драбблы и зарисовки (сборник)

Голова звенит так, что, кажется, гул этот валит из ушей и слышен на весь этаж, умножаясь эхом. Жарко, ужасно жарко глубоко в груди, хочется разодрать на себе кожу, чтобы сердце вдохнуло хоть капельку утренней октябрьской прохлады. Сатору не глядя захлопнул за собой тяжёлую дверь подсобки, охотно прильнув к телу Сугуру, наслаждаясь его шумными вздохами. Кончики пальцев жгло от желания касаться Сугуру везде, сжимать крепко, чтобы все мышцы свело и Сатору больше не смог бы его отпустить, растворяясь в моменте их близости. Торопливо стягивая куртку с плеч, Сугуру занёс руку назад, но Сатору, обхватив запястье, поднёс его руку к своим губам. — Я сам, — строго произнёс Сатору, свободной рукой цепляя резинку для волос. По плечам одна за другой изящно рассыпались густые смоляные пряди. Нежно поцеловав запястье Сугуру, Сатору задержал взгляд, жадно впитывая открывшуюся ему картину: Гето Сугуру — отличник, любимец преподавателей, пример для подражания — сидит напротив него запыхавшийся, потрёпанный, шея в красных отметинах, щёки горят, взгляд рассеянный, улыбка красивая... Сатору словно с каждой деталью находил себе испытание на выдержку, но крышу предательски сшибало, стоило Сугуру лишь улыбнуться или прикусить припухшую губу. Или позвать по имени... Вот как сейчас, когда он, протянув свои руки, нежно заключил лицо Сатору в ладони и медленно притянул к себе, еле слышно шепча его имя. Если бы кровь действительно могла кипеть, она бы давно выпарилась к чертям, Сатору в этом не сомневался. Тело отзывалось на любой жест Сугуру, будь то обычное тёплое приветствие или грустная улыбка после тяжёлой недели с рядом практических занятий, простое рукопожатие или объятие "в сердцах"... — Сатору... — тихо позвал Сугуру, вдыхая полной грудью с заметной дрожью. Больше слов не потребовалось. Сатору жадно поцеловал Сугуру, чувствуя, как во всём теле что-то ярко искрит, переливается, замирает и восклицает вновь. Дыша в унисон, прижимаясь друг к другу, на губах изредка "люблю", изредка "хочу быть с тобой", изредка "ты — моё всё". Сатору запустил пальцы в волосы Сугуру и плавно потянул вниз, заставляя того запрокинуть голову. Лёгкий смешок Сугуру за каждый раз, когда Сатору накрывал языком вчерашние и позавчерашние следы своих укусов. Баловство, порой перерастающее в нечто большее, чем просто секс, настолько Сатору это возбуждало эмоционально. Сугуру один единственный и неповторимый, и приятное жжение в груди, словно огромный пылающий цветок пускает свои цепкие корни по всему телу, было именно для Сугуру. Вся эта пёстрая палитра чувств была для него одного, и если бы Сатору мог, если бы Сугуру это было нужно, он бы уложил весь мир на лопатки к его ногам. Разрастающаяся страсть снова взяла верх как раз в тот момент, когда Сугуру на выдохе дёрнул ткань своей рубашки. — Р-расстегни, а? — Ты уверен? — улыбнулся Сатору, легонько чмокнув в ключицу, — мне кажется, этот стол нас не выдержит. — Как ты прикажешь дотерпеть до конца смены? — раздосадованно прошептал Сугуру, подцепляя пальцами мокрые от пота белоснежные прядки. — Сёко названивает мне уже вечность, — Сатору усмехнулся, кивнув вниз, видимо, имея в виду вибрирующий в заднем кармане брюк телефон, — знаешь, не хочу, чтобы кто-то ещё видел тебя таким, каким обычно только я и вижу. — Тогда зачем ты меня сюда сейчас утянул? — Сугуру обвил шею Сатору руками, наклоняя голову. Чёлка снова упала на лицо, но Сатору сразу аккуратно отвёл её. — Хотел подразнить, — Сатору издал смешной хрипящий звук, но, сбросив улыбку, подался вперёд и мягко поцеловал уголок тонких, чётко очерченных губ Сугуру, — дома продолжим... И даже начнём с самого начала. — Глупенький ревнивец, — шепнул Сугуру, согласно вздохнув, и обнял Сатору. — Люблю... — прищурился тот, прижимая губы к его лбу.