Бриллиант без оправы

      Дом, милый дом. Так называют место, где человек чувствует себя в безопасности. Место, где стены защищают, даруют покой. Место, где можно отдохнуть от всего, что снаружи, от внешнего мира, от проблем. Крепость. А ещё так называют место, в котором человек просто живёт. Для Гарри Поттера Хогвартс стал домом, хотя насчёт безопасности Чонгук бы и поспорил. Для него самого студенческое общежитие настоящим домом не стало. Он там почти год прожил, но чем-то большим, чем просто место для сна, он его бы не назвал.       Его дом был в Пусане. С ним связано очень много воспоминаний и радостных моментов. Там его родители. Там он провёл своё детство, взрослел, добивался успехов, важных для ребёнка, терпел неудачи и разочарования. Переживал все эти моменты один или вместе с родителями, плакал, смеялся, грустил, был счастлив. Несмотря на тяжёлые последние два года в старшей школе, у Чонгука больше приятных воспоминаний из того времени, пусть они и не настолько свежи в памяти, что-то забывается, оседает пылью, ускользает, исчезает.       И далеко не всегда дом — это место, зачастую дом — это люди. Сейчас Чонгук чувствовал себя счастливым и в безопасности рядом с Юнги. Прозвучит безумно, но Юнги гораздо больше, чем дом, он его мир. Вселенная. Настоящая… истинная любовь не проходит, так считал Тэхён, Чонгук очень хотел, чтобы тот не ошибался в этом вопросе. Эгоистично ли желать стать для другого человека целым миром? Это большая ответственность, мы в ответе за тех, кого приручили.       О будущем Чонгук старался не думать, потому что это слишком… слишком страшно. Гнал странные и пугающие мысли. Жил в реальном времени, реальностью, настоящим, которое чудесно. Чонгук боялся того, что это может закончиться в один совершенно не прекрасный момент. Ему всё ещё очень сильно хотелось узнать, о чём думал Юнги, убедиться наверняка, укрепить свою веру и не позволить себе сомневаться, но чтение мыслей освоить очень сложно. Можно спросить напрямую, задать все волнующие вопросы и получить в ответ слова. — О чём ты думаешь сейчас? — О тебе.       У них не совпадали мысли, потому что Чонгук думал о Юнги. И это волновало. Может быть, у Юнги также?       С ним Чонгук забывал обо всём. О своих проблемах и страхах. В его руках он чувствовал себя в безопасности. Чувствовал себя самым красивым и желанным. Но всё ещё робел, потому что Юнги всегда смотрел.       Их первая ссора почти случилась из-за абсурдной мелочи. Из-за нескольких синяков у Чонгука на бедре, знаете, такие характерные пять точек, почти созвездие. Откуда бы им там взяться? Чонгук ничего и замечал, никакого дискомфорта или неприятных ощущений. А так как Юнги смотрел, он увидел и не обрадовался. Можно подумать, что дальше последовало обвинение в измене? Нет, Юнги обвинил себя и свою несдержанность.       Мин Юнги, как и его брат, тоже страдал бредовыми идеями в самые неподходящие моменты.       Чонгук сначала не понял, в чём дело, и что это за выражение такое у Юнги на лице, а когда тот попросил прощения, совсем растерялся. Он не видел в этом проблемы, Юнги никогда с ним не был груб, Чонгук всегда обласкан вниманием, занежен, зацелован. И руки у Юнги действительно сильные. Ну, подумаешь, пара почти и незаметных синячков, это же не чёрные гематомы после избиения, не специально же так получилось. Чонгук сам себе синяки покруче ставил, стукаясь об углы и штанги в спортзале, а что было, когда он тхэквондо занимался… жуть. Что там у Юнги в голове в тот момент творилось, он так и не смог понять. Явно какие-то неправильные мысли, да и слова он какие-то странные говорил, сожалел, что сделал больно.       Всё, что должно было начаться, начинаться и продолжаться не собиралось. Возник конфликт интересов. Тогда Чонгук впервые завалил Юнги, если можно так выразиться, уложил на лопатки, и сам сверху устроился, чтобы никуда не убежал. Взял инициативу в свои руки без стеснений, потому что негодовал от всей глупости и абсурдности этой ситуации. И большие ладони Юнги пристроил туда, куда надо, на своё место, поверх этих дурацких синяков. В глаза смотрел и не робел. — Юнги, уверен, что мне не составит труда тебя остановить, если мне что-то не понравится, будет больно или неприятно. Я тебе об этом скажу, а ты обещал, что сделаешь то, о чём я попрошу. Так ведь? — Да. — Тогда не думай сейчас ни о чём другом. — Мне вообще очень сложно думать рядом с тобой. Особенно, когда ты без одежды. И сейчас… ты меня просто с ума сводишь. — И это очень хорошо, давай сходить с ума вместе, потому что я думать не хочу. Я хочу чувствовать.       