***
Солнце пекло нещадно сильно, испепеляя, сжигая, по-садистки и безжалостно заставляя кожу краснеть, неприятно сжиматься, превращаться в неживые тонкие сгустки, а людей — потеть, злиться, нелестно выражаться о чересчур жаркой погоде и терпеть. После относительно прохладной, дождливой весны наступление жгучего, знойного лета не стало приятным подарком для местных жителей. А для спортсменов — тем более. Тренировки на пляже, на рассыпчатом горячем песке стали каторгой — отнюдь не удовольствием. Фукуродани терпела, мужественно и стойко, и даже Бокуто, к чертям снявший свою светло-голубую футболку, сосредоточенно занимался и иногда подходил к Акааши, ободряюще хлопая того по плечу. Тренер строго-настрого запретил останавливаться во время выполнения упражнений, но связующий даже… был рад, что ас посреди работы, несмотря на запреты, уделял внимание ему, поддерживал — он, Бокуто, которого легко сломить эмоционально! — и пытался подстроиться под Акааши. То был первый год в старшей школе, в той самой хвалебной — не понаслышке — Фукуродани, в которую Акааши пришёл с чёткой целью. Пасовать лучшему игроку, асу, тому гиперактивному, но в то же время настолько «живому», настоящему человеку, который… вдохновлял, вдохновляет и будет вдохновлять. Акааши снова и снова приходил к этому выводу, лишь иногда — отрицал, упорно и настырно, — проскакивала мысль, подобно стремительной тени, еле заметной, вот-вот намеревавшейся исчезнуть, о других, иных чувствах к звезде — к Бокуто. Об их неправильности, невозможности, это ведь… Разве такое случается? Разве такое считается нормальным? Разве это не простой интерес к опытному игроку, ещё не до конца раскрывшего свой потенциал? Акааши не паниковал, игнорировал эту мысль и не смел зацикливаться на ней. Ему нравилось, что он, первогодка, зелёный и, по его мнению, сопливый связующий, таки смог произвести впечатление на Бокуто, заинтересовать, признать собственные пасы — ас восхищённо жестикулировал, благодаря Акааши за дополнительные тренировки. Было поразительно приятно: внутри, подобно сладкому, необычайно разливистому мёду, скапливалось тепло, непринуждённое и несадняющее. Акааши чётко понимал, что пускать всё на самотёк — такая себе идея, точнее — ужасная, приводящая к губительно-болючим последствиям. Акааши понимал, но грань разумности донельзя стиралась, словно обычным канцелярским ластиком, которым пользуются все школьники, когда он вновь приходил в спортзал и видел воодушевлённое совиное лицо. Изложить, уж тем более — обсудить свои подростковые проблемные мысли было не с кем. Друзей со средней школы не осталось, бывшие одноклассники не являлись теми людьми, которым Акааши доверял сполна, чтобы уверенно выпалить столь откровенную, важную для него тему о странных чувствах. Переговорить с Бокуто, зайти издалека, выдумать друга, который «случайным образом начал чувствовать что-то к своему полу», не впечатляло и не давало надежд совсем. Акааши решил дальше игнорировать бурю внутри себя, ссылаясь на то, что это недоразумение и совсем скоро пройдёт. Близился вечер — любимое время суток Акааши в летнее время. Прохладный ветерок беспощадно рубил тёплые лучи напополам, пронизывал потную, липкую кожу после упорной, долгой тренировки и освежал красное, запыхавшееся от недавно проделанных упражнений лицо спортсменов. Все устали, уработались на неделю вперёд, были выжаты как лимон, оставив от себя сжатую безжизненную корочку. Парни действительно выглядели измотанными, и даже Бокуто, выливший на своё лицо и грудь всю бутылку воды, невпечатлённо наблюдал за запрыгивающим на несколько балок Коноху (он тренировал свой прыжок, из последних сил стараясь выполнить последний десяток раз). Акааши растрепал взмокшие и грязноватые кудри на макушке, вздёрнул майку пару раз, запуская колготящиеся порывы ветерка под ткань, и открыл бутылку тёплой воды. Было невкусно, и жажду утоляло еле-еле, жар по телу продолжал разливаться — губительная, согретая солнцем вода напрочь мешала прохладному ветру остудить разгорячённое тело. — Хорошо поработал, Акааши, — пронеслось снизу, оттуда, где сидел Бокуто, до сих пор пытавшийся привести дыхание в норму. — Думаете? — Акааши сделал ещё один глоток, а после, последовав примеру аса, вылил на руку несколько