Место, которого нет

Ставни скрипели от ветра. Каплями гудел подоконник. Прохладные и длинные, они падали, словно нити, и Армин не сдержался от улыбки, когда намок плащ. Парадиз давно не видел дождя. Интересно, ураганы за морем бушуют чаще? — Армин? Он обернулся. За столом расположились самые сообразительные: Ханджи, Леви, Микаса. Они успели переброситься парой слов прежде чем Армин отвлёкся на приятные мысли. Кажется, кто-то задал вопрос, но за шумом Армин ничего не услышал. — Прости. Я… пропустил то, что ты сказала. — Не я, — Микаса кивнула в сторону Ханджи, и Армин сглотнул, когда та начала говорить: — Райнер сказал, что помнит подозрительного человека. Вернее, он не был подозрительным. Но я решила, что он подозрителен, так как пришёл к Райнеру поздним вечером. — Никто к нему не приходил. Он думает, что мы поведёмся. — Не совсем, Леви… Я размышляла об этом. И осознала, что совсем не понимаю этот план, — Ханджи открыла записную книжку. — Райнер хочет, чтобы мы думали, что его память стёрта. Однако также направляет нас в сторону загадочного человека. — Для убедительности. — А? — Знает, что от «Райнера без памяти» мы избавимся. — А от «Райнера с загадкой», значит, нет? Леви фыркнул. Он не назвал бы это «Райнер с загадкой». Звучало глупее некуда. Больше подошло бы «Райнер с неубедительными бреднями». — А что, если он на самом деле ничего не помнит?.. — вдруг подал голос Армин. Озвучивать такие предположения было сложно и, возможно, слишком наивно. — Простите. — Нет, — Микаса покачала головой, — говори. Мы хотим послушать. — Х-хорошо. Вдруг, Райнер на самом деле не помнит, как оказался здесь? Раньше никто не пытался врать так. Он очень умён, но… Я думаю, что нужно понять, кого он видел. Или как именно Райнер смог попасть сюда. Поймём как — поймём и зачем. — Напомните, как его нашли? — Конни встретил его недалеко от стены. — Насколько недалеко? — Я слышала, что Райнер развёл лагерь… — проговорила Микаса, переведя взгляд на Ханджи. Та переместилась к окну и приложила ребро записной книжки к губам. — Лагерь? А я слышала, что Райнера нашли без сознания. Так Конни смог бы без труда его дотащить. К тому же…разве Конни был один? — Нет. Райнера поймали Конни и Жан, когда он направлялся к стене. Без сопротивления он дал себя схватить. — Без сопротивления? — Что значит… — Ханджи приоткрыла рот, но вскрик вырвался не от неё, а от Армина: — Он хотел попасть внутрь! Возможно даже… хотел попасть туда, где находится сейчас. Они переглянулись. Тишина повисла в комнате, словно паутина. Пока Ханджи наблюдала за облаками и перечитываал записи, Микаса смотрела за её спину. —…Что он сказал? — Я сказал, что… — Нет, Армин. Что сказал Райнер, когда шёл к стене? Он говорил об Эрене? — Таких деталей мы не знаем. — Значит, должны узнать. Микаса и Армин опросят Конни и Жана. Я и Ханджи продолжим «беседовать» с Райнером, — Леви повернулся к ней. — Сколько еды ты ему дала? — Ни крошки! Я подумала, что так будет правильнее. — Верно… Райнер не протянет больше двух дней. Значит, у нас есть два дня на сбор информации. Микаса, — Да? — Расспросите Конни и Жана. Узнайте о каждом движении Райнера. Ты спрашиваешь об Эрене. Армин спрашивает обо всём, что Эрена не касается. — Я могу расспросить Райнера, — Микаса поджала губы. — Нет. Тебя к Райнеру подпускать нельзя. — По- Много причин, «почему». И Леви, и Ханджи, ответили бы по-разному. Даже Эрен нашёл бы причину, чтобы о ней сказать. Однако ладонь Армина на её плече оказалась жестом таким удачным, что и без слов Микаса многое поняла. По крайней мере, пыталась. — Ханджи опросит Райнера, — продолжил Леви, — Она знает, что делать. В этот раз она добилась больше, чем я. — А что…что нам делать сейчас? — Ждать. Пока Конни и Жан не вернулись, дел у вас нет. Армин и Микаса переглянулись. По привычке они едва не дёрнули руки к сердцу. Иногда ожидание хуже смерти, а иногда, наоборот, как маленькое лекарство. Можно делать вид, что ничего не произошло. Можно делать вид, что ничего не произойдёт.

***

Они шли молча. Мысли копились и застревали в горле. Отсветь коридора серела от проливного дождя. За разговор он заметно усилился, но барабанная дробь капель казалась не более, чем тишиной. Словно ничего нет. Микаса поправила шарф. Если Райнер решил помогать Эрену, произошло что-то страшное. Если Эрен решил помогать Райнеру, то, несомненно, произойдёт. Для такого выбора, независимо от целей и надежд, была глубинная причина. Та, по которой Эрен не обратился к Микасе. Та, по которой он вдруг решил справляться не один. Он всегда был слишком самостоятельным. Не самодовольным и не самонадеянным, а до странности храбрым. Иногда, должно быть, эта храбрость даже была ненастоящей. Эрен бежал, потому что мог бежать. И шёл, потому что мог идти. Однако часто он забывал оборачиваться. — Ты в порядке? — Не хочу, — голос Микасы дрогнул, как пальцы, согнутые на шарфе, — чтобы у нас появились новые враги… — О чём ты? — Этот «странный человек»… Возможно, врагов у нас больше, чем мы думаем. — Если честно, я думаю, что этот человек — Эрен… Микаса остановилась. Глаза беспокойно блеснули. — Райнер знает Эрена. Он не стал бы называть его незнакомцем. — Может быть… В тишине они дошли до балкона. Дождь не утихал, а небо было таким же белым. Армин поджал губы. Возможно, Жан и Конни не вернутся сегодня. Идти в такую погоду опасно. Даже лошади зачастую бегут от дождя. Если счастливые случайности сойдутся в одну, и встреча состоится, они в любом случае потеряют день. Три дня морить Райнера голодом нельзя. Значит, на поиск ответа на все вопросы останется лишь… может, больше, а может, меньше, чем сутки.