Не упадёшь – не взлетишь

Грома арестовали. Как такое вообще могло случиться? Да, у этого полицейского шило в одном месте, но чтобы под стражу и серьёзный арест у них в отделение... Вика не могла в это поверить. Страх неизвестности сгрызал её изнутри, и с каждой секундой она ужасалась возможным последствиям всё сильнее и сильнее. Совершенно потерянная Скрябина уставилась в одну неопределенную точку, пытаясь предугадать, что её ждёт. Почему-то ни один сценарий возможного развития этой истории не внушал ей спокойствя или хотя бы облегчения. И поэтому, каждый раз приходя к новым выводам, она всё сильнее загоняла себя в ловушку собственного сознания. Тревожность не давала усидеть на месте, но Вика упрямо встала посреди дороги и лишь телефон в её руках, который вертелся тонкими пальцами девушки, выдавал её беспокойство. В какой-то момент майор одёрнула себя от этих мыслей, взглянув на гаджет в руках. Точно! Она ведь может проверить сообщения в соцсетях или прочитать новости. Почему она не сделала этого раньше? Ведь самый простой способ в нашем мире – это как раз зайти в соцсети и узнать, что творится вокруг. С десяток уведомлений тут же привлекли внимание Скрябиной. Ей писали её коллеги и на почту, и во Vmestе, было даже несколько сообщений и пропущенных от Нестерова с Прокопенко! И все эти сообщения гласили об одном: Гром под арестом, а её срочно требует в отделение Стрелков. Как и рассчитывала Вика, эти письма ни капли её не успокоили. Вопросов в голове стало только больше. С раздражением отключив уведомления и закрыв вкладки с непрочитанными, майор полезла в новости. То, что творилось вокруг, наверняка должно было уже осветиться всеми СМИ. Виктория по своему опыту знала, что такие дела без огласки не остаются. Арест майора полиции не может ускользнуть от глаза общественности. Открыв пару вкладок срочных новостей, что были выложены в четыре утра по московскому, Вика потеряла дар речи. Все скандальные заголовки, все новости в соцсетях были об одном: Чумной доктор пойман полицией и находится под стражей. Пазл в голове сложился молниеносно, но ей до последнего не хотелось в это верить. Резко стало душно. Воздуха будто не хватало, а лёгкие заполнил горячий дым. Закружилась голова. Надо узнать, что случилось наверняка. Удостовериться в своих догадках. — Фёдор Иванович? Голос дрожал от волнения и страха. Голову вело то ли от переживаний, то ли от переутомления. — Вика, ну наконец-то! Ты чего на звонки не отвечаешь? — Фёдор Иванович, что с Игорем?! — Это полный бред, Вик. Я им объясняю, что быть этого не может, что не может он оказаться Чумным доктором, но все улики на лицо! — девушка давно не слышала такого взволнованного голоса Прокопенко, хотя за последнее время им здорово трепали нервы все инстанции, каким было не лень. — Они считают, что это Игорь Чумной доктор?! — она не хотела в это верить. Это все просто нелепый сон, розыгрыш, да что угодно, только не реальность! — Да, да! Говорю, что полный бред. Но Гром, упёртый он баран, несёт ещё больший бред! Говорит, что Чумной доктор – это Разумовский. Ну, кто в это поверит, скажи? В голосе начальника и старого друга сквозило отчаянием. Вика представила, как тяжело сейчас приходилось ему, когда она пропала без вести и не выходила на связь, а Игоря перепутали с мстителем в маске. — Это полная чушь! Чумной доктор не он. Я уже подъезжаю в участок и готова это доказать, — это было последней каплей. Она не станет прикрывать какого-то Волкова, будь он даже триста раз другом детства Разумовского, ценой жизни своего друга. — Убеди их, пока я не приехала. И мне нужно будет поговорить с Громо- — Что ты им докажешь, Вик? Будь хоть ты поумнее! Никто тебе не поверит, даже если ты приведёшь этого самого Чумного доктора, и он у них на коленях попросит посадить его за решётку. Игоря поймали в этом самом костюме, а дома обнаружили огнемёты. Тебя даже слушать не станут. Не трать время. Связь прервалась. Вика даже не успела запротестовать: кто-то позвал Прокопенко, и ему пришлось переключить своё внимание. Как Игорь оказался в костюме Чумного доктора? Как какие-то огнемёты могли найти у него дома? И причем тут Разумовский? Неужели Игорь потерял рассудок? Или он просто вышел не на тот след... Кажется, Скрябина начинает сходить с ума или как ещё объяснить происходящее? Грома сажают за решётку со всеми уликами, подтверждающие то, что он Чумной доктор, убийца, террорист и главный вдохновитель на революцию в России. Он же обвиняет во всём Разумовского, а сам Разумовский сейчас во Vmeste со своим другом детства и настоящим Чумным доктором. Так откуда у Игоря костюм? Слишком много несостыков в этом деле, слишком много! Машина, наконец, подъехала к отделу, и Вика, быстро расплатившись с водителем, пулей вылетела на улицу и поспешила в здание. По пути она пыталась набрать Разумовского, чтобы узнать, какого чёрта происходит, но телефон предательски вырубился, ссылаясь на отсутствие заряда. Скрябина помянула всех чертей, что знала, самыми любезными словами. В участке был настоящий хаос. Все отделы правоохранительных органов сейчас метались по зданию следственного комитета, путаясь в бумагах, теряясь в коридорах и сталкиваясь друг с другом, пока носились от кабинета к кабинету. Даже служба безопасности любезно навестила следаков. Вика на мгновение зависла, не ожидая увидеть такой переполох в обычно пусть и живом, но в работающем, как швейцарские часы, комитете. Мимо неё проносились коллеги, знакомые по делопроизводству разных преступлений и совсем неизвестные ей лица. И все что-то кричали, всем что-то было надо друг от друга... В итоге всё превращалось в настоящий балаган из голосов, топота, перекрикивающих друг друга коллег и множества других неприятных звуков для не выспавшейся нормально Скрябиной. Она уже была готова схватиться за голову и заорать, чтобы все заткнулись хоть на секунду, когда кто-то резко развернул её за плечо. В таком балагане трудно заметить низкорослого стажёра, который пытался остаться не раздавленным суровыми дяденьками в строгих костюмах. Дима, кажется, как и все, подхватил настроение полного шока и ужаса, потому и тараторил без остановки, что очень не походило на его обычное поведение. — Вика, мы тебя вместе с Фёдором Ивановичем с самого утра ждали! Где ты пропадала? Гром... Его арестовали! И я... Я не виноват, я не знал, честно!.. — он пытался сказать что-то ещё, но Вика не могла понять, о чем говорит Дима. Взгляд не хотел фокусироваться, а звук расплывался и становился совершенно неуловимым. Из-за этого Скрябина хмурилась сильнее, пугая этим и до того трясущегося Диму. Дубин тут же замолчал, когда понял, что девушка его не слышит. Он увидел её взгляд, испугался, а потом заметил, что она совершенно не осознаёт, что происходит, пусть и прикладывает все усилия, чтобы справиться со своим, по всей видимости, неважным состоянием. Но она, наконец, смогла выдавить из себя предложение. — Давай всё заново по порядку и желательно не так быстро, — возвращаясь в реальность, проговорила она, пусть голова всё ещё болела, а в горле резко появилась пустыня Сахара. Было удивительно, что первым, кого она встретила в участке, оказался Дима, но этот факт подействовал на неё отрезвляюще, и она, наконец, смогла справиться со своим состоянием. Вика даже попробовала успокоить встревоженного стажёра, опустив руки ему на плечи и заставляя заглянуть себе в глаза. После этого парень как-то приободрился и, найдя в себе силы, начал говорить более спокойным, пусть и до сих пор торопливым голосом. — Мы ездили на задержание Чумного доктора. Я лично наткнулся на него, арестовал, а им оказался Игорь! — восклицал Дима, — Я всячески объяснял, что быть такого не может, но меня даже слушать не хотели. Возможно, у тебя получится переубедить Стрелкова, хотя он ни Игоря, ни Фёдора Ивановича не слушает, — чуть поникшим голосом добавил стажёр. — А где сейчас Гром? — спросила Вика, пытаясь выцепить глазами Прокопенко в толпе полицейских. — У нас в изоляторе. Он там ещё с ночи, как его поймали... Точнее я поймал, — Дубин чуть насупился, будто думая, говорить дальше или нет, а потом уверенно произнёс, — У него дома нашли взрывчатку, ту самую, которую использовал "чд". Что нам делать, Вик? — Какая взрывчатка? — вопросам на вопрос ответила она. Дима принялся объяснять, какую смесь в огнемётах использовал Чумной доктор, но перед глазами у Скрябиной застыла картина, как злой Игорь пытается вырваться из сильных рук конвоя, как Прокопенко разочаровано смотрит на это, но не может ничего сделать, и как Стрелков со своей паршивой улыбкой радуется тому, что дело раскрылось так быстро и легко. Звук ругающихся полицейских, шуршания бумаг и топота ног заглушился, когда Вика поняла, что та самая улыбка смотрела на неё сейчас, в этот момент. Выбеленные зубы, которые не портил даже крепкий кофе – излюбленный напиток "Москвы", – скалились в недовольной, кривой полуулыбке. Глаза Стрелкова недобро сверкнули, когда они встретились с взглядом Скрябиной. Вике показалось, что в этот момент всё затихло и замерло, в предвкушении того, что же будет дальше, но на самом деле никто не замечал испуганных, как у загнанного зверя, глаз девушки и хищной ухмылки "Смайлика". Он сделал пару шагов вперёд к майору, а та опасливо отступила назад, не замечая вокруг мельтешащего Диму. Сердце пропустило пару ударов, когда Евгений потянулся к телефону, явно намереваясь позвать