Большой Секрет

На кухонном столе лежала записка только с одним словом: «Спорим». Они знали, что брат первым прочитает послание, и рассчитывали, что он поймет их и не пустится в бесполезную погоню. Они надеялись, что побегом их уход назовет только отец, из-за которого все и началось. Никто из родных и знакомых не любил спорить ни с Аксарильмой, ни с Голдельминой Литакторо. Первая ввязывалась в спор, только если знала наверняка, что права и сможет это доказать, или делала что-либо, лишь когда предложенное задание было ей под силу. Когда она предчувствовала, что не выиграет или не справится, Аксарильма мгновенно отступала, без сожаления отдавая победу другому. Голдельмина же действовала, ориентируясь на сестру. Видя, что Акса готова втянуться в спор, она делала то же самое. Но там, где Акса предпочитала остаться в стороне, Голди препиралась, доводя оппонента до белого каления, чтобы в пик жаркой дискуссии развести руками и покорно согласиться: все ее доводы не имеют основы и собеседник ее прав вне всякого сомнения. Зачастую это злило спорщиков сильнее, чем выдуманные девушкой аргументы, и она не могла отказать себе в этом пустом веселье. Поэтому обе сестры ушам не поверили, когда услышали от отца сварливое «готов поспорить...». Голди со звоном выронила из рук ложку, а Акса замерла, уставившись на главу семьи немигающим взглядом. Еще несколько минут назад она с восхищением рассказывала о подруге Гретте Ремнайшт, планировавшей путешествие в Ястребинию – страну простых людей, лежавшую к востоку от Отобранных земель. Поговаривали, что на территориях за Южными Братьями живут одни рогатые тауры, и соседствующие с ними ястребинцы так привыкли к этой сущности, что начали делить с ними города, фермы и всевозможные промыслы и дела. Гретта, пользуясь сущностью облика, намеревалась посетить и тауров, и простых людей, чтобы увидеть их союз своими глазами. – Это интереснее, чем притворяться простым человеком в Людском королевстве, – отметила Аксарильма. – В Людском королевстве любой сможет притвориться простым человеком, если всего лишь не будет пользоваться своими способностями, – усмехнулась Голдельмина. – А в облике таура пересечь границу Ястребинии – на такое я бы посмотрела! – Может быть, не так уж и просто изображать из себя обычного человека, – улыбнулся Квертингол, их старший брат. – Оказаться бы там да проверить, – мечтательно вздохнула Акса, ее сестра согласно кивнула. Ни для кого не было секретом, что обе грезят большим путешествием вроде тех, которые себе позволяла Гретта. Их подруга принимала образ любого живого существа и пользовалась этим с завидной частотой. Она странствовала не только по землям Пяти Океанов, но и по королевствам. Ей удавалось проникать на званые обеды аристократов и знакомиться с обратной стороной больших людских городов, она собирала человеческие предрассудки о других сущностях, изучала привычки простых людей. С накопленными знаниями она возвращалась в родной Рыбу-Взят, где проводила несколько месяцев и пускалась в очередное путешествие. Сестры Литакторо с трепетом собирали и хранили все ее записки, отправленные ею из других городов и государств, а затем жадно слушали истории подруги, когда Гретта вновь появлялась в Рыбу-Взяте, громоздившемся на холмах неподалеку от Рассадника. С помощью ее рассказов они могли вообразить, как странствуют сами. – Вам-то? Оказаться в Людском? – фыркнул отец. – Готов поспорить, вы бы ни дня не протянули в королевстве. Над столом повисло тяжелое молчание, даже сам воздух словно загустел. Семейный ужин мгновенно разладился, когда Боско Литакторо бездумно бросил вызов дочерям. Аксарильма заметила, что сжала руки в кулаки, только когда старший брат накрыл ее пальцы своими, пытаясь привлечь ее внимание. Годельмина так и сидела, уставившись на оброненную ею ложку. Бартоломью, их младший брат, во все глаза смотрел на родных, затаив дыхание, а их мать нарочито громко