Руки Юнги так и не убрал, а Чонгук подался вперёд и сам его поцеловал, уже не впервые. И в этих руках он чувствовал силу и надёжность, они защитят, а не обидят. И сделают очень хорошо. Чонгук сверху, и всё почему-то воспринималось острее. Вроде бы это своего рода контроль над ситуацией, только о каком контроле вообще может идти речь, когда ты совершенно ничего не хочешь, да и не можешь контролировать, ни свой голос, ни свои желания. Ты хочешь отдать всего себя и взамен получить столько же. Чонгук получал больше.       Юнги не думал. Юнги не сдерживался. Юнги чувствовал, как правильно.       От его взгляда, такого жаждущего, жгучего, Чонгук мгновенно загорался. Когда к взгляду присоединялись губы, язык, пальцы, на теле все, абсолютно все участки и зоны от его касаний становились эрогенными. И это уже почти на грани. Умолять Юнги не требовалось, он чуток и отзывчив, но Чонгук всё равно просил, шептал, задыхаясь ему в губы. — Пожалуйста.       Потому что пальцев мало, нужно больше, глубже и сильнее. Дважды просить не пришлось.       А чтобы Юнги не обидно было, Чонгук тоже оставил свою метку. Всё честно. Только специально и на видном месте. Пусть все знают, что у Мин Юнги омега тот ещё собственник.       Даже занимаясь чем-то важным, работая, он всё равно возвращался мыслями к Юнги. Как он сейчас? Чем он занимается? А он вообще поел? Голос показался немного отстранённым, может быть, он ему помешал? Надоел? Или он плохо себя чувствует? Устал?       Много вопросов, они не заканчивались. А вот про хорошее, говорят, что оно рано или поздно, да, всегда, обязательно всему хорошему наступает конец. Поэтому-то Чонгук о будущем старался не думать, в каком-то смысле от расхотел его наступления. Сейчас хорошо, а что будет через неделю? Месяц? Год, пять, десять лет, двадцать? Будут ли они вместе? Сколько им отведено? Пройдут ли они весь этот путь до конца? Через хорошее, через плохое. Станет ли их любовь прочнее стали? Закалится? Выдержит все испытания, которые готовит им судьба? Ответа нет, поэтому Чонгук просто верил в любовь, как и раньше, когда ещё и сам совсем не знал, что это за зверь такой. Думал, что болезнь, потом, что лекарство… а сейчас…       Совсем недавно он хотел убежать от волка, спрятаться он него, чтобы не догнал, выжить. Сейчас всё по-другому, ему больше не нужно бегать, ведь с драконом он может летать и жить. Любовь — это жизнь.       В августе хорошее закончилось, как и тур у Хосока по Европе. Если Тэхён во что-то хорошее верил и надеялся, то оно не сбылось. Романтическое свидание в Париже под Эйфелевой башней не состоялось. Тэхён не сразу признался, что ходил на выступление, но, да, он ходил. А к Хосоку подойти не решился, просто был одним из множества зрителей в зале, которые с восторгом наблюдали за разворачивающимся на сцене представлением.       Временами, казалось, что Тэхён мазохист. И Хосок, видимо, тоже, только в нём и садистские замашки присутствовали, боль он не только себе причинил. Так что они с Тэхёном всё ещё идеальная пара. Как заслужить чужое доверие, если тебе и шанса не дали? Люди ошибаются, даже компьютер может выдать ошибку, только в чём ошибся Тэхён? В том, что просто и без причин полюбил?       Не знал Чонгук, как эта штука, карма или судьба, работает. Нелогично как-то, видимо, и несправедливо, потому что в августе Юнги его бросил. На целых две недели оставил без себя в Корее. И это совсем нехорошо. И всё Чонгук понимал, что улетал Юнги в город Ангелов по работе, только мысли-то не угомонить. А вдруг он там себе какого-нибудь ангела найдёт? Там же Голливуд, там все красивые и раскрепощённые, не такие, как Чонгук. Как выдержать, как это время пережить? Тэхён перед отъездом и за Юнги просил присмотреть. А как это сделать, если он из поля зрения за много тысяч километров исчез? Плохо пока получалось у Чонгука выполнить это обещание.       Рейс у Юнги ночной, поэтому прощались накануне. И после Чонгук совсем не хотел плакать, но было так тяжело отпускать. При нём Чонгук сдержался, чтобы своими слезами не расстраивать, не огорчать, а потом в комнате Тэхёна и в компании Ёнтана грустил. Тихо, без всхлипов и истерик, просто избавлялся от лишней соли в организме с закрытыми глазами. Видимо, это именно она так давила, от соли тяжело, а не от того, что твоя любовь за семи морями на другом конце света.       Отчасти это и не так плохо, что Юнги уехал. Нужно мыслить позитивно. Чонгуку нужно было навестить родителей. Их знакомство со своим альфой он сам целенаправленно оттягивал, не хотел давить и пугать. Читал он про такое, альфы сбегают не только из-за отсутствия секса. Поэтому в этот раз без Юнги. Вместо своего альфы Чонгук привёз родителям Ёнтана и Чимина. И оба его друга пришлись им по душе.       