Цербер

Пип. Ему, почему-то, всегда казалось, что так всё и закончится. Пип-пип. Что он… Умрёт, лёжа в больничной палате абсолютно один. Да и кому он нужен? Старик, сварливый, к тому же – не отличающийся красотой. Не только лица, но, и души. Со своими мёртвыми блёклыми глазами, что уставились в потолок, он походит на дохлую рыбу. Что от него, старого пердуна, ждать? Даже на работе уже особо не трогали. Смотрели, как на побитого жизнью пса, которого уже никто не подходит хотя бы проведать, только Рид, пробегая мимо, с задорностью подростка, дразнил немолодого зверя. Плевался оскорблениями и подколками. А тому только морду поднять, да дождаться, когда диковатый молодняк уйдёт, куда и положено. Пип-пип-пип. И вот так закончатся его серые дни на этой планете… В больничной палате. Пахнущей каким-то санитайзером, в окружении подключённого к нему множества пищащих аппаратов, назначения которых он даже не понимает. Или понимает? Он искренне не знает и не помнит – может быть, медсестра ему объясняла, а его объятый старческим маразмом мозг уже не сумел задержать эту информацию в его голове. И… Шум. Нет, не в голове. Где-то там… Повернув голову – выглядывает в коридор из своей холодной, тихой палаты, к другим старикам. У которых там, далеко, словно за стеклом – жизнь. У которых шумно, много каких-то абсолютно бесполезных, но, столь значимых подарков, вроде сраных медвежат и шариков, летающих у потолка. У которых… Семья. А он? А что он? Только обуза, из-под которой нужно выносить утку, да по новой ставить капельницу. Вдох. Ничего… Недолго осталось терпеть. И ему, и им. Выдох. Пи-и-и-ип. С недовольным мычанием, Хэнк пытается рукой нащупать будильник, и едва его могучая пятерня накрывает кнопку – поверх ложится мягкая и аккуратная ладонь, столь знакомая своими нежными прикосновениями. - Доброе утро, Хэнк! Прекрасный, стройный юноша, как и обычно, встречал нежной улыбкой, змеёй скользя вверх по его телу и усаживаясь на бёдрах хозяина. В сравнении с Хэнком – Коннор казался миниатюрным. Конечно, с девчонкой его было не спутать, но, даже эта определённая пацанская угловатость была милой. Коннору в принципе было тяжело не умиляться. Эти розоватые щёчки, аккуратный носик, и… Преданные, но, смешные, заспанные глаза, что расплылись в обилии обожания к своему покровителю. - Ага… Доброе… Продирая глаза от какого-то кошмарного сна, мужчина ощутил, что всё его тело затекло. И оно понятно! Мало того, что сейчас Коннор восседал на нём гордым наездником, так по бокам устроились его братья. Кеннет, как обычно, требовал больше всех. Эта маленькая дрянная копия Коннора вообще выглядела мило только тогда, когда спит. Обхватив руку Хэнка, он зажал её, прижимая к себе и сладко посапывая, едва не пуская на плечо своего хозяина слюньки. Ричард же был скромен, но, не лишён собачьего желания получить хотя бы маленькую толику ласки от своего любимого хозяина. Обнимая его за плечи, он тыкался холодным носом в крепкую шею рядом. - Как спалось? – спрашивая, Конни наклонил голову набок, позволив ушкам забавно дёрнуться. По привычке – старший из «псов» просыпался куда раньше своих младших братьев, что, судя по их ворчанию и шевелению тел, только-только пробуждались, - Что хочешь на завтрак? И прежде, чем Хэнк успел ответить, Коннор, склонившись к нему, мягко поцеловал его, а после - и своих братьев, ознаменовывая начало утра. - Может быть, яичницу? - Я хочу с французскими тостами... - подал голос Кеннет, что заворчав, сморщился, стоило солнечному зайчику ослепить его. - И беконом. - Ричард, не открывая глаз, прижался к тёплому боку теснее, поджимая