капель воды и плеснул себе на лоб. — Да, было классно, — Бокуто дунул на непослушные светлые волосы, случайно упавшие на лоб, и попытался встать. — Вот чёртики, будто гири ногами таскал… — грустно проговорил он, плюхнулся обратно спиной, распластавшись всем телом на горячем песке. — Потому что у Вас на ногах утяжелители, Бокуто-сан, — заметил Акааши, нашёл нетронутый гладкий и большой камень и перетащил его поближе к асу, усаживаясь рядом. Бокуто вылупил золотистые глаза, подобно самой настоящей сове, похлопал пару раз пушистым рядом светлых ресниц и приподнял голову, дабы убедиться в том, что утяжелители находятся на его голенях. Он настолько устал и забылся, что даже не заметил очевидного, прикреплённого к его ногам груза (который, кстати говоря, он думал, что снял ещё час назад). Бокуто едва заметно улыбнулся, тяжело и облегчённо выдохнул, проговорив: — Точно, совсем забылся, — он не спеша поднял ногу вверх и тут же зажмурился от нахлынувшей, застывшей в мышцах тяжести; кое-где чувствовался тарабанящий пульс, Бокуто устало и измученно простонал, а после постарался снять утяжелители по-другому. — Вы слишком перестарались, Бокуто-сан, — Акааши уловил стремительно пробегающий порыв ветра, щекотящий щёки и лоб, вытянул шею чуть вперёд и прикрыл глаза. — Но Вы молодец, не перестаёте совершенствоваться, — проговорил он чуть позже, гораздо медленнее и тише. — Спасибо, Акааши! — радостно всплеснул ас. — Каков шанс того, что завтра я не смогу поднять колено? — Бокуто любопытно осматривал Акааши, глазами исследуя его лицо, а после непринуждённо улыбнулся. — Мал, если сделаете массаж и не будете сильно тревожить ноги, — Акааши открыл глаза, заметив заинтересованный прищур на себе, — это ведь не первая Ваша тренировка, зацикленная на упражнениях для ног, так? — Да, — Бокуто серьёзно задумался над чем-то и свёл массивные брови к переносице, — а твоя? — Что? — непонимающе спросил Акааши. — Тоже не первая тренировка для ног? — объяснил Бокуто, наконец раскачавшись и сумев сесть; он медленно согнул ноги и обнял их руками, едва прижав к себе. Теперь его лицо не выдавало явного дискомфорта, было тяжело совершать резкие движения, чувствуя ограниченность и беспомощность, но Бокуто не унывая старался. Через мгновение песочный утяжелитель — ох, сколько песка было на теле Бокуто, в его носках, в тех же шортах — лениво улетел в сторону, а сам ас восторженно и победоносно заухал. Бокуто походил на ребёнка, радовавшегося новому выученному правилу и получившего за это вознаграждение. Только вот правило — тяжелейшие упражнения, а вознаграждение — сковывающая боль в мышцах и, стоит заметить, похвала Акааши. — Если учитывать нагрузку, то нет, первая, — честно сознался Акааши, наблюдая за постепенно пытающимся встать Бокуто. Он не спеша двигал ногами, опирался рукой на выстроенный специально для ограждения пляжа и второго уровня — выделенного для парка — бордюр и безобидно чертыхался себе под нос. Выглядело крайне забавно, особенно, если прислушаться и понять, что именно говорит Бокуто. Глупые, сочинённые им самим, безобидно-невинные ругательства — Акааши не был удивлён, но даже сдержанно улыбнулся. — Поздравляю, Акааши, теперь ты находишься в клубе безумцев, которые мечтают о высоком прыжке и сильных ногах! — Бокуто лучезарно улыбнулся, высмотрел недовольный, псевдоненавистный взгляд Конохи и показал ему язык. — Я так понимаю, в этом клубе состоит вся команда? — сдержанно спросил Акааши. — Нет, только ты, я и Коноха, — Бокуто размял шею, наклонив её влево-вправо, и поднял свою засыпанную песком футболку, наклонившись. — Но Коноха — бездарь, у него нескончаемый испытательный срок, поэтому я в этом клубе капитан, а ты вице-капитан, — уточнил он, выглянув и стрельнув золотистыми глазами. — Чего ты сказал?! — ответный всплеск разъярённого Конохи прилетел в ответ, словно раскат зловещего грома. Акааши вновь сдержанно, нешироко улыбнулся, глядя то на готового обсыпать песком Бокуто с ног до головы Коноху — хоть он и так был по уши в песочных крупицах, то на аса, разразившегося волной смеха и разрушавшего весельем пропитанную усталостью атмосферу. Это было глупо, но так расслабляло, избавляло от морального бессилия, беззаботно заставляло наблюдать. И Акааши удивлялся