И в этот раз на вопросы друзей своего папы он бы мог с лёгкостью ответить, что, да, у него есть альфа. Альфа, который его любит, худеть и менять стиль в одежде не заставляет, не стыдится. Насчёт гордости, Чонгук был не уверен, но Юнги постоянно его хвалил, поощрял его стремления и цели. Тело боготворил, и не говорил, что нужно завязывать с силовыми упражнениями. Ну, про тело, наверное, Чонгук всё-таки говорить бы не стал, но о том, что у него замечательный и внимательный альфа точно сказал бы. И никого бы это не успокоило, посыпались бы вопросы про свадьбу и детей. Так что и в этот раз Чонгук отказался от этих посиделок. Они никогда приятно для него не проходили. А в его случае, говорить правду, значит, хвастаться, потому что у Юнги не было недостатков, он самый лучший альфа. Следствие всего этого — зависть, флюиды негатива и ещё чего-нибудь нехорошего. Поэтому ещё раз нет, своё личное нужно беречь.       В Пусане Чимин не был с момента своего переезда в Сеул. Многое изменилось, а море осталось прежним. Оказывается, они не так далеко жили друг от друга. Жаль, что их пути раньше не пересеклись. И тогда, возможно, всё сложилось бы совсем по-другому. Пусть прошлое остаётся в прошлом, главное — это настоящее. Жить нужно здесь и сейчас.       Большую часть времени они провели на пляже. Купались, играли в волейбол с совершенно незнакомой, но весёлой компанией таких же отдыхающих. Гуляли по городу, ели мороженое и холодный арбуз, вели видео-блог, ежедневно отсылая его Тэхёну и Юнги. Чонгук отважился и обзавёлся ещё двумя проколами в правом ухе, чтобы и серёжки, подаренные Тэхёном, можно было носить.       На этот же период пришлась очередная течка, третья. И тоже абсолютно ничего хорошего, потому что к Юнги стало тянуть ещё сильнее. Расстояние и чёртова разница во времени сводили с ума. На физическом и эмоциональном состоянии это отразилось полнейшей апатией, вообще ничего не хотелось, только выть от тоски. С Чимином такой формат досуга не прокатил. Он очень быстро привёл Чонгука в правильные чувства и не позволил сидеть дома в прекрасные солнечные дни. В итоге сидел Чонгук на пляже под зонтиком и всё-таки выл. Молча, про себя и уже не от тоски, а из-за Чимина.       Перед самым отъездом мог случиться очень неприятный момент. Чонгук почти столкнулся с несколькими своими одноклассниками, которых совершенно не хотелось видеть. Обошлось. Он сделал вид, что ему они не знакомы, а они, видимо, внимания не обратили на него, что логично, ведь рядом Чимин, который в их сторону даже не посмотрел.       Пак Чимин очень хорошо знал себе цену. Он бесценен, поэтому на, как он выражался, тупые и дешёвые подкаты не вёлся. Он сам привык себе выбирать компанию, а сейчас компании Чонгука ему было больше, чем достаточно. Он просто отдыхал перед началом последнего курса и новой работой в «Hope World». И всё ещё обдумывал свой коварный план, этапы его воплощения, точнее сближения с Хосоком для понимания, чем и кем он живёт. Лишний раз Чонгук убедился, никогда не переходить ему дорогу.       На обратном пути в поезде Чимин признался, что немного завидует. И Чонгук очень удивился. Чему? — Твои родители. Они замечательные.       И с этим, конечно, он согласился. У него самые лучшие родители на свете. Осторожно спросить, что не так в семье Пак, не получилось. Получилось прямо. Чимин редко говорил о своей семье, почти никогда. И, пожалуй, на то были причины.       О том, что его папа — прокурор, который много работает, Чонгук знал. А вот о том, что отец ушёл из семьи, нет. Участия он в воспитании своего сына почти не принимал. Редкие визиты, подарки, какие-то небольшие деньги на содержание. Не было семейных ужинов, не было совместных походов хоть куда-то. У Чимина было много спорта, папа и дедушка. После переезда в Сеул общение с отцом почти сошло на нет. Чимин перестал искать ему оправдания, сам перестал как-то поддерживать связь. И отцу там, видимо, нормально, спится очень хорошо. И папу своего винить Чимин тоже перестал.       Ребёнку сложно сделать выбор между родителями, занять чью-то сторону, точнее он вообще не должен этого делать. Это они для него оба должны быть в любой ситуации самыми лучшими на свете. В сознании и понимании ребёнка их должно быть двое. А когда один из них уходит, для него это ненормально, он не понимает, почему так. Когда-то Чимин думал, что не только папа мог быть причиной, что и он сам что-то не так сделал, чем-то огорчил, расстроил, разочаровал. Со временем, повзрослев, понял. Его отец был слабым и трусливым человеком, недостойным внимания, и никто, кроме него самого, в этом не виноват. Он сделал свой выбор, а Чимин вторые шансы не давал.       