сменила тему разговора, который никто не спешил поддержать. Боско Литакторо всеми способами силился удержать всех детей в Рассаднике, пусть сам он приехал сюда с другого конца земель Пяти Океанов. Он был родом из Силенции – города в Радталии, известного большим количеством наемников на любой кошелек и задание. Проведя детство и юность в средоточии радталийского разбоя и чудом в него не втянувшись, Боско пришел к выводу, что мир за пределами Силенции едва ли отличается от его города. Но однажды ему довелось оказаться вдали от родины, в Рассаднике, где он познакомился с юной ведьмой Раморой Сной. Ради нее он остался в лесном городе и всю жизнь оберегал жену и детей от любой чудившейся ему опасности. И путешествия относились к разряду вещей, не внушавших ему доверия. Сестры подозревали, что им удается гостить в Рыбу-Взяте у Гретты, только потому что приморский город в любую погоду и в любое время дня и ночи видно с окраин Рассадника. Боско словно забывал порой, что супруга его, а следом и их дети были потомками сильных ведьмовских семей, всегда умевших постоять за себя. – Вы же не решили, что отец вздумал спорить с вами по-настоящему? – спросил Квертингол после ужина. Акса и Голди обменялись обиженными взглядами. Они знали, что отец лишь проявлял так свою заботу, стремясь оградить дочерей от возможных напастей внешнего мира. Но они так же знали, что он не верит в их способности и самостоятельность. – Тебе он никогда такого не скажет, Тинг, – пробормотала Аксарильма. – Ты всегда остаешься здесь, – добавила Голдельмина. – Здесь – в Рассаднике, но не в этом доме. Он же понимает, что никто из нас к дому не привязан, – брат очертил рукой пространство вокруг себя, намекая на самое здание. Сестры только пожали плечами. Они вернулись к разговору только на следующий день, когда вновь отправились на встречу с Греттой. Еще по дороге к ней девушки условились при семье никогда впредь не поднимать тему путешествий, но от мечты не отказываться и всячески способствовать ее исполнению. Так начались их почти ежедневные походы в Рыбу-Взят, которые сестры объясняли очередной скорой разлукой с Греттой. Но вместо беззаботной болтовни и прибрежных прогулок они втроем придумывали для сестер подходящую историю их происхождения, обсуждали, что можно, нужно или запрещено делать в присутствии простых людей. Иногда вместе с ними в Рыбу-Взят отправлялся кто-то из Стихийных – семьи, тесно дружившей с Литакторо, но даже в присутствии посторонних по разговорам ведьм и облика невозможно было понять, что все упомянутое они намерены применять по-настоящему. Рамора Литакторо была первой и, им хотелось надеяться, последней, кто заметил, что сестры что-то замышляют. Она нашла минуту, когда в доме не было ни их отца, ни братьев, и одним ожидающе-строгим взглядом заставила дочерей сознаться, что они хотят поехать в Людское королевство сами. «Мы справимся, мы будем друг у друга, и мы вернемся, как только дела примут опасный оборот», – заявила тогда Аксарильма, вложив в голос и взгляд столько уверенности, что на мгновение сама отбросила все свои сомнения. За все время, что сестры настороженно и сбивчиво рассказывали о планах, Рамора не произнесла ни слова, а при звуке открывающейся входной двери она только приложила палец к губам в знак молчания и поцеловала каждую из дочерей в лоб. Те решили, что, даже если их план не одобрили и не оценили, негласную поддержку они все же получили. Когда они уходили, семейный дом пустовал. Тинг уже два дня проводил в доме, который строил для себя и своей невесты, и должен был вернуться тем же утром, что ушли сестры. Родители с младшим братом еще с прошлого вечера гостили у кузины Раморы на другом конце Рассадника. Когда Акса и Голди наотрез отказались навещать тетку, никто ничего не заподозрил: долго выносить общество жалобливой Примроуз Сной девушки не могли. Оставляя их дома, Рамора наградила дочерей долгим, пронзительным