска. Мне очень нравится! Как мне тебя отблагодарить? — Ещё успеешь это сделать. — игривый тон Алексея меняется вскоре на просто веселую интонацию. — Хотя если хочешь, можешь меня поцеловать. Я был бы рад. Дважды просить не пришлось. Юля поднялась со своего места и, подойдя к возлюбленному, легко плюхнулась ему на колени. Она медленно запустила свои пальцы левой руки в Лёшкины взъерошенные волосы и, чуть приблизившись к его лицу, мягко поцеловала его. Черт, как же ей не хватало этого странного смешения тепла и тягучей нежности! Неторопливо сминая губы главы государства и получая ответную реакцию, девица смаковала каждую секунду их поцелуя. Её любимый делал тоже самое — он просто наслаждался, растягивая удовольствие. На самом интересном моменте, когда Н. хотел бы углубить поцелуй и перебрать всю власть на себя, Абросимова берет и отстраняется. Пока достаточно. — Ох… Слушай, я думал, ты меня просто чмокнешь, а тут прям такой поцелуй! — политик довольно и расслабленно выдыхает после этой фразы. Он говорит тише следующее, — Давай продолжим. — Нет. Увы, но это не входило в твою просьбу о «Спасибо!», милый. — блондинка подмигивает и приподнимается с бёдер любимого. Неплохое начало дня, однако!***
После новой порции поздравлений Юля принялась прихорашиваться. Она быстро приняла душ, использовала очищающую масочку из Сепфоры, увлажняющий крем к ней и лавандовый лосьон для тела, и разгладила кварцевым роллером кожу на лице. Окончательная свежесть придала девушке сил, но куда их тратить? К счастью, когда она вышла из ванной комнаты, проблема решилась сама собой. В спальне её ждал Лёша, который прямо в момент, когда она вошла в комнату, закончил звонок. — Я как раз хотел к тебе подойти. — сказал он. — Буквально только что я договорился о бронировании столика в одном чудном месте. Через два часа будем там, солнце! — И что это за место, если не секрет? — Абросимова учуяла: второй подарок будет именно там. По-любому Навальный вручит ей что-то потрясающее, подведя весь процесс дарения под обстановку… Это в его стиле. Он же любит символизм, умеренный пафос и просто красивые жесты. Самым красивым жестом от него было бы вручение приказа о твоём увольнении, милая, сразу же после десерта. — Название не скажу, ты точно гуглить полезешь. А я вообще-то сюрприз планировал! — внезапно раздался звонок в дверь и президент, услышав его, приподнялся с кровати. Он жестом велел остаться и мигом вышел из комнаты. Через минутку-две вернулся не один, а с новой коробкой. На сей раз достаточно большой. Глава государства протянул её девице и торжественно объявил: — Вот второй подарок! Надеюсь, ты наденешь это на обед. — он многозначительно подмигнул ей, принял её благодарственный чмок и оставил возлюбленную в комнате наедине с презентом. Блондинка нетерпеливо начала рассматривать коробку и прикидывать: что же там? Техника точно пролетает, коробка относительно лёгкая. Да и слишком большая, она больше для ноутбука какого-то подходить, но, снова-таки, вес не тот… Ботинки? Также нет, там явно что-то из ткани. Иначе быть не может. Юля медленно потянула за край широкой ленты, из которой был завязан бант. Наконец разобравшись с лентой и верхней частью коробки, она заглянула вовнутрь. Всё ещё не ясно. Нечто, что являлось подарком, было ещё раз упаковано, но уже в тонкую белую бумагу с оттеснённым и неизвестным для Ю. логотипом, который удалось заметить при падении света на упаковку. Абросимова сочла варварством рвать это, поэтому потратила ещё пару минут, чтобы аккуратно избавиться и от этой преграды на пути к презенту. Первое, что бросилось в глаза — это цвет. Это был интересный, редко попадающийся на глаза оттенок синего с каким-то очень романтичным названием… Как его там? А, точно! Полуночно-синий. Девица коснулась к подарку и почувствовала мягкость, присущая только одной ткани — бархату. «И когда Лёша успел его найти, да ещё и в таком цвете?» — мысленно ахнула она, поднимая ткань. В её руках оказалось прекрасное платье, чем-то напоминающее что-то из прошлого… Вспомнила! Платье, которое Ю. надевала на приём в американском посольстве, очень