Каждый имеет право на ошибку, с этим не поспоришь, только эти ошибки никто не обязан прощать. Со вторыми шансами аналогично, их ещё нужно заслужить.       Совсем немного оставалось до начала занятий и приезда Юнги. Чонгук так ждал его возвращения, так скучал, старался себя загрузить, чтобы отвлечься, но мысли, они всегда возвращались к Юнги.       Чем ближе был день его прилёта, тем сильнее Чонгук волновался, даже в аэропорт подумывал поехать и там встретить, хотя Юнги и просил этого не делать. Чонгук всё же прислушался, но на телефон постоянно смотрел, вёл обратный отсчёт дней и часов до того, как самолёт приземлится, чтобы позвонить и убедиться, что всё хорошо, расстояние точно стало ещё меньше.       Юнги позвонил сам и попросил открыть ему дверь. Он приехал. На несколько дней раньше. С такой сверхскоростью Чонгук ещё никогда не бегал. Ёнтан тоже не отставал.       Распахнув дверь, он замер, и его сердце тоже. Чонгук бегло осмотрел Юнги на предмет малейших изменений, а потом на всё той же суперскорости влетел в его объятия, чуть не сбив с ног. — Ты здесь, — шептал ему на ухо, прижимаясь щекой к щеке, и крепко обнимал, чтобы не исчез. — Бэмби, я так скучал, — Юнги его тоже выпускать из своих рук не собирался.       На шум выполз заспанный Чимин, что-то неразборчиво пробубнил, Чонгук не расслышал, у него очень важное дело, у него Юнги, которому срочно нужен кислород. Чимин, видимо, всё сам понял, он умный, поэтому махнул рукой на целующуюся парочку и снова ушёл к себе, забрав Ёнтана.       Одним из правил, которое установил Чимин, было «никаких посторонних после полуночи». Юнги всегда исключение, и он не посторонний. А Пак Чимин очень хороший и понимающий друг.       Юнги устал, это видно, очень вымотан. Дальний перелёт, джетлаг, первый час ночи. И несмотря на это, он поехал не к себе домой отсыпаться и отдыхать, он приехал к Чонгуку, чтобы наконец-то дышать нормально, полной грудью, чтобы заснуть с ним вместе, потому что и Юнги было очень плохо без своей омеги.       То, что всё это время тянуло где-то внутри, отпустило, напряжение ушло. Сейчас спокойно, сейчас хорошо. Можно переплести пальцы вместе, можно смотреть друг другу в глаза до того момента, пока Юнги не сдастся первым. Впервые. Он очень устал. — Юнги… пообещай, что больше не оставишь меня так надолго. — Я не могу пообещать тебе то, что не в моих силах выполнить.       Чонгук всё ещё смотрел, а Юнги уснул, так и не отпустив руку, дышал ровно и спокойно. Меньше метра между ними, и об этом каждый из них мечтал.       Утром на кухне, которой всё ещё очень редко пользуются по назначению, Юнги готовил завтрак на троих. Чонгук наблюдал, ему нравилось то, что он видел. — Слишком много сахара, — поприветствовал их Чимин, — я бы даже сказал, это уже какой-то сахарный сироп. Сделайте что-нибудь с этим. Прямо сейчас.       Возможно, со стороны всё это выглядело очень глупо, но ничего поделать нельзя. Чонгук влюблён, и, да, это очень сладко. — В твой кофе я специально добавил несколько ложек соли. Баланс. — Ты уже осквернил нашу кухню, теперь ещё и кофе? — Я приготовил вам завтрак. — А я о чём? С ней такое впервые.       Соль Юнги всё-таки не добавил в кружку Чимина, после нескольких глотков он окончательно проснулся и немного подобрел. Или нет. Попробовав ещё и еду, показательным громким шёпотом посоветовал Чонгуку Юнги из квартиры не выпускать, им очень пригодится персональный шеф-повар. Если бы это было возможно, Чонгук бы так и поступил, а Юнги скорее всего и сам остался добровольно.       А время неумолимо. Его то мало, то оно тянется, как резина, то ускользает слишком быстро.       Чонгуку двадцать. Он ещё слишком молод, чтобы задумываться о том, что с каждым последующим годом время будет идти ещё быстрее. И мечтал он о простом и самом необходимом. Почти всё, чего хотел, он смог получить. Жизнь за последний год изменилась, он сам изменился. Подводить какой-то промежуточный итог, делать отсечку, он не стал. Чонгук этим достаточно часто занимался, думал и анализировал, вопросы задавал, планировать и загадывать далеко наперёд всё ещё боялся, но всё равно мечтать продолжал. Оглянувшись назад, он оставил в памяти только хорошее. Он вырос, и, пожалуй, это не только про возраст. Чонгук изменился, стал чуточку смелее, общение с людьми уже не так пугало, страхов поубавилось. В прошлом сентябре он был одинок. Этот год принёс столько улыбок, столько нового, Чонгук почти доволен текущим положением вещей, хотелось сохранить всё, что он имел, ничего и никого не потерять.       