охрану, и, обходя бегающих по коридору коллег, направился стремительным шагом к ней. «Он знает. Он точно знает». Промелькнуло у Вики в голове, и ей показалось, что мысль сбежать сейчас, не такая уж и плохая. Если ей удастся уйти незамеченной или хотя бы непойманной, то шанс спасти Грома из тюрьмы возрастёт в несколько раз. Конечно, ей будет удобнее придумать план по его вызволению, сидя у Разумовского в башне, имея доступ к интернету и многим серверам. Кстати, о башне. Ей ведь и правда можно сбежать туда, и никто не узнает, где она будет прятаться. Даже у Прокопенко не возникнет мысли, что она могла бы оказаться в офисе Vmeste. Что ей там делать по такой-то логике? Разумовский, насколько она знает, прописан в особняке за городом и, если полиция додумается навестить это место, то ничего кроме дорогущего дома в венецианском стиле там не найдёт. Тем более что Серёжа уверял девушку в том, что не жил там полтора, а то и больше, года. Было также необходимо лично поговорить с этим Волковым, чтобы высказать ему всё, что накипело у Вики за это время, а ещё желательно врезать за ту выходку, которую он провернул с ее другом. Если питерский террорист решил сделать крайним Игоря, то он не рассчитал, что девушка может оказаться большой проблемой, чем Грома. Шаг назад. Ещё один. Не прерывая зрительный контакт со Стрелковым, Скрябина уверенно пробиралась к выходу из офиса. На лице у Евгения застыло недоумение, когда он заметил отступничество Виктории. Он аккуратно поглядел по сторонам, призывая своих людей отрезать майору путь к отступлению, а потом громко, чтобы услышал каждый в этом сошедшем с ума отделе, выкрикнул. — Виктория Скрябина! Вы задержаны по подозрению в пособничестве Чумному доктору, — это было командой "на старт" для девушки. Она тут же сорвалась с места и побежала изо всех сил, которые смогла выдавить из себя. На ее след тут же бросились сначала люди Стрелкова, а затем и некоторые из бывших коллег Скрябиной, которым было выдано распоряжение поймать ее. Сердце колотилось даже не от скорости, с которой Вика неслась по питерским переулкам, как от волнения и переживания за свою жизнь, жизнь Игоря и жизнь Серёжи. С каждым новым шагом судьба преподносила девушке неожиданные сюрпризы, последствия которых она не успевала разгребать. Проблемы сыпались ей на голову с колоссальной периодичностью, не давая ни секунды на размышления и отдых. Это пугало, но в то же время придавало сил бороться. Пока она с этим не разберётся, то так и продолжит бегать от каждой мелочи и в дальнейшем попытается убежать даже от себя. Поэтому нужно было мыслить быстро, молниеносно. Поймав первое попавшееся такси, которое она успела выследить, спутав все карты преследователем, она попросила отвезти ее в офис Vmeste. Водитель недоверчиво посмотрел на нее через зеркало дальнего вида: запыхавшаяся девушка, которая буквально влетела к нему в машину, доверия не вызывала. Но хватило одного обещания Скрябиной о двойных чаевых, чтобы таксист опустил все свои предрассудки и на максимально возможной по правилам ПДД скорости довёз её. Вика была настроена решительно. Решительно вытряхнуть всю важную информацию из Волкова и Разумовского. Поэтому она чересчур уверенным шагом направилась к башне, предварительно слишком громко хлопнув дверцей автомобиля, чем заслужила негодующий взгляд водителя. До разговора с Разумовским и настоящим Чумным доктором ее разделял лифт, который, как Вике сейчас казалось, ехал непозволительно медленно. С каждой секундой она закипала только больше. Ее раздражала неопределенность, то, что ей явно что-то недоговаривали и, наконец, что ее друга подставили! Такое сложно будет простить даже Серёже, если вдруг он причастен к этому. Когда лифт, наконец, оказался на нужном ей этаже, Скрябина, пусть и не сразу, но заметила изменения в общей атмосфере ее бывшего дома. Тут как будто случился самый настоящий взрыв. Ну, или хотя бы кто-то неудачно поиграл в догонялки. Такого она явно не ожидала здесь увидеть. Некоторая мебель была помята или расцарапана, повсюду разбросаны непонятные бумажки, а одна стеклянная дверь вообще разбита! В голову тут же закрались неприятные мысли, касательно судьбы Разумовского, но Вика тут же избавилась от них, помотав головой. Друг детства Серёжи не мог так жестоко обойтись с ним. Однако небольшой страх всё-таки закрался на подкорку сознания. Поэтому Скрябина теперь как можно тише пробиралась сквозь хаос, царивший на этаже. Вдруг ей на глаза попалась удивительная записка. Она привлекала внимание, пусть и не отличалась ничем от остальных, так же разбросанных по офису. Но Вика все же решила приподнять уже немного выцветший лоскуток жёлтой бумаги, на котором размашистым почерком было написано:

Олег Волков +79204901464

Девушка нахмурилась. Почерк был Разумовского, немного прыгающий, с красивыми завитушками. Явно писал быстро, будто записывал за кем-то. Решив, что найденная записка может пригодиться, Вика спрятала её в карман джинсов и направилась дальше, прислушиваясь к каждому звуку. В офисе будто не было ни единой живой души. Ещё заходя в башню, девушка заметила, что в будний день ни один из сотрудников не присутствовал на своем рабочем месте. Но тогда ёе переполняли гнев и раздражение, сейчас же эти эмоции сменились настороженностью. Сережа бы никогда просто так не стал распускать сотрудников, а каких-то запланированных эвакуаций или отпусков у компании не было. Это заставляло напрячься и заволноваться сильнее. Вика, словно невесомая, юркнула в привычную гостиную, где они с Разумовским проводили большее количество времени. Ее тут же ждала неприятный сюрприз: Сергей в костюме Чумного доктора восседал на рабочем кресле. Он удивительно филигранно вписывался в общую атмосферу, царившую в помещении. Хаос в виде разорванных и разбросанных бумаг, разодранных стен и помятого гарнитура добавляли большего ужаса в образ, выбранный Разумовским. Вика потеряла дар речь, застав парня в таком виде. Она ожидала увидеть что угодно, только не его в костюме террориста. — Ты зачем это на себя надел? — с ноткой неудовольствия спросила Скрябина, оглядывая Серёжу, а потом поспешила добавить, — И где Олег? Разумовский не торопился отвечать. Он сверкнул своими жёлтыми глазами, что тоже было странно, и поднялся с кресла. — Не нравится? — злобная ухмылка украсила его лицо, заставляя Вику ужаснуться. Она еле подобрала слова, чтобы ответить, все ещё ошарашенная развернувшимся маскарадом. — Сережа, что происходит? — Скрябина все ещё надеялась, что это сон. Кошмарный, с некоторых пор. Образ доброго, ранимого и лучезарного Разумовского не вязался с тем, кого Вика видела сейчас. Острые черты лица, безумный взгляд, из ниоткуда взявшаяся уверенность – все это противоречило Серёже, которого знала Вика, Серёже, который любил видео с котятами, Серёже, который пытался помочь всем и каждому, Серёже, который боялся темноты и одного упоминания смерти, и Серёжи, который больше всего ценил своих близких и не позволял даже себе их обидеть. Перед Викой сейчас было что-то инородное, несвойственное Разумовскому, облаченное в доспехи врачевателя чумы. Даже голос казался другим – чуть истеричным со злобой внутри. Взгляд тоже не сулил ничего хорошего. Будто кто-то сейчас плохо пародировал талантливого программиста, пытаясь сломать его чистый и непорочный образ. Разумовский картинно закатил глаза. Он вышел из-за стола, заставляя девушку напрячься, приблизился к ней. Вика чувствовала, как ей становится все некомфортнее и некомфортнее по мере приближения Сергея. Будто к ней подходило зло, в истинном ее обличие. Сережа остановился совсем рядом, с нахальством заглядывая в глаза девушки, будто оценивая ее. Черные зрачки, обрамлённые жёлтой радужкой, пытались забраться в самую душу, вывернуть наизнанку и причинить невыносимую боль. Но вместо этого он продолжал стоять ровно, возвышаясь над Скрябиной, ожидая её реакции и одновременно изучая, будто увидел впервые. Вика чуть смутилась под этим непривычным для нее взглядом, встала в закрытую позу, мысленно пытаясь отгородиться от происходящего вокруг кошмара, и сжала чуть не до скрежета зубов челюсти. Страх расползался стремительно, сковывал надёжно каждую часть тела следователя, не давая и попытки на сопротивление. Однако девушка не собиралась отступать. Она, чуть нахмурив брови и стараясь преодолеть внутренний ужас, прикоснулась к руке Серёжи, облаченной в холодную экипировку. Тут же до костей прострелило холодом и ледяным страхом, парализовало. Разумовский выжидающе наблюдал за действиями девушки, позволяя ей дотронуться до себя и, удовлетворённый произведенным эффектом от костюма, чуть ухмыльнулся. Вика казалась ему наивной и глупой. Все её заслуги в работе следователя тут же меркли, будто в действительности ранее чего-то стоили. — О тебе было столько хвалебных слов сказано, — почти шепотом с издёвкой произнес Серёжа, заставляя девушку смутиться, а толпы мурашек пробежать по ее спине, — Не оправдываешь моих ожиданий, — чуть наклонившись к ней, прошипел он в ухо девушки и тут же отдёрнул свою руку из её ладоней. Скрябина чуть пошатнулась, но, как будто загипнотизированная, не решалась поднять глаза на него. Душу обуяла горечь. Хотелось заплакать от безвыходности, от непонимания происходящего. Немного тошнило из-за того, что девушка за сегодня так ничего и не съела, и из-за происходящего, что кружило голову. Она раздражённо хмыкнула и непонимающе