Когда наступит вчера

      Затекли. Рука и шея. Мышцы протяжно заныли, требуя разминки для притока крови. Покалывающий эффект бегающих ежиков вынудил неосознанно нахмуриться.       Издав старческое кряхтение, Люцифер лениво сморгнул глубокий сон. Темно. А еще шумно из-за дождевой дроби по металлическому карнизу и, кажется, полу возле самой кровати. Невесомый тюль колыхнулся облаком, обдав потоком прохладного воздуха, смешанным с мелкой изморозью.       Преисподнюю можно было любить хотя бы из-за отсутствия мокрых осадков. А еще за теплые полы… От мысли, что ему придется вставать, Люцифер поморщился. Освобождаться от уютного кокона одеяла и…       Шеи коснулось горячее дыхание, а следом нечто влажное скатилось к ключицам.       Из груди вырвался смешок.       — А потом не говори, что не любишь пускать на меня слюни, — прислонившись губами к светлой макушке, Люцифер вдруг осознал, что ему не хватало этого состояния затекших конечностей. Вот по чему он, оказывается, еще скучал. По оплетающему его тело, как лианы телу Вики. По ее сопению и даже привычке спать с приоткрытым ротом. Не только Бладхелл умел заставить кого-то увлажниться.       Пусть и нехотя, он осторожно высвободил одну из рук. Сжав и разжав пальцы, Люцифер к приятному удивлению отметил, что ранее пальцы лежали на обнаженной женской груди. Во сне ночную рубашку Вики перекосило, а его пятерня, видно рефлекторно устремилась туда, где ей и место.       — Черт с ним…       Тесней прижав к себе Уокер, Люцифер подтянул на ее спине одеяло и осторожно, высвободив крылья, накрыл их дополнительной завесой. Лишить себя этой воцарившей идиллии их тел он не мог, а проблема с холодом была решена и без лишних движений. Завтра, а может и сегодня наступит хаос… он был обязан посвятить спокойствию и умиротворению Вики еще немного времени.       Вернув ладонь на нежную плоть груди и зарывшись носом в ароматный затылок, он снова прикрыл глаза.       Переговоры с Астарот и Эридой, подготовка армии к перспективным сражениям и… очередной риск лишиться Вики. От чего-то мысли потерять его женщину угнетали больше, чем вероятность лишиться власти и собственной жизни вместе взятые.       Отец был прав, когда называл его слабаком. Когда твердил, что с Непризнанной он не более, чем жалкий пес. В отличие от него, Сатане были чужды любовь и переживания за близкого. Во имя Ада он был готов пойти на все. Даже отречься… нет…убить Лилит — женщину, что так была ему предана. Женщину, отдавшую всю себя во имя благополучия жителей подземного Царства и Люцифера…       А он… Смог бы он так поступить? Предать ту, что сейчас ютилась в его объятиях. Ту, что несмотря на весь сумбур минувших событий нашла в себе силы довериться ему? Ту, что всегда выбирала его, сколь бы не злилась или даже ненавидела.       Пронзительная трель будильника бездарно вышвырнула из полудремы. Острый пик крыла тут же среагировал, пронзив насквозь раздражительный механизм и отшвырнув тот в дальний угол комнаты.       Его он тоже починит. Наверное.       — Это подарок папы, — в грудину сдавленно прошептали. — Достаточно было нажать на кнопку.       Причмокнув губами, Вики бесшумно зевнула, опаляя дыханием сосок Бладхелла. В их прошлом мире, она бы его еще прикусила. И не только его…       — Уверен, он не так пострадал как показалось.       Потеревшись о женское ухо, Люцифер мягко стиснул полушарие груди и повыше поднял колено, упершись им в пока что сухую ластовицу чужого белья.       Последовал тихий вздох возбуждения.       — Люцифер? — хрипло озвучив, Вики едва пошевелила бедрами.       — М?       — Твоя рука на моей груди…       Губы расплылись в ехидной улыбке:       — Все верно, — для достоверности очевидного факт, он слегка сжал сосок. К слову, уже возбужденный и твердый.       