похоже и цветом, и некоторыми особенностями, но оно было более вечерним и подходящим явно не для простых променадов. Не удержалась. Померила его и, взглянув на себя, ахнула. Платье подошло просто идеально. Юля покружилась в нём перед зеркалом, глянув на себя с одной стороны и с другой… Хороша, как не крути! Теперь осталось подобрать только туфли и закончить марафет. За эти несколько минут блондинка успела набурчать на себя, дважды переделать пучок, который не хотел держаться, попасть себе в глаз щёточкой от туши… Закончив, облегчённо выдохнула. И услышала стук в дверь. После громкого «Открыто!» на пороге появился Навальный. Он тоже приоделся, сменив пижамные клетчатые штаны и базовую футболку на чёрную водолазку с пиджаком и штанами идентичного цвета. Его образ — это смесь лёгкой небрежности и пиздец какой сексуальности, тонкая ткань так подчёркивает его подтянутое тело, что взгляд Абросимовой не может не остановится на этом. Уже хотела облизать губы, но встрепенулась: помада-то не матовая! — Ты — чудо. — одновременно возликовала пара. Видно, не только женщина засмотрелась… — Спасибо, это прекрасное платье! И только где ты его нашёл? — в ответ на любопытность возлюбленной президент интригующе улыбается и только кратко отвечает: — Это был частный заказ в ателье. Я старался! — он смотрит на часы, — Так-с, котёнок, давай выезжать? Пока выйдем из дома и доберёмся, как раз успеем к назначенному времени. Всё, что было дальше, шло очень хорошо. Если сравнить со вчерашним, то можно сказать, что всё было идеально. Пара поглазела на Исаакиевский собор, посплетничала (оказывается, Юля много чего упустила на форуме, например, какого-то чёрта явился Кац, да ещё и в обнимку с…), постреляла друг в дружку игривыми взглядами, отведала разные интересные блюда и, короче говоря, наслаждалась жизнью. Вчерашнее напряжение улетучилось полностью. «Правда, меня не отпускает ощущение, что скоро что-то произойдёт.» — подумала девица. Да, всё было супер, но иногда, в моменты, когда они не ели или не разговаривали, Алексей выглядел настолько серьёзно и напряженно… Так он выглядел только, когда его что-то беспокоило. Или когда он хотел что-то сказать, но ему было тяжело. За время работы с ним она уже видела подобное. Покончив с трапезой, Навальный все-таки оживился. Он, загадочно улыбнувшись, сказал: — А сейчас, Юль, мы должны ещё кое-куда зайти. — политик берёт её под ручку и выводит на улицу. Сели в авто, проехались немного (хотя можно было пройтись, но лучше этого не делать — безопасность, всё-таки, на первом месте!) и подъехали к… Эрмитажу? Абросимову на экскурсию ведут? Она не против, но каблуки тогда зря надела… Неловко получилось. Глава государства безмолвно ведёт её внутрь. Каблуки сначала тихонько шуршат по тёмно-красной ковровой дорожке, а потом цокают по белоснежному мрамору пола. Внутри Эрмитажа неожиданно тише, чем кажется во всех возможных рекламах (да-да, новое руководство запустило рекламу для музея на всех площадках!). «Может, народу сегодня меньше?» — отмахнулась Юлия и, внезапно услышав довольно громкое приветствие, передернулась. Перед ней стояла молодая девушка, лет 25-ти, не меньше. Приодета в одежде с лёгким намёком на стиль dark academia: коричневый пиджак с прикреплённым к лацкану бейджем, белая рубашка, поверх неё чёрный жилет… На голове каре тёмно-фиолетового цвета. Точно экскурсовод новой формации. Вежливо улыбнувшись, незнакомка начала: — Алексей Анатольевич, рада Вас видеть, с Вами… — она сделала паузу. Видно, чтобы имя спутницы узнать. Ну и понять, кого же так под ручку ведёт сам господин президент. — Моя девушка Юлия. — ровным тоном и без капли сомнения представил блондинку политик. Стоп, что?! Моя девушка. Он это не ляпнул, он сказал это специально. Ох. Юля не против и этого, но ей странно осознавать то, что ещё кто-то в «теме». Экскурсовод протягивает руку к Абросимовой: — Приятно познакомится! Я — Екатерина, сегодня именно я буду знакомить Вас с Эрмитажем. Мне тут сказали, что Вам нравится импрессионизм, да? — и тут началось! Катя рассказывала интересно и увлеченно. О каждом художнике