хвост. - Или, может быть, начнёшь утро с нас? Видно, что Коннор с самого начала думал это предложить, но, имел толику приличия, дабы не спугнуть хозяина, только-только отошедшего от неги сна. Эти трое были постоянно ужасно голодны до секса и порой, мужчине казалось, что они затрахают его до смерти… В кровати послышалось копошение. - Эй! Сейчас моя очередь быть первым! Кеннет, резко проснувшийся, с недовольством посмотрел на Коннора и, оголяя белые зубы, пихнул брата в бок. Коннор зарычал, прижав уши к голове и вцепившись в Хэнка мёртвой хваткой. - Между прочим, я - старший! Деловитый, Коннор поправил на себе "пижаму" - стащенную у Хэнка футболку, которую он теперь носил на голое тело. Вообще, Андерсон купил этим троим комплекты пижам, чтобы те ходили прилично, но, тем милее были старые, разношенные футболки, рубашки и толстовки хозяина, которые они сами когда-то разодрали, нежели нормальная одежда. Оправдывали всё это безобразие они тем, что от его вещей, якобы, было теплее и от них пахло им, что помогало уснуть. - Да мне похер! Свалил! Со злостью голодного зверя, Кеннет прыгнул на Коннора кусая его за плечо и стараясь спихнуть с хозяина, которому прилетело от обоих псов, когда те упали рядом, начиная драку. - Эй! Эй-эй-эй!!! А ну-ка, угомонились! Хватит! - царапаясь и кусаясь, щёлкая пастями, Кеннет и Коннор совершенно ничего и никого не слышали вокруг себя, пока им обоим не прилетело по смачному подзатыльнику, - Я сказал, ХВАТИТ! Резко поджав хвосты, испугавшись, Коннор и Кеннет тут же сели у самого края кровати, лишь изредка кося друг на друга глаза. Церберы явно понимали, что разозлили своего кормильца и потому, помалкивали. В то время как Коннор был полон раскаяния и, прижимая уши к голове, скулил, Кеннет тайком показывал ему язык и фыркал. - Хватит! - Хэнк дал Кеннету ещё один подзатыльник, чтобы тот угомонился, - Идите и готовьте завтрак. - Но... - Я же хотел!.. - БЫСТРО! Скуля, псы, обидчиво посматривая на мужчину, всё же, встали и направились на кухню, по пути переругиваясь и обвиняя друг друга в том, что ещё бы чуть-чуть и они бы занялись чем-то более интересным, чем готовка. - Какие же они шумные... - Угу, - Ричард, всё это время лежащий рядом, зевнул, по-собачьи потягиваясь, прижимая уши к голове, - Шумные. Очевидно, Ричарду совершенно не хотелось вылезать из кровати, и в этом Хэнк был с ним солидарен. Упав обратно головой на подушку, Андерсон дал себе мысленное обещание, что прямо сейчас, через 5 минуточек, он встанет. Такое же обещание себе дал и Ричард - коп ощутил, как самый младший, но, вместе с тем, самый крупный из церберов, снова прильнул к нему, обхватывая руками. Повернув голову и открыв глаза, со вздохом, он прикоснулся своими губами к кончику псовьего носа. - Доброе утро, кстати... - Доброе. Хэнк закрыл глаза ровно на долю секунды. Можно сказать, просто медленно моргнул. Сон уже всё равно ни в какую ему не шёл - в голове, проснувшись, надоедливым роем пчёл кружили мысли. Что надо будет сейчас принять душ, поехать на работу, разобраться, наконец, с зависшим в воздухе делом... Купить этим засранцам еды по дороге обратно... - Вот, скажи, как ты их ещё не прибил?.. – слыша на кухне возню, перемежающуюся матом Кеннета и нравоучениями Коннора, Андерсон обратился к младшему из псов, - Ричард?.. Цербер, юркнув под одеяло, щекотал своим дыханием живот перед собой. Со стороны это выглядело даже забавно – было видно, как из-за активных виляний хвостом одеяло ходило ходуном туда-сюда. - Ричард!!! – Хэнк ощутил, как пёс приспустил его нижнее бельё и, обхватив ещё полу-эрегированный член, пару раз провёл по нему