каждый раз тому, насколько на самом деле прост и лёгок Бокуто. Ему несложно найти общий язык с первогодками, третьегодками и тренером; у последнего он уже примостил ярлык хорошего нападающего — в принципе игрока. Когда парни немного отдышались, настало время возвращаться в спортзал, дабы помыться, переодеться и вернуться домой. Солнце спряталось за необъятные раскидистые облака, потому больше не было раздражающих пекущих лучей; ветер едва усилился, продолжая трепать макушки могучих деревьев и, волнуясь, ласкать лица людей. В городе стоял гул: шумные сигнализации машин трепетали враз с людскими возгласами — сегодня был летний фестиваль в честь начала столь долгожданного времени года. Улицы были увешаны различными лентами, на которых крупным красным шрифтом гласилось: «Да здравствует лето!» Акааши не понимал, когда именно их город стал праздновать настолько очевидное ежегодное стечение времени, банальные числа один и шесть на календаре, но было отнюдь не плохо и даже заманчиво. В самом центре устраивалась лучистая, кипящая различными развлечениями, товарами ярмарка. Акааши очень любил посещать ларёк с искусными онигири, приготовленными старшеклассниками из соседней школы, и небольшое заведение, где продаётся уникальное мисо со специфичными добавками. Как правило, вдоль главной улицы, на которой и проходило торжество, проносились небольшие вагончики с бесплатными сладостями и подарочными пожеланиями в них. Звучало и выглядело очень даже мило. Акааши в принципе не планировал посещать фестиваль в этом году из-за усталости после тренировки, но что-то явно пошло не так. Этим «что-то» являлся Бокуто, в мгновение загоревшийся желанием посетить ярмарку после того, как Акааши упомянул её в разговоре. Связующий ещё раз убедился в том, что, возможно, ас и вправду является каким-то нечеловеком с огромным запасом энергии и сил. Ещё час назад, когда они валялись на песке, обессиленные после тяжёлых упражнений, когда они с горем пополам вернулись в спортзал и таки нашли силы на душ, Бокуто изнывал от желания просто прилечь хотя бы где-то — хоть на полу, хоть на асфальте, лишь бы расслабиться и не чувствовать тяжесть в накаченных ногах и плечах. Однако сейчас он мгновенно зарядился энергией, вернув прежнее воодушевлённое настроение… Бокуто, по правде, какой-то монстр не из мира сего. Условно. — Акааши! — бурно всплеснув руками, проговорил Бокуто, а после обхватил Акааши за плечи. — Давай зайдём? Давай сходим? Будет весело! Давай? Мы купим кучу всего, поедим и погуляем! Хочешь онигири? Мисо? Куда пойдё- — Давайте зайдём ненадолго, — прервал его Акааши, понимая: если бы не он, Бокуто бы вряд ли остановился, и этот нескончаемый словесный поток пропитал бы улицы района Канто насквозь. Если дело касалось крупных городских мероприятий, Бокуто всегда старался заглянуть на них. А с этого года, подружившись с Акааши, начал вытаскивать его из душной квартиры, отвлекать от вечной зубрёжки конспектов и пытаться разрядить обстановку. Не вечно ведь посвящать себя учёбе, верно? Бокуто считал, что прогулка принесёт намного больше пользы; чего стоила его давняя идея с пикником на открытой поляне за городом — Бокуто непомерно гордился ею! Акааши устоять не мог перед этим ходячим, чересчур обаятельным воплощением воодушевления напару с чрезмерной энергичностью и каплей харизматичности. Бокуто прямо-таки являлся коктейлем, состоявшим из всех самых положительных качеств; Бокуто казался тем самым блоггером из популярных социальных сетей, который пропагандирует здоровый образ жизни, «начинайте свою жизнь с бананового микса и не позволяйте негативным эмоциям брать над собой верх!» Бокуто казался таким, однако кое-что его отличало от напущенных, порой лицемерных и лживых интернет-страничек. Он позволял брать негативным эмоциям верх, выплёскивал, разочаровывался в себе, в своих навыках, в игре — в чём угодно перед собой. Он позволял себе лишний раз купить чипсы или прочий фастфуд и на следующий день выглядел более чем прекрасно. Бананового микса у него, конечно, не было — долго готовить придётся, ещё и жуть как скучно, — зато были необычные салаты как из здоровых овощей, так и из чипсов, которые, казалось, вообще не могут никак сочетаться. Могут, да ещё как. Неприметные забегаловки