Веб-модель

В каждом из нас слишком много винтов, колёс и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трём признакам.*       — Сегодня приходит зарплата, я заплачу за квартиру, возможно зайду в магазин за продуктами. Останься дома и не ходи на работу, и обязательно вызови врача, если станет хуже. Скоро начнётся урок, я пошла. — Мэри расстегнула две верхние пуговицы рубашки и надела белые кроссовки, на улице стояла солнечная первосентябрьская погода. Особой радости как и какого-то сожаленья не было. Улыбка тронула лицо Мэри лишь при приятном понимании того, что учиться осталось год.       — Ты не поела, — сухо, слово констатируя факт, произнесла Бэлла Андреевна, — может, возьмешь что-то с собой?       — Не нужно. До вечера, мам. — Удалилась быстро, забыв закрыть за собою дверь на ключ. Получилось слишком наигранно, может быть, стоит называть её по имени и отчеству? По крайней мере, в этой манере речи будет смысла больше, нежели сейчас.       Голову совершенно не хотелось нагружать подобным. Она уже могла уйти от них и жить своей жизнью, ни в чем себе не отказывая, кое-как отучившись в школе и сдав экзамены. Самоконтроль и уважение к родителям не дали сделать это. Мысли часто вытворяли подобные кульбиты в голове Мэри, подобно змею, который искусил Еву откусить яблоко. Желание уйти часто посещало её, но она видела, что родителям будет тяжело. Их финансовое положение едва позволяло держаться на плаву, поэтому подобные мысли словно отрезвляли девушку. Работа приносила ей достаток и это являлось важным для неё. Пока Бэлла Андреевна думала, что Мэри подрабатывает в книжном магазине, на деле же она работала веб-моделью. Оголяться приходилось крайне редко, зачастую (к счастью для девушки), мужчины или женщины находили её интересным собеседником и долго беседовали о различных вещах. Она сама решает, насколько далеко ей зайти и что именно показывать зрителю. Просьбы выполнять никто не заставляет, можно тактично отказывать или переводить разговор, чтобы не терять клиента. Возможно, Мэри обладает особой харизмой или умом, может быть, чем-то ещё, чем-то намного глубоким, она не думала об этом. Она достаточно долго рылась в себе и вновь начать это являлось катастрофичной идеей. Чувства, приносящие дикую боль, она решила оставить позади. В этом мире каждый сам за себя. Никого не интересуют твои проблемы. С этой мыслью Мэри зашла в школу, попутно приветствуя приятную школьную вахтёршу, — Анну Сергеевну, и поднялась на второй этаж. Первым был классный час и ей, честно говоря, совершенно не хотелось слушать в который (но последний!) раз речь Евгении Александровны, по совместительству их классной руководительницы и учителя литературы, по поводу последнего года и экзаменах.       Мэри совершенно не ожидала войти в тихий класс. Она взглянула на часы, удостоверившись, что не опоздала и до начала не более десяти минут. Её взгляд привлёк мужчина, расположившийся на месте Евгении Александровны, которая по всей вероятности, отсутствовала. Она села на своё место за последней партой у окна и с интересом посмотрела на незнакомца. Волосы завязаны в пучок, ухоженная борода, широкоплечий и статный, кто он? Почему их классной ещё нет и что вообще происходит? В её голове пронесся вихрь вопросов. Рогнеды, соседки по парте, ещё нет. Она, не изменяя своим манерам, как всегда опаздывает. Мэри это раздражало временами, но кто она такая, чтобы ей что-то высказывать? Они были школьными знакомыми и более ничего их не связывало.       — Что ж, наблюдаю всех. Ну или почти. — Замолчав, мужчина обвёл всех учеников взглядом и усмехнулся. Он ожидал заинтересованности, но никак не блеска кокетства в глазах юных одиннадцатиклассниц. Было приятно. — Меня зовут Верховенский Германн Владимирович, с этого дня я являюсь вашим новым классным руководителем и учителем литературы. — Мужчина подвернул рукава белой рубашки и, вальяжно сев за стол, поинтересовался: — вопросы?              