рукой. После чего, стал старательно вылизывать головку, вбирая её в рот и упирая себе за щёку, - Твою же мать… Сопротивляться ласкам было трудно и, чёрт возьми, опасно. Упав обратно на подушку, Хэнк зажмурился. Младший понимал, что хозяин будет на него ругаться за такое своеволие, а потому – периодически, скользя языком по стволу, «случайно» задевал зубами чувствительную кожу, напоминая о своём физическом и, в данный момент – оральном превосходстве. Из-за умелых ласк, от которых из-под одеяла звучали похабные, мокрые звуки, причмокивания, член стремительно потяжелел, твердея во рту наглого брюнета, заполняя его. - Мх… Блять… - Хэнк почувствовал, как забурлила кровь в жилах от возбуждения, стоило Ричарду, смочив влажными губами член перед собой, насадиться на него глоткой, упираясь кончиком носа в лобок, - Засранец… Сосал он старательно – водил губами по стволу, вылизывал его, точно самую-самую сладкую в мире конфету и периодически, прижимаясь к нему щекой, потирался, точно выказывая своё обожание и обжигая дыханием влажную плоть. Как бы это ни было странно – целовал, невинно и любовно. Или не совсем… - Ауч! – снова кольнуло где-то под уздечкой и, не сдержавшись, мужчина рявкнул, - Зубы! Сдёрнутое одеяло открыло вид на цербера, что лежал у него между ног. Щёки у того раскраснелись, глаза стали пьяными от похоти, а губы красиво припухли и блестели. Не залюбоваться им было невозможно. На пару секунд замерев, рассматривая своего «питомца», Хэнк ощутил, как сердце ухнуло вниз и за наносекунду оказалось снова на своём месте. Взгляд скакал с лица на его руки, с рук на обнажённые ноги. Но, заметив, как откровенно топорщится ткань толстовки, оттягиваемая эрекцией, Хэнк, испытывая милосердие и в который раз ругая себя за излишнюю грубость в выражениях и поведении, поманил юношу к себе, вздыхая. - Иди ко мне, Ричи… Существо столь сильное и прекрасное, как цербер, беспрекословно повиновалось велению своего хозяина. Приблизившись к Андерсону, Ричард не боялся – хозяин добр. Он не обидит. Оттого так приятно было получать мягкие поцелуи, ловить на себе взгляды, полные нежности и трепета, чувствовать, как о нём заботятся, стараясь доставить удовольствие: осыпают щёки, лоб и губы поцелуями, мягкими и невесомыми, точно прикосновениями крылышек бабочки, которую хотелось поскорее поймать. Сталкиваясь губами, Хэнк и Ричард распалялись всё сильнее. Всё это… Выглядело для Ричарда противоестественно. Сильный, крепкий – сейчас он откровенно краснел, как выпускница от своего первого бокала шампанского. - Поднимай руки. Даже толстовку с него он снял с аккуратностью, чтобы после – положив ладони на покрытые родинками широкие плечи, притянуть его к себе, касаясь губами порозовевших бусин сосков, поочерёдно вбирая их в рот, посасывая и обводя языком. Крепкая, даже слегка пухлая грудь Ричарда, всегда привлекала Андерсона. Стискивая пальцами мягкую кожу, Хэнк слышал, как Рич вздрагивает и протяжно мычит от удовольствия. - Мммх… - не надо даже было поднимать взгляда, чтобы понять – сейчас Ричард отчаянно поджимает губы, выдыхая через нос, чтобы не дать ни единой ноте своего голоса соскользнуть со своих уст, - Не могу больше… Прошу… Этот умоляющий взгляд, подрагивающие кончики ушей, поджатый хвост… Каждый раз Хэнк влюблялся в каждого из псов заново. Взяв цербера за руки, он лёг обратно в постель. Повинуясь движениям, Рич забрался на нагретое Коннором место. Отпустив руку, он направил мокрого Хэнка в себя и, медленно, чуть поскуливая, уселся на бёдра мужчины под собой, погружая член в себя до самого упора. - В норме? – рука уже потянулась к