сменялись развлекательными палатками, в которых можно было выиграть мягкие игрушки, воздушные шары или разной формы леденцы. Народу было очень много, словно весь город в первый летний день решил заглянуть в самый центр — и так переполненный целыми днями, — дабы отвлечься от каждодневной работы и просто расслабиться с семьёй или друзьями. Во многих палатах скапливались огромные очереди — например, в парке аттракционов, — и Бокуто, равно как и Акааши, не хотел стоять кучу времени для того, чтобы прокатиться на чёртовом колесе за пять минут. Они всё-таки гуляют — Акааши так думал, — поэтому тратить лишнее время на очереди было бы чем-то бессмысленным и глупым. — О, — Бокуто хитро сощурил глаза, что-то заметив среди толпы людей, — Акааши! Пойдём туда? — он указал пальцем на незаметную, маленькую и голубую палатку, без какой-либо надписи, но с огромным количеством мягких игрушек сбоку, вдоль краёв. — Что это? — впрочем, Акааши примерно представлял, что это такое и что нужно делать, но всё равно решил поинтересоваться. Бокуто беззаботно пожал плечами и двинулся в сторону, аккуратно проходя через очередь людей — те стояли в другую палатку — и таща за собой Акааши. Хорошо, что не было Куроо — хорошего знакомого Бокуто, с которым он познакомился на соревнованиях на первом году в старшей школе, — иначе без травм и безумных идей просто не обошлось бы. Тецуро, или «Шило-в-заднице-Куроо-сан», как однажды выразился сам Акааши, был отличным парнем, хорошим другом и товарищем, но, когда он вместе с Бокуто… Либо стоит ожидать простую пакость мгновенно, либо готовиться к чему-то масштабному, выводящему из себя за долю секунды и взрывающему голову напрочь. Они ведь дураки ещё те; если их и оставить одних на пять минут и сказать подождать немного, то только под камерами. Последняя их встреча закончилась тем, что Куроо чуть без своей кошачьей шевелюры не остался («Мы просто хотели сменить имидж, Акааши! Как тебе?»). Пройдя через толпу и добравшись до нужного места, Акааши увидел в этой небольшой палатке кучу игровых автоматов, бесплатные — по правде, кем-то потерянные — жетоны для некоторых игр и ещё бо́льшее количество мягких огромных игрушек. Бокуто рассчастли́во расплылся в улыбке до ушей, хоть завязочки пришей, в глазах загорелось пламя азарта и интереса, а волосы, казалось, оттопырились ещё сильнее и стали ещё более непослушными. Бокуто первым делом подбежал к миниатюрному игровому автомату-хваталке, воодушевлённый тем, что, возможно, у него получится заполучить излюбленного фаворита из популярной японской консольной игры. Акааши мало в ней разбирался, помнил лишь тех персонажей, которых никак не могли поделить между собой Бокуто и Куроо, и, впрочем, совсем не жаловался. Ему было гораздо интереснее наблюдать за асом со стороны — за его меняющимися эмоциями, характерными выдуманными ругательствами и полыхающим в воздухе духом соперничества, нежели сталкиваться с ним в игре и неловко пытаться нанести ответный удар. — Акааши! — Бокуто развернулся к другу, по-деловому поставив руки на пояс. Акааши не спеша подошёл ближе, продолжая осматривать существующие кипящие яркими цветами автоматы. — Выбирай ты, — Бокуто махнул рукой на автомат позади и отошёл чуть в сторону, дабы связующему было видно. — Любого, кроме Нэо, — пояснил он позже, изнутри сияющий и горящий идеей запросто выиграть кого-либо. — Но ведь это Ваш любимый персонаж, и Вы очень хотите выиграть его, — невзначай подметил Акааши, пожав плечами. Персонажи игры, взорвавшей все японские прилавки игровых магазинов, были выстроены в мыльном шахматном порядке и походили друг на друга смешной шляпкой, подобно ведьме, и небольшому посоху, который, Акааши сомнительно помнил, является основным оружием. Бокуто нравился крайний парень с ослепительно-красными волосами, невозмутимым — как у Акааши — видом и нагруженной униформой для боя. — Я выбью его потом, в следующий раз! — не унывая, произнёс Бокуто и подбадривающе улыбнулся, показывая, что Акааши и вправду может выбрать любого, что он не обидится и утрёт нос «Шиле-в-заднице-Куроо-сану» чуть позже. — Ну-у… — Акааши бегло пробежался взглядом по каждой фигурке, делая вид, что выбирает. Он уже давно решил, какого персонажа выберет, потому смысла рассматривать