Перемены, на самом деле, это единственное постоянное, константа в жизни, потому что всё неизбежно меняется. Сезоны, годы, столетия, эпохи… глобально ты можешь никакой роли не играть, не оказывать какого-то влияния на мир и след в истории не оставить, но для близких и любимых ты всё равно будешь важен. Занять место в чьё-то сердце, большое или малое, не столь важно, но сам факт означает, что этот кто-то позволил тебе оказаться в центре его мира. От этого становится тепло.       Утро началось очень приятно в тот день, сначала, конечно, не очень. Спокойный сон был бесчеловечно нарушен. Чимин завалился к нему в комнату с шариками и фруктовым тортом с зажжённой свечой. Чонгук толком ещё и не проснулся, когда её задувал, но желание загадал.       Навсегда. Пусть так будет всегда. Юнги, лучшие друзья, любящие родители… счастья для них всех.       Продолжилось всё небольшой пижамной вечеринкой с подарками, поеданием торта прямо в постели и бокалом «Мимозы» без главного ингредиента. Слишком рано для шампанского.       К ним и Тэхён присоединился, у которого ещё глубокая ночь. У него не было торта, у него багет, сыр и красное вино. И это так по-французски. Тэхён быстро адаптировался к переменам, которые сам же и инициировал. Он не выглядел несчастным, да и сонным тоже нет, он веселился, шутил, уверял, что его подарок Чонгуку точно понравится. Посылку ещё не доставили, поэтому, какой его ждал сюрприз, Чонгук даже не подозревал, а гадать бессмысленно. Тэхён всегда удивлял.       Перед отъездом Чонгук получил от него не только несколько просьб, но ещё и мягкую игрушку на память. Немного странную на вид, чудаковатую, со знакомой ему формой и мордочкой. Тата. У Юнги в студии была такая подушка. Оказывается, оба экземпляра эксклюзивные, сделанные руками легендарного в будущем кутюрье и супермодели Ким Тэхёна, Винсента или Ви. В том, что всё так и будет, Чонгук не сомневался, хотя с названием своего бренда Тэхён пока не определился. Он оставил им частичку своего сердца, оно, как и у Юнги, большое, чистое и доброе.       Уверен Чонгук ещё и в том, что на сердце у Тэхёна по-прежнему неспокойно, и это печалило, а подарку он абсолютно любому рад.       Остальной день Чонгук провёл вместе с Юнги и ещё более приятнее, чем утро в компании своих друзей. Они катались по городу на мотоцикле, ели уличную еду, гуляли, говорили и молчали. И, пожалуй, это снова был самый лучший день. Когда дело дошло до подарков, Юнги вручил Чонгуку матовый фиолетовый конверт. Внутри оказался сертификат на обучение в автошколе. — Ты упоминал, что хотел бы, поэтому я подумал, что…       Договорить ему Чонгук не дал, отблагодарил со всей признательностью сладким тягучим поцелуем со вкусом шоколадного мороженого и кофе. Юнги его слушал и слышал, хотя Чонгук и не думал на что-то намекать.       А в парке развлечений, в котором они оказались уже под вечер, он выиграл в тире для Чонгука мягкую игрушку, тигра, большого, почти как настоящий. Это было невероятно круто, мило и романтично.       Что ж, и всё-таки некий итог. Чон Чонгук, омега, двадцать лет, второй курс, безумно влюблён в Мин Юнги, до сих пор не равнодушен к мягким игрушкам. Малыш Гуки никуда не исчез, частичка ребёнка в душе сохранилась.       В этом же конверте была маленькая карточка с цифрами. Пароль к замку в квартире Юнги. Теперь Чонгуку открыт доступ в башню дракона в любое время. Он ему доверял. И Чонгук новым знанием воспользовался этим же вечером, сам открыл дверь, первым переступил порог и сам утянул за собой Юнги. Приятности и подарки ещё не закончились, ведь у них вся ночь впереди.       У Чонгука второй курс, новые предметы, больше профильных и сложных. Всё ещё работа в кофейне, смены пришлось сократить, потому что автошкола. Он совсем скоро получит водительские права!       Юнги ему в этом помогал, пустил за руль своей машины, основы рассказал ещё до первого урока вождения в школе. И это вау, просто нереально круто. Правда, ещё и немного страшно. Машина такая большая и высокая, а площадка, где они практиковались в первый раз, и разметка совсем маленькие. На самом-то деле нет, преувеличивал Чонгук, боялся с расстояния в несколько метров что-нибудь задеть и поцарапать блестящий чёрный бок авто. Из Юнги, однозначно, получился бы отличный учитель. Он терпелив, а его объяснения чёткие и понятные. Да и, по сути, ничего сложного-то и не оказалось, волнение нормально в такой ситуации, уверенность придёт с опытом, самое главное, что Чонгуку понравилось.       