взглядом, крепко обняла, но вновь ничего не сказала. – Если бы мама хотела нас остановить, она бы все рассказала папе, – в рассветных сумерках Голди старательно выводила буквы на записке, предназначенной для отца. – А он бы нас, наверное, запер, ему бы и колдовство не пригодилось. – И нам бы не помогло, – кивнула Аксарильма, разбирая на столе перья гуся и стрижа. – Тинг скоро придет, готова? Сестра бодро кивнула и приставила записку к отцовской кружке, гадая, оставит ли Квертингол все в том же виде или только передаст на словах, что натворили его сестры. Обе напоследок забежали в маленькую гостиную, где в углу стояло узкое зеркало, которым Голдельмина пользовалась для гадания. На мгновение они замерли, рассматривая свои отражения: русоволосые девушки, как одна, одинаково теребили косы, карие глаза полны тревоги. По левой щеке Голдельмины скатились две крупные слезы. – Все будет в порядке, – объявила она. Обе заправили в прически гусиные перья и торопливо покинули дом. На конюшне оставались только гнедые лошадки девушек, при виде хозяек дружно потянувшие к ним длинные морды. Пока Акса разговаривала с лошадьми, Голди вплетала им в гривы перья стрижей, нашептывая заклинания для силы в долгой дороге. Два последних пера ведьмы скормили своим подопечным вместе с кусочками яблок. Те словно и не заметили, чтó им предлагают помимо обычного угощения, но стоило лошадям проглотить перья, как животные оживились и принялись нетерпеливо перебирать ногами и фыркать, требуя скорее отправляться в путь. Голдельмина уже была в седле, а Аксарильма все стояла, оглядываясь на дом. – Акса? – взволнованно позвала ее сестра. – Если ты хочешь... – Хочу перемен, – вдруг заявила Аксарильма. Она решительно вскочила на свою лошадь и наклонилась к ее уху с ласковым указанием. Ведьма первой сорвалась с места, и Голдельмина с хохотом пустилась следом за сестрой. Момент прощания с домом смазался, не оставив сестрам ни шанса передумать. Минуя центральные дороги, они свернули на южные тропы, пока Рассадник не успел окончательно проснуться. Забравшись вглубь леса, где чужаки непременно заблудились бы или угодили в ловушки, которые лесная чаща сама устраивала для непрошенных гостей, девушки только подгоняли лошадей, чтобы выбраться из Рассадника как можно скорее. Тяжелые ветви деревьев приподнимались на их пути, стволы словно раздвигались вместе с корнями, чувствуя приближение обитателей города-леса. Лишь раз обернувшись, Голдельмина увидела, как темно-зеленая чаща вновь смыкается за их спинами и прячет беглянок от посторонних глаз и домов на окраине города. Лес помогал, будто тоже понимал, как торопятся ведьмы оказаться на свободе. Аксарильма пересекла границу Рассадника и очутилась на опушке обыкновенного леса, где резким окриком заставила лошадь остановиться, но едва Голди догнала их, снова помчалась вперед, на этот раз нависнув над лошадиной шеей и вытягивая левую руку, словно показывая ей дорогу. На краю опушки, точно в том месте, куда ее вела Акса, лошадь чуть замедлилась и вновь с прежней резвостью поскакала дальше, но уже не прямо, а вверх к облакам. Голдельмина последовала примеру сестры. Если бы кто-то сейчас оказался рядом, он бы успел увидеть лишь, как всадники мелькнули в воздухе и исчезли. Вокруг Рассадника в разное время было обнаружено три коридора небесного народа, одним из них ведьмы пользовались, чтобы миновать леса к западу от своего города. Еще один, ведущий куда-то в центр Прогнившей части, не представлял для ведьм никакого интереса, как и для забросивших его крылатых людей. От последнего, по которому на небо поднимались сестры, ведьмы из уважения держались в стороне, так как небесный народ все еще изредка спускался по нему на землю. Именно по этому коридору впервые прошлась Гретта Ремнайшт, найдя через все небо короткие переходы до самой столицы Людского королевства. В отличие от подруги-облика, ведьмы не могли