вела рассказ с такой лёгкостью, будто это её близкий друг. Историю появления той или иной картины вела так, словно она сама покупала это всё… Екатерина жила этим музеем, дышала его пылью словно чистым горным воздухом и вносила в его по-новому работающий древний механизм свою трудовую лепту. Короче, старалась и обожала всё это. Юля с удовольствием слушала её рассказ, полный восторга, но при этом и посматривала на своего шефа. Он тоже слушал, несомненно, но моментами казалось, что он не здесь. Он витает в каких-то своих мыслях, Эрмитажа не касающихся. «Ну что же его беспокоит-то?!» — вздыхала про себя женщина. И вот, кажется, последняя точка экскурсии. Народа всё еще не видать. Может, г-на Н. так безопасность беспокоит? Да нет же. Что-то явно иное. Катя до сих пор энергично говорит, но Абросимова слушать уже не может, её прет изнутри чертова любопытность, ей уже не до Моне-Мане и прочих, ей надо знать другое! Сама не замечает, как экскурсовод затихает и радостно жмёт руку снова: — Была дичайше рада с Вами познакомится! Надеюсь, Вам понравилось? — Конечно, всё было на высоте, благодарю Вас, Кать! — блондинка профессионально (за год госслужбы научилась уже) натянула улыбку на лицо. Нет, ей понравилось, правда, но мысли уже не о том. Навальный тоже пожал руку девице и внешне расслабился. После этого Екатерина решила показать им более краткий путь в выходу, чем тот, которым они шли раньше. Но казалось, что идут они наоборот, дальше. Что за чертовщина? Внезапно, в самом большом зале девушке позвонили и она оставила пару тет-а-тет. Правда, Ю. послышалось, что, кажется, замок щёлкнул в двери… Их заперли? Аккуратно дёрнув ручку, поняла: да! Да, черт возьми! Был плюс: можно было всё рассмотреть. Зал был невероятным, это было огромное пространство с высоченными колоннами с коринфским ордером, розоватым стеклом в окошках, белизной вокруг, причудливыми орнаментами… Даже описать всё великолепие сложно! Девушка заинтересованно подошла к большому золотому предмету, что находился за стеклом, но все равно сиял под умело поставленным искусственным освещением. Ох, это не просто предмет, это что-то интересное! Это было золотое дерево, возле которого на одной жёрдочке стояла клетка с маленькой фигуркой совы, на другой — сидел петух, а сверху дерева, на самых-самых высших ветках гордо восседал павлин с пышным хвостом. Он и возглавлял всё это великолепие, но и был его неотъемлемой частью. Тонко выполненные детали, утончённость, но одновременно и роскошь этого произведения поражала Юлю и заставляла таращится на это чудо с открытым от восхищения ртом. Только хотела посмотреть, что же это, но её отвлек Алексей, что подошёл ближе и, коснувшись к её плечу, окликнул свою подчинённую. — Нам надо поговорить. — твёрдо сказал он. — Здесь и сейчас. — Хорошо… — Юлия сделала лёгкий вдох, чувствуя, как начинают шалить нервы. Всё хорошо, всё хорошо! Он не стал бы запирать вас в музее и бросать тебя именно в таких условиях. Лёша же хороший. И адекватный. Президент берёт её руки в свои большие теплые ладони, выдыхает и после секундной паузы начинает: — Мы знакомы уже год и пять месяцев. За эти семнадцать месяцев мы степенно познавали друг друга, преодолевая все препятствия, — он сделал паузу и подавил ухмылку. Намёк на кое-кого понят. — Я быстро понял, что ты — та, кого я ждал и искал всю жизнь. Но сначала я боялся отпугнуть тебя своими чувствами, тем более, ты так стойко следовала правилам… — уже не удержался. Всё-таки, ухмыльнулся слегка, но продолжил далее серьёзнее. — Когда ты сказала, что тоже любишь меня, я был невероятно счастлив, счастливее даже в момент, когда наконец сбылась моя мечта стать президентом! Пожалуйста, позволь мне почувствовать те же переживания и ответь, — Навальный внезапно опускается на одно колено, мгновенно достаёт из внутреннего кармана пиджака коробочку, кажется, раскрывает её, но Юле не до этого, она слишком сконцентрирована на его словах, — Юленька, ты станешь моей женой? Его женой. Первой леди. Той, с кем его свяжут брачные узы. Его самым важным человеком в мире. Женой. Абросимова застыла. Её руки, что