А у Чимина новая работа под руководством самого Дьявола. Да, с большой буквы. Чон Хосок — Дьявол. Он требователен, суров и строг, никаких поблажек и снисхождений, впереди новая постановка и новый тур в Штаты. Кажется, всё-таки не Мин Юнги там в аду всем заправлял, он просто очень близко дружен с руководством. Чимина, как и самого Чонгука, разрывали противоречия. Восхищение талантом, страстью и самоотдачей. На другой стороне обида и злость, почти ненависть. Чимин ошибки не прощал, не всем, были, конечно, и исключения. Хосок же для него был всего лишь знакомым, однозначно отрицательным персонажем и, пожалуй, ещё немного психом, помешанным на танцах. Огорчала ли Чимина такая нагрузка? Жаловался ли на тиранию? Уставал ли он? Да, безусловно, но он был в восторге. Возможно, и про план своей мести позабыл… на некоторое время.       Из Парижа регулярно приходили вести, сообщения, фотографии. Тэхён занят почти постоянно либо работой, либо изучением города и окрестностей. Он не жаловался, не ныл, говорил, что ему нравится, это весело, но он скучал по всем, кого оставил в Корее. Его никто не обижал, все очень приветливые, что для Чонгука казалось слишком подозрительным. Так или иначе, уже совсем скоро мир увидит Винсента во всей сногсшибательной красе. Ви представит ему новую коллекцию, удивит и покорит сердца модников со всего света. Берегите свои сердца, они могут и не выдержать. Пожалуй, неплохой слоган для будущей PR-кампании. Справедливо и честно. Вас ведь предупреждали, поэтому никаких судебных исков.       Сердце Чонгука точно пропустило парочку ударов после распаковки подарка от Тэхёна. Коробочка очень красивая, большая, тёмно-шоколадного цвета, перевязанная атласной фиолетовой лентой. А внутри… ох, страшно даже прикоснуться. Возможно, чересчур странная реакция на одежду, но… сияющий или даже мерцающий чёрный шёлк. И это только рубашка. В комплект входили широкий кожаный пояс, скорее даже корсет, и чёрные достаточно узкие на вид брюки.       Тэхён был прав, всё это не могло не нравиться, у него изысканный вкус, только… господи, зачем? Куда ему такое носить? Сам Чонгук по большей части человеком был практичным, поэтому, наверное, по достоинству оценить не смог. А ещё это всё очень дорого и роскошно выглядело, он даже примерить не решился, коробочку крышкой закрыл и отнёс в гардеробную. Тэхёна, конечно, поблагодарил, а он потребовал фотки. И в тот момент у Чонгука снова появились срочные и неотложные дела.       Например, в середине сентября очень крутая и престижная компания, лидер на рынке в создании инноваций и строительных решений, объявила конкурс для студентов архитектурного факультета на должность стажёра. Немного нелогично, да и не вовремя, обычно такое случалось ближе к концу учебного года и только для выпускников. Объективно Чонгук понимал, что ловить ему там нечего. Из сотен желающих отберут всего пятерых. Нереально.       За ужином Юнги убедил попробовать. — Бэмби, ты ничего не потеряешь от этого. И если отбор проводится среди студентов с разным уровнем подготовки, значит, у тебя есть шанс на успех. Наверняка ты не узнаешь результат, пока не попробуешь.       Да, с предсказанием будущего у Чонгука дела не ладились. Тонкая наука, не каждому дано, видимо. — А ты когда-нибудь жалел об упущенном? Не думал, как бы всё сложилось, если бы ты согласился стать соло-исполнителем? — Нет. Тогда просто было бы как-то по-другому. Хорошо или плохо, об этом я знать не хочу. Сейчас никто не ограничивает мою творческую свободу и не мешает делать то, что мне нравится, и в том формате, как это вижу именно я. Да, за это пришлось побороться, но айдолы такой возможности лишены. У меня тоже есть контракт с условиями и ограничениями, но эти условия ставил я сам, у меня есть выбор. У них в девяноста девяти процентов случаев его нет. С Хоби мы пытаемся построить несколько иную модель в этой индустрии. Важно помнить, что люди, которые помогают тебе зарабатывать деньги, в первую очередь люди, а не товар. Закулисье шоу-бизнеса не так прекрасно и красочно, как видится с экранов или из зрительного зала. Там очень много грязи и давления, причём со всех сторон. Смог бы я с этим справиться тогда? Не знаю, маловероятно, скорее всего мне бы не хватило сил, а сейчас я на своём месте. И во многом это стало возможным благодаря Хоби. Он отказался от попыток пробиться на вершину, фактически отказался от своей мечты и поехал вытаскивать меня из болота, в которое я сам же себя и загнал.       Чонгук представлял себе эту историю несколько иначе. Например, Хосок не выдержал разлуки, ну и полетел к своей мечте. — Что произошло? — Очень много мыслей в голове, которые в итоге привели к творческому кризису. Я не мог написать ни строчки, никаких идей, я не слышал музыку, не чувствовал её. Ничего нового создать не получалось, ничто не помогало отвлечься и переключиться. Я был в отчаянии. От меня ждали результата, мне дали шанс, поверили, и я никого не хотел подводить. До отъезда вроде бы всё было хорошо, я настроился, но когда прилетел… оказался совершенно один. Было очень тяжело от этого давления и одиночества. А Хоби почувствовал, наверное, увидел, услышал, что со мной что-то не так, и просто приехал. И первым делом вытащил смотреть на океан. Дышать, смотреть и ни о чём не думать. Не знаю, что именно помогло, но ночью я услышал, звуки, мотив, а затем и мелодию. Хоби вытащил меня из тёмной ямы, и сам он тоже не сдался, не отказался от мечты, просто выбрал другой путь. Свой. Его стойкость меня всегда поражала и восхищала. Он называет меня своим счастливым талисманом, но в действительности, всё совсем наоборот.       