притвориться местными обитателями и всем своим видом выдавали чужаков, вторгшихся на территории, запретные для остальных сущностей. Скача по облачным дорогам, они не видели вокруг ни одного города-дворца, хотя в небе, по слухам, их было великое множество. Лишь сощурившись, краем глаза можно было заметить редкий отблеск сверкающих башен и крыш, но стоило повернуть голову, и вокруг не было видно ничего, кроме бело-серой гущи из облаков. Да и самих небожителей девушки по пути встречали редко. Порой они показывались на пути всадниц, но тут же вновь исчезали, пораженные неслыханной дерзостью и тем, что сестры и не думали останавливаться. Они не нападали на ведьм, только потому что их застали врасплох. И, заметив очередного небесного человека, Голди принималась махать рукой, показывая, что хочет лишь пересечь их владения, и выкрикивала: «В Кораллад! Мы в Кораллад!». Сестра присоединилась к ней в этих возгласах, и такое краткое объяснение вкупе со спешкой ведьм начали действовать на небесный народ должным образом. Предупреждающе потрясая кулаками и взмахивая крыльями совсем близко к лошадиным мордам, небесные люди все же убирались с дороги, а затем и вовсе начали молчаливо указывать сестрам направление на перепутьях, которые ведьмы могли и не заметить. Небо под ними вдруг прояснилось, явив далеко внизу расчерченные засеянные поля, одинокие дома и дороги, нитками тянувшиеся к крепостным стенам города. Развернувшаяся у их ног картина была похожа на живую карту, и ведьмы, забывшись, разглядывали ее, пока лошади продолжали нести их дальше. Они не могли до конца осознать, что через ходы небесного народа пересекли половину знакомого им мира и смотрели теперь на мир простых людей, даже не догадывающихся, что сверху за ними наблюдают существа, столь непохожие на них самих. – Куда вы?! Назад! – послышалось позади. Голдельмина запустила пальцы в гриву и потянула на себя, ее лошадь, заржав, развернулась, и ведьма увидела небесного человека, жестами призывающего сестер обратно в облака. Голди и Акса с готовностью последовали за ним, удивленные, что хотя бы один представитель этой сущности решил с ними заговорить. Небесный человек указал им на другую прореху в облаке, в которой открывался все тот же вид на поля внизу. – Спуститесь здесь, – объявил он и скрестил руки на груди, выжидающе смотря на ведьм. – Вы нам очень помогли, – Голдельмина благодарно склонила голову. – Землеройки, – сквозь зубы бросил он. Девушка сделала глубокий вдох, чтобы не поддаваться желанию вступить в перепалку с небесным человеком. Вслед за сестрой она проехала сквозь прореху и почувствовала, как невидимая дорога постепенно идет под уклон, ведя все ближе и ближе к полям. Через пару минут ведьмы очутились на твердой земле и с облегчением спешились, давая лошадям отдохнуть. Коридор небесного народа выводил точно в перелесок возле развилки, сквозь деревья виднелась широкая дорога к городу и расходящиеся от нее тропы и колеи в направлении ферм и усадеб вокруг столицы. В перелеске стояла глухая тишина, все живое замерло, почувствовав появление существ, отличных от простых людей и преисполненных другой энергией. – Куда дальше? – прошептала Голдельмина. Рядом не было людей, но ей стало не по себе от мысли, что они стоят одни в самом сердце враждебно настроенной к ним страны и их обнаружение – лишь вопрос времени. С ветки над их головами вспорхнул дрозд, и Голди вздрогнула от неожиданности и прильнула к сестринскому плечу. – Неужто боишься? – улыбнулась Аксарильма. Взгляд сестры блуждал, ни за что не цепляясь, и Голди терпеливо вздохнула. Акса захватила зрение дрозда, перестав видеть то, что происходило рядом с ней. Смотря глазами птицы, она исследовала окрестности в поисках усадьбы, необходимой им с Голдельминой. Описание заброшенного людьми владения она получила от Гретты Ремнайшт. Здание, построенное в форме подковы, стояло в отдалении от большой дороги и