Внешне Мэри была невозмутима, с её холодной стойкостью могла сравниться сама Снежная королева, но только не внутренне. Внутри неё все кипело и бурлило подобно адскому пламени. Девушка находила невозможным видеть нового мужчину учителем. Лишь подобие, горделиво расположившийся на месте их бывшей классной руководительницы. Бестактный, высокомерный… как директор мог назначить его? Вряд ли может выйти нечто хорошее из его уроков. Она слишком сильно любила литературу и не представляла возможности говорить о ней с кем-то кроме Евгении Александровны. Несмотря на её возраст Мэри удивлялась довольно объективному взгляду учительницы. Они могли долго вести дискуссию о той или иной книге и также случалось, что они вместе изредка ходили на поэтические вечера, где Мэри научилась не бояться (ей ли, ха-ха) публики. Однако поток её мыслей прервала опоздавшая Рогнеда.       — Извините за опоздание, Евгения Александровна, были проб-ки, э-эм… — вошедшая в класс девушка резко остановилась, посмотрела на одноклассников, убедившись, что не перепутала ничего и вопросительно-изучающе посмотрела на мужчину, при этом быстро подметив всю красоту незнакомца. — А кто вы? — Она быстро села за парту к Мэри и слегка приобняла её.       — Для опоздавших повторюсь, Верхновенский Германн Владимирович, я назначен новым учителем литературы и вашим классным руководителем. И да, — учитель улыбнулся и продолжил, — правило номер один: без опозданий. Тот, кто будет опаздывать будет, хм… рассказывать стихотворение у доски. Я ясно выражаюсь? — по классу прошёлся недовольный, смешанный с саркастическими смешками, гул.       — У вас уши то не завянут постоянно слушать одно и тоже, Гер-рманн Владимирович? — произнёс один из учеников. Теперь не саркастично, а полно смеялись парни, пока не заметили хитрую ухмылку и серьезный взгляд учителя.       — Представьтесь, молодой человек, — мужчина встал из-за стола и подошёл ближе к ученику.       — Макаров Егор.       — Ну, Егорка, выходи к доске и расскажи одноклассникам стихотворение. Только с выражением, чтобы мы все прочувствовали, — теперь смех утих и были слышны лишь смешки одноклассников, наблюдавших за этим процессом. — Я вдруг оглох или ты ничего не рассказываешь? Не хочется портить первосентябрьское настроение двойкой. — Верховенский скрестил руки на груди и стал наблюдать за парнем.       — Ну-у, знаю парочку, — Макаров переменился с ноги на ногу и посмотрел на новоиспеченного преподавателя. Лучше не шутить с ним, теперь понятно.       — Через час отсюда в чистый переулок       вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,       а я вам открыл столько стихов шкатулок,       я — бесценных слов мот и транжир.       Германн Владимирович сразу узнал тон Маяковского, да и что-то было схожее между ним и Макаровым. Стилистика рассказа хромает, но менять бы сейчас ничего он не стал, лишь немного поупражнялся бы с ним в подаче стихов в целом.Он встал возле стены у входа, где отчетливо можно было наблюдать за всеми учениками. Звук постукивающего карандаша о парту привлёк внимание Верховенского к одной из учениц. Солнце вовсю светило и отблески длинных каштановых волос переливались на солнце золотистым оттенком. Будто почувствовав на себе его взгляд она обернулась и встретилась с ним глазами. Она быстро отвернулась и перестала стучать карандашом. Своё внимание он вновь сосредоточил на Макарове, который заканчивал второе четверостишье.       — Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста       где-то недокушанных, недоеденных щей;       вот вы, женщина, на вас белила густо,       вы смотрите устрицей из раковин ве-щей…       — Садись, Егорушка, заслуженная тройка. — Германн Владимирович подошёл к столу и, открыв журнал, поставил красиво очерченную тройку напротив фамилии «Макаров».       — Германн Владимирович, я же нормально рассказал, — недовольно посмотрел на учителя Егор, — хотя бы четверочку натянутую, ну, для первого сентября.       — Макаров, я сегодня в хорошем настроении, рядом с тройкой могу и двойку поставить, мне не жалко, — Верховенский подмигнул Макарову и взял ручку в руку.       — Не-не, я понял, не надо. Тройка так тройка, за это спасибо, Германн Владимирович.       — Ну вот, я очень рад, что мы договорились. Впредь, думайте перед тем, чтобы сказать, — договорил учитель и прозвенел звонок. — По расписанию у вас следующим предметом литература как раз. И я не услышал вопросы интересующие вас, — подытожил Верховенский и снова уселся за стол. — Внимательно слушаю.       — Германн Владимирович, а вы женаты? — Он посмотрел на девушку, задавшую этот вопрос. Короткая юбка, черные капроновые колготки, туфли, с не менее чем 10-ти сантиметровым каблуком… Белая обтягивающая блузка, рыжие волнистые волосы и черные стрелки. Скучно.       — А что, есть предложения? — Он игриво приподнял бровь и улыбнулся ученице.       — Боже, Любовская, ты бы лучше о экзаменах так думала, как о парнях, — закатив глаза произнесла Рогнеда. — Мы в этом году сдаем экзамены на поступление, займи остатки своего ума ими, если не хочешь провалиться.       — Завались, Савицкая. Я не спрашивала твоего мнения. Я лишь задала вопрос Германну Владимировичу. Завидуй молча.       — Тише, девушки, я уверен, что все выйдут на хороший балл. Кроме того, мы обязательно ещё не раз вернёмся к теме экзаменов, а сейчас выйдите из класса на пару минут или посидите тихо. Мне нужно немного тишины. — Рыжеволосая встала из-за парты и вышла из класса, а вслед за ней и Рогнеда. Мэри любила оставаться одна, но не сейчас. Она украдкой посмотрела на учителя, пока он что-то заполнял. Теперь она могла отчетливо изучить его внешность. На вид Герману Владимировичу можно было дать не более 30 лет. Подтянутый, загорелый, русоволосый и бородатый, с точеным подбородком и носом с чуть заметной горбинкой, он был похож на античного философа древней Греции.       — На счет вопросов, Евгения Александровна ушла на пенсию? — спросила Мэри и Верховенский встретился с ней взглядом.       — Она сказала мне, что вы, Мария Серебрянская, достаточно смышлёная и умная девушка, отличница, — он сделал короткую паузу, — с другой стороны, я вижу, что она ошиблась, ведь ты не понимаешь значения слово «тишина». Но отвечая на твой вопрос я скажу да, она вышла на пенсию, довольна? — Звонок снова прозвенел и пустой класс начал заполняться. Мэри старалась держаться, не зная кого благодарить больше: свой самоконтроль или клеймо отличницы. Учитель, как и неоднозначные вопросы Любовской и в особенности этот блуждающий взгляд по ученице Верховенского раскалял её больше всего. Как он смеет?! Это не в его компетенции, даже несмотря на то, что полкласса девиц с обожанием смотрят на него — это не отменяет его педагогического статуса и он просто не в праве позволить себе так рассматривать кого-то на глазах у всех. Раздражает. Такие как он Мэри выводили. Ей все равно, что одноклассница пытается флиртовать с ним, ей все равно, что они могут делать вне школы, она не собирается смотреть на это. Она не собирается терпеть это.       — Итак, кто будет сдавать экзамен по литературе в этом году? Прошу перед ответом хорошенько подумать, нужно ли это ему. На кого хотите и собираетесь поступать. Подготовка будет непростой, поэтому думайте очень и очень хорошо.Кто хочет знать на тройку, тот будет уверенно знать на тройку, кто на оценки «хорошо» и «отлично», к тому же, ещё и экзамен захочет сдавать, тому будет нелегко. — Верховенский замолчал и окинул учеников взглядом. Да-а, пожалуй будет действительно нелегко.       — Мэри, на кого решила пойти учиться? — спросила Рогнеда у сидящей рядом одноклассницы. Серебрянской вдруг захотелось пойти и рассмеяться, глядя на себя в зеркало. — Медиакоммуникации.