смазке. Её, к стыду Андерсона, у них было огромное количество, - Может… - Я в норме. Способный в такие моменты только на нечленораздельное мычание и скулёж, Ричард снова взялся с Хэнком за руки, привыкая к ощущению толстого и крепкого фаллоса внутри себя, что распирал его, даря взамен чувство наполненности. Сцепив свои пальцы с дрожащими пальцами Ричарда в замок, Хэнк толкнулся внутрь, подбросив бёдра, буквально выбивая из Ричарда первый стон, второй, и совсем вскоре – он уже терял над собой контроль, захлёбываясь в собственных воскликах, лаская ими слух Андерсона. И неимоверно раздражая собственных братьев. - Это всё ты виноват! - Я, в отличие от тебя, - Коннор раздражённо поправил широкий ворот футболки, скрывая укус, - Не кусался! На шее, плечах и кистях Коннора рассыпались алыми полумесяцами следы зубов. Как никак, а псы всё таки поцапались и при том, не жалея друг друга. У Кеннета тоже было несколько укусов, которые он сидел и замазывал мазью. По громкому, но, короткому стону из спальни, Кеннет и Коннор с завистью осознали, что для Ричарда утро началось куда более приятно. Хуже было только когда он выходил из спальни… С слишком уж довольным лицом. - Я в душ. И только, блять, посмейте поцапаться второй раз! - Мы с тобой! – Кеннет и Коннор говорили в унисон почти одинаковым голосом, грозясь ворваться в ванную комнату Хэнка, - Пожалуйста! - Я уже и так опаздываю! Свалите отсюда нахер! Перед псами захлопнулась дверь, чуть не ударив их по носикам. *** - Вкусно было? Коннор всегда спрашивал это с особой грустью. Пока Ричард мыл тарелки, а Кеннет протирал стол, Хэнк собирался. Накинул на себя куртку и завязывал шнурки, на что с особым интересом смотрел Сумо, положив морду у мыска старых тимберлендов. - Да, - потрепав Сумо за ухом, мужчина встал, выпрямляясь. Смотреть на эти три пары грустных глаз каждое утро было невыносимо. Те, казалось, каждый раз думали, что Андерсон покидает дом навсегда и больше никогда не вернётся, а оттого – бесконечное виляние хвостами прекращалось, а кончики ушей понуро опускались, выражая грусть, - Помните правила? - Помним! – Коннор просиял. Он обожал демонстрировать свои знания, и в принципе – умничать, - Нам нужно скрывать наши хвосты и уши! - Ни с кем не разговаривать, если кто-то позвонит – не брать трубку… - Кеннет насупился, - Угу… Больно хотелось… - Не выходить на улицу без твоего сопровождения. Последнее правило заставило всех троих поумерить свои утренние восторги. Хэнку было некомфортно ставить… Вот такие рамки. Но, как иначе? Он нашёл их, считай, забитыми до смерти. Люди приходили на них поглазеть, покидать камни. Ещё бы… Странные детишки с собачьими хвостами, ушами и повадками зверей. А сейчас, когда они уже выросли и возмужали – нельзя будет списать их попытки самообороняться на то, что они баловались. Хэнк… Не знал, кого он защищает и от чего. Защищает ли он внешний мир от этого цербера или же самих парней – от того, что ждёт их за дверью. И как бы его не мучила совесть… Боится он их отпускать одних. Тем более – младших псов. Слава богу, они хоть ничего не помнят… В отличие от Коннора, который, заметив смятение на лице Хэнка, подошёл, кладя ладони ему на плечи. - Всё будет хорошо! Тот улыбнулся, и хозяин ответил ему ласковой улыбкой, выдыхая. Да… Всё будет хорошо. - Ты прав… До вечера. Каждый пёс, подойдя к мужчине, поцеловал его. Кеннет боднул, как и обычно, Ричард – пытался укусить, ну, а Коннор, строго посмотрев на младших братьев, вздохнул и с заботой коснулся губами щеки уходящего хозяина. Дверь закрылась и псы остались предоставлены сами себе – впереди их ждал долгий день.