Исцеляющие

— Ты не знаешь, где наши дети, Кеманкеш? — Ягмур уехала с Али в Лалели к тому раненому после нападения, а по дороге они завезут нашу Нефес в дом Кепрюлю. — Да? А зачем? — У Визиря дочка не ходит после падения с лошади, сидит одна, ни с кем не общается. Вот я и попросил Нефес составить ей компанию. Несмотря на свой недостаток, при желании наша девочка может заинтересовать кого угодно. Но она тоже кроме сестры никого не видит, а сейчас у Ягмур много работы и она редко бывает дома. — Ну и замечательно тогда. Что будем делать с её дальнейшим обучением медицине? — Хочу поговорить с управляющим городским госпиталем. Может, кто-то из местных лекарей возьмет её ученицей. — В госпиталь? Нет! Туда нельзя! Ты представляешь, сколько там людей? Среди них полно бедняков с заразными заболеваниями, военных после ранений, которые могут приставать. Она ведь даже позвать на помощь не сможет, случись что! — Но Ягмур ведь работала в госпитале полтора года! — Не равняй, это был еврейский госпиталь со строгими порядками. И Лея была рядом до тех пор пока они с Абазой не уехали. — А давай я съезжу туда и все узнаю? Может, они и Нефес возьмут? — Наша девочка другой веры. Они не любят в таких отраслях чужих. Как и мусульмане, впрочем. Я не хочу, чтобы дочери там было некомфортно. — А если Ягмур права и медицина не для нашей младшей? Слишком много нюансов, а она слишком хрупкая, беззащитная. — усомнился Кеманкеш. — Ты помнишь, что нам всегда говорила Лея? Она настаивала, чтобы Нефес училась. Убеждала, что у неё уникальные способности, которые могут спасти много жизней. А если это так? У меня остались кое-какие сбережения еще со времен регентства. Из тех, что я хранила в тайной комнате. По моему приказу Али перенес содержимое сундука в цистерну и надежно спрятал за медузой Горгоны. Когда Нефес выучится, а Ягмур наберется достаточно опыта, мы купим какой-нибудь дом в старом городе, где они вместе смогут принимать больных. Если у младшей действительно талант, но чтобы его проявить, ей нужны будут уши и голос сестры, мы сделаем так, чтобы они работали вместе. — Кесем, я смотрю, ты уже все распланировала на годы вперед. Не унимаешься в своем желании устроить жизнь детей. Я умоляю, только не переусердствуй. — Если я сильно увлекусь, ты, как обычно, остановишь меня. Ведь так? — положила ладонь на руку мужа. — Куда мне от тебя деваться, моя Султанша? Я всегда рядом. И в самом страшном горе и в самой большой радости. До последнего вздоха. — Не надейся отделаться последним вздохом! Я тебя и там найду. — пошутила, но с очень серьезным видом. — Даже не сомневаюсь, жизнь моя. Более того, очень на это надеюсь. — поцеловал её ладонь. Нефес неуверенно вошла в дом Кепрюлю. — Проходи, дочка, не бойся. — встретила её мать семейства. — Фериде-ханым, я оставляю вам сестру. Через несколько часов Али заберет её. — Ягмур поспешила удалиться. — Пойдём, я познакомлю тебя с моей Аслыхан. В комнате был полумрак. Бледная девушка с длинными темно-русыми волосами лежала на кровати и смотрела куда-то в одну точку. — Вот, доченька, это Нефес — дочь хорошего знакомого твоего отца. Я рассказывала тебе про неё. Чтобы вам удобно было общаться, я оставлю на столике у кровати бумагу, перо и чернила. Чувствуй себя как дома. Я не буду вам мешать. После того как Фериде вышла, повисла неловкая пауза. Аслы не знала, что сказать, а Нефес просто не могла этого сделать. Тогда девушка подошла к окну и резким движением открыла толстые занавески, впустив в комнату солнечный свет. — Что ты делаешь? Я не люблю солнце! Закрой! «Нельзя всю жизнь провести во мраке. Так ты не поправишься». — написала. — А я и так никого не выздоровею. Лекари говорят, что это навсегда. «Можно