Место, которого нет

Райнер открыл глаза в темноте. Это было похоже на смерть: тишина и режущий холод. Ладони ломили застывшими венами, и ноги, согнутые в коленях, не разгибались. Ни звука, ни света. Лишь грудная клетка опускалась и поднималась, цедя вдохи. Стук сердца, казалось, сместился, и Райнер смутно чувствовал его в животе, но не слышал. Должно быть, это судьба каждого предателя. Марлия ненавидит тех, кто открывает рот. Но ещё сильнее ей не нравятся солдаты, упустившие двух товарищей. Сразу. Двоих. Райнер вздохнул, перевалившись. Он пытался лечь на бок, но падение оказалось слишком долгим, и, врезавшись плечом в каменный пол, тело лишь дрогнуло от боли. Запах. Знакомый. Странный. Вдалеке пахло мясом, а на полу смесью мха и масла. Что-то…железное. Дверь приоткрылась. В тонкой линии света чёрный стал серым, а после, когда прошла слепота, красным. Райнер приложил ладонь к пятну. Засохло. Свежий воздух царапнул горло. Вдохнув, Райнер заерзал. На новом вдохе резануло нос. Кожа, казалось, раскрылась изнутри, и Райнер поморщился, сдержавшись от того, чтобы схватиться за лицо. Больно. Жжёт. Теперь воздух копошился внутри, ерзая между ран, обжигая царапины, будто змея с острым хвостом. Нет, даже не больно. Мерзко. Да, мерзко, потому что тишина затянулась, и тот, кто пришёл, даже не соизволил спросить, жив ли Райнер. Были ли у него друзья? Нет, пожалуй. В тюрьму за ним не пошли бы ни сослуживцы, ни мать. Порко точно не пошёл бы. А остальные…как их звали? Кроме Бертольда. И Энни. И… — Габи? Райнер обернулся к решётке, прежде чем понял, что ноги нужно размять перед тем, как ходить. Для Габи он был готов встать, отряхнуться даже, умыться. Перед ней лежать на полу, вытирая кровь с носа, даже стыдно. Однако шаги непривычно тяжёлые. — Значит, ты видел Эрена, — Леви остановился в коридоре. Огонь криво освещал стены; тени раскинулись по трещинам меж камней, отчего пол казался длинной сетью. Лишь прутья решётки ломили свет, и Райнер, окружённый пестрящим отблесками мраком, был похож на кривую куклу. Рот его оказался приоткрыт, и ответ последовал прежде, чем пришло осознание: — Нет. Леви. Какого чёрта здесь Леви? — Значит, у стен ты оказался просто так? Райнер растерянно обернулся. У стен? — Я… — Быстрее. — Если скажу, как, ты мне не поверишь. — Попробуй. Они переглянулись. Тишина давила на виски, лишь эхо шагов звучало в коридорах. Казалось, словно кто-то затаился неподалёку. Неудивительно, если этот «кто-то» решил подслушать. Впрочем, слушать было нечего. Мысли клубились в горле. Пустые и путаные. Если бы Райнер мог сравнить воспоминания с явлением, выбрал бы… — Рассказывай. …выбрал бы пузыри. Оболочка есть, а внутри пусто. — Я ничего не помню. — Вот как… — кисть Леви тронула решётку. Постукивания пальцев напоминали размеренное тиканье часов. — Ты нас за идиотов считаешь. — Нет. — Чтобы оказаться у стен, необходимо пересечь океан. Это значит, что у тебя должен быть транспорт. Где он? Какой нахрен транспорт? — Я не… — Отвратная тактика. — Что? — Ты думаешь, мы будем с тобой нянчиться. Не знаешь — пусть так. Информация об Эрене не важнее бронированного титана. Не додумаешься рассказать — отправим тебя на съедение. Как твоего дружка. «Дружка», значит… — Даже если бы знал, что рассказывать, не сказал бы. Глаза Леви сверкнули таким ярким отвращением, что Райнеру пришлось прищуриться: — Скажу или не скажу — неважно. Вы сожрёте меня всё равно. Какого, снова, чёрта? Бертольд мёртв, но Райнер ещё не добрался до дома? Габи. Он уже видел Габи, но Леви не успел выбить из него дух? Эрен уже сбежал, но остальные не успели его увидеть? А Райнер успел? Как…выглядел Эрен? — Да. Но у тебя будет возможность пожить в разы дольше. Подумать, что важнее — Эрен или твой дом. — Говорю же, я не зна— Удивительно, как низкий человек может так сильно бить. Удар загудел в животе. Мышцы сжались и содрогнулись. В первое мгновение Райнер решил, что будет кашлять кровью, но сплюнул лишь подкатившую к нёбу слюну. — Все твои друзья сдохнут. Все, кто живёт здесь. И все, кто живёт там. Эрен может вытворить что угодно. Неважно, что он тебе наболтал. — Ничего. Снова удар. Сначала — в челюсть, потом — в живот. Райнер был достаточно слаб, чтобы не защититься от колена. Однако недостаточно глуп, чтобы не перехватить руку. Цепкие пальцы сжали рукав. Кулак остановился перед лицом. — Если надумаешь превратиться в титана… — Да. Знаю. Всё здесь обвалится. — Нет. Я просто тебя убью. Райнер не сдержал смешок. Это выглядело отвратно. Худшее, что он мог делать, как предатель — улыбаться во все зубы. Однако не было ничего, что подтвердило бы, что это не сон. Может, он и правда спал? Момент, когда тебя съедает титан…мог выглядеть так? — Убьют тебя, — повторил Леви, — ты слышал? Если ударить в висок, Леви свалится. Голова его как раз была у локтя. Тогда, можно рвануть мимо, вперёд по коридору и, если повезёт, в