замотала головой, отказываясь верить в то, что человек, который так себя вел, был Разумовским. Это не он. Это точно был не он. Наверняка! Девушка была в этом убеждена. — Все ещё не веришь мне? — голос раздался у нее за спиной. Она все же доверяла ему, разрешала войти в слепую зону, подставить незащищённую спину, ждала его возвращения. Костюм неприятно скрипел, изредка нарушая тишину, которая складывалась в минуты молчания. Разумовский вел какую-то непонятную игру, правила которой Вика отказывалась принимать. — Ты разочаровываешь меня, Вика, — голос дорогого человека, который не принадлежал ему и одновременно был единственным, за что сейчас цеплялась Скрябина, жалил больно и беспощадно, — Вроде следовательница со стажем, а не смогла понять совсем очевидных вещей, — Сережа обошел ее и вновь встал напротив, только теперь уже не настолько близко. Вика нахмурилась сильнее, ожидания неприятностей, в последнее время появляющихся из воздуха, словно она была эпицентром всех проблем. А тем временем Разумовский продолжал. — Как можно жить с Чумным доктором под одной крышей и не подозревать об этом? — Сергей растянулся в злорадной ухмылке, от которой у Скрябиной голова пошла кругом. Она не хотела в это верить, просто не могла на физическом уровне. Не могла и принять все ещё тот факт, с кем она сейчас говорила и кто перед ней стоял в костюме "вершителя правосудия". — Сережа, прекращай спектакль, — чуть не взмолившись, просила она. Кто угодно, но не Разумовский. Тот Разумовский, которого знала Вика, не мог быть Чумным доктором. Другом этого Чумного доктора, целью, подельником, но не им самим. Это была какая-то ошибка. — Забудь уже про "Серёжу", — он недовольно скривился, — Перед тобой Чумной доктор, творение Сергея Разумовского и его настоящая личность! — чуть не крича, декламировал стоящий перед Скрябиной. "Личность?" – мысль пролетела в голове Вики почти незаметно, она даже чуть не упустила её, но в последний момент поймала за хвост и заставила остановиться. Пазл начал складываться. Кошмары по ночам, "залипы" Разумовского, когда тот будто бы что-то замечал в темноте, не совсем здоровое и эта неаккуратно брошенная фраза... Его портрет обретал четкие черты, обрамляясь все новыми деталями. — Что с Олегом? — девушка взяла себя в руки, понимая, что сейчас права на оплошность у нее не было. Сережа криво усмехнулся и указал на журнальный столик, на поверхности которого красовалась папка с делом, по всей видимости и фотографиям, торчащим из неё, Олега Волкова. В куче листов, так же неаккуратно торчащих из нее, особенно ярко выделялся один: на нем была красная печать всего лишь с одним словом "погиб". В особо секретных подразделениях наёмников было частым явлением то, что родных и близких оповещали о кончине служащих в горячих точках или в других важных для государственной тайны базах. Пойти на такое мог далеко не каждый, но согласившиеся на сфабрикованную смерть обычно были слишком важны для дела и являлись настоящими профессионалами в своём деле. Поэтому папка, лежащая на столе была прямым доказательством того, что Волков действительно мог оказаться сумасшедшим головорезом и с горой трупов за спиной в угоду действий армии. Вика знала об этой тонкости службы в особо секретных войсках, но вот Серёжа – нет. Поэтому извещение о том, что его единственно дорогой человек умер могло пошатнуть и так не совсем здоровую психику. У Серёжи раздвоение личности. Он не контролирует себя, а альтер-эго берет всё в свои руки. Его нездоровая психика придумала себе любимого друга, чтобы хоть как-то перекрыть утрату, но всё в итоге вылилось в агрессию, насилие и убийства. Это Вика была виновата в том, что не проследила. Она не заметила этого в Разумовском, не смогла вовремя уберечь и теперь ей придется все исправлять. Вдох-выдох. Нужно сосредоточиться и, наконец, помочь Серёже, который был не в себе. Нужно отбросить все сомнения и страхи. Но осознание творившегося кошмара не отпускало. Это на нем столько смертей. Это он убил Гречкина и Исаеву, это за ним ведётся настоящая охота и это по его вине Питер утопал в рэкете, разбое и огне. Нет. Это не Сережа. Кто угодно, но не Разумовский. Он сам заложник сложившейся ситуации и кошмаров, которые окружали с детства. Ему нужна была помощь, но никто не заметил немых просьб и ужаса, что притаился в голубых глазах. Пора все менять. Сережа больше не будет подчиняться кошмарным мыслям, а голос в голове нужно искоренить, уничтожить, вылечить. — Серёж, приди в себя, — с мольбой в голосе настаивала Вика, — Я помогу тебе, мы вместе сможем справиться с этим, — она с надеждой смотрела на Разумовского, каждую секунду ожидая, что он придет в норму, что альтер-эго отступит, и они вернуться к нормальной жизни. Хотя бы постараются. Сергей недовольно сверкнул глазами. В них не было и намека на пробуждение прежнего Серёжи. Его охватил гнев, что в происходящее, к которому он приложил немалые усилия, не верят и не ценят его трудов. Ему хватило секунды, чтобы быстро развернуться и прижать Скрябину к стене, схватив её за шею. Он не хотел так быстро переходить к радикальным мерам, но пришлось. Вика не успела отреагировать. Лишь раздался негромкий писк, как она оказалась прикованной к холодной стене, а на ее шее сжалась сильная рука в жёсткой черной перчатке. Мгновенно в голове пробежали все воспоминания из жизни, а девушка начала задыхаться. В попытке высвободиться из твердой хватки, она обхватила руку Разумовского, но могла лишь бессмысленно царапать материал перчатки ногтями. Безвыходность накатывала новой волной, когда рука на горле сжалась сильнее; совершенно безумные глаза впились в нее. — Глупая девчонка! — кричал Сергей, — Хватит уже мямлить и надеяться на невозможное, — он тряхнул ее, вжимая в стену с каждым разом сильнее, а Вика почувствовала, как боль неприятно разлилась по затылку. В глазах начинало темнеть, кислорода критически не хватало, а тело ломило в неприятном ознобе. Ещё чуть-чуть и Вика потеряет сознание. Ещё чуть-чуть и последнее, что она увидит – два жёлтых глаза, впившихся в ее душу. Скрябина не хотела сдаваться, тем более ей ещё предстояло спасти Серёжу, Игоря вызволить из тюрьмы и самой выкрутиться из того, во что она вляпалась. Бить на поражение она бы не стала, но вот обезвредить Разумовского или усмирить его, могла. Поэтому, кое-как нащупав стопой коленку Сергея, Вика толкнула со всей силы в защищённую часть тела, заставляя его потерять равновесие. Костюм хорошо защищал от возможных атак, но неожиданный выпад со стороны Скрябиной заставил Серёжу разжать пальцы и чуть отшатнуться назад. Девушка упала к его ногам, перевернулась на четвереньки и попыталась откашляться. Кислород, хлынувший в лёгкие, обжигал лучше пламени и неприятно саднил горло. Вика только успела опомниться, как пришлось вставать и уклоняться от очередного удара. Ноги все ещё до конца её не слушались, а тело казалось ватным. Ко всему прибавилось лёгкое головокружение, из-за которого Скрябина не могла сосредоточиться. Но страха за собственную жизнь хватило на то, чтобы, ловко перехватив Разумовского за локоть, заломить ему руку, обездвижив. Сережа дернулся, издал звук, отдаленно напоминающий рычание и постарался другой рукой зацепить Вику, но та успешно вывернулась, не давая Разумовскому успешно схватить ее. Сейчас Скрябина молилась всем богам, которых знала, чтобы программист не смог вырваться из ее захвата хотя бы с полминуты, тогда бы она смогла обезвредить его, оставив без огнеметов. Пальцы немели, из-за того что находились в постоянном напряжении, а ладони начинали потеть. Вика попробовала перехватить запястье Серёжи поудобнее, но он улучил этот момент и, развернувшись, оттолкнул девушку от себя. Скрябина пролетела метра два и оказалась вновь на спине, больно ударившись лопатками об пол. Она не успела среагировать, когда Разумовский уже подошёл к ней и, приподнимая за грудки, притянул к себе. — Борись в полную силу! — он откинул ее снова, куда-то в сторону, и теперь выжидающе смотрел на то, как Вика пыталась вновь подняться на ноги. В ушах звенело. Сердце билось так, как будто должно было выпрыгнуть из грудной клетки. Скрябина втянула воздух ноздрями, собираясь с мыслями. Перед ней все ещё стоял ее Сережа, который был не в себе из-за ее же ошибки. Если бы она тогда не оставила его одного, а предложила своё плечо и поддержала, этого бы сейчас не было. А будь она чувствительнее и догадливее, то и всех убийств от рук Чумного доктора тоже удалось бы избежать. Она не могла просто так встать и ударить Разумовского, с которым поклялась разделить вечность, которого поклялась защищать. Она должна помочь ему, спасти из лап этого кошмарного безумия, как и весь Питер, который охватило той же заразой. Чумной доктор злился. Он злился на неё за то, что она не отвечала на его гнев, не пыталась остановить его грубой силой или не кидалась в ответ. Это было его слабостью, это выводило его из себя, и этим хотела воспользоваться Вика. Поднявшись на ноги, она вновь заглянул в жёлтые глаза, полные злобы. — Я не буду с тобой драться, — слова прозвучали в огромном помещении слишком тихо, и Скрябиной даже сначала показалось, что Сережа не услышал ее. Но выражение его лица тут же изменилось: он осклабился ещё сильнее и задышал тяжелее. Одно мгновение, и он снова перед ней. Схватив за волосы, запрокинул ее голову назад, вынуждая неслышно застонать, и прямо перед лицом поднял