остальных попросту не было. Бокуто, затаив дыхание, заинтригованный выбором Акааши, внимательно уставился на стеклянный экран, иногда посматривая на руку связующего. Для него это важно, и Акааши знал, видел нетерпеливое ожидание и неимоверный восторг в глазах, резвых движениях, в неконтролируемых выкриках. Он не спеша поднял руку, ткнул пальцем на Нэо в самом конце среди фигурок и повернул голову к Бокуто, взглянув вопросительно и приподняв брови. — Эй, так нечестно, Акааши! — заявил, стараясь выглядеть серьёзным, Бокуто. Увы, он выглядел отнюдь не серьёзно, а смешно и даже мило: едва нахмуренные могучие брови удивлённо дёргались, поджатая линия губ с каждой секундой с треском рушилась, выдавая назойливую, пытающуюся расплыться по всему лицу улыбку, а в глазах не было ничего такого, что можно было бы принять за некую нешуточность в этой ситуации. Бокуто проигрышно опустил голову, а после прикрыл рот ладонями. — Чёрт… Я улыбаюсь из-за того, что ты так смотришь! — он хохотнул, не сдерживаясь и взглянув на Акааши исподлобья, своими совиными омутами, и похлопал связующего по плечу. — Мне он тоже нравится, поэтому я и выбрал его, Бокуто-сан, — Акааши и не заметил, как его уголок губ тронулся вверх, а изумрудные глаза засияли, молнией заряжаясь от двух любопытных золотистых глаз напротив. — Всё ведь честно, не думаете? — Если он и вправду тебе нравится… — Бокуто резво оторвал квадратный жетон от нескончаемой ленты и вставил его в автомат, дабы начать игру. — Тогда Куроо точно в обморок упадёт, нам придётся втроём делить Нэо! Акааши сдержанно хмыкнул, потупив взгляд куда-то в пол. Акааши всегда, теперь он мог признаться в этом сам себе, нравилась эта беззаботность. Ещё в средней школе, на волейбольном матче, который связующий посетил для того, чтобы определиться со старшей школой, он заметил, что стиль игры Бокуто особенный, отличающийся от привычного ритма, поражающий своими темпами каждый раз. Акааши был приятно удивлён и невероятно счастлив, когда после первой пробной комбинации Бокуто назвал его пасы самыми лучшими. Вот так просто, сходу, легко, не задумываясь и не анализируя, просто сделав вывод и убедившись в нём ещё уйму раз после. — Ничего, — пока Акааши размышлял, Бокуто уже проиграл первую попытку, зацепившись за голову Нэо, однако достать фигурку не удалось. — Я оставлю его вам двоим, — закончил он, скрестил руки на груди и начал внимательно наблюдать за аккуратными, неразмашистыми, осторожными действиями аса. Бокуто мимолётно махнул рукой, непонятно с чем соглашаясь, и продолжил пристально гипнотизировать кран. Спустя некоторое время половина валяющейся ленты жетонов была безрезультатно проиграна, и Бокуто постепенно поникал, словно была своеобразная шкала, с каждым разом опускавшаяся вниз и заставлявшая исчезать весь былой энтузиазм аса. Близилась та фаза, которую Акааши больше всех невзлюбил за год дружбы с Бокуто. Тот момент, когда подбодрить его особенно трудно; обычно в такое время ас прячется либо под стол, либо в шкаф — куда получится. Связующий понимал, что должен что-то предпринять, иначе прогулка накроется, и Бокуто не сможет похвастаться Куроо своим выигрышем (а тот наглый кот шуточно позлорадствует, чем усугубит ситуацию). — Попробуйте отодвинуть ручку чуть в сторону, чтобы не задело головы и схватилось сразу за тело, — невзначай предложил Акааши, наблюдая за постепенно разряжавшимся асом. Бокуто не спеша оторвал ещё один жетон, вставил его в автомат и схватился рукой за управляющую ручку. Вокруг Бокуто витала поникшая, удручённая, тёмная аура, благодаря которой он выглядел, откровенно, как ходячая живая туча, предвещавшая ужасно сильный ливень. Ливень — не всегда плохо, однако сейчас был самый неподходящий момент. Акааши искренне верил в то, что у Бокуто получится выиграть Нэо; подобно асу он следил за каждым движением крана. Бокуто выполнил все поручения, попросил Акааши проверить, правильно ли он сделал и так ли задумывал связующий, и после одобрительного кивка нажал на огромную красную кнопку спуска. Кран опускался до жути медленно, и даже Акааши успел бесследно, раздражённо дёрнуться от ожидания. Но уже через мгновение, после приглушённого со стороны Бокуто выдоха, кран остановился прямо-таки на игрушке, на том самом