все ещё остались в ладонях Лёши, мелко подрагивали от волнения, но она сама стояла молча, не то задумавшись, не то оторопев. Она не сомневалась в своем возможном ответе, нет, не подумайте! Она просто была в шоке. После стольких минут переживаний рассчитывала услышать совсем другое. Подняла взгляд назад, к любимому и заметила в его самых-самых синих, как те ирисы с утра, глазах беспокойство и страх. Ох, чёрт, надо бы его успокоить, она ведь вовсе не намерена ему отказать! — Я согласна. — на одном выдохе произносит эти два волшебных слова девушка. Спустя миг она чувствует холод колечка, появившегося на безымянном пальце, и мягкость губ уже её жениха на своих губах. На фоне слышится звон колокольчиков, легкий скрип механизмов — часы работать начали, — и чудесная мелодия, играющая из тех же часов. Летнее солнышко игриво пускает свои лучики света через разноцветное стекло и освещает пару, что до сих пор целуется в порыве эйфории. Жизнь кажется прекрасной.***
А дальше… Что было дальше? Всё стало на свои места. Оказалось, Алексей отдалился не просто так. Он просто боялся ляпнуть что-то о своём гениальном замысле. Его длинные, часовые разговоры были не просто с женщиной. А с кучей женщин. Сначала это была новая директорша Эрмитажа. Именно с ней мужчина продумывал все детали предложения: в каком зале это будет, кто их туда приведёт, под каким предлогом, что будет до этого, можно ли будет завести часы не в среду в 19:00, потому что это не тот день и не то время… Ну и с Екатериной болтал, объясняя ей сферу интересов своей девушки и планируя их маршрут во время экскурсии. Потом договаривался с элитным питерским ателье о пошиве платья для Юли (пришлось ещё Певчих с Кирой для помощи именно в этом деле позвать, но это классика жанра). После ателье искал через старую знакомую-риелтора квартиру в СПб по вкусу, заказывал через левую страничку в инсте (иначе будет неловко) ассорти джемов и доставку цветов, бронировал (снова-таки, с помощью ещё некоторых личностей) столик с видом на Исаакий, чтобы можно было ещё от посторонних спрятаться… Короче говоря, вся ревность Абросимовой была зря. Хотя, как признался Навальный, он даже был польщён тем, что вызвал такую бурю чувств у неё. Друзья и родители узнали о помолвке в тот же вечер. Так что, после выхода пары из «Сапсана» на пероне в Москве, на них набросились с кучей поздравлений и вопросов. В статусе невесты г-жа А. пробыла до следующего августа. «Почему так долго?» — спросите вы. Всё просто. Дело в графике. Пришлось выбирать время, когда можно максимально освободить время для свадьбы и только этот период подходил идеально. Юля уволилась только через два месяца после помолвки. Лёша убеждал освободится её от работы и раньше, но рвение к труду было выше всего. В том же сентябре президент и представил впервые свою будущую жену публике. Ну, как представил… Он сначала просто ответил одной слишком любопытной журналистке на вопрос, не ищет ли он себе кого-то, кратким: «А зачем? У меня уже есть невеста!». И указал на мирно стоящую Ю., что до этого момента наслаждалась последним рабочим днём. После этого инцидента понеслось — стабильные интервью раз в неделю, куча подписчиков в социальных сетях (где, к счастью своему, блондинка почти ничего не выкладывала), какие-то родственники начали появляться… Даже Рома написал! Сначала покаялся во всех прегрешениях, а в конце снова проявил себя и указал номер карты, на который ему надо было скинуть нн-ую сумму за лечение перелома и молчание об их последней встрече. Пришлось успокаивать его визитом людей в чёрном. Да, жестко, но теперь он уже точно её не побеспокоит! Подготовка к свадьбе, курсы английского (который лучше подтянуть в разговорной речи) и вышеупомянутые дела отбирали много времени. Так много, что Юля сама и не заметила, как наступил день «икс». 