постепенно приходило в запустение. Во время пребывания в Коралладе Гретта узнала об усадьбе с дурной репутацией, где, по слухам, жили призраки, а безутешная вдова в свое время занималась колдовством. Заинтересованная, Гретта навестила усадьбу, но нашла в ней только грязь и пауков, чувствовавших себя полноправными хозяевами большого дома. Когда Литакторо рассказали о своем плане навестить Людское королевство, их подруга сразу же подумала именно об этом месте: здесь их никто бы не тревожил, а выбор жилья легко можно было бы объяснить желанием сэкономить на аренде приличного дома или комнат в самой столице. – Может быть, через слезы? – тихо предложила Голди. Акса только шикнула на нее и предупреждающе подняла указательный палец. Сестра в свое время отыскала способ видеть и слышать мир через животных, чье сознание могла захватить на некотором расстоянии от себя. Голдельмина же гадала по слезам. Она по собственному желанию начинала плакать и через слезы находила нужные ответы. Голди подумала, что, пока Аксарильма рассматривала окрестные усадьбы, стоило бы самой по дорожкам слез определить направление, но тут сестра торжествующе воскликнула и снова оседлала лошадь, призывно махнув рукой. Голдельмина успела только шмыгнуть носом и тряхнуть головой, избавляясь от уже подступавших к глазам слез. Они продолжили путь, нигде не останавливаясь до нужной им усадьбы. Заброшенный дом внушительных размеров тоже встретил гостий гнетущей тишиной. Снаружи им представлялось довольно унылое зрелище: почти все окна дома разбиты, внешняя отделка во многих местах исчезла вслед за оконными стеклами, сквозь веранду прорастали сорняки. Запущенный сад, преграждавший дорогу к дому, походил на дремучие участки Рассадника, где селились мелкие нелюдимые сущности вроде могильных фей. – Неужели никому не нужен такой большой дом? – пробормотала Акса, привязывая лошадей к перилам веранды. Ей казалось, что стоит лошади мотнуть головой, и она с легкостью вырвет часть ограждения вместе с привязью. Ничто вокруг не внушало надежности, увядая и рассыпаясь без присмотра человека. – Такой дом нужен нам, – пожала плечами сестра. Она осторожно открыла дверь и отступила на шаг. Изнутри не доносилось ни звука, только чувствовался запах затхлости и пыли, который не мог разогнать даже сквозняк, блуждающий через разбитые окна. Выждав несколько секунд, Голдельмина решительно зашла в дом. Из помещения, в котором они оказались, в обе стороны уходили двери, ведущие в половины «подковы», прямо напротив двери на второй этаж уводила широкая лестница с затертыми деревянными ступенями, кое-где проломленными. Аксарильма деловито уперла руки в бока, выбирая, с какой части дома начать осмотр, как вдруг послышался скрип половиц, вторивший медленным редким шагам. Пока сестры крутили головами, пытаясь найти источник шума, с лестницы на них потекли клубы грязного тумана, а у перил второго этажа появилась серая фигура. Мужчина в старом тряпье, насквозь пронзенный саблей, входившей ему в грудь почти по рукоять и криво торчавшей между лопатками, неторопливо добрался до середины верхней ступени и грозно прокричал: – А ну, пшли вон отсель! С воплем он полетел вниз по лестнице, намереваясь не то сбить девушек с ног, не то проскочить сквозь них, но Голдельмина только вертикально разрезала воздух ребром ладони, на несколько секунд выстроив между ними и незнакомцем невидимую стену. Этого хватило, чтобы воинственно настроенный мужчина с разбегу ударился о преграду и рассеялся, смешавшись с серым туманом. В то время как он собирал себя воедино, Голдельмина тяжело выдохнула и встряхнула руками, чтобы мужчина не успел заметить, каких сил ей стоило действовать так точно и быстро. Он вновь предстал перед сестрами и хлопнул себя по бедрам: – От те на! Вы кто таки, а? Ведьмы, что ль? – А ты кто, а? – передразнила его Голдельмина, скрестив руки на груди; незнакомец уже не внушал того же страха, как в первую минуту своего появления, и она мгновенно втянулась в перепалку с ним. – Я тут живу! – А я просто так зашла, да? – А с чего б? Ищи другой дом. – Я не призрак, чтоб меня гнать, усек? – Кака разница, я уже занял эти хоромы. – Это не так работает. Не слыхал про закон призраков? – Чего? – Ну ты даешь, мертвец! Призрак имеет право селиться, где хочет... – Ну так!.. – ...