я тебя посмотрю? Я изучаю медицину». — Ну, если ты так хочешь. Хотя это все бессмысленно. Девушка откинула одеяло и Нефес стала ощупывать её ноги. — Я ничего не чувствую. Вообще ничего. «Я помогу тебе перевернуться на живот. Мне нужно осмотреть твою спину». — Зачем? Никто из лекарей этого не делал. Все смотрели только на ноги. — но противиться не стала. Нефес забегала своими маленькими пальчиками вдоль позвоночника. Она не знала, говорила ли что-то Аслы в этот момент, но по её реакции понимала, где заканчивается чувствительность. Положив ладонь на это место, девушка ощутила необъяснимое тепло. — Ну что, может я хотя бы помогла тебе в изучении анатомии? Толку то лечить меня все равно нет. «Я не уверена, но мне кажется, что маленький шанс твоего излечения есть. Только очень крохотный. В твоей спине что-то сдвинулось с места и надо поставить это обратно. Я поговорю с сестрой. Она умеет делать массаж. Даже если ты не сможешь ходить, твое общее состояние после него улучшится, ведь мышцы ног и спины со временем совсем одрябли». Аслы недоверчиво посмотрела на свою новую знакомую. — Откуда ты всё это знаешь? Тебе ведь всего семнадцать, как и мне. «Не могу объяснить. Просто чувствую». — Ты что, целительница? Почему тогда себе не поможешь? «Это невозможно. Я такой родилась. Что-то произошло в моей голове, когда я появлялась на свет. Папа говорит, что это чудо, что я вообще осталась жива, ведь при рождении не дышала». — Вот почему у тебя такое необычное имя! Никогда не встречала никого, кого бы звали «Дыхание». Ладно, я не буду строить никаких иллюзий и попусту надеяться. Приходи в следующий раз с сестрой. Скажу родителям, что мне нужен этот…как его…массаж, для укрепления спины. А то мне действительно даже сидеть стало тяжело последний год. «Вот, это тебе. Я рисовала её для родителей, но пусть будет у тебя. Им другую нарисую. Когда будет тяжело, смотри на это поле и представляй, как идешь по нему. Как огромные подсолнухи касаются твоего лица, а босые ноги ощущают землю, на которой они растут». — протянула картину. Дверь открылась, и в комнату вошел Демир. — Извините, пожалуйста! Я узнал, что вы здесь и зашел поздороваться. Девушка смущенно потупила взгляд. Опыта общения с молодыми людьми у нее не было совсем. — Брат, разве вы знакомы? — Не то чтобы знакомы. Но я видел эту молодую Госпожу на открытии библиотеки и её картина просто поразила меня. Позвольте представиться, меня зовут Демир Кепрюлю. — А её Нефес, представляешь? — Удивительное имя. — Смотри, что она мне подарила. — показала на картину. — Сколько цвета! И какие длинные размашистые мазки! — Демир, покажи Нефес картины, которые ты привез из Европы. Ей должно понравиться. — Если вы не против…- в глазах девушки появился интерес, который было сложно скрыть. — Пойдемте. Мужчина зажег канделябры в библиотеке, чтобы лучше осветить стены помещения. — Здесь в основном то, что я привез из Будапешта. Это всё венгерские художники. Но есть одна неизвестного голландского живописца. Вот эта. — подвел Нефес к натюрморту. Он произвел на девушку такое впечатление, что она подошла вплотную к полотну, чтобы понять как это нарисовано и как достигнут такой поразительный эффект света и тени. — Нравится? — она радостно закивала. — Здесь нет людей, в основном предметы, животные, пейзажи. Мой отец строгих религиозных правил и не одобряет изображения человека. Но по-моему тоже неплохо. Поворачиваясь, Нефес случайно задела рукой небольшую керамическую вазу на столе, тут же осознала это и поспешила поймать, резко нагнувшись. Реакция Демира была примерно такой же. В итоге они оба оказались сидя на корточках, держа в руках хрупкий предмет, который чудом не разбился. Под пальцами