Явно не из-за холода.       — Зачем? — продолжая дышать в его грудину, Вики силилась подавить возбужденный стон. Давно забывшее мужскую ласку, тело неуправляемо откликалось на мелкую шалость Бладхелла.       — Потому что могу.       До неприличия самоуверенно.              — Разве? — ладонь Уокер легла поверх мужской.       — Абсолютно, — все так же безапелляционно. — Разве у людей, мужья не трогают своих жен?       Насмешливое уточнение и колено нагло потерло ее промежность. Сладкая истома тягучей патокой продолжила оседать внизу живота.       — Мужья — да. Но мы, насколько я поняла, не были супругами.       Ненавязчиво отодвинувшись, Вики устремила взгляд туда, где, как ей казалось было лицо Люцифера. Черт… а ведь она сейчас лежит в обнимку с практически незнакомым мужчиной.       Нет, она лежит с Люцифером… Сыном Сатаны. Правителем, мать его, Ада.       Она… и Люцифер.       Может стоит побеспокоится о здравости своего рассудка, а не о зудящем по ласке соске и намокающих трусах?       — Брак — это чистой воды формальность, — мочку потерли горячие пальцы. — Лично для меня ты стала супругой, в момент, когда мы обменялись вот этим.       Коснувшись холодного камня недавно вставленного гвоздика, Вики позволила обхватить свои пальцы.       — Это брачные серьги. Только те, кто связаны узами могут носить подобные украшения.       Аккуратный, но в отличие от ее, пульсирующий камешек в металлической оправе, также украшал ухо Бладхелла.       Сердце на мгновение замерло. Но лишь для того, чтобы забиться с большей частотой.       — Подобие обручальных колец?       Помнится, ее мама надевала обручальное кольцо только по праздникам, или если приходили гости. Папу же этот факт расстраивал. А иногда даже злил, от чего возникали ссоры.       — Нет. Брачные серьги имеют гораздо больший вес, — запястья коснулись губы. Его губы.— У людей кольца это простая побрякушка. У нас же, эти украшения являются доказательством полной принадлежности. Каждый партнер кровно обещает себя другому. Как там говорится? В любви и радости, в болезни и бедности?       — У нас — это у кого? У демонов?       — У демонов и их партнеров. Мими с Дино и Геральд с Мисселиной обменялись такими же серьгами, несмотря на то, что некоторые из них являются ангелами.       Шумно зевнув, Люцифер, не прекращая раззадоривать ее грудь, ловко перевернулся, подмяв Уокер под себя.       — И что же дальше? — смежив веки, Вики смущенно отвернулась лицом в сторону. — Что дает это кровное обязательство?       Рефлекторно упираясь ладонью в мужскую грудь, она осязала как гулко билось в ней сердце. Какой от кожи исходил жар.       — Все очень просто, миссис Бладхелл, — протест на прозвище затмился близостью их губ. — Если обменялись серьгами, значит сделали выбор. Один и на всю жизнь. Для обоих, — мазнув губами по ее верхней, Люцифер трепетно огладил щеку.— Демоны, нашедшие свою пару, никогда ее не променяют ни на кого другого. А с утратой партнера — более ни с кем не связываются узами.       И снова легкое касание.       — Значит… — Вики улыбнулась, когда ощутила жар чужих губ на своих. — Демоны моногамны? А ты… у тебя после моей смерти никого не было?       — И не будет. Да, — довольно ощерившись, Люцифер клюнул Вики в нос.       Уокер от подобного признания и жеста слегка сморщилась.       — Выходит… и — закусив слизистую щеки, она кивнула, —… выходит и секса у тебя больше не было?       Боги! Уокер, ты с ума сошла?       Выпалив, Вики тут же зарделась от смущения, пряча лицо в ладонях. — Прости за откровенность.       — Оговорочка по Фрейду, кажется это так называется? — Бладхелл издал смешок. — Ви, я демон. Разумеется, секс из моей жизни не ушел. И, прошу, никакого стеснения. Хоро…       Взгляд. Прямой и … Шепфа, да не может у слепых быть столь пронзительных глаз!        — Знаешь, мне почему-то кажется, что ты чем-то недовольна?       Тихо посмеиваясь, Люцифер убрал со лба девушки прядь. Слегка вьющуюся от влажности, и отдающую цветочным ароматом.        К его разочарованию, брови Уокер от негодования свелись еще ближе.       — Ви?       — Бладхелл, ты в курсе, что значит моногамия?       — Да, а ты? — настроение росло в геометрической прогрессии.       — Я-то знаю, поэтому твоя бравада о преданности не бьется с ответом про интимную жизнь.       Она что? Ревнует?       — И что с моим ответом не так? — в интонации сквозила насмешка. Нет. Это был сарказм.       — Я подарил тебе брачную серьгу, но после смерти трахался с другими, — исказив голос на его манер, Вики звонко шлепнула чужие пальцы, вновь подобравшиеся к ее соскам.— И ты еще спрашиваешь, что не так?       Шикнув, Уокер выбралась из-под Люцифера и под его наглый смех двинулась в сторону в ванной.       — Обожаю, когда ты так шипишь.       Довольный собой, Бладхелл раскинул конечности и сладко потянулся.       — Удивительно, что твоим покровителем является представитель от псовых, а не кошачьих.       Из коридора донесся характерный стук и грозное чертыхание.       — Женщина! — подскочив, Люцифер метнулся в сторону разгневанной и вновь травмированной Уокер. Сгорбленная, она стояла возле трюмо и растирала ушибленное бедро.       — Согласен, для кошки ты слишком неуклюжая, — Бладхелл опустился перед ней на корточки.       — А ты, для моего недомужа, слишком невыносимый. Ауч.       Проведя короткую пальпацию, Люцифер нежно огладил ссадину, которая уже завтра окрасится в лиловый синяк.       — Я рад, что ты это признаешь, — поцеловав саднящую кожу, Люцифер открыл ванную комнату.       — Что признаю? — не сопротивляясь, Вики подалась за Бладхеллом.       Парадоксально, как один человек мог вызывать столь противоречивые эмоции. Хотелось, как влепить ему пощечину, так и завладеть его ртом. Губами. Языком.       Впрочем … Он же демон!       — Что я твой, — щипок за задницу.       Нет. Стремление его ударить было сильней.

***

      — Мими… выходит она вовсе не кошка, а настоящая демоница и по-совместительству моя лучшая подруга? — Вики задумчиво зажевала жареный ломтик картофеля и с шумом глотнула из соломинки молочный коктейль.       — Да. На пару с ней вы были самыми злостными нарушительницами школьной дисциплины, — Люцифер сдавленно перевел дыхание. — Одних только подпольных вечеринок сколько вы с ней закатили… Дьявол… еще не все?       — А тебе двести восемь лет? — поелозив ягодицами по напряженной спине, Вики поднесла к рту Люцифера трубочку. Тот втянул в себя неприлично сладкую жидкость.       — В двести восемь лет я еще полового созревания не достиг.       — Тогда продолжаем. Давай-давай. Двести девять… двести десять.       Шел пятый час их совместного времяпрепровождения. Выходной, с ранее намеченными планами на активную деятельность, превратился в день абсолютного тунеядства. За окном бушевала стихия, озаряющая комнату редкими всполохами молнии и оглушающая раскатами грома, а они с Люцифером развлекали себя разговорами и кое-чем поинтересней.       — Суть игры на раздевание …— склонив корпус к полу, Люцифер с напускным пыхтением вернулся в исходное положение, — в том, чтобы обнажить девушку… — с переносицы скатилась капля пота, — и перевести вертикальную плоскость общения с ней в горизонтальную…       Восемь раз. Столько он проиграл в дурака.       — Черт возьми, Ви, мне стыдно это говорить, но… имей совесть! Хватит меня обыгрывать!       Грядет апокалипсис, а он совершенно голый отжимается в квартире шесть на шесть, пьет приторную дрянь и… едва обуздывает свое возбуждение от мысли, что между промежностью Вики и им, всего лишь тонкая полоска хлопка.       