огнемет, готовы его в любую секунду активировать. — Сейчас ты тоже не будешь мне противостоять? — прошипел он, сдавливая пальцы сильнее. Вика лишь зажмурилась на мгновение, отпуская ситуацию на самотёк. В следующую секунду хватка Разумовского ослабла, и она безвольной куклой упала на колени. Грудь сжимала обида, которая не вовремя приобрела необыкновенную силу и сковывала тело, не давала сил на борьбу. Девушку поражало отчаяние и то, что Сергей так и не приходил в себя, заставляло опустить руки. Перед ней все так же стоял безумный Чумной доктор, для которого убить её сейчас не значило ровным счётом ничего. Она даже не слышала, как он обошел ее сзади. Все мысли были устремлены лишь к счастливым моментам, проведенным вместе. Вспоминались вечно холодные руки на талии, мягкие объятия и голубые-голубые глаза, которые казались домом. По щекам непроизвольно скатились слезы, а горло сдавило. Но уже не рука в черной перчатке, а горечь. Такая неприятная, выворачивающая наружу все проблемы, кровоточащая горечь. А потом что-то тяжёлое ударило в затылок, и мир померк. *** Грома впервые за весь сегодняшний день обуял страх. Животный страх, который подкрадывался со спины, заставляя все чувства обостряться, а коленки трястись. Он уже прошел и арест, и побег из тюрьмы, и даже разборки со своими новыми друзьями, переживание за них, но сейчас стало действительно страшно. Никакой Стрелков не мог сравниться с предстоящей опасностью. Игорь видел, что творил этот парень с людьми, и даже на собственной шкуре ощутил его боевые навыки и жесткость. Так глупо он, конечно, подставился в прошлый раз. Гром никак не ожидал, что замкнутый в себе программист, который встречался с Викой, мог оказаться Чумным доктором, сжигая людей направо и налево. Подставился сам и Вику подставил. Сомнений в том, что Скрябина сейчас у Разумовского, не могло быть. Ее не было ни дома, ни у родителей, ни у Прокопенко, и уж подавно в офисе. Единственное место, в которое она могла пойти в такой ситуации была башня Vmeste. И Игорь был готов палец на отсечение поставить, что подруга самостоятельно решила разобраться в этом деле. Не из собственной гордости, конечно, но из-за собственных тараканов в голове и синдрома спасателя, из-за которого она постоянно попадала в такого рода передряги. И ведь даже не предупредила никого о том, что собралась одна идти в логово к маньяку! Гром бы такую лекцию Скрябиной устроил, но сейчас, поднимаясь в лифте на этаж, где находился офис Разумовского, он только и мог надеяться на то, что с ней все в порядке и что ее сумасшедший бойфренд не устроил мясорубку прямо у себя в башне. Но он не знал, чего стоит ожидать от программиста. Никто до последнего не догадался, что именно он был безумным террористом, разгуливающим по Петербургу, а Игорь не догадался о его плане: подставить майора и выставить все так, что это именно он оказался Чумным доктором. Но теперь Гром был готов к подобным поворотам, а потому решил действовать наверняка, не растрачивая драгоценное время на разговоры. Лифт оповестил о прибытии на нужный этаж, а Игорь заметил хаос, царивший здесь. Бумажки на полу, разбитое стекло, помятые стены заставляли сердце забиться сильнее. В нужном ему помещении слабо работали лампы, будто кто-то специально создал атмосферу, навевающую неприятные мысли. И создал превосходно, ведь Гром чуть с ума не сошел, как увидел это все. Фантазия тут же нарисовала нелицеприятные картины, в которых Скрябина становиться жертвой Разумовского. Это придавало ещё больше желания наконец упечь программиста за решетку. Игорь зашёл в офис, ожидая чего угодно, но не того, что увидел на самом деле. Нервы тут же закипели, а глаза налились гневом. Желваки бешено заиграли на лице майора. Перед ним был Разумовский в костюме Чумного доктора, который держал Вику за волосы, больно натягивая их на макушке. У девушки проглядывались слезы в глазах. Она стояла на коленях лицом к Игорю, но не смотрела в его сторону. Она бегло подняла взгляд, когда заметила движение в комнате, а потом снова отвела, будто стыдилась. Сергей же выжидающе следил за Игорем и упивался его беспомощностью. — Отпусти её, — процедил сквозь сжатые зубы Гром, а сам поражался тому, как у него хватило выдержки не броситься на этого ублюдка. Разумовский ухмыльнулся и лишь сильнее натянул волосы Скрябиной, заставляя ее безвольно повиснуть. Майор видел, как Вике больно. Она держалась из последних сил, чтобы не подать вида, но подрагивающие от напряжения уголки губ выдавали ее. Игорь не понимал, почему подруга не сопротивляется. Зная Вику и сколькими техниками ближнего боя она владеет, он поражался тому, что она ещё не вывернулась и не врезала Чумному доктору. Что-то неведомое останавливало её, и это явно была не рука Разумовского, которая призрачно сейчас угрожала ей. С этим Грому ещё предстояло разобраться, а сейчас нужно было как можно скорее закончить с психопатом, угрожающим безопасности всего Петербурга. — Если я отпущу ее, Игорь, то ты тут же бросишься на меня, а я хочу, чтобы ты выслушал мой великолепный план, — он как-то нездорово рассмеялся, заставляя Грома насторожиться ещё сильнее и мысленно закатить глаза. Театральность и наигранность происходящего бесили майора, но ему пришлось выслушать Разумовского. Гений и миллиардер все говорил и говорил о том, как система сгнила, о том, какой он молодец, что начал исправлять её, и о том, зачем он вообще все это устроил. Игорь слушал вполуха, он все смотрел на Скрябину, с которой лишь пару раз пересекся взглядами за все это время. Он слишком переживал за подругу, чтобы сейчас спокойно внимать речам филантропа. Не отпускало и волнение за то, что Вика что-то старательно скрывала. Она так изменилась за все то, время, как сошлась с Серёжей. Грому даже на секунду показалось, что он не знает этого человека, который сейчас был заложником Разумовского, но он тут же отшвырнул эти назойливые мысли подальше, сосредоточиваясь на голосе Чумного доктора. — ... И очистит город жёстко и радикально, — декламировал он. На огромном экране, который занимал почти всю стену этой комнаты, включилось видео. Там народный мститель говорил о том, что люди сами должны вершить суд над продажной полицией, сами должны диктовать справедливость нашего времени, а потом раздался взрыв огромных масштабов. Грому словно в сердце выстрелили. За окном полыхало центральное здание следственного комитета. Соседние постройки так же были задеты. В горле неприятно пересохло, будто Игорь оказался сейчас на месте теракта и лично вдыхал едкий запах гари. — Ты что натворил? — снимая кепку и прижимая ее к груди, спросил он, больше, не надеясь на ответ, а успокаивая себя. Разумовский улыбнулся. В его глазах бушевало безумие. Он наслаждался тем, что творил. Он слишком верил в свой план. Его рука сжала волосы Скрябиной ещё сильнее. Вика инстинктивно схватила руками больное место и зашипела. Гром тут же напрягся, уже готовый вступить в бой, но вдруг что-то блеснуло в руках девушки. Игорь не обратил на это внимания, списывая все на зрительные галлюцинации, появившиеся из-за гнева, застилавшего его сознание и трезвый взгляд. В следующий момент Вика дернулась, полоснула по волосам битым стеклом и вырвалась из твердой хватки. Ни майор, ни Чумной доктор не поняли, что произошло. Сначала они оба стояли в замешательстве, а потом Разумовский брезгливо откинул белые локоны, оставшиеся у него в руке. К этой минуте Вика уже успела подбежать к Игорю, и они вместе юркнули за диван. Поток огня чуть не лишил их макушек, но полицейские, почти прижавшись к полу, перенесли первую атаку. Гром посмотрел на Скрябину так, будто впервые видел. Немного напуганный, но больше собранный и полной готовности взгляд, неровно торчащие волосы, которые теперь еле-еле доставили девушке до плеч говорили Игорю о том, что перед ним все ещё Вика, пусть и в таком потрёпанном виде. — В рассыпную? — спросила девушка и тут же получила кивок майора, а уже в следующую секунду они оба бросились по разные стороны укрытия. За Громом прошел горячий след: это Разумовский пытался с помощью огнеметов добраться до него. Но Игорь был быстрее. Он уже успел спрятаться за перевернутый стол. Чумному доктору было уже все равно на девчонку. С ней было справиться легче всего. Его больше волновал Гром, который так глубоко капнул самостоятельно и был в физическом смысле опаснее Скрябиной. Поэтому он направился за ним с единственной целью уничтожить. Только Сергей заглянул за стол и ухмыльнулся, предвкушая скорую смерть майора, как что-то сзади напрыгнуло на него, придушивая и закрывая обзор. Это была Вика, которая смогла воспользоваться численным превосходством. Она опоясала его торс ногами и, поудобнее устроившись, перехватила руками его шею, навалившись всем своим весом. Разумовского, не ожидавшего такого, замотало из стороны в сторону. Скрябина тогда ещё сильнее вцепилась ногами и руками в черный костюм, пусть она и постоянно соскальзывала. Гром, оценив обстановку, бросился к Доктору, перехватывая его руку, как другой получил в скулу и еле сохранил равновесие. Но опомниться ему никто не дал. Сергей выпустил очередь пламени в его сторону, заставляя Игоря прижаться как можно сильнее к полу. Огонь опасно проскользнул в миллиметре от лица, опаливая щетину. Майору в тот момент показалось, что он родился в рубашке. Заметив, в какой ситуации оказался друг, Вика закинула ногу на огнемет, пытаясь