Долгий путь домой

      Корабль вынырнул из гиперпространства недалеко от пересадочной станции, и Карим тут же отправил запрос на посадку. Совсем скоро им предстоит пересесть на шаттл, принадлежащий Академии, и спуститься вниз, а пока Коррибан предстал перед ними во всей своей устрашающей суровости и своеобразном великолепии. За те шесть лет, что Карим не был здесь, не изменилось ровным счётом ничего. Казалось, Коррибан вечен, и даже века спустя новые поколения ситхов будут видеть перед собой одну и ту же картину — бескрайние бурые пустыни, неприветливые скалы, руины некогда могущественных городов и крошечный островок жизни, сердце Коррибана — цитадель Академии.       Гервен, устроившийся в соседнем кресле, почти не мигая смотрел на проплывающую внизу планету. Лицо его было спокойным, почти равнодушным, но Карим знал, что это лишь маска. Сквозь их связь в Силе он чувствовал всё, что на самом деле творилось у ученика на душе. Ничего нового, он, конечно, не ощутил — Гервен ужасно не хотел на Коррибан. Парень не то чтобы боялся — скорее ему было неприятно, тошно и муторно. В душе Гервена ворочалось беспокойство, смутные предчувствия, сомнения. Он напоминал зверька, посаженного в клетку, из которой отчаянно пытался найти выход. А выход… Выход был там, куда попадать он как раз и не хотел. Карим вполне разделял его чувства, но как-то помочь было не в его силах — только определить испытания, с которыми Гервен сможет справиться, да поддержать морально. Разбираться с призраками в голове Гервену придётся самому.       Карим вздохнул украдкой. Разумеется, он тоже переживал. И поэтому сейчас искусно выстроил целую цепочку барьеров, чтобы ученик не смог через них пробиться и ощутить волнение и беспокойство Учителя. Для него Карим должен остаться оплотом уверенности и спокойствия. Тем, кто в него верит. Карим и верил, но… Не волноваться он не мог. Причём не столько за исход испытаний, сколько именно за душевное состояние ученика. Он и раньше подозревал всё, в чём признался Гервен накануне отлёта. Но теперь, когда парень опустил щиты, он был весь как на ладони. Герв действительно в раздрае… Впереди трудное время, а он даже не уверен, что ему надо становиться ситхом. Ради чего всё это. Столько лет готовиться, но в душе не принимать путь, по которому нужно идти… Такого и врагу не пожелаешь. И сейчас в этой бедовой голове варилось что-то такое, чего Карим до конца не понимал, но это сильно его тревожило.       Получив разрешение на посадку, Карим скорректировал курс и тронул Гервена за руку.       — Герв… Что бы дальше ни случилось, помни, что я тебе говорил. Испытания — это просто короткий этап твоей жизни. Не рассматривай их как нечто такое, что разделит твою жизнь на «до» и «после». Если и разделит, то только к лучшему. Ты сможешь стать тем, кем захочешь.       Гервен повернул к нему голову и едва уловимо кивнул.       — Да, Учитель. — Сказано это было таким тоном, что стало понятно — Гервен соглашается лишь для того, чтобы не начинать недавний разговор заново. Сомнения в его душе никуда не исчезли.       Карим ободряюще сжал его плечо, но быстро отпустил, чтобы заняться посадкой. Ему так многое хотелось сказать, но здесь и сейчас было не время. Да и услышит ли его сейчас Герв?..       Возможно, правы были те, кто критиковал Карима за слишком вольное, с их точки зрения, обращение с учеником. Уилдар с первого дня рычал: «Ты слишком добр и мягок! Даже с детьми так не обращаются, как ты носишься с этим мальчишкой и его происхождением. Он что, единственный такой несчастный? Только у него трудная судьба? Ну закуулец, и что? Давно пора выбивать из него эту дурь, чтобы парень считал себя частью Империи. Ему же потом легче будет. Нечего ему потакать. От ученика требуется подчиняться и делать то, что хочет от него Учитель, не более. А на вас посмотришь, так это ты делаешь то, что хочет он».       Карим рычал в ответ и отмахивался, продолжая идти в выбранном направлении, искренне считая, что если начнёт ломать мальчишку, в ответ получит или сломанную куклу, или зверёныша, который ненавидит его… И то, что этот зверёныш выпустит на волю, Кариму будет уже неподвластно. Он попросту не справится… А парень пропадёт окончательно.       