месте, на которое и рассчитывал связующий. Игрушка взлетела вверх, ветхо удерживаясь в железных клешнях, и направилась к специальному баку. Потребовалась доля секунды для осознания, до восторженного, высвободившегося от скованных цепей уныния, радостного крика Бокуто. — У меня получилось! — Бокуто выхватил игрушку из бака, вглядываясь в небольшую фигурку персонажа и показывая её связующему. — Акааши! Акааши! — восторженно голосил он. — Точнее, у нас получилось, это ты придумал! Ты молодец, Акааши! — он благодарно расставил руки в стороны, приглашая друга в свои объятия, и, не выдержав, сам накинулся на неожидавшего столь крепких рук вокруг своей спины связующего. Акааши неумело, неуверенно приподнял руки, закрепив их на мускулистой, широкой спине, и неловко улыбнулся, подбородком устроившись на плече. Бокуто, по обыкновению, радовался… на расстоянии? Это был первый раз, когда он полез обниматься, да ещё так крепко, наваливаясь и прижимая к своей груди. Впрочем… Акааши был совсем не против; где-то глубоко в подсознании таилось сокровенное желание хотя бы обняться, на мгновение прикоснуться к жилистым рукам, сильным мышцам и запомнить каждую частичку, спрятав это там же, в подсознании, на замок, как что-то дорогое, заветное. Внутри разливалось тепло, подобно приятному чаю с мёдом, грело изнутри и заставляло запрятанные внутри чувства бурлить через край. — Зато теперь Вы сможете похвастаться выигрышем перед Куроо-саном, — сдержанно напомнил Акааши, пробубнив куда-то в плечо; Бокуто прекрасно услышал его. — Ха? — ас слегка отстранился, обхватив Акааши за плечи и непонимающе захлопав золотистыми глазами. — Причём здесь Куроо? Я же тебе его выиграл, Акааши, — простодушно пожав плечами и отпустив друга, Бокуто протянул Нэо в руки связующего и широко, одобряюще улыбнулся. Акааши как-то не ожидал такого поворота событий. Вроде бы хотел переиграть Бокуто, сделать так, чтобы он наконец получил злосчастную фигурку любимого персонажа и остался счастливым (ну, а ещё, конечно, утёр нос «Шиле-в-заднице-Куроо-сану», не стоит забывать!), однако всё пошло не по плану… Совсем не по плану. Бокуто выглядел так просто, едва дурашливо с протянутым выигрышем в руках и настолько искренней улыбкой на лице. Скорее всего, он даже не догадался о том, что Акааши хотел было схитрить, а изначально знал, что тот отдаст фигурку ему. — Бокуто-сан, Вы можете… — начал Акааши, глядя на отлично смастерённую игрушку. Кажется, такие стоят очень дорого, а здесь этот Нэо достался совсем за бесплатно — за несколько, чуть больше половины ленты, жетонов. — Бери, Акааши, я ради тебя старался выиграть! — перебил его Бокуто и напоследок миловидно хмыкнул. — И ты заслужил! Ты ведь его, получается, выиграл! Акааши словно стрелой напрочь прорубило: по телу пробежался табун мурашек, однако он старался выглядеть максимально невозмутимо, будто у него сейчас в голове не было навязчивого желания ещё раз обнять друга покрепче и, быть может, поцеловать, наплевав на те принципы, которые он выстроил специально в своей голове, отталкиваясь от общественного мнения. Это не примут и отвергнут, потому рисковать не стоит и желание поцеловать следует запихнуть куда подальше. Акааши всё-таки решился взять фигурку, иначе бы Бокуто, без сомнений, силой впихнул её ему в руку; он поблагодарил его, ответно улыбнувшись. Бесспорно, Акааши поставит эту фигурку на полку — на отдельную полку — и как можно бережнее будет с ней обращаться. Родителям скажет, что забежал на ярмарку вместе с другом и им удалось выиграть такую дорогую игрушку, похваставшись тем, какой Бокуто молодец — Бокуто и вправду был молодцом, Акааши так считал. И пока Бокуто тянул его к торгово-пищевым забегаловкам, он держал фигурку крепко в своей руке, боясь потерять и навредить, ведь это… намеренный подарок ему, Акааши, выиграть который Бокуто очень старался.***