вывести его из строя. Разумовский держался, на удивление, стойко, учитывая, что Скрябина сейчас буквально сидела на нём верхом и закрывала весь обзор. И даже так она не могла себе позволить лишний раз ранить Серёжу. Она все ещё понимала, что творит это не он, а его альтер-эго, и у них ещё есть шанс спасти настоящего Серёжу, не навредив ему в процессе. Но мститель не сдавался. Он стал крутиться и качаться из стороны в сторону, при этом распыляя огненную жидкость, намереваясь скинуть с себя девушку. В один момент у него это получилось, и Скрябина полетела чуть ли не в другую сторону комнаты. Она тихо вскрикнула, когда, неудачно приземлившись, ударилось бедром. Встать тут же не получилось. Ушибленное тело протестовало, ноющими мышцами спины и повреждёнными ребрами. Вика застонала, приподнимаясь на локтях. Тем временем Гром уже бежал в ее сторону, попутно уворачиваясь от бушевавшего огня. Скрябина вдруг отчётливо ощутила едкий запах дыма. Стало жарко. Чувства будто вновь вернулись к ней. Но на размышления у неё не было времени, Гром уже подбежал к ней и, потянув за руку, заставлял встать. Прокряхтев, девушка все же поднялась, заставляя свое тело поработать ещё чуть-чуть. Ей оставалось лишь молиться, чтобы сил хватило до ближайшего укрытия. Дыхалка закончилась как раз, когда они с Игорем оказались за серебристой стеной. Она попыталась откашляться, но лёгкие наполнял лишь жгучий запах дыма. — Нужно что-то делать с этими огенеметами, иначе мы, как минимум, задохнемся от них, — сказала уже хриплым голосом Вика. Она уже была достаточно помята. Именно так охарактеризовал ее вид Игорь. Разумовский ее уже пару раз хорошенько приложил, а Скрябина все ещё умудрялась убегать от него и даже оказывать какое-то сопротивление. — Отсидись здесь, — предложил ей Игорь, перейдя на шепот, но тут же наткнулся на фирменный протестующий взгляд подруги. Где-то внутри заскреблось чувство ностальгии и разлилось тепло. Не в первый раз они оказывались в похожих переделках, когда приходилось на последнем издыхании отражать атаки противника и отстреливаться. Но, так как табельных сейчас при них не было, да и, по мнению Грома, Вика не стала бы стрелять в Разумовского, им приходилось придумывать более изощрённые методы перехвата. — Разбить просто так их не получиться, а если приложим больше усилий, то повредим ему серьезно руки, — озвучила наблюдения Скрябина. Игорь недоуменно посмотрел на нее, когда услышал вторую часть предложения. Вика тут же прикусила язык. — А если не снимем с него эти чёртовы огнеметы, он серьезно повредит нас, — говорил Гром, сомневаясь в том, что у подруги не поврежден рассудок. Он мог это списать на сильный стресс и усталость, что сейчас залегла тенями под глазами девушки, но всё равно не хотел просто так оставлять больную заботу девушки за Разумовским, которую никак не мог оправдать. — Тебе он инвалидом нужен? — немного флегматично спросила Скрябина, буравя Игоря взглядом. Под холодом серых глаз стало не по себе, Грому пришлось смириться с тем, что хорошенько приложить по рукам Чумного доктора не получится. — Будет гораздо легче их снять или содрать с него, — продолжала девушка, — Это уже как получится, — она слишком беспокоилась о том, что Игорь мог, не задумываясь, навредить Разумовскому. Он ведь не знает всей сути проблемы, да и разбираться не станет. А Вика уже раз не сдержала свое обещание уберечь Серёжу, больше наступать на эти же грабли она не хотела. Наконец, ей и Грому удалось разработать менее радикальный план касательно задержания Чумного доктора. Майор уже направился на назначенное место, а Вика, переведя дыхание и собравшись с мыслями, вышла из своего укрытия. Если бы не вся ситуация, то можно было подумать, что у Скрябиной началась тахикардия. Сердце металось из стороны в сторону, а каждый его удар неприятно отзывался в грудной клетке. Она уже сто раз пожалела о том, что ввязалась в это дело, но нужно было идти до конца. Тем более было бы очень странно отступать, когда она уже в роли наживы покинула безопасное место. Оставалось только надеяться, что их план с другом сработает и все обойдется без потерь и лишнего кровопролития. Это в основном, конечно, зависело от Разумовского, который уже направлялся в сторону девушки. Он очень удивился, заметив Вику в проходе, однако, свою радость скрывать не стал. Слишком быстро приблизившись к ней, он уже был готов распрощаться с полицейской, но тут боковым зрением заметил какое-то движение. На него был готов броситься Игорь, который аккуратно крался со смежного прохода. Сережа едко усмехнулся такой глупой попытке двух следователей развести его и направил сразу два пламени в сторону Грома. У майора почти остановилось сердце, когда он увидел, что в его сторону бежит два языка всепоглощающего огня. Он даже не успел бы увернуться, коридор был слишком маленьким, чтобы развернуться, а пламя заполонило все пространство и было быстрее человека. Но Скрябина среагировала вовремя. Она набросилась на Разумовского, разворачивая его на сто восемьдесят градусов и заставляя отвести угрозу от Грома. Она рисковала собой, ведь Чумной доктор в любую секунду мог перевести огнемет на неё, и все равно бросилась. Сережа замельтешил. Вика, словно клещ, вцепилась в его руки, не давая ни активировать огнеметы, ни отвести их. Она чуть не до скрипа сжала в своих ладонях пальцы Разумовского, останавливая его. Маленькая девушка, по сравнению с Чумным доктором, так смело и безрассудно кинулась на помощь другу, чуть не заслоняя собой, а теперь, после всего случившегося, смотрела, не отводя взгляда, почти в самую душу. Вика надеялась разглядеть хотя бы искорку понимания и сострадания, хотя бы искорку прежнего Серёжи, которого она знала. Она сильнее сковала руки Разумовского, когда на глазах появились слезы обиды от всей несправедливости. Он смотрел на нее, не узнавая прежнюю девушку, которую знал: растрёпанные короткие волосы, усталый и полный отчаяния взгляд впивался в самую плоть, заставляя отступить. У Серёжи внутри что-то шевельнулось, заскулило, заскребло. На мгновение пронеслась мысль о том, что ему тепло и спокойно под этим взглядом и что он сожалеет о причиненной боли, но этот поток сознания тут же перекрылся, когда сзади на него набросился Гром. Полицейский попытался придушить Разумовского, но ему ничего не стоило сбросить майора со своей шеи. Игорь перелетел через коридор и упал к ногам Вики. Скрябина пыталась помочь ему подняться, но Сережа продолжал наступать. По его лицу было ясно, что шутки кончились. — Вы оба мне надоели, — раздался его голос, — Ментята, мешающие осуществиться грандиозному плану! Кем вы себя возомнили? У вас нет ничего, что могло бы меня остановить, — Разумовский угрожающе надвигался и уже активировал огнемет. На лице у Грома читалась паника. Они доигрались, действительно доигрались. Все им твердили, что они попадут когда-нибудь в такую переделку и не смогут выбраться оттуда. Он только смеялся и отмахивался на эти нелепые предупреждения. Каждый раз они с Викой прикрывали друг друга, каждый раз им удавалось выходить сухими из воды, но что будет теперь? Неужели это их последнее дело вместе? Скрябина застыла, словно каменная статуя. Он не представлял, что она проживала сейчас. Узнать, что твоя родная душа оказалась монстром, убивающих всех неугодных его режиму, безумным самосудцем, равнялось потере рассудка. Даже если бы захотел, то Гром, вероятно, не смог бы осудить Вику за слабость. Раздался отвратительный писк, предвещающий об атаке из огнемёта. В голове стали приносится счастливые воспоминания: детство, папа, Игнат, первая любовь, общага, Прокопенко, Юля с Димой наконец. Гром даже немножко повеселел, вспоминая о такой своей насыщенной жизни. Кажется, все это было не зря... Поток воды сбив Разумовского, продолжал мощной струёй приковывать его к полу, не давая и секунды опомниться. На Игоря попало несколько капель, но он не сразу понял, кто был источником неожиданно пришедшей на помощь стихией. В поле зрения появился шланг, который в руках держал кто-то в полицейской форме. Да это же Дубин! Гром обернулся к Вике, словно задавая немой вопрос: "какого черта происходит?". Он уставилась на него с таким же недоумением, совсем не ожидая увидеть здесь Диму. — Ты что тут делаешь? — спросил Гром, как только его бывший стажёр помог ему встать. — Как что? — слишком лучезарно для этого места и происходящих событий улыбнулся Дубин, — Вас спасаю! Грому и Скрябиной не нашлось, что ответить. Работа в команде? Что-то новенькое. Раньше они друг с другом то с горем пополам, но не без приключений и ярких воспоминаний действовали, а тут в их цепочке появился третий, за которого придется так же нести ответственность, да ещё и прикрывать при случае. Ни Вика, ни Игорь не были в восторге от поступка начинающего полицейского, но не оценить жест самопожертвования проигнорировать не могли. — Дим, я нашла запасной ход, можно будет через него выйти, — в коридоре раздался отдаленно знакомый голос, а вскоре Вика заметила красную копну волос. В проходе показалась коротко остриженная девушка, приятная на вид, но с топором в руках. Игорь чуть не поседел, когда увидел ее в проходе и то, с чем она пришла. У Димы, кажется, тоже не осталось слов, чтобы как-то прокомментировать эту ситуацию. Всё-таки не каждый раз увидишь знаменитую журналистку Юлю Пчёлкину с грозным оружием в руках. — Ты осторожнее, Игорь, а то ночью