Исцеляющие

Кеманкеш посмотрел на дочь, в глазах которой увидел немую мольбу и его сердце дрогнуло. Как бы он не был зол на Демира, понимал, что разрыв этих только что начавшихся отношений для Нефес будет большим ударом. Он встал с колен, бросил грозный взгляд на возлюбленного дочки, потом посмотрел на жену, в выражении лица которой нашел поддержку, повернулся к Султану и уверенно произнес: — Пусть все останется как прежде. Демир наш будущий зять. Я