мужчина ощутил нежную кожу девушки, которая была в этот момент запретно близко. — Кажется, успели. Это любимая ваза отца, он бы очень расстроился, если бы она разбилась. Нефес пришла в себя и резко встала. По непонятной для себя причине заволновалась. — Не расстраивайтесь так, все же хорошо закончилось. Знаете, когда я на вас смотрю, думаю, что вы такая же хрупкая, как эта ваза. Одно неловкое движение и вы разобьетесь вдребезги. Наверное, оттого все время хочется подставить свои руки, чтобы не дать вам упасть. Девушка залилась густой красной краской. Слова этого молодого человека, его взгляд, действия, заставили её сердце учащенно биться. Но она не знала, что с Демиром происходит то же самое. Он тяжело вздохнул, когда в голове пронеслась горькая мысль: «Жаль, Нефес, что ты не для меня, а для Повелителя. С ним тягаться мне не по силам». На этот раз Ягмур нашла Эзеля не на кровати, а у окна комнаты, больше похожей на кабинет. Он смотрел куда-то вдаль, не отрываясь не на секунду, но точно знал, что она вошла в комнату. — В этом мире столько несчастных, одиноких людей и все они хотят, чтобы их любили, хотя бы чуть-чуть, самую малость. Но они боятся сделать первый шаг, ходят вокруг да около, извиняются, стараются следовать законам, приличиям, традициям. — он резко повернулся и увидел застывшее от неожиданного монолога лицо молодой женщины. — Я не такой. Я говорю в лицо и сразу, чего хочу. Пусть это выглядит как непозволительная дерзость, зато без лицемерия. Ты мне нравишься, Ягмур, с самой первой минуты, как я увидел тебя. Возможно это даже любовь. И у тебя нет другого выхода, кроме как ответить на мои чувства. Проигрывать я не привык. — Что вы несете? — первой мыслью было бросить всё и бежать подальше, но она почему-то не сделала этого, а застыла на месте как вкопанная, в то время как Эзель приближался все ближе и ближе. Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, она начала отступать назад, но уперлась в глухую холодную стену, вместо того, чтобы попасть в дверной проём. Где-то около дома стоял Али и стоило просто громко его позвать на помощь, но голос куда-то пропал, а в горле встал ком, мешавший дышать. Он стоял уже вплотную, прикасаясь своей могучей вздымающейся грудью к её телу. Его губы прошли в сантиметре от её губ, а его дыхание обожгло щеку. Но её словно парализовало, она лишилась силы сопротивления, разума, чтобы действовать адекватно. Вдруг он отошел на два шага назад и остановился, снимая рубаху. — Вытащи мне эти нитки. Только возьми бритву поострее, если что надумаешь. Другого шанса сделать это у тебя не будет. Ягмур достала из сумки острое металлическое лезвие. Руки задрожали. Но она твердо решила — нужно сделать то, за что оплачено и быстро бежать прочь от этого маньяка. Эзель устроился на кресле, она рядом — на стуле. Острие ловко находило хлопковые нитки и перерезало их. Один миллиметр в сторону и пролилась бы кровь, десять сантиметров вглубь и лезвие проткнет его сердце. Она чувствовала, как его руки легли на её талию, словно провоцируя и в какой-то момент острый металл, зажатый между пальцами, дрогнул, оставив под собой каплю ярко-красной жидкости. Наконец девушка завершила свою работу и его руки перехватили её запястья, заставив лезвие с грохотом упасть на каменный пол. — Ты упустила свой единственный шанс, девочка. — Что вам от меня нужно? Отпустите! — капля пота от волнения выступила на лбу. — Ты разве не поняла, что тебе больше некуда бежать? Ты сейчас убежишь, а завтра я тебя снова найду. — Я расскажу отцу, он вас покалечит, если узнает. — Навряд ли. Я сейчас вижу в твоих глазах так много, чего ты еще сама не осознаешь. Ты ничего не скажешь. — он резко отпустил её