Creep

Питер засасывало дождём, словно воронкой грязи. Он паразитом проникал в щели старых белых деревянных оконных рам, которые местные жители не могли заменить на новые из-за нехватки денежных средств. Серёжа смотрел на это всё уставшим взглядом. Обжечь глотку слишком горячим напитком из кофемашины, в который раз. Когда-то он любил выбираться с Олегом в одну уютную кофейню на берегу синей Невы, ловить туманы в лицо, стук дождя по крышам тканных красных зонтиков и комфортное ощущение рядом с Олегом, с которым действительно было спокойно. Серёжа бросил взгляд на свой телефон, одиноко лежащий на стеклянном столике возле спящего Олега. Наверное, уже пришла сотня уведомлений о деятельности Чумного Доктора в их Питере. Разумовский всегда в тайне мечтал узнать, что такое общность и социальность. Эти люди — школьники, студенты, рабочий класс — его фанаты, которые даже умудряются зарабатывать на его идее, продавая стикеры «Вместе» — все они в действительности не представляют, что такое быть —городским героем и какое бремя на его плечах. Серёжа невесело улыбнулся одной стороной лица. Бразильские зёрна, которыми он заправил кофемашину, Олегу пришлось тащить контрабандой, а он ведь терпеть не может, когда из бюджета страны уплывают законные деньги. И вот он, Сергей Разумовский, пьёт этот дерьмовый кофе сам же. Это так злило. Но больнее всего, на удивление, было не это, а то, что они потеряли с Олегом свои тихие, мирные дни, их дни. Разумовский измученно поднял голову и так же тяжёло сглотнул. Зачем это всё им? Олег недавно его спросил, он наврал в ответ на целую статью, несколько изменив речи Мишеля Фуко и Фридриха Ницше, и даже — свои собственные. «Зачем это мне, Олег?». Серёжа скукожился от холодных дождливых порывов с окна, ветер приносил ему в лицо моросящие, усиливающиеся, словно его гнев, ряды капель. Зачем он стоит напротив открытого окна, где дождь, в одной фиолетовой футболке. Может быть, ему просто хотелось прояснить мозги, освежиться этим, пронизывающим до смерти, холодом. Вчера на сегодня он планировал изучить канализацию старой части города. Ну и где это всё? О чём он вообще думает в — Серёжа посмотрел на скучающие настенные круглые часы — шесть утра?.. О ком. Неидеальность системы. Непродуманность его плана. Всё должно было идти постепенно к их цели. Зачем они это всё делали? Серёжа не хотел иметь ни одной, мешающей ему, слабости. Идеальный, продуманный план. Олег в него больше не вписывался. Личина Чумного Доктора выставляет определённые требования, он больше не может позволить себе чувствовать, не может позволить себе действовать иррационально. Чувства будут только мешать тому, что он должен сделать во благо общества. Серёжа ещё не испытывал такой саднящей, разрывающей грудь неловкости, когда поворачивался выяснить, что он думает — нет, чувствует — к спящему Олегу. Бесшумно, на носках пальцев, он пробирался к кровати, каждый шаг давался с усилием, как будто от этого что-то зависело. Может быть, судьба города. Тонкие аристократические пальцы проникли под вороновые волосы спящего, Разумовский со странными чувствами, которые не мог осознать, изучал лицо Олега. Короли ведь жертвуют своими подданными?.. Трудным движением Чумной Доктор убрал руку со лба соратника, будто прощаясь, его лицо исказила грустная улыбка, он опустился на колени, с осторожностью загнанного зверя вглядываясь в лицо друга, отвернул угол красного ковра, почти ломая крошащиеся ногти, поднял половицу - точно сломал, больно - рука чувствует железный холод, пробивающий до кости сильнее, чем весенний дождь, врывающийся сюда, как единственный свидетель. Дуло пистолета наставлено во влажный лоб Олега. Чувствует что-то? Всё, как в фильмах. Почему-то в голове играет: «I'm a creep, I'm a weirdo...».