26 августа, 20… Девушка нетерпеливо вздохнула. До церемонии ещё десять минут, но, о боги, как же они долго проходят! Да и мандраж достал… Юлия аккуратно, чтобы не наступить на подол, подошла к зеркалу ближе. Ну, хоть рассмотрит себя получше, пока есть время. Женщина, которая смотрела на неё из зеркала, выглядела, словно богиня. Её белокурые локоны были привычно уложены в низкий пучок, но он был не таким чопорным, прилизанным и строгим, как обычно. В причёске был засунут утонченный гребень, к которому крепилась свободно струящаяся фата. Приоткрытые плечики, узкий, но удобный корсет, приятный шёлк ткани молочного оттенка — это всё то, что составляло детали платья, купленного с большими усилиями в бутике Вивьен Вествуд. Богиня из зеркала похлопала своими густыми, подкрашенными тушью ресницами, до сих пор удивляясь тому, как же она хороша, и улыбнулась. На фоне помады глаза кажутся более голубыми, зубы — настолько белыми, что от них свет отражаться может! Штука. Глупая, но хоть какая-то. Надо же напряжение снять. Кстати, о нём! Раз выпитый с раннего утра ромашковый чай и истерические шутки не помогают, что можно… Нет, нельзя, Юля, вдруг войдут? Не войдут, есть ещё десять минут! В сумке Ю., которая подходила уже не к платью, а к образу, который наденет на основную часть торжества, как раз валялось то, что она успешно добивает уже год. «Надеюсь, не отсырели ещё.» — пробормотала молодая женщина и достала яркую пачку сигарет. Как раз последняя осталась. Все предыдущие уже скурила в тяжелых порывах нервов. Как символично! Последняя сигарета в последний день, когда в паспорте нет штампа о браке. Красиво. Но вот вид, когда блондинка блистала в подвенечном платье и при этом прикуривала, — нет, скорее это выглядело и вульгарно, и нелепо. «Да ладно, к чёрту, никто не увидит же!» — сделав первую, медленную затяжку, махнула рукой Абросимова. Табачный, солоноватый привкус появляется мгновенно. Никотин начинает расслаблять, но пока этого мало. Серебристую струйку дыма девушка выдыхает через окошко, что открывало вид на боковую часть усадьбы, где гостей не наблюдалось. Да-да, не удивляйтесь, Навальному услужливо предложили одну из усадеб XIX века для проведения свадьбы. Причём бесплатно! Воистину слава бывает полезной… Потушив сигарету об крышку железной корзины для мусора и выбросив окурок с пачкой, Юля услышала тихий стук в дверь. — Это я! — шептал Алексей, — Едва отвлек Машу и Любу, они баррикады тут уже строили! — Так правильно, ты же не должен меня видеть до свадьбы. — негромко отвечает ему девушка, приоткрыв дверь так, чтобы её не было видно, но слышно. — Злюка Вы, госпожа Абросимова. — беззлобно бурчит мужчина, на что ему парируют: — Пока ещё госпожа Абросимова. — Да, через пару минут всё изменится… — вздыхает Н., — Немного осталось, а я уже скучаю. — Главное, чтобы ты так скучал по мне и в остальные моменты супружеской жизни. — чисто по-дружески подкалывает его будущая супруга. За дверью слышен тихий смех. Лёша умоляет: — Приоткрой дверь хотя бы на миг, прошу! Никто не узнает. — Нельзя. — Юля цокает языком в конце фразы и хихикает. Этот странный диалог добавляет игривости и веселит лучше сигарет. — Эх, какая ж ты упрямая! — президент делает паузу, — Чёрт, кто-то идёт! И вправду, слышно было, как цокают каблуки. Кто-то из подруг шёл в комнату невесты. Упс! — Тогда встретимся у алтаря, помни, я буду в белом! — говорит блондинка, услышав после этой фразы, как тяжелые шаги сменяются на те самые лёгкие шажки, что заставили пару разбежаться. Она отходит от двери, бросает в рот пару мятных жвачек и, быстро разжевывая, слышит, как в комнату входит Кира. — Можешь уже брать букет, сейчас будем выходить потихоньку. — она подаёт пышные цветы, перевязанные снизу белой лентой, что переходит в бант, — Там Лёша так терпеть не может, что уже пытался штурмовать вход к тебе и хотел подкупить меня бутылкой шампанского. — Ого, я не слышала об этом! — Юлия максимально пытается не засмеяться. Судя по тому, что у Ярмыш не возникают вопросы, всё получилось. Дверь открывается и Абросимова (пока ещё Абросимова!) видит коридор. Надо ступать осторожно. Сломать ногу ей не хочется. Медленными шагами невеста наконец подступает к алтарю. У него уже стоит невероятно улыбчивый, довольный и буквально светящийся от счастья её мужчина. Вот он, конец её пути. Хотя какой конец? Это только начало. Начало их совместного пути.