окно. Там, в лесу, если постараться, и еда, и оружие. Можно протянуть. Всё лучше камеры в подвале и гнилых решёток. Значит, просто ударить… — Угомонись. Сил не хватит. Если так, то не вырубить, а оттолкнуть. Потом, снова, вперёд по коридору. Спрятаться за поворотом. Если кто-то патрулирует, прошмыгнуть мимо. Телосложение у Райнера неподходящее, сложно быть незаметным. Но скрытным — вполне. Итак, удар локтем, оттолкнуть, вперёд, по лестнице, а потом… Леви ударил, куда достал. В кадык. Шея застыла, горло стянуло, как тетеву, и впервые за годы Райнер ощутил знакомое чувство — горло сжало, словно от проглоченных насухо таблеток. В глазах стояла темнота, и Райнер нашёл себя на полу. Хватило одного удара. Жалко. Как вата легла на глаза. Он обнаружил не Леви над собой, а холод пола. Смешно. Будь Райнер в форме, будь Райнер сытым, будь Райнер таким же быстрым и бодрым…может, не сбежал бы, но хотя бы помнил, как оказался здесь и куда шёл. Тело его задрожало, когда комната снова показалась сквозь вату. За минуту темноты Райнер даже соскучился по зрению. Но виды лишь снова вогнали в скуку. Силуэт Леви. Двигается так, словно потирает ладони. В глазах белена, а уши забиты. — Эй-эй! Успокойтесь! — голос Ханджи. До странности близко. И голос Леви. Теперь — далеко: — Следила, значит. — Я лишь услышала звук избиения. Вот такой. «Фыр-фар-фух! Леви фыркнул. Продолжать допрос бесполезно. Оставалось надеяться, что это поймёт и Ханджи. Воины Марлии подготовлены в разы лучше здешних дикарей. Да и, как дикарь, Райнер прошёл курс тренировок. Выдержит и голод, и титанов, и боль, и кипяток. Продолжать допрос бесполезно. Оставалось надеяться, что это поймёт и Ханджи. Пожалуйста, пусть Ханджи это поймёт, потому что Райнер хотел есть, спать, а ещё сильнее хотел задавать вопросы, похожее, общие для них всех. Где Эрен? Где Райнер? Как он оказался у стены? Как он оказался здесь? Какая стена? — Говорит, что ничего не помнит. — Неужто? — Ханджи улыбнулась уголком губ, — об Эрене? — Неясно, о ком. Силуэты стояли над Райнером, как стены. Было что-то ироничное, едкое в этом сравнении. Что-то, от чего невольно поморщилось лицо. Несколько мгновений они молчали. Потом — отошли. Раздражающий шёпот звучал между ним и Ханджи. Слушать невыносимо. То ли усталость, то ли удары выбили из Райнера терпение и силы. Звуки царапали уши. — Я хочу есть, — выдал он тихо, и губы, словно в подтверждение, дрогнули. — Заткнись. — Нет, я обещаю тебе еду, — вдруг перебила Ханджи. — Если я проведу успешный допрос. Сможешь ответить на пару вопросов? — Ему отшибло память. Ханджи помотала головой. — Я знаю, как об этом расспросить. Едой. А лучше — кофе. Всё бы отдал за кофе. Даже кусочек информации будет спасительным. У Ханджи был талант, доступный немногим: стремление к неизвестности, настойчивость и бдительность, натянутая, словно тетива лука. Когда звук шагов Леви исчез в конце коридора, «тетиву» спустили: Ханджи задвинула решётку и достала записную книжку. Губы подёрнулись в нетерпении. Она постучала по странице костяшками. — Значит, ты устал после долгой дороги… Райнер пожал плечами. — Раньше ты был разговорчивее. — Потому что помнил, в чём дело. — Ладно, — она забавно потрясла головой. — Это становится интересным. Думаю, нам стоит разобраться вместе. Ты тоже хотел бы знать, помогаешь ли Эрену, да? Райнер усмехнулся. — Я даже не знаю, как он выглядит. — Угу… — Ханджи не выглядела убеждённой. — Что последнее ты помнишь? — Ничего. Вернее… Нет. Что-то есть. Вечер, оранжевый свет в окнах. На столе суп. Шаги позади, голос. Чей-то голос. Стук. Разговор. За столом. Тяжело дышать. — Я помню дом. Кто-то стучал в мою дверь. — Как стучал? — В каком смысле?.. — Так, — Ханджи постучала по решётке три раза. Быстро и настойчиво. После повторила, но медленно и долго. Стук эхом отдался от стен, — или так? Это странно. Он никогда не ладил с Ханджи, а теперь вдруг стало тепло. И обидно. Обиднее всего, что ответ ни к чему их не приблизит, а дружбе нельзя и мечтать. Стук, голос… Райнер приложил ладонь к груди. Дышать. Много пыли. — Не помню. — Хорошо. Продолжай. Что ещё ты помнишь? — Я открыл. Человек зашёл внутрь. И мы, кажется… да, мы говорили. — О чём? О дружбе? Почему он об этом подумал? Память мутнилась, и голова словно думала за него. Было в этом что-то обречённое, неясное, словно из черепа вырвали кусок. «Дружба», значит. И человек, который стучал в дверь. — Ну же? — Нет, — Райнер наклонился и потёр виски. — Нет, я… ничего. — А вы ничего не ели, Райнер? — А?.. — Когда этот человек пришёл. Вы ничего не ели? — Может, немного… — Этот человек принёс еду с собой? — Может быть. Ханджи чиркнула в записной книжке. Часто и радостно заморгав, она выдохнула и поправила очки. — Если сказать больше нечего, я оставлю тебя ненадолго! — Что насчёт еды? Она улыбнулась и мотнула головой. — Нет-нет. Еда сегодня всем, кроме предателей.