Карим, в отличие от остальных, понимал Герва и видел, что тому необходимо по-настоящему. Добротой, заботой и принятием особенностей своего ученика он добился того, чего никогда не добились бы другие, — Гервен стал доверять ему. Конечно, совсем без строгости и наказаний не обходилось, но когда Карим включал грозного наставника, Герв уже и сам понимал, за что и почему, и не изображал обиженного мальчика, принимая наказание. Да, пусть он не такой, как остальные, но это и не нужно! Карим верил, что вполне можно объединить закуульское и имперское, пусть даже придётся попотеть.       Нет, Карим не мог и не хотел делать так, как советовал Уилдар… Тот, воспитанный в жёстких рамках, прошедший через ученичество у Дарта Митагара, просто не понимал, что может быть как-то иначе. Своего собственного ученика он дрючил не меньше, чем в своё время дрючили его самого, — и это было ожидаемо. Не вина Уила, что он просто не знает иных моделей. Но Карим-то знал!       В своей семье он был первым, кто родился при Империи. Старшее поколение застало Республику и её уход с Бегерена. Многие имперские традиции, в том числе традиции воспитания, казались им дикими. Карим рос в тепле и заботе, с него едва не пылинки сдували, с его мнением и желаниями считались. У них попросту не было такого, что ребёнок — никто и ничто, и только обязан подчиняться взрослым. Карим с детства знал, что он — личность. И ценен сам по себе. А потом ему откровенно повезло с Учителем… Лорд Айген в их отношениях тоже избрал не классическую ситскую модель, так что очень скоро Карим стал считать, что у него две семьи — родная по крови и семья Учителя. И обе он любил одинаково… Так как он сам, став лордом и наставником, смог бы вести себя с Гервом словно суровый диктатор? Никак, в общем… Было предсказуемо, что в лице Гервена он обрёл не только ученика, но и второго сына.       Этот маленький волчонок очень быстро и решительно вторгся в его жизнь. Карим вообще не планировал брать ребёнка, понимая, сколько с ним мороки. И уж тем более не желал для себя настолько проблемного ученика… Но Сила своё слово сказала. И ни разу, даже в самые трудные моменты Карим не пожалел о своём выборе. За эти шесть лет они с Гервом проделали огромный путь.       Гервен был сложным… Карим догадывался, что будет тяжело, когда брал его, но не представлял, насколько. Ему пришлось идти методом проб и ошибок. Иногда наощупь. Карим сам был зелёным и неопытным. Он ещё не знал, как быть наставником, надеясь на то, что опыт с воспитанием родного сына поможет ему. Но Райлим был абсолютно другим, да и младше. С подростками, особенно такими трудными, Карим ещё не сталкивался. Рания и Эвир Айгены не в счёт — их он знал с рождения, да и заботы по их воспитанию его почти не касались. С Гервом же иногда было откровенно страшно — а если он не справится? Поначалу Гервен ершился, дичился, бунтовал. Он так привык защищаться и закрываться от окружающих, привык ждать подлянок и ударов в спину, что никак не мог поверить, что это закончилось. В доме Учителя у него врагов нет. Пробить его оборону было невероятно трудно…       Они учились вместе. Притирались друг к другу. Узнавали и открывали друг друга. Карим понял, что идёт в правильном направлении, когда Гервен впервые обнял его и назвал Учителем вместо сухого «милорд». Когда начал смотреть не волчонком, а доверчиво, и осторожно вилять в Силе хвостиком. Когда он стал не только слушать, но и слышать.       А когда у мальчишки начало получаться обуздывать свою Силу, когда он понял, что со вспышками действительно можно бороться, Карим увидел в его глазах счастливое неверие. Он смог?! Правда смог? Учитель сделал с ним то, что не могли в Академии? Это увеличило кредит доверия и сблизило их сильнее. И всё это время Карим обращался с ним максимально бережно и аккуратно, по крупицам, шаг за шагом сокращая дистанцию.       Вся семья приняла нового члена. Герва окружили заботой, лаской, вниманием. Да, это «неправильные» отношения Учителя и ученика, и Карим чего только не наслушался от традиционалистов, но плевать ему было! Главное, что он получил тот результат, которого хотел, и даже больше.       Рика первой озвучила витавшую в воздухе мысль: «Карим, я не могу относиться к Гервену просто как к твоему ученику. Как к чужому. Да какой он чужой? Он уже мой. Наш. Ещё один сын. Можешь ругаться, но я не могу иначе».       Карим на это только улыбнулся: «За что ругаться, если сам ощущаю то же самое? Это не входило в мои планы, но так случилось. Я привязался к Гервену как к родному. Да и Райлим вовсе не против иметь старшего братика. Ты посмотри, он за Гервом как хвостик ходит».       