О таких вещах, об изнанке Чонгук не задумывался. Конечный результат заслуживал уважения, и Юнги всё это заслужил, но, очевидно, ничто не даётся легко. И как там Тэхён? Он недоговаривал? Ему тоже плохо? В следующий раз Чонгук пообещал себе присмотреться к нему повнимательнее.       И удачу свою он решил всё же попытать.       Задания в итоге показались не такими и сложными, а вот анкета-опросник содержала кучу вопросов совершенно не по делу. Яркое воспоминание из детства, любимый цвет и еда, отношение к институту семьи и брака, и всё в таком духе. Возможно, они там в крутой компании собирались психологический портрет будущего стажёра составить. Зачем же столько заморочек? Не понял Чонгук смысла, вложенного в эту часть задачи, но отвечал искренне и откровенно.       Наряду с такой большой нагрузкой и занятостью на него возложена очень важная и ответственная миссия. Ёнтан и его прогулки. Пусть пёсик и был маленьким, комнатным, гулять он очень любил, тем более погода ещё позволяла. Очень часто компанию им составляли Чимин или Юнги.       В тот день Чонгук ушёл гулять в парк без компании. Прихватил с собой подаренный Чимином альбом, чтобы немного порисовать и отвлечься. Ёнтан, в целом, очень самостоятельный пёс, поэтому Чонгук не побоялся его отпустить для проверки и так хорошо ему знакомой территории, далеко не убежит, а сам устроился на скамейке с альбомом и карандашом.       Набросок принимал всё более явные очертания цветка, Ёнтан несколько раз подбегал отметиться, веточку какую-то принёс, показал, утащил обратно. И, разумеется, Чонгук и сам за ним присматривал одним глазом. Тани веселился.       А вот незнакомца, остановившегося у занятой им скамейки, он заметил не сразу, проморгал вторым. — Юноша, не против, если я присяду?       Чонгук немного растерялся, потому что как бы… почему именно сюда? Но незнакомец, альфа, подозрительным не выглядел, скорее даже наоборот, одним своим видом располагал к себе.       Хорошо одет, костюм, галстук. Высокий. Голос приятный, глубокий, низкий. На вид определить возраст не получилось, разве что однозначно, он намного старше. Платиновый цвет волос казался естественным, то есть это седина, а не модная покраска. Лицо… лицо не молодое. Зрелая красота. Взгляд уверенный, лёгкая полуулыбка. Солидный, да, вот это слово идеально подходит. Что-то в нём такое было, никак мысль не сформировать, но Чонгук не испугался, как с ним это обычно случалось, и ответил на вопрос согласием.       Альфа опустился рядом. Специально или нет, заглянул в альбом. — Очень красиво. Это тигровая лилия?       Почему именно тигровая? Чонгук рисовал простым серым карандашом, то есть картинка чёрно-белая. Но, да, так оно и было. Он не оставлял идею создать идеальный эскиз для своей будущей татуировки. А распознать феромон альфы не получилось, что-то знакомое, но непонятное. — Да. — Ты художник? — Нет. Я учусь на архитектурном.       Зачем ответил на вопрос, который ему не задавали, Чонгук не понял. — Сегодня замечательный день для прогулки в парке с друзьями. Ты один или ждёшь кого-то?       Странно как-то, такое любопытство было несколько непривычным со стороны совсем незнакомых людей. — Гуляю с собакой. — О, понятно. Я тоже своих мальчиков взял с собой.       После этих слов Чонгук проследил за взглядом альфы и увидел… «мальчиков». Три просто каких-то гигантских чёрных добермана надвигались на Ёнтана. Чонгук запаниковал у себя там внутри. Видимо, это ещё и снаружи отразилось. — Не волнуйся. Без команды они никого не тронут.       Мило, а самое главное сразу спокойно-то как стало. Вот ничего подобного. Это же какие-то машины для убийств, а не собаки.       Ёнтан очень дружелюбный. Чонгук переживал, что он сейчас полезет к этим мальчикам знакомиться, уже собирался его окликнуть, но не пришлось. Умом Тани тоже не обделён. Оценив свои шансы, внешний вид новых потенциальных знакомых, масштабы, так сказать, урона, все за и против, он решил вернуться к своему временному хозяину. Возможно, в поисках защиты, а возможно, и совсем наоборот. Тани вообще-то не из трусливых. — Какой очаровательный щенок, — альфа разглядывал Ёнтана, занявшего оборонительную позицию в ногах Чонгука. — Как его зовут?       