*1 Пистолет дрожит, в разум врезаются строки: «Whatever makes you happy Whatever you want You're so fuckin' special».2 Не мешай, прошу, не мешай... Как будто он этого хочет... Невозможно выстрелить в единственного друга, когда пальцы соскальзывают с курка, он даже навестись нормально не может. Всё тело бьёт дрожью. Две недели ужасных кошмаров, как с картин по иронии любимого Боттичелли, и слишком много выпитых чашек контрабандного кофе. Прицел сбивается. Во снах его пытается убить ни Гром, ни Олег (чему бы, он, наверное, был рад), а он сам. Нет ничего хуже осознания того, что всё это время ты уничтожал себя сам. Когда не осмелился подойти к тем мальчикам в комнате номер четыре. Когда в страхе запирался в шкаф и рисовал Ворона, сжимая в руке огрызок свечи, надевая маску нормальности для детдомовских «мам», как будто он всего лишь играл в прятки с другими. Как будто они его на самом деле принимали. Как будто они дружили с ним. Олег хмурится во сне - сердце начинает колотиться, как под убойной дозой кофеина. Может, так и было. Что он о нём подумает, если не вовремя откроет глаза, в момент выстрела? И где его вторая личность, которая так нужна?! Ау, Чумной Доктор, грязная работёнка как раз для тебя! Почему... руки дрожат, в груди больно, что-то слишком сжалось и трудно дышать - кажется, он задыхается... Почему он должен сделать этот выбор сам?!.. «You're so fuckin' special».3 Дурацкая музыка не отстаёт, продолжая птицей биться в грудной клетке. «Что ты хочешь от меня?!». Уши болят от резких заоконных звуков, и глаза щурятся от дневного света даже в дождь. Рука сама опускается, пальцы невольно отпускают оружие - пистолет падает - хорошо, не выстреливает, он как-то об этом не подумал. Получилось кинематографично. Если бы про них снимали фильм, эта картина точно бы вошла в сценарий. По щекам текут слёзы, Разумовский замечает на себе чей-то взгляд. Олег. Опускает взгляд на пистолет, ничего не говорит. Так же, без единого слова, поднимается на кровати и щёлкает зажигалкой. В его пасмурных глазах отражается огонь. Волков закуривает и выпускает пар, как будто делая выдох вместо Серёжи, долгий и протяжный выдох всей его, так надёжно спрятанной внутри - раздирающей - боли. Почему он предложил поспать вместе с ним, когда Серёже снился вчерашний кошмар? Он уже почти привык к этим ночным, кафкианским ужасам. Безмолвие Олега всегда успокаивало его. Но не сейчас. Смешно, но Волков напоминал ему верного пса, который всё понимает, но ничего не говорит. И от этого становилось ещё больнее. Вот где это: «Собирался меня застрелить?» или «Лучших (единственных) друзей не стреляют, Серёж, не хорошо это, кончай с таким». Где это всё, мать твою, Олег?! Серёжа убрал с глаз лишнюю воду и соль. Позорно. Но что делать. Вот поэтому он и не хотел, чтобы Олег просыпался! Или хотел?.. Олег издавал только одни звуки - мятая кровать - постельное бельё отбрасывалось, чтобы он смог подняться на ноги. «Я рад, что ты не убил меня?» - что-то подобное он сейчас скажет, да? Да?.. Чумной Доктор совершенно его не понимал. Олег подошёл, протянул руки и прижал к груди. Слышен стук живого сердца, которое он только что всерьёз думал лишить притока крови. Дурак. - Ты устал. Я буду возле тебя и помогу. Разумовскому хотелось, как герою в дешёвых романах, спросить что-то на подобии: «Всегда будешь?», но он был слишком, оказывается, несмелым для таких вещей. Забавно, он может устроить терракт в целом Питере, но признаться в своих чувствах не может. Паскудно. Это было ужасным чувством ... Он ощущает, как Волков его обнимает со спины и говорит тихо, чтобы только он мог услышать эти важные слова и ни до какой треклятой прослушки это не долетело: - Всегда. --------- *слова взяты из песни группы «Radiohead», «Creep». 1. «Я — гад, я — странен». 2. «Что бы не делало тебя счастливым, Чего бы ты не хотел, Ты, бл#ть, — особенный». 3. «Ты, бл#ть, — особенный».