зарубит, — усмехнулась Скрябина. Молниеносный взгляд Грома туда же осадил подругу, блогерка немного смутилась. — А она что тут делает? — этот вопрос предназначался Диме, но Дубин не нашелся, что ответить Игорю. Как по заказу, именно в этот момент Разумовский оклемался от порции прохладно освежающей воды и уже намеревался обрушить весь свой гнев на собравшуюся компанию. Быстрее всех отреагировал Гром. — Быстро! Прямо по коридору и в укрытие! — скомандовал он, подталкивая друзей к безопасному месту. Чумной доктор оскалился и направился прямо за ними, активируя огнеметы. Но его оружие смогло лишь издать раздражающий звук и перегореть. Он удивлённо покосился на приборы, которые уже давно должны были выпустить на волю языки пламени, как Игорь, ловко перехватив его, опрокинул на пол, обездвиживая и тут же разбирая один из огнеметов. Бывшее оружие Чумного доктора с неприятным щелчком отсоединилась от перчатки, и Гром победно подкинул огнемет вверх, показывая своё превосходство над Разумовским в этой схватке. Тот недовольно замычал, когда увидел повреждённый костюм, но ему ничего не оставалось кроме этого, так как все важные механизмы в работе смертоносного оружия отсырели. Дима выглянул из-за колонны, за которой он надёжно прятался, пока Игорь успешно разделывался с Чумным доктором, и жестом показал Юле, притаившейся за столом, на события, которые разворачивались неподалеку. Пара глаз уставилась на лежащего на полу Разумовского, который, казалось, был без сил, и на Грома, усевшегося на миллиардере. Вика, выглядывающая из-за угла, нахмурилась, наблюдая за тем, как Сережа чуть ли не безжизненно распластался на полу. Только она хотела подойти к нему, как раздался привычный писк, сообщающий об активации огнемета, а Чумной доктор скинул с себя Грома. Пламя извивалось, норовилось лизнуть Игоря, опалить его, но он все отступал и отступал, пытаясь скрыться от огня. Раздался безумный смех Разумовского, который пробирал до костей. Юля боязливо вжалась в свое укрытия, Дима, как загипнотизированный смотрел на развернувшуюся схватку, не зная, как помочь Грому. Майор уже прижался к стене, отступать больше было некуда, а огонь всё ближе и ближе подходил к своей цели. Звук бьющегося стекла ворвался в офис: одно из панорамных окон, не выдержав напряжения, треснуло, и теперь в стене образовалась огромная дыра. Юля пискнула, когда многочисленные стёклышки полетели в её сторону. Она оставила топор и в страхе стала отползать от потенциальной опасности. Вика кинулась к ней, помогая укрыться за одной из колонн. Игорь притиснулся к стене, понимая, что его план был фатальной ошибкой и что это последние секунды его жизни, но поток огня неожиданно прекратил плавить все, до чего касался и переметнулся в другую сторону. Разлепив глаза, он увидел, как Вика, вывернув руку Разумовского, попыталась остановить приближающуюся к Грому смерть. Скрябина дотянулась каким-то чудом до огнемёта и смогла отстегнуть его от перчатки костюма, но Чумной доктор уже перехватил ее руку и попытался оттолкнуть. Девушка вовремя подставила ему подножку, и они вместе повалились на пол. Вика оказалась быстрее, и потому ей удалось прижать Разумовского своим весом, но он, поудобнее вывернувшись, перекатился и оказался поверх девушки. Майор тут же дернулась, пытаясь скинуть с себя Сергея, но обнаружила холодок, бьющийся в спину. Она лежала на самом краю выбитого окна и была в сантиметрах от того, чтобы выпасть в него. Одной секунды промедления девушки хватило для того, чтобы Разумовский вцепился ей в шею, пытаясь придушить. Скрябина опасно переваливалась за край, и только руки Серёжи, сцепившиеся на горле, не давали ей упасть. Голова кружилась не из-за давления в области шеи, а из-за высоты, которая была под ней. Несколько десятков этажей разделяли ее и землю под башней. Перспектива быть задушенной от рук Разумовского уже была не столь отвратительной. Однако безумие, которое плескалось в жёлтых глазах, наводило ужас и отчаяние. Девушка уже почти перестала бороться, лишь цепляясь за Сергея и молясь не упасть с огромной высоты. — Вика! — откуда-то сбоку раздался срывающийся голос Игоря, а в следующую секунду он навис над Чумным доктором, пытаясь оттащить его от девушки. Сережины руки разжались, и девушка вновь смогла вдохнуть, но насладиться этим она не успела. Короткий толчок, и Скрябина почувствовала невесомость. Перед глазами мелькнуло два взгляда: один до бешенства напуганный, другой удивленный. Тело под действием силы тяжести перекинулось вниз, а руки не почувствовали опоры. Девушка было рванула схватить выступающий край здания, но поймала лишь воздух. Картинка завертелась, а в ушах раздался свист. Она летела вниз, чувствуя, как ветер противился ее падению, как пытался остановить, но у него ничего не выходило. Руки немного холодило, а дыхание на мгновение перехватило. Паника застлила взор, но в следующую секунду пришло смирение. Вика продолжала падать, и видела перед собой первые звёзды на небосклоне. Они провожали ее и грустно улыбались. Она тоже грустно улыбалась, пока жёсткий удар не заставил скривиться. Тело лежало в луже крови, которая начинала расползаться, как болезнь, вокруг. Руки и ноги неестественно застыли, сообщая о множественных переломах. Неровно отрезанные волосы распластались на лице девушки и медленно намокали, окрашиваясь в красный. Игоря бросило в озноб. Он смотрел на то, как удар об землю забрал у него давнюю подругу, как она издала последнее дыхание. Ноги подкосились, и он, не выдержав, упал, продолжая не верящим взглядом прожигать бездыханное тело. Разумовский, подуспокоившись, удивлённо рассматривал красную лужу, в которой лежала девушка. Внутри что-то оборвалось и треснуло, когда он увидел, как она падала, разлилось холодом и сдавило горло. Юля и Дима ошарашенно смотрели на происходящее, не веря собственным глазам. Они тут же бросились к Игорю, но тот словно не слышал их. Он просто смотрел на неживую девушку, которая по его вине лишилась всего. *** Думай, думай... Если бы Гром сейчас бросился на Разумовского, то с высокой вероятностью пострадала бы Вика, висящая на волоске от смерти. Нужно было принимать решение быстро, но взвешенно. Поэтому он метнулся к лежащему неподалеку шлангу, из которого пару минут назад Дима сделал грозное оружие против технологий Чумного доктора, и, поудобнее перехватив, кинул Скрябиной. — Вика, лови! — крикнул он, а в следующее мгновение девушка, ухватившись за шланг, повисла на нем и ногами оттолкнула от себя Разумовского. Сергей не сразу среагировал, когда почувствовал, что его жертва, отклонившись назад, потянула его за собой, поэтому, растерявшись, потерял драгоценные секунды и был сбит с толку и ног. Гром тут же помог Скрябиной подняться и, вновь воспользовавшись шлангом, связал Разумовского. Дима тут же выпрыгнул из своего укрытия и наставил пистолет на Разумовского. Он испугался, что Сергей вновь выкинет какой-нибудь трюк и поспешил остановить его хотя бы так, но женская рука остановила этот выпад. Скрябина покачала головой забрала пистолет у Дубина. Он немного смутился, но был рад, что его подрагивающие руки теперь не сжимали табельное оружие, а пистолет оказался у профессионала. Вика же аккуратно убрала его в задний карман брюк, видимо, не первый раз так скрывая оружие. Облегчение пришло ко всем в команде, когда главный злодей оказался обездвиженным в своем рабочем кресле. Гром рассмеялся, Дима, немного напуганный, все равно поддержал приступ смеха наставника, Юля закатила глаза, но сама удовлетворённо улыбнулась, и только Скрябина была не весела. Голова всё ещё была тяжёлой не столько от того, что с ней сегодня случилось, сколько от мрачных мыслей. Нужно было решаться, наконец, чтобы всё не зашло слишком далеко. - Вик, ты как? – Гром подошёл к ней слишком тихо, а, возможно, это она не заметила его приближения, погружённая в раздумья. - Жить буду, - почти безэмоционально ответила она, вызывая этим подозрения у друга. - Ты же понимаешь, что я не об этом, - Игорь решил идти ва-банк, уже не скрывая собственных переживаний. Было бы так глупо сейчас скрывать свои истинные эмоции, после того как два друга оказались на волоске от смерти. Вика промолчала. Она и не знала, что ей нужно было сейчас ответить Грому. Не могла же она начать жаловаться, что её ноги изнывают от усталости, ребра болят, а горло горит от пережившего за сегодняшний вечер. Игорь давить не стал, но всё равно не на шутку забеспокоился за состояние девушки. Лишь бы она не закрылась и не ушла в себя после всего произошедшего, хотя, вероятно, это было бы наилучшим и самым логичным исходом завершения дела Чумного доктора. Взгляд непроизвольно упал на связанного Разумовского. Виновник всего случившегося молча сидел связанным в кресле, уставившись в одну точку. Он не проронил ни звука после того, как Грому удалось остановить его. - Что молчишь, мститель? – издевательски спросил Игорь, наклоняясь к нему, - Ну ничего, ты у меня в тюрьме разговоришься, - Сергей поднял на майора взгляд, полный ненависти и злобы, но промолчал. - Не в тюрьме, Игорь, - подала голос Скрябина и повергла всех в шок сказанным. Гром неуверенно прищурился, оценивая, не могла ли Вика во всей этой потасовке повредить голову так, чтобы начать нести бред. Увидев недоумение у всех на лицах, она поспешила пояснить. - Он болен. Серьёзно болен. Всё, что творил Чумной доктор, не было действиями самого Серёжи. Ему помощь