и делить дом с живым владельцем. И может прогнать нового призрака, не более. – Ишь ты, умная, что ль? – А ты не большого ума, смотрю? Ты не знаешь, что прыгаешь из-за угла посреди Людского королевства? Все земли Пяти Океанов терпят нытье, какие все сущности страшные для людей, а ты надумал пугать их у них же дома? – Брешешь. Дом – мой! – Вот дубина, погляди, – Голдельмина картинно протянула в сторону призрака руку, демонстрируя его сестре. – Ничего не различает. Та всю перепалку слушала, зажав рот рукой, чтобы не засмеяться, и теперь никак не могла принять тот же серьезный вид, с которым Голди отчитывала мертвеца. – Ты мне зубы не заговаривай, – он двинулся к ней, но ведьма опять наспех сотворила стену, о которую призрак ударился лбом и отступил обратно. – Так ты слушай по порядку! – Голдельмина всплеснула руками. – Усадьба будет наша, и твоя, и моя, и моей сестры. Надо быть тише воды. А не орать на первого встречного. Я... Акса, я устала придумывать слова, которые он поймет. – Откель ты взялся? Ты был простым человеком? – подхватила Аксарильма, пока сестра переводила дыхание. – Ага, и пел гимны королю, – обиженно фыркнул призрак. – Я ходил на «Вшивом Псе» с Дексом Чертополохом. От такой был кэп! – он поднял над головой кулаки. – Я ему так и говорил: «Декс, от такой ты кэп, за тебя и помереть не жалко». А... во черт, да я и помер! Увлеченный собственным рассказом, призрак побрел на второй этаж. Ведьмы тоже начали осторожное восхождение по лестнице, чтобы не упустить шанса осмотреть дом и заодно узнать, как такой призрак очутился возле столицы Людского королевства. Пока Мерл, как он представился девушкам, рассказывал незавидную историю своей жизни после смерти, те бегло изучали размеры усадьбы. Вправо от лестницы тянулся коридор, с одной стороны окнами выходивший на лес, что обступал усадьб, а с другой разделявшийся дверьми жилых комнат. Дойдя до конца этого коридора, Мерл прошел сквозь дверь последней комнаты, выбрался через предыдущую и побрел в противоположный коридор, ни на секунду не смолкая. Еще живым человеком Мерл больше двухсот лет назад разбойничал на морях к западу от Сценнации. В той части земель Пяти Океанов пираты были неразборчивы, нападая на судна простых людей и прочих сущностей, на торговые, на пассажирские и иногда – забавы ради – на королевские сторожевые. Декс Чертополох был одним из тех капитанов, кого интересовало только количество добычи, а не откуда она бралась. Мерл был всецело ему предан, это его и сгубило. Когда на корабле желавшие оставить в покое хотя бы судна Пяти Океанов подняли бунт, Мерл грудью встал на защиту капитана «Вшивого Пса» и одним из первых пошел на дно. Пронзенный саблей бунтовщика, он упал за борт и вынырнуть уже не смог. Однако это не помешало ему вновь открыть глаза, оказавшись в окружении морских звезд и крабов, уже давно облюбовавших его останки. Мерл не был впечатлен своей новой сущностью и даже до сих пор торчавшей из груди саблей и холодно рассудил, что на суше стоит попытать счастья вновь обрести плоть или хотя бы найти способ отомстить предателям. Тут-то удача снова отвернулась от новоявленного призрака. Решив идти до Сценнации по дну, Мерл выбрал неверное направление и вместо суши все дальше уходил в открытое море. Осознав ошибку, он опять сменил курс, на этот раз обогнул и Сценнацию, и Радталию, пока не вышел наконец на берег где-то в Людском королевстве. – От здесь я не был, – сообщил Мерл, остановившись в проходе. Они стояли напротив узкой лесенки, поднимавшейся из противоположного