Конечно, совсем как с Райлимом быть не могло. Рику огорчало, что Гервен был обязан звать её госпожой, а Карима — Учителем и милордом. Официальный статус ученика никто не отменял, и, несмотря на всё своё вольнодумство, Карим понимал, что кое-какие правила их общества нарушать не следовало. Иногда приходилось внимательно следить за языком, чтобы не назвать мальчишку сыном, но про себя Карим звал его именно так и был уверен, что Гервен это понимает. Оставалось надеяться, что это взаимно… Да, безусловно, Гервен к ним всем привязался. Но насколько сильно? Иногда даже Карим не мог понять, что происходит в его голове. А если не мог он, то другие не могли и подавно.       Но, как бы то ни было, Карим Гервеном гордился. Несмотря на кучу проблем вначале и нешуточные закидоны в подростковом возрасте, когда их отношения буквально искрили и проходили испытание на прочность, парень вырос просто отличным. Привлекательным внешне, преданным, умным, вдумчивым, сильным и иногда не по годам серьёзным. В этом они составили чудную пару с Эвиром, да и сдружились крепко. Осталось только сделать так, чтобы Герв наконец-то понял, чего он стоит на самом деле.       За годы человеческого отношения Гервен стал гораздо увереннее в себе, но вылечить тело оказалось гораздо проще, чем душу. От Карима не укрылись ни чисто мальчишеские переживания («я маленького роста и несуразный!»), ни переживания, связанные с будущим («я не смогу так же, как другие, я не справлюсь!»). Карим надеялся, что с первым поможет внимание девчонок, которые сворачивали шеи при виде Герва, и их явно не смущало, что он не особо высокий. Личная жизнь ученика оставалась по большей части под замком, Гервен о ней никогда не распространялся, но Карим знал, что опыт первых отношений Герв уже получил. Оставалось вбить в его непутёвую голову, что это произошло не просто так. Никакой он не неказистый, а очень даже хорош собой. Ну а со вторым должны помочь испытания. Пройдя их, Гервен поймёт, насколько же он силён. Карим не шутил и не льстил, когда говорил ему, что он был самым сильным в своей группе. Да и не исключено, что на всём потоке. Просто кое-кто был высокомерной ленивой задницей и отказывался работать с проблемным ребёнком. Но Силу Гервена видели все. Все, за исключением его самого. Ничего, это тоже изменится… Когда-нибудь его мозги встанут на место.       Они наконец-то приземлились, и Карим, отстегнув ремни, с удовольствием потянулся. Герв же встал с кресла плавным текучим движением и, подхватив небольшую сумку с личными вещами, почтительно застыл у выхода. Опять молчаливый и задумчивый. Иногда из него слова приходилось вытягивать клещами, особенно когда Гервен перерос подростковый бунт и перестал высказывать всё, что крутилось на языке. Он обдумывал каждое слово, прежде чем сказать что-то. Теперь этот мальчишка был похож на айсберг: наружу выходило процентов десять от того, что варилось в его голове. Очень закрытый парень, но зато каждую его откровенность Карим ценил дороже золота и точно был уверен, что если он чего-то не знает о Герве, то другие не знают и подавно. Внешне нелюдимый и неразговорчивый, себе на уме, Гервен доверял только узкому кругу, который выбрал для себя сам. Этот круг за шесть лет так и не расширил границ, что Карима порой расстраивало, но тем больше он ценил то доверие, которое оказывал ему ученик. Отчасти Гервен оставался всё тем же ощетинившимся волчонком, но Карим любил его таким, какой он есть — со всеми его сложностями и буйными тараканами в голове. Не важно, каким его считали окружающие. Главное, что Карим знал настоящего Герва.       Сейчас, когда они спустятся по трапу и окажутся на станции, никто не сможет догадаться, какие сомнения и страхи в голове у этого мальчишки. Перед Каримом стоял собранный, серьёзный и спокойный послушник. Но Карим знал, что если придётся, этот послушник ощетинится колючками и откусит обидчику руку — по самое плечо. Теперь, когда они прилетели, Гервен сделает всё, чтобы пройти испытания и побыстрее убраться отсюда. Лишь бы глупостей не наделал…       Карим догнал Герва и всё же привлёк его к себе на несколько секунд.       — Постарайся выкинуть из головы всякие глупости. Ты всё сможешь. С нетерпением жду момента, когда смогу вручить тебе твой собственный меч.       Гервен наконец-то улыбнулся краешком губ.       — Знаю, что смогу, Учитель. Спасибо, что верите в меня.       Карим улыбнулся в ответ:       — Так-то лучше. А теперь идём.       По трапу они спустились, как и положено, — впереди Учитель, ученик позади. Но до шаттла добрались вместе.