руки. — Возьми на столе подарок и уходи. — Мне больше ничего от вас не нужно. — Это тебе нужно. Я точно знаю. Только не серди меня, не отказывайся. Ягмур из любопытства сдвинула кусок материи, прикрывавший что-то массивное и её дыхание участилось еще сильнее. Это была копия известного труда «Пять книг о хирургии» известного французского хирурга и акушера Амбруаза Паре. То, о чем она даже не могла мечтать. Но придя в себя, она резко одернула руку. — Бери, это тебе. Считай это дополнительной платой за услуги. Минуту помедлив в сомнении, уже не совладая с собой, Ягмур схватила книгу, сумку и бросилась вон из дома. Эзель сидел довольный. — Ну что, она взяла подарок? — А ты сомневался, Харун? Цветы и украшения для неё ничто. Но от такого она не откажется. — Ты не думаешь, что напугал её до смерти? — Это девушка другая, не такая как все. Она строит из себя львицу, но внутри дрожит как загнанная испуганная лань. Её не завоевать красивыми глупыми словами. С ней нужно действовать, нагло пробивая стену, которую она вокруг себя воздвигла. — И что дальше? — Пусть переживет, осознает, что случилось. А потом я сам её найду. Кесем зашла в комнату Хаджи. — Мой старый верный друг, как ты? — Ох, Султанша, чувствую, что дни мои в этом мире сочтены. — Не говори так! Ты будешь бороться! — Бороться нужно вам и вашему мужу, вам есть для кого жить, А я уже слишком стар. — Хаджи, ты заменил мне отца, брата, друга, ты был всем для меня! Как же ты можешь оставить меня? — Вы и ваши дети были мне семьей, но у каждого своя судьба и свой срок. Перед смертью я хочу вернуться туда, откуда меня однажды забрали совсем мальчишкой. Хочу найти могилы родителей, братьев и сестер, прикоснуться к родной земле. Вы разрешите мне поехать в Боснию? — Но это же очень далеко! Скажи, ты выдержишь? — На корабле дорога будет недолгой. — Хорошо, я помогу тебе. Но ты ведь еще вернешься к нам? — Как пожелает Аллах, Султанша. Янычар наконец вернулся с новостями о Фазыле Ахмеде. — Ну, не томи, говори, что узнал. — терпение Турхан было на исходе. — Что ты узнал? Женщины, вино, опий… Ведь так? — Нет, госпожа, кое-что поинтересней. — Говори. — Кепрюлю младший до того как отец отправил его в Дамаск учился в медресе. Но стать богословом шансов у него не было. Его исключили. — Любопытно. И что он сделал? — Вот, сами посмотрите. Это написал уважаемый имам, ему можно верить. Турхан забегала глазами по строчкам. — Неужели?! Вот это сюрприз! Кеманкеш приехал в госпиталь на территории еврейского миллета, где когда-то жила Лея и куда однажды доставили его самого раненного, без сознания. Главный лекарь Исмаил-эфенди был занят и пришлось подождать. — Добрый день! Вы помните меня? — Как же. Помню. Ваша дочь Ягмур была моей ученицей шесть лет назад. Очень способная девушка. — Дело в том, что у меня есть еще одна дочь, Нефес, которая так же изучает медицину. Ей семнадцать и она глухонемая. Но Лея считала, что у неё особенный талант и она обязательно должна учиться. Я бы хотел, чтобы и она поработала в этом госпитале какое-то время под вашим началом. — Что ж, я доверяю мнению Леи. Но вы же понимаете, религиозный вопрос… Не все евреи позволяют прикасаться к себе мусульманам. Ягмур было непросто в этом отношении. А девушке с особенностями будет еще сложнее. — Те полтора года очень многое дали моей старшей дочери, она выросла на глазах… — Извольте, почему полтора года? Ягмур проработала здесь ровно год и ушла. — Вы ничего не путаете? В последние месяцы она уезжала с вами в Измир, оказывать помощь пострадавшим после землетрясения. — Да, было такое. Но Ягмур отказалась с нами ехать. — Вы уверены? — Абсолютно. Давайте сделаем так. Привозите свою Нефес и мы решим, что делать дальше.