Мальчики тоже заняли свои выжидательные места на расстоянии, но как же близко-то, кошмар. Не было у Чонгука панической боязни собак, но эти почему-то всем своим видом гарантировали развитие новой фобии. Сердечко забилось чаще. Какие же они мощные и устрашающие. — Ёнтан, и ему уже три года. — Я плохо разбираюсь в породах собак, а он такой крошечный. Прости, я не хотел никого из вас обидеть.       Да, есть такое, Чонгук немного из-за этого огорчился. Пусть Тани и маленький, зато он очень верный и умный, и красивый, и милый, и пушистый, а не страшный и почти лысый. — А как ваших зовут? — вопрос он задал только из вежливости. — Аид, Хан и Киллер, — альфа поочерёдно представил своих питомцев.       Оригинально. Намджун вот своим белкам добрые имена придумал, которые каждую характеризовали. А как могла характеризовать собаку кличка «Киллер», например? У доберманов и без того репутация, ну как бы, не плюшевая. — А меня зовут Мун Хесон. — Чон Чонгук. — Рад знакомству, Чонгук.       Чонгук не ответил, потому что ему от этого знакомства — никак. Пожалуй, пора закругляться. — Составишь мне компанию за небольшой прогулкой, Чонгук?       Что-то как-то совсем непонятно. Гулял же человек до этого один со своими мальчиками, зачем ему вдруг компания понадобилась? — Извините, господин Мун, но мне уже пора. — Это я и имел в виду, прогуляемся до выхода. И, пожалуйста, просто Хесон. Душой я всё ещё молод.       Да и внешне он тоже неплохо сохранился. Сколько ему? Сорок или чуть больше? Мун Хесон ему, пожалуй, в отцы годился.       И что в этой ситуации делать? Не запретишь же человеку идти туда, куда ему нужно или хочется. Не нашлось в Чонгуке смелости, чтобы отказаться от прогулки.       А дальше явно случилась какая-то магия, которой из Хогвартса выходить нельзя, потому что вместо того, чтобы покинуть парк, распрощаться с формальным незнакомцем раз и навсегда, они сделали целый круг. Чонгук этого совсем не заметил, его так увлёк разговор. Хесон очень интересно рассказывал о… о чём? О разном, кажется, о мифологии, своих путешествиях по миру. Чонгук заслушался, да и о себе тоже с какой-то стати поведал больше, чем нужно, отвечая на вопросы. В себя пришёл, когда Хесон спросил, какое мороженое ему купить. Какого чёрта, Чонгук? — Спасибо, но не нужно. И мне уже действительно пора. За мной скоро должен приехать мой альфа, а я бы не хотел заставлять его ждать.       Чонгук врал и не краснел. Юнги сегодня очень занят на протяжении всего дня. Только если у Хесона был какой-то интерес, и в его словах скрывался подтекст, Чонгук этим собирался расставить все нужные акценты. Так ему казалось. — Хорошо. Тогда не возражаешь, если я себе возьму? Очень сладкого захотелось, это, пожалуй, моя слабость.       Какая-то беспомощность и немота налетали совершенно в ненужные моменты. Чонгук кивнул, дождался пока Хесон расплатится.       Прогулка продолжилась, только теперь уже однозначно они шли к выходу. У этих мальчиков, которые без команды не нападают, был какой-то свой строй. Один впереди, кажется, Киллер, двое других замыкали процессию. Ёнтан от Чонгука не отходил ни на шаг, держался с боку и рядом. Когда устал, Чонгук его на руки взял, вёл себя Ёнтан очень тихо.       Хесон на какое-то время увлёкся своим фисташковым мороженым, поэтому тишина, за которой последовала череда странных вопросов. — Твой альфа… он хороший? — Да, самый лучший, — над ответом даже думать не пришлось. — Как давно вы вместе? — Почти год, — точнее, почти полгода, Чонгук просто округлил. — И, конечно же, ты его любишь?       Прозвучало как-то… с иронией, что ли, он до конца не уверен, что правильно понял. — Да, люблю. Почему вы спрашиваете? — О, не пойми меня неправильно, Чонгук. Ты ещё очень молод и, возможно, путаешь любовь с увлечённостью, а это очень быстро проходит.       В своих чувствах к Юнги Чонгук был уверен больше, чем в самом себе. — Извините, господин Мун, но вы меня совсем не знаете. И говорить такие вещи… — Возможно. Я не утверждаю, предполагаю. С громкими словами нужно быть очень осторожным, и попусту их не произносить. А если всё-таки что-то берёшься утверждать, докажи. Чонгук, смог бы ты доказать свою любовь?       Да? Нет? Наверное? Чонгук всегда считал, что для любви доказательства не требуются. Только если ему что-то и нужно доказывать, то точно не постороннему. А Юнги доказательств не требовал.       Вопрос остался без ответа. Впереди наконец-то оживлённая улица. Действие каких-то чар, не иначе, уже давно закончилось. И как-то неспокойно стало на душе. — Всего хорошего, Чонгук. Спасибо за компанию. Надеюсь, ещё увидимся.       А вот это вряд ли.