Небосвод затянулся непроглядными, сгущающимися тучами, словно атласной плотной тканью тёмно-синего цвета; макушки высоких деревьев беспокойно раскачивались из стороны в сторону под давлением сильного ветра; ночь постепенно поглощала страну восходящего солнца, силясь захватить в свои бесконечные объятия. Журчание воды вернуло Акааши в реальность, в его небольшую кухню, и напомнило, что он вообще-то должен поскорее вымыть всю посуду и доучить конспект по биологии. Несмотря на то, что наступило лето, школьникам предстоит учиться ещё целый месяц до заслуженных, долгожданных каникул. Упражнения с лёгкими — не такими, какие были у Бокуто, — утяжелителями уже мелким звоночком в виде едва ощутимой тяжести и боли в ляжках напоминали о себе. Акааши был уверен, завтра он с трудом поднимется с кровати. Время перевалило за десять вечера, однако семья Акааши и не думала готовиться ко сну. Родители бурно обсуждали наряды на плановое торжество, которое пройдёт у них на работе в честь первого летнего дня, и иногда советовались со своим сыном, спрашивая его мнение и отвлекая от замудрённой биологии. Связующий честно отвечал то, что думает, и возвращался к немалому конспекту — завтра будет зачёт, за счёт которого можно без проблем заработать баллы и повысить рейтинг (хоть у Акааши и был один из самых высоких показателей в классе, баллы никогда лишними не будут). А ещё завтра лёгкая тренировка, по сравнению с сегодняшней, обычная игровая — всего на одну-две партии. Акааши любил такие тренировки: на них можно было изобретать различные комбинации, можно было сколько угодно ошибаться, ведь это тренировка, специально предназначенная для обучения чему-то новому, можно было бесстрашно рисковать, оттачивать пасы и скидки. В голове была интересная комбинация с Бокуто, одновременно эффектная и обманывающая соперника; нужно будет обсудить завтра с ним на перемене или перед началом тренировки. Более Акааши не отвлекался на волейбол — и Бокуто иногда — и чётко сфокусировался на зубрёжке биологии. Он пытался понять, а не просто бездумно вызубрить, однако многие понятия попросту не воспринимались либо из-за каких-то сломанных механизмов в голове связующего, либо из-за позднего времени — мозг совсем перестал соображать. Ещё сильнее мозг перестал соображать тогда, когда посреди научного сайта с подробными объяснениями одного из биологических законов появилась иконка звонка и фотография Бокуто. Акааши не испугался, но брови в непонимании нахмурил, посмотрел на время — было уже начало двенадцатого — и принял вызов друга. На экране показался Бокуто в домашней пижаме с совами и влажными, слегка опущенными после душа волосами; свет в комнате был приглушён, однако яркие сияющие глаза неестественно полыхали в полумраке, словно фееричные мотыльки. — Не спишь, Акааши? — хрипло проговорил Бокуто и откинулся спиной на светлую подушку, согнув колени и устроив на них ноутбук. — Я ещё учу биологию, Бокуто-сан, — Акааши зажмурился на пару секунд из-за минутной боли в глазах от перенапряжения и вновь установил зрительный контакт с другом. — А что такое? — Хотел сказать, что… — он задумался лишь на мгновение и продолжил дальше: — что твои пасы лучше всех, ты помнишь? Они самые классные, — серьёзно произнёс он и вопросительно изогнул бровь. — Никогда не прекращай пасовать мне! Акааши бы усмехнулся, если бы были силы, но что уж таить — Бокуто выглядел очень мило и по-домашнему, периодически зевал, прикрывая рот рукой, и тёр глаза указательным пальцем. А ещё выглядел очень настойчиво и уверенно, напоминая связующему о прекрасности его пасов. Это Акааши заметил, даже будучи в измотанном состоянии. Фантомное нечто вроде дежавю насквозь пронизывало спину связующего — Бокуто сказал такое на первой тренировке, после первого паса. Прошёл почти год, и он до сих пор так считает. Это… приятно слышать. — Спасибо, Бокуто-сан, — Акааши благодарно кивнул. — Но и Вы молодец, потому что очень стараетесь в последнее время, — проговорил он, вернув похвалу, умело компенсируя. — Благодаря тебе, — Бокуто ещё раз зевнул, прикрыв рот ладонью и распушив непослушную чёлку. — А ещё я позвонил, чтобы пожелать тебе спокойной ночи, — простодушно сказал ас и перевернулся на бок так, что теперь Акааши видел его, лежащего на подушке и обнимавшего её. — Спокойной ночи, Бокуто-сан, — связующий смотрел исподлобья, скрывая всплывшую не вовремя полуулыбку. — Я продумал новую комбинацию совсем недавно, проверим её завтра? — вспомнил Акааши, спросив напоследок перед сном. — Ты же знаешь, что я всегда «за»! — эмоциональнее возгласил Бокуто. И правда, Акааши знал, но вежливости ради всегда спрашивал. — Твои комбинации