Шепфа… Как же он ее хочет…       — Ты сам предложил эту игру.       — Я же не думал, что ты настолько искусна в азартных играх.       — Почему? Не уж то из-за слепоты…       Из-за слепоты? Да сам факт наличия карт для слепых уже должен был намекнуть, что у него не будет и шанса.       — Отнюдь. Просто раньше я всегда одерживал победу.       — В картах?       — Во всем, — за лопатку несильно ущипнули. Люцифер прыснул и распластался на полу. — Все, женщина, будем считать, что мне двести тридцать лет.       — Никогда бы не подумала, что буду невестой такого старикана.       Ехидно продекламировав, Вики похлопала по упругому заду Бладхелла. Похоже, что столь близкое взаимодействие с Люцифером напрочь избавило ее от стеснительности и застенчивости.       — Опасно, девочка моя. Очень опасно, — рыкнув, Люцифер наощупь схватил тонкую щиколотку и потянул ее на себя. Вики от неожиданности завалилась и головой угодила ровно на то место, по которому секундой раньше шлепала.       — Бладхелл!       Заливистый смех и вот они уже вдвоем лежат на полу. Она в сарафане и крошками картошки в уголках губ, а он…       А он голый и счастливый.       — Знаешь, — раскинув руки, и позволив чужой лечь под ее шею, Вики улыбнулась, — с момента как я вышла из комы, не было ни дня, чтобы мне не снилось… Боги, я даже не могу передать, что именно. Это словно целая жизнь. Закрывая глаза я видела, нет, даже ощущала как парила в небесах. Как потоки воздуха холодили мое лицо или, как я касалась теплой кожи рук темноволосой девушки, от смеха которой сама исходилась гоготом. Помню блондина, читающего мне нравоучительные лекции и его добрый, но в то же время опечаленный взгляд…       Люцифер закатил глаза.       — Помню татуировки. Много татуировок на предплечьях, обнимающих меня. Татуировки на груди и шее, в которые я вжималась носом. Помню запах…       Повернувшись на бок и подперев кулаком щеку, Вики протянула вперед ладонь.       — Когда ты поцеловал меня. Тогда, в кафе. Я думала, что сошла с ума, — пальцы нашли колючий подбородок. — Твой аромат. Твой голос. Я словно испытала дежавю. Словно мои губы знали твои, а мозг вспомнил то, чего так ему не хватало.       Медленно очертив скулу, Вики разместила пальцы на щеке. Кроме щетины, она могла различить и шрамы. Рубцы. Короткие, но глубокие. Словно от осколков стекла.       — Все это время, я словно жила не своей жизнью. Стоило мне очнуться, и реальность утрачивала цвета…       Раздался громовой раскат. Настолько сильный, что вибрацией отозвался в паркете. Вики резко зажмурилась, но продолжила говорить. Ей нужно было излить душу. И только одному мужчине она могла доверить то, о чем молчала со своим отцом.       Люцифер же внемлел. Чутко воспринимая ее касания, он едва ли не переставал дышать. Важен был лишь ее голос. Ее мысли. Она сама.       — Во сне сплошное буйство красок, силуэтов, форм и движения. Наяву — кромешная пучина, отбеливаемая пресловутым самовнушением о том, что все наладится.       С улицы донесся детский смех. Ликующий и затмевающий чье-то недовольное причитание.       — Я устала. Честно. Устала все время бороться и доказывать, что могу. Что сильней, чем многим думается. Что меня вовсе не тревожит текущее положение дел.       В уголках глаз созрели слезы. Так нелепо. Несколько минут назад она ребячилась и без задних мыслей слушала волшебную историю о своем псевдо-прошлом, а сейчас готова была затопить печалью все этажи ниже. И все почему?       — Люцифер, — подушечки пальцев настигли его губы, — скажи, что все это правда. Ты и все то, о чем мне поведал.       Соленая дорожка обожгла щеку.       — Скажи, что я не сплю. Что прямо сейчас реальность, а не очередная игра моего воображения. Докажи, что вчерашний хаос с Брауном и всякой нежитью — это ужас настоящего. Докажи…       Поцелуй. Нежный, но настойчивый. Вбирающий соленость ее тревоги и растворяющий сомнения в правдивости происходящего.       — Однажды на одном из задании, мы с тобой были в паре. Дело оказалось простяцким — нужно было одного типа убедить грабить банк… И так случилось, что уже к обеду мы с тобой были свободны, — оглаживая скуловые косточки, Люцифер шептал. Прямо в губы.— Я хотел вернуться в Ад, но ты предложила небольшую авантюру, а я не смел перечить.       Перехватив тонкое запястье, Люцифер разместил руку Вики на своей груди. Прямо над сердцем.       — Поскольку ты была без ума от меня и моих татуировок… — Уокер несдержанно шикнула, —… местом, где ты решила скоротать время, оказался злачный тату-салон, — губы смахнули одиноко скатившуюся слезу. — Моя дьяволица выбрала самое отвратное, а главное, человеческое место, в котором антисанитария была созвучна с безвкусицей.       — Салон с чучелами карпов в цилиндрах, — усмехнувшись, Вики шмыгнула носом.       — Безумие, не так ли? Боюсь представить, что курил хозяин той богадельни, — Люцифер прижался к ее лбу своим.       Дождевая чечетка по крыше сменилась унисоном их дыхания.       — Однако, ты не отказался от затеи сделать там татуировку?       Плавно приняв позу сидя и, облокотившись спиной о кровать, Люцифер переместил к себе на колени Вики. Та уж точно не была против.       — Увы, к тому моменту я не мог ни в чем тебе отказывать.       Гипнотически медленно поглаживая оголенное бедро, Люцифер не отрывал взгляда от проступившего румянца на женских щеках. От глаз, за дымкой которых пробивалась хвойная зелень.       Отказаться или предать? В сотый раз — ни за что!       — А что потом? — тихо. Одними губами.       — А потом вот это…       Неспешно закатывая подол и без того короткого платья, Люцифер улавливал каждый вздох и каждое вздрагивание длинных ресниц. Сантиметр за сантиметром, выше и выше…       Вики терпеливо позволяла оголять ее ноги. Даже, когда юбка была собрана на талии, а поза восседания выдавала цвет нижнего белья.       Белый.       Как он любил.       — Ты обожала давать мне всякие прозвища, — большой палец обвел острую бедренную косточку, — и одним из фаворитов было…       — Хитрый змей…       Змейка — искусно набитая в виде символа бесконечности.       — Я хотел набить тебе что-нибудь пооригинальней, но ты настояла именно на этом.       Обжигающее касание нарисованного силуэта и по коже разбежались тысячи мурашек.       — Твоя работа? — накрыв чужие пальцы, Вики подалась вперед.       — Ты выбрала место, я определил условия, — осторожно приподняв ее за ягодицы, Люцифер сделал их близость максимально тесной.       — А у тебя что?       — Ты мне скажи?       Уокер устремила ладонь на мужскую грудь. Туда, где раньше любила перед сном размещать свою голову, слушая мирное биение сильного сердца. Где в моменты его ярости, она оставляла невесомый поцелуй, усмиряя тем самым бурю. Туда, где в окружении иллюстраций древних писаний, она четко выбила…       — Стрела?       Огненная и пронзающая то, чего как казалось Люциферу у него не было.       — Ты настояла. Я же предлагал набить занозу и несколько ниже.       Оба синхронно усмехнулись.       — Что ж, здесь неподалеку есть один тату-салон …       — Люблю.       Прозвучало громче грома. И ужалило разрядом мощней, чем от молнии.       — Люблю настолько, что само это слово, возможно, не способно вобрать в себя все, что я к тебе испытываю. И это, моя маленькая бестия, я еще мягко выразился.       Признание сорвалась быстрей, чем он о нем подумал. Но так легко произносить его ему еще не удавалось.       — Взбалмошная, необузданная, совершенно не читаемая — от тебя меня сначала лихорадило, потом я от тебя пьянел, а после…       — Весьма сомнительные комплименты, — Вики прыснула и тут же угодила в ручной кокон. Надежный, горячий и, кажется, родной…       — А после, ты меня поработила. Всего и без остатка. Влип в тебя я, Уокер, по самую макушку и вырваться уже … Уже не хочу.       Прижавшись носом к трепещущей жилке на женской шее, Люцифер гулко втянул воздух.       — Просыпаться и понимать, что тебя нет рядом… Что подушки утратили аромат твоих волос, а из ванной не доносится твое пение… Я был готов выдержать любые истязания отца, любые его пытки… Но эту…       Влажный след языка у самой кромки ключиц. Жадное стискивания ягодиц. До возможных следов пальцев, но таких ... таких до одури необходимых.       — Ви, я не могу обещать, что все это не сон. Я и сам порой сомневаюсь в реалистичности происходящего. Ты развеялась прахом на моих руках, а сейчас в этих же руках… живая… из плоти и крови. Моя Вики. Моя от кончиков пальцев до самой макушки.       Зная, что так нужно, Люцифер вобрал губами нежную кожу плеча, заставляя участок расцвести алым. Бретели медленно спустились вниз, освободив простор для новой россыпи поцелуев. В данном моменте не было ничего правильней, чем они вдвоем обнаженные, открытые друг другу и мгновению.       — Люцифер, — перебирая смоляные волосы, Вики прижалась губами к затылку. — Будь со мной. Хотя бы этот день.       Движение языка вокруг затвердевшего соска. Медленно, смакующе. Поясница прогнулась от острого наслаждения. Забытого, но не потерянного.       — Я с тобой…       Мгновение невесомости и обнаженная спина коснулась холодного хлопка простыни.       — Моя… — произнес словно молитву и она приняла ее, целуя так, как всегда с момента их встречи хотела. Глубоко, сплетаясь языками. Как в самых грязных романах ее юности.       Как сама она мечтала, ощутив этот хмельной сандал и смородину.       — Твоя…       Она впервые за долгое время жила.       Нагое тело откликалось мурашками на каждое прикосновение жадных губ. Словно что-то ища, они блуждали по плечам, по ее талии и ногам. Теряясь в ощущениях, Вики не сдержала всхлипа, когда кожу бедра ужалили на самом чувствительном отрезке. Там, где недавно примыкала тонкая резинка белья, и где сейчас не скрывался блестящий след ее возбуждения.       Слишком интимно. Слишком близко.       — Ты прекрасна, — губы накрыло жаром тяжелого дыхания. — Прошу, позволь доказать нам обоим что не спим…       Кончик чужого носа потерся о ее, и что-то в этом жесте было знакомо.       — Только не останавливайся, — во рту пересохло. — Не сейчас…       И снова губами завладели. Одобрительный рык вибрацией щекотнул язык, а изучающие ее копчик пальцы плавно вильнули ниже, утопая в вожделении.       — Боже…       Захлебнувшись собственным стоном, Вики схватилась за кроватную рейку. Тело натянулось в болезненном томлении.       — Лучше. Люцифер.       Тихо усмехнувшись, Бладхелл огладил прогибающееся к его ласкам тело. Основание шеи, лихорадочно поднимающуюся грудь, ниже плоский живот с аккуратной впадинкой, бедренные косточки, заманчиво взывающие, чтобы их прикусили и лобок… Нередко именно на нем он засыпал после их активных ночных баталий.       — Прекрасна…       Искренне и с придыханием. Устроившись между идеальных ног, он коснулся губами нежной кожи бедра. Знакомый вкус возбуждения осел на самом кончике языка, а сносящая сознание сладость аромата сорвала все стоп-сигналы.       — Люцифер, — тонкие пальцы сжали простынь. Изнывание спровоцировало мольбу.       Дьявольски довольный оскал и медленно разведя влажные складки, он подался вперед.       Вскрик с ее стороны приглушился рычанием с его. Крылья, до этого трепетавшие от возбуждения, свободно распахнулись за спиной.       Кажется, что-то опять свалилось и, возможно, разбилось. Впрочем, никого сейчас это не волновало.       — Черт…       Впившись пальцами в набрякший от пота волос, Вики задохнулась, глотая воздух ртом.       — Бери чуть выше, — язык, словно показывая, прошелся широким мазком снизу вверх, задевая самую уязвимую точку.       — Дьявол! — волосы у корня натянули.       — Умница… Моя девочка!       Погрузившись глубже, Люцифер бесстыже добавил палец, а затем второй. Свободная рука, не глядя, обхватила грудь. От влажного плена рта и пальцев сорвался новый хриплый вскрик, и призывное дерганье мужского возбуждения.       Доводя до исступления оральной лаской, Люцифер сладкой пыткой не позволял сорваться в пропасть ни себе, ни Вики. Он знал ее тело. Знал, как ни одно другое. И хотелось, чтобы оно долго не приходило в себя после бесконечной разлуки.       — Я больше… не выдержу…       До белых костяшек сжимая древко, Вики встречно подмахивала тазом.       — Люци… Молю… Дай мне…       Разряд. Такой силы, что пальцы на ногах свело, а поясница прогнулась до предела возможного. Искрящая пульсация под языком Люцифера подобно волне разлилась по всему телу, снося все на своем пути и, увлекая сознание.       Устремив взгляд перед собой, Вики на мгновение показалось, что она прозрела. Кипенно белый купол, усеянный черными звездами... Ясность картинки вперемешку с экстазом едва не лишила чувств.       — Вот так …— губы мягко вобрали, а в нос ударил еще более сокрушительный аромат мужского тела. Терпкий, пробирающий…       Вики жадно углубила поцелуй.       Теряясь в тесных объятиях и жаре чужого тела, Уокер издала довольное мычание.       — Люблю, — у самого ушка.       Толчок.       И снова она в прострации.       Неистово. До изнеможения. Заполняя собой каждую ее клеточку. Люцифер овладел ей, а она растворилась. В глубоких, пробирающих толчках. В унисоне шлепков их влажных тел. В его запахе. В его шепоте. В нем.       Люцифер ее. Был им всегда. И не надо было плутать по аллее воспоминаний, чтобы осознать эту данность.       Теряясь в наслаждении снова и снова, Вики тесней прижалась к разгоряченному торсу, обхватив мочку с рубиновым гвоздиком.       — Мой.       Сегодня она его точно не отпустит. А может и никогда …

***

      Запах секса мешался с тусклыми кофейными нотами и оседал конденсатом на запотевшем стекле окна. День незаметно сменился ночью, а приятная тяжесть в мышцах погружала в безмятежный сон.       Выходной «ничегонеделанья» превратился в самый настоящий марафон. И прервавшись пару раз на перекус, душ, а также безуспешную починку плафона, с будильником и вазой, Люцифер и Вики успокоились только глубоко за полночь.       Лежа на последнем чистом комплекте пастельного белья, она мирно посапывала на его груди, а он, засмотревшись в одну точку, перебирал ее волосы.        Влажные и пропитанные его запахом.       Люцифер невесомо поцеловал макушку. И еще раз.       Голова впервые за долгое время была пустая. Ни одной мысли, ни одного сомнения. Он словно обнулился и теперь с глупой улыбкой на лице, находился в режиме энергосбережения.       Теплое ровное дыхание аккурат поверх набитой стрелы, закинутая на его торс ножка, и покоящаяся в его ладони ее.       Позже он будет ждать от этого подвоха, но сейчас он был счастлив. Абсолютно и бесповоротно.       На улице воцарила тишина. Небо очистилось от туч и постепенно пополнялось блеклыми скоплениями звезд.       — Люблю тебя.       Замерев и распробовав это слово вновь, Люцифер горько усмехнулся.       Всего-то нужно было потерять ее, чтобы научиться свободно признаваться в чувствах. Всего-то нужно было пережить личный ад, чтобы осознать, насколько он ее любил и любит.       — Люцифер…       Однако, счастье было не долгим.       Тихое шипение воздуха и Бладхелл протестующе вздохнул.       — Знаю.       Геральд всегда умел прервать момент наслаждения. Что тысячу лет назад, что сейчас.       — М… — от движения его тела, Вики недовольно промычала, причмокнув напоследок губами.       — Ш-ш-ш, я с тобой, моя девочка. Рядом.       Оставив поцелуй на ее переносице, Люцифер под безмолвное негодование заменил свое тело фантомом. Возможно, он еще успеет вернуться до ее пробуждения.        Нет, он обязан.       Накрыв тело простынью и облачившись в свой привычный прикид, Люцифер щелкнул пальцами.       — Смотрю, ты неплохо расслабился? — голос Верховного демона эхом прокатился по витражам и затерялся в дремлющих бутонах роз.       — А ты повеселился, выдергивая меня от нее?       Розарий. Необычайной красоты цветник встретил Бладхелла буйством ярких ароматов и цветов. Алые, желтые, белые, черные, оплетающие стены и балки, или кустами возвышающиеся над головой. Детище Мисселины как всегда вызывало восхищение и эстетическое наслаждение даже у тех, кто был к цветам равнодушен.       — Всего лишь заземлил тебя, Владыка. Напомнил о том, что важней.       Не явившись физически, Геральд одной своей интонацией умудрился подпортить настроение. Удивительно, что он еще не прервал их с Вики близость.       — Я и без твоего вмешательства помню обо всем, — шикнув, Люцифер шагнул на вымощенную мрамором дорожку. — Ты говорил, что Мисселина оставила мне послание. К слову, как она? Нашла что-нибудь с малышом Дино?       Плеча коснулся колкий стебель. Люцифер аккуратно освободился от цепких шипов, огладив шелковые лепестки бутона. Однажды, он посягнул на эту розовую цитадель, чтобы нарвать Уокер самый пышный букет в ее жизни. Тогда он еще не знал, что она не любила эти цветы.        И, что Мисселина страшна в гневе.       Впрочем, чего стоило ожидать от женщины, которая покорила скрягу Геральда?       — Верно. Иди за ту арку. В остальном… Сперва разберись с посланием.       Ну куда же без завесы тайны?       Проследовав до нужного ориентира и, избежав столкновения со свисающими гроздьями неизвестного сорта роз, Люцифер уткнулся в альков. Высеченное углубление в стене, покрытое плотной порослью угловатых листьев.       — Руны?       Ощутив магическое покалывание, Люцифер повел перед собой ладонью, как если бы хотел стянуть вуаль.       — Все самое тайное лучше прятать у всех на виду.       Искрящая белым вспышка и вьюн подобно дымке развеялся, открывая взору посеребренную раму.       — Это же…       Зеркало души. Наследие его матери и реликвия, считающаяся пропавшей вместе с Лилит.       — Где ты его нашел? — пальцы сами коснулись вензельного обрамления мутного стекла, чью поверхность разрезали временные трещины. В детстве, он часто заставал маму, смотрящей в это зеркало. Особенно после ссор с отцом.       — Я его и не терял.       Холодное серебро колко обожгло подушечки пальцев, стоило тем обвести первую букву актавианского алфавита . Лилит — так она называлась.       — Ты его прятал?       Внутри от чего-то становилось неспокойно. Сердце, словно в преддверии чего-то тревожного, уходило на более замедленный ритм.       — Верно. Последняя для нас с Мисселиной просьба от твоей матери. Перед тем, как она ушла.       Люцифер свел челюсти.       — Ушла? Умерла ты имеешь ввиду?       Его мать исчезла, но он точно знал, что она пала от руки Сатаны. Все так считали. Но все молчали, боясь произносить это вслух.       — Я имею ввиду то, что сказал.       — Вздор! — Бладхелл вскинул руку. — Говоришь так, будто знаешь ...       — Знаю, Люцифер. Поэтому ты здесь.       Мутная зеркальная гладь засияла блеклым свечением. Таким же, каким он помнил из своего детства.       — Это зеркало Лилит завещала тебе. Она велела показать его тогда, когда ты в нем будешь нуждаться больше всего.       Секундная пауза на осмысление.       — Надеюсь, это поможет тебе принять решение ...