нужна, - Вика пересеклась взглядом с Разумовским, который сейчас совершенно чистыми голубыми глазами внимательно следил за тем, что она говорит. В горле тут же образовался ком, а нос стало неприятно пощипывать, когда девушка вновь увидела своего Серёжу – непонятого миром ребёнка, нуждающимся в поддержки и любви. - Ты головой что ли ударилась? – не верил своим ушам Гром. Чтобы Вика стала оправдывать безумного маньяка, который несколько минут назад пытался её убить, нужно было стать действительно поехавшей. Дима тоже неуверенно прищурился, переводя взгляд то на Игоря с Викой, то на Разумовского, который, на всеобщее удивление, был сейчас смиреннее некуда. - Ты сам на него посмотри и убедись, что он не в себе, - всё настаивала Скрябина, сбивая этим Грома. - Вика, он людей убивал, тебя чуть не придушил, о чём речь вообще? – всё продолжал недоумевать майор. У него в голове не укладывалось, что подруга могла такое говорить. - Ему нужна помощь, Игорь! – чуть ли не в отчаяние вскрикивала Вика, пытаясь убедить друга, - То, что ты видел, это творил не Разумовский. У него серьёзные проблемы с головой. - Без тебя об этом знаю, - буркнул Гром, за что получил недовольный взгляд Скрябиной. - Я серьёзно, - помрачнела она, заметив, как все скептически настроены к её мнению, - Нельзя обвинять человека, если он не контролирует себя. - Мне его за это по головке погладить? – закипал Игорь, - Перестань нести чушь! Если у тебя ещё остались чувства к этому уроду, это не значит, что нужно искать повод для его оправдания, - он уже не сдерживал себя. Его бесило, что Вика, как глупая девчонка из плохо написанного любовного романа, пытается обелить Разумовского даже после того, что он натворил. У неё, видимо, у самой с головой не в порядке и нужна помощь, чтобы справиться с той моральной мясорубкой, которую ей пришлось пережить. Оправдывать даже любимого человека после того, что он сотворил с тобой лично, было глупо. Это было совсем не похоже на Вику, которая всегда пренебрегала собственными принципами, ощущениями и чувствами во имя собственного дела. Гром заметил, что Вика затихла. Обычно она подхватывала спор и могла даже оплеухой наградить майора за его упёртость, но в этот раз она лишь насупилась и отвернулась от него. Игорю стало действительно жаль девушку, и та вспышка агрессии пропала так же быстро, как и появилась. Он не мог понять, какого ей было, обретя после долгого времени в одиночестве близкого человека, вновь отпускать его, да ещё и признать, что он был обезумевшим маньяком. - Давай поговорим, как взрослые люди, после того, как я… - он хотел сказать, что наденет наручники на Разумовского и отведёт его в отдел, но осёкся, вовремя осознавая, что это могло ранить и так сейчас слишком помятую Вику. Он обернулся к прикованному к креслу Сергею, а Юля и Дима тут же бросились помогать Грому. Боковым зрением Игорь заметил, что Скрябина демонстративно развернулась, явно не намереваясь помогать союзникам, и медленно стала бродить по когда-то прекрасному офису Vmeste. Ему ничего не оставалось сделать, кроме того как принять обиду девушки и разобраться с преступником без неё. Всё-таки это было её право не участвовать в задержании Разумовского. Она вновь опустилась на диван, а Гром поджал губы, терзаемый одолевающей тревогой за их будущие отношения. Всё-таки он видел, какого было Вике принять правду и встать на сторону справедливости. Делать она это не торопилась, явно борясь с собственными чувствами, а Игорь не торопился с выводами, хотя навязчивые мысли неприятно зудели в его голове, да и страх за её, свою и Юлину с Димой жизни. Приходилось всё это игнорировать и заниматься привычными делами, скрепя зубы. Когда с наручниками было покончено, и Разумовский, теперь скованный профессиональным оборудованием, стоял, придерживаемый Дубиным, он вновь обратился к Вике. Она уже уверенно расположилась перед ним, с осуждением глядя на то, что он делал. Немного настороженный Игорь решил всё же подойти к ней. - Мы закончили, - напряжение в его голосе будто бы тоже передалось Юле с Димой, заставляя их недоуменно переглянуться. Вика кольнула друга взглядом, что-то пряча за спиной. Он решил не придавать этому значения, продолжая наступать. Нервность обстановки зашкаливала, останавливала и даже пугала. - Вика, не глупи, - слишком тихо. Его голос утонул в этой тишине, а по спине пробежал любопытный взгляд Разумовского. Он сделал ещё один шаг в её сторону, но Скрябина аккуратно выбросила руки, и у неё в ладонях сверкнул пистолет, который прокрутился на указательном пальце девушки, и дулом уставился на Грома. Он уже видел это движение и слишком хорошо помнил его. *** Из-за пыли, которая летала вокруг, хотелось расчихаться, но Игорь сдерживал это желание, как и страх, засевший глубоко в груди и заставляющий развернуться и побежать со всех ног обратно. Но он терпел, зная, что этим папе не поможет, и что он вообще-то должен быть сейчас дома. Когда начали стрелять, Гром оцепенел. Он ожидал какой угодно реакции от себя, но развернувшаяся бойня заставила остолбенеть его, ведь охватившие переживания за папу были сильнее здравого смысла. Он знал, что обстановка в стране сейчас не самая лучшая, а его отец работает на не самой безопасной профессии, и всё же увидеть перестрелку вживую было совсем иначе, чем наблюдать за ней из дома на диване по телевизору или услышать о ней от друзей, которые слишком красочно рассказывали о, возможно, лишь одной выпущенной пули в бандита, который по итогу оказался бы обычным магазинным воришкой. Когда пули засвистели над головой, а повсюду стали раздаваться звуки выстрелов, мальчишка тут же прижался к полу, боясь даже пошевелиться. Но страх за папу и за своего близкого друга заставил его переступить через собственные боязни. Но вот в толпе фриков мелькнуло лицо дяди Юры, Игорь немного расслабился, ведь тогда папа был не один против ряженных последователей египетского фанатика. На Смирнова можно было положиться: он хорошо знал свое дело и умел круто крутить пистолеты. Мальчик постоянно просил дядю Юру научить его делать так же, на что он лишь усмехался и обещал, что в будущем, как только племянница Смирнова подрастёт, то он познакомит её с Игорем и обязательно научит их этому. Но сейчас дядя Юра о чем-то спорил с папой, а Гром так и не мог из-за мешающей пыли и груды мусора нормально услышать, что происходило в соседней комнате. Ему пришлось пробраться сквозь все завалы, чтобы в следующую секунду увидеть непоправимое. Папа вскинул пистолет, пытаясь остановить Смирнова и призвать к голосу разума. Игорь пару раз поморгал, надеясь, что всё происходящее ему только мерещится, но картинка так и не уходила из глаз. Папа что-то говорил о справедливости и законе, а ему лишь хотелось посильнее прижаться к родному боку и умолять пойти отсюда домой. Но единственное, на что он был сейчас способен из-за сковавшего его страха, это безмолвно наблюдаться за развернувшимся представлением. Смирнов как-то неестественно вскинул руку, и раздался выстрел, а папа как-то искусственно дёрнулся. Крик пронзил пространство, долетая до отца. Извиняющийся взгляд папы больно проскользил по Игорю, а потом отец упал. Гром неверяще глядел на медленно остывающее тело папы, а потом услышал, как курок, поразивший отца, снова взводится. Дядя Юра смотрел на него совершенно безумным и потерянным взглядом направляя дуло прямо ему в грудь. *** Черты лица Скрябиной стали приобретать новые детали: острые скулы, низко посаженные и глубокие серые глаза с небольшим количеством вкрапления голубого, чуть нахмуренные и еле заметные светлые брови, маленькие, но пухлые губы и аккуратный выступающий нос. В него словно выстрелели. Осознание накрывало удушающей волной, и ноги подкосились. Гром нелепо для всей ситуации вдруг вспомнил, что естественный цвет волос Вики – тёмно-русый. Но так как девушка постоянно осветлялась и красилась, он не сопоставлял все детали её внешности воедино. - Ты… - в горле пересохло, а у Вики в глазах мелькнуло чувство вины. Или ему это только казалось? - Родственница Юрия Смирнова, - он с невероятным усилием выдавил из себя это имя. - Он мой дядя, - слишком холодно пояснила Вика, не сводя прицел с Игоря. Голова шла кругом. Это было слишком жестоко, делиться с ним обо всем вот так и в такой ситуации, но скрывать и дальше это было бессмысленно. Во взгляде Игоря перемешалась ненависть с удивлением. Племянница человека, убившего его отца, стояла сейчас перед ним, ровно так же, как и Смирнов когда-то, наведя на него пистолет. - Ты знала… С самого начала знала, - процедил Гром, пытаясь справиться с переполняющими его эмоциями. Она всё это время врала ему, нагло врала. Не находила сил признаться или просто не считала важным об этом говорить? - Дядь Федя тоже знает? – как же он надеялся услышать короткое «нет». Вика и Фёдор Иванович – единственные люди, которым он верил, оказывается, всё это время обманывали его, держали в неведении и водили за нос. Хотелось убивать, всю свою ненависть и обиду выместить на чём-нибудь, выпустить всю разрушающую энергию, которая накопилась в нём, чтобы она больше не убивала его изнутри. Но перед ним была лишь безвыходная ситуация и дуло пистолета. Одного кивка Скрябиной хватило для того, чтобы весь мир Грома разрушился, а почва выбилась из-под ног. Голова закружилась, отказываясь принимать действительное. - Как долго вы хотели скрывать это? – обида сквозила