гениальные! Ты и правда какой-то супермозг… Связующий лишь покорно и, вероятно, благодарно кивнул, перелистнув страницу конспекта на последнюю, самую муторную и сложную, и проговорил: — Тогда… до завтра? — Нет, погоди, — как-то запоздало и намного тише проговорил Бокуто. Акааши, уже уткнувшись в тетрадь, заинтересованно взглянул на него и изогнул бровь. Обычно Бокуто себя так не ведёт, всегда отвечает моментально, почти не думая и иногда жалея о сказанном. — Завтра ведь фестиваль у нас в школе, ты не хочешь сходить? Будет классно. — Я никогда не был на школьных фестивалях. И это самая настоящая правда. Быть может, Акааши и примерно представлял, что там происходит и как именно, отталкиваясь от городских, однако это лишь его догадки. В средней школе подобные мероприятия проходили редко, планировались в те дни, когда Акааши был либо занят учёбой, либо вовсе уезжал из города. И вот теперь он учится в старшей школе, сдружился с сильнейшим игроком Фукуродани, по его мнению, однако так и не посетил школьный фестиваль. — Школьный фестиваль — это кру-у-уто, — протянул Бокуто сразу же после заявления Акааши; он понимал, что ему стоит рассказать о том, что это и как проходит. — Если на городских участвуют люди со всего города, то здесь только наша школа и иногда ученики школ-спонсоров. — Полагаю, поэтому он и зовётся школьным, Бокуто-сан, — ас протяжно и низко засмеялся, соглашаясь с очевидным суждением. — Да. Обычно я иду сразу же к девчонкам, которые учатся в классе искусств, и прошу разрисовать мне лицо аквагримом, — Бокуто, видимо, вспоминал прошлый год. — Там, неподалёку, продаются очень вкусные школьные пироги, булочки и вкусный сироп, но я не помню, с чем он. Вообще проходит конкурс: какое творческое или спортивное направление больше получит жетонов благодаря своей отрасли специализации… Я ведь правильно слово подобрал? — Акааши согласно кивнул, стараясь не сбивать его. — Вот, тот и выиграл. Выигрыш — дополнительные баллы и сладости, — он смотрел куда-то в сторону, не на Акааши, медленно рассказывая. Бокуто тоже умотался и устал за сегодня — было видно невооружённым глазом, стоило взглянуть хотя бы на его мешки под глазами или шмыгающий из-за насморка нос. — На фоне проходит концерт, но в том году я и Коноха сбили выступление. — Случайно? — с какой-то надеждой спросил Акааши. — Да, — Бокуто приподнялся на локте, оперевшись виском на ладонь. — Тогда все были какими-то грустными, была пасмурная погода, поэтому мы решили, что хорошим разбавлением этой грусти будет акция «Кто не прыгнет в реку — не получит сладкий приз и положительные эмоции», — ас вновь захохотал. — У кого-то не было выбора, и мы скинули их в реку… Акааши улыбнулся. Это по-наивному глупо, непозволимо по-идиотски, однако с другой стороны — смешно и нескучно. Он думал, что Коноха наоборот никогда не соглашался на подобные авантюры Бокуто, но, как оказалось, нет — с радостью одобрял и выполнял, быть может, даже предлагал сам. — Река ведь ещё холодная. — Не-ет! Наоборот очень тёплая была, — возразил Бокуто, — было весело! — Я в этом не сомневаюсь, — Акааши покачал головой, помассировав пальцами затылок. — Так ты пойдёшь со мной, Акааши? — ещё раз напоследок спросил Бокуто. Акааши хотел пойти и видимых причин отказывать попросту не видел. Он несколько раз кивнул, подавив зевок рукой, и заметил, как на лице Бокуто, подобно цветущей сакуре, засияла неширокая, уставшая, сонная улыбка. — Вот теперь спокойной ночи, Акааши, — проговорил он, помахав ладонью в знак прощания. — Спокойной ночи, Бокуто-сан, — ответно попрощался связующий и первым сбросил звонок. Нагретый приятный осадок после разговора остался, и Акааши поудобнее устроился на собственных руках, прокручивая видеозвонок в своей голове ещё раз, вспоминая образ готовившегося ко сну Бокуто, вконец отличавшегося от той совы, которую связующий видел утром, в обед и вечером. Вскоре биология отошла на второй план, а ещё через некоторое время — вовсе забылась; Акааши уснул в грёзах, которые доселе не позволял, но сегодня… Что-то пошло не так и с хрустом надломилось. Акааши ещё раз убедился в том, что потерялся в Бокуто; Акааши ещё раз со скрипом принял, что Бокуто, имевший уйму особенностей характера, стал его откровенной слабостью.