коридора к еще одной двери. На верхней площадке темнота будто сгущалась, отталкивая от двери желающих заглянуть за нее. Голдельмина готова была поклясться, что здесь чувствовалась сила, далекая от остальной атмосферы дома. Судя по напряженному взгляду сестры, та ощущала то же самое. – А чего не был? – спросила Акса. – Так заперто! – Мерл всплеснул руками. – Вас, ведьм, черт поймешь. То умные, то не поможьте. – Ну-ну, – усмехнулась Голди. – Спорим, угадаю: тебе не помогли стать человеком? – На кой мне спорить? – Мерл продолжил обход дома, потеряв интерес к запертой даже для него двери. – Я ж до сих пор померший. Ясен пень, от вас толку никако. Изрядно напугав не одно поселение, призрачный пират научился обращаться в туман, в таком виде вдоль берега обошел все Людское королевство и добрался до Радталии. Здесь его путь лежал в деревню Мед-Мед, где жили крупнейшие семьи радталийских ведьм. Там ему ожидаемо отказали. Не только Рассадник в свое время переживал Великое Прошение Призраков: Мерл добрался до Мед-Меда в самый разгар противостояния несогласных со своей участью мертвецов и уставших бороться с ними ведьм. Но пират не сдавался, из Радталии через Бесчестные горы дошел до Сценнации и ведьмовского Кердефорса, откуда его тоже прогнали. – Вы из Рассадника? От туда я и пошел через людей, но по дороге нашел эти хоромы. Два месяца живу, как графья ихние. Сестры переглянулись. Если путешествие вечно плутавшего Мерла заняло почти два века, за которые его обидчики и без его помощи оставили этот свет, а в усадьбе он поселился совсем недавно, откуда у людей уже не первый год брались слухи о призраках в доме? Аксарильма махнула Голди рукой, предлагая разобраться с этой загадкой позже. Их проводник тем временем забрался в очередную комнату и чем-то гремел. Сквозь приоткрытую дверь виднелись спрятанные под кусками ткани предметы мебели, а призрак пытался сдвинуть к окну небольшое кресло, но то и дело проваливался сквозь него. – Помочь не? – проворчал он, заметив, что ведьмы за ним наблюдают. Голди первой проскользнула в комнату и огляделась. Должно быть, в каждом помещении можно было найти свой набор мебели, укрытый от пыли и грязи, затянутые паутиной окна и случайный мусор. Им с Аксой, наверное, придется держать в порядке только часть дома, все же усадьба оказалась куда больше, чем ее описывала Гретта. Они еще не осмотрели первый этаж, но уже сейчас становилось ясно: для всего лишь двух человек и, пускай, одного призрака здесь было слишком много места. Взгляд ведьмы остановился на большой раме, приставленной к стене, край ее выглядывал из-под серой простыни. Потянув ткань на себя, Голдельмина вместо чьего-нибудь портрета увидела огромное зеркало, в котором помещалось все ее отражение. Девушка вскрикнула от восхищения и с благоговением коснулась пальцами холодной поверхности. Чтобы погадать на слезах дома, она делала зеркальным окно комнаты или смотрелась в то узкое зеркало, приобретенное в Рыбу-Взяте, которое теперь не шло ни в какое сравнение с ее находкой. Вслед за зеркалом она вспомнила и о самом доме и невольно заплакала, охваченная нахлынувшими чувствами. Аксарильма, бросив препирательства с Мерлом, бесшумно застыла у нее за спиной и опустила руки на дрожавшие плечи сестры. – Мы здесь, Акса, – прошептала Голдельмина. – Ты понимаешь это? Мы еще утром уехали из дома и так быстро очутились здесь. В Рассаднике нас нет, наверное, уже несколько дней. Мы в заброшенном доме под столицей Людского королевства. Одни. – От те пришли, а я? – подал голос Мерл. – Ни мамы, ни папы, – продолжала Голди, – ни Тинга, ни Мью. – Ни Джереми, – ухмыльнулась Аксарильма и увернулась от руки сестры. – Хорошо, никого из Стихийных. И Гретты нет. Но мы есть друг у друга. – А я все ж пусто место? – бурчал призрак. – А ты – добропорядочный сосед, – сквозь слезы улыбнулась ему Голди и рассмеялась, увидев, как вытянулось его лицо от удивления.