в голосе Игоря, а Вика всё сильнее и сильнее ненавидела себя за то, что оказалась такой малодушной и не смогла раскрыть эту тайну Грому, пусть и не при первом знакомстве, но хотя бы позже. Обреченность тяжёлым грузом легла ей на плечи, а мысли унеслись дальше, в воспоминания, которые она очень давно похоронила на подкорке сознания. *** Горечь утраты вновь накатила, когда Скрябина оказалась перед зданием Академии полиции. Дядя сейчас бы отечески потрепал её за плечо, а потом слишком комично и экспрессивно провёл экскурсию по зданию, разумеется, только для того, чтобы племянница улыбнулась. Он часто любил так делать: разворачивать представления перед маленькой Викой, лишь бы девочка не расстраивалась и не плакала. Они проводили слишком мало времени вместе, но все общие моменты Скрябина с теплом хранила в своей памяти и любила к ним возвращаться. Юра был идеальным дядей: частые подарки племяннице, весёлые выступления перед ней и обворожительная улыбка, которую можно было разглядеть в абсолютно ясных голубых глазах. К сожалению, Вика не унаследовала такой же оттенок (верх взяли папины гены по другой гениалогической ветви). Она потеряла его слишком рано: он даже не успел научить её своему излюбленному приёму. Пришлось самой в тире тереть мозоли на пальцах, пытаясь так же, как он, прокрутить нелёгкий пистолет. В итоге она научилась, но дыра в сердце так и оставалась пустой, лишённая привычной теплой и озорной улыбки дяди Юры. Из здания вышел Прокопенко, друг Смирнова. Именно он сообщил маме, сестры дяди Юры, что она лишилась брата. Дядя Федя тогда был совершенно другим: у него под глазами залегли мешки, а во взгляде плескалась глубокая печаль. Подробности смерти Вике, разумеется, рассказали позже, когда она чуть подросла. Однако и в более зрелом возрасте это стало для неё потрясением, она совершенно не хотела верить в виновность дяди, но большинство говорило об обратном, пусть даже Прокопенко не мог до конца найти правду в произошедшем. - Здравствуй, Вик, - Фёдор Иванович радушно заулыбался, увидев знакомое лицо, - Решила поступить к нам? Юрка был бы рад! – Скрябина повела плечами, несогласная с таким громким замечанием, однако ничего не ответила Прокопенко. Из соседней двери вышел какой-то мрачный парень. Он, сунув руки в карманы и немного насупившись, быстро спустился с крыльца, не обращая совершенно никого внимания на семенивших вокруг людей. Дядя Федя изменился в лице, когда заприметил его, на лице появилась тревога. Это не ушло от внимания Вики, и она подняла бровь, задавая немой вопрос. - Игорь, сын Кости Грома. Моего друга и Юры. Это он тогда был… - Прокопенко не продолжил, он заметил, что лицо Скрябиной приобрело острые черты, предупреждая о её недовольстве и скрытой агрессии, - Я пойду, - дядя Федя тут же заторопился и, скомкано попрощавшись, бросился вслед за уходящим парнем. Вика следила за ним, зацепившись взглядом за странную кепку, нелепо сидящую на голове Игоря. *** Мысли вернулись в настоящее, тут же ударяя напряжением по сознанию девушки. Оружие в руках дёрнулось. Она была готова поклясться, что это и не ушло от внимания Игоря, пусть он и казался сейчас совершенно потерянным. Он смотрел на неё, в темноте сверкая непониманием и задавая взглядом вопрос «почему?». Ответа Вика, разумеется, не находила. - Отпусти меня, Игорь. Отпусти, - дрожащим голосом молила Скрябина. Она уже была готова разреветься прямо здесь, лишь бы скорее сбежать от тяжёлого и потерянного взгляда Грома. Немые наблюдатели внимательно смотрели за происходящим, не решаясь вмешиваться и понимая, что этим двоим нужно было решить давно забытые, но от этого не менее болезненные проблемы. - Я же люблю тебя, Вик. Ты слишком идеальная подруга, - признавался Игорь, каждым словом всё сильнее раня Скрябину, - Но теперь я понял, в чём подвох, - последняя фраза была опущенным лезвием на гильотине для девушки. Первая слеза скатилась по щеке, не выдерживая напряжения. Игорь всё ещё прожигал её взглядом, надеясь в глубине её глаз найти ответы на вопросы о призраках и кошмарах прошлого. Только теперь её было не жаль. - Прости, Гром, прости, - женский голос надрывался, ломался на каждом высоком звуке, но Вика настойчиво заставляла себя смотреть на то, что она натворила, - Не заставляй меня повторять его ошибок, - она заметила, как давно позабытый образ Смирнова всплывает в глазах Игоря и вновь исчезает, меняясь на её отражение, - Ты же сам знаешь, что я не отступлюсь и закончу начатое, только не заставляй меня стрелять, чёртов Гром! – она уже сорвалась на крик, переставая сдерживаться. Гром смотрел на неё ещё с секунду, а потом сделал шаг назад и тут же отвернулся, пряча застывшие в глазах слёзы. Вика на мгновение растерялась, не веря тому, что её друг отступил, подчинился. Он не стал останавливать её, как когда-то его отец попытался остановить её дядю, за что они оба поплатились жизнью. Девушка поймала на миг взгляд Разумовского, который слишком пристально наблюдал за ней всё это время, а потом отступила. Сначала на пару шагов, а потом, так же развернувшись, кинулась к выходу. Пистолет, сжимаемый ладонью, прожигал руку, сжирал невидимым пламенем. Вика боролась с желанием отбросить оружие, которое она сейчас ненавидела, наверное, больше своего малодушия, но это могло стать фатальной ошибкой для неё. Поэтому она продолжала крепко держать его, пока, задыхаясь, бежала к техническому лифту, сдерживая подступающие рыдания. Свободная рука нащупала кнопку вызова и судорожно нажимала на неё, будто благодаря этому механизм заработал бы быстрее. Когда лифт оповестил о своем прибытии тихим звонком, а его двери распахнулись, Вика ввалилась в него и прижалась к стене, садясь прямо на пол. Чтобы хоть как-то заглушить свои крики, она прижала руку ко рту, но эмоции разрывали её изнутри, выбираясь наружу. Истерика захлестнула её. Рыдания не прекращались, а слёзы лились безумным водопадом. Сердце металось, терзаемое слишком большим количеством потерь. Серёжа, Игорь, вся её прошлая жизнь, всё, что ей было дорого и всё, что она ценила, всё сгорало, превращалось в пепел и улетало через её пальцы, как бы сильно она не пыталась остановить это. Безвыходность сковывала, душила и ломала последнее, что оставалось в девушке. Сил на сопротивление не было, она могла лишь оплакивать всё то, чего сегодня она лишилась. Нет, это точно не сон. Во сне не бывает так больно. Даже в кошмарном. В груди разрасталась пустота, поглощая весь свет, все надежды, которые ещё томились внутри Скрябиной. Все счастливые воспоминания разбивались о ледяные глыбы реальности, а горечь сдавливала горло, мешая здраво мыслить. Тело ныло, не справляясь с тем стрессом, который сегодня чудом пережило. Вике оставалось лишь подобрать ватные ноги под себя и уткнуться лицом в колени, прячась от яркого света в лифте. Свет будто отравлял, напоминал о слишком сладких и беззаботных мгновениях. Об этом думать не хотелось. Хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю и бесследно пропасть. Когда к девушке вернулись ощущения, она поняла, что с ней всё ещё был пистолет, которым она целилась в друга. Мысль, слишком навязчивая, посетила её и дала мнимую надежду на успокоение, но Вика тут же одёрнула себя, вспоминая о Разумовском, который где-то там наверху сейчас был скован наручниками, не по совей воле ввязанный во всю эту историю. Застрелиться было бы слишком легко, а нужно было ещё позаботиться о Серёже. Лифт остановился, опустившись на первый этаж. Кое-как поднявшись на ноги, Вика побрела к чёрному выходу. Покидать здание через парадную дверь было слишком рискованно, ещё спускаясь вниз, она боковым зрением приметила подъезжающие к офису полицейские машины. Оцепить здание они бы ещё не успели, но вот подъехать к главному входу могли. Ночной холод ударил в лицо Вике, высушивая слёзы, оставляя лишь солёные дорожки на щеках. В груди защемило: это ушибленные рёбра дали о себе знать. Она, почти не реагируя на них, побрела как можно дальше от злополучного здания. Находиться рядом с этим местом было выше её сил. Кошмарные мысли тут же овладевали ею, стоило Вике подумать о том, что сегодня произошло в офисе Vmeste. Ноги не слушались, но она настойчиво заставляла их идти по ночному городу. Когда дыхание совсем сбилось, она решила остановиться. Невольно выдохнув, Вика попыталась запрятать под свитер оружие, но наткнулась пальцами на какую-то записку в заднем кармане джинсов. Вытащив её, Скрябина очень удивилась, ведь бумажка совершенно выпала у неё из головы. Это был номер Олега Волкова. *** Игорь смотрел в панорамные окна, следя за удаляющимся и иногда шатающимся силуэтом. Её неровно обрезанные волосы колыхались под воздействием несильного ветра, царившего на улице сейчас. Она прихрамывала на одну ногу, но продолжала упорно двигаться, избежав подъехавшего кортежа из полицейских машин. Сегодня Игорь лишился верной подруги, но сделал то, чего не мог сделать за всю свою пройденную жизнь. Он вновь воспроизвёл в голове события той роковой ночи. Каждый раз, стоило только малейшей мысли о ней появиться в голове Грома, он тут же проглатывал скопившуюся боль и старался зарыть злополучную секунду, куда подальше. Но сегодня… Разумовский дернулся сзади, что-то выкрикивая. Кажется, он говорил про Вику, но Игорю было всё равно. Он сделал то, что должен был сделать отец в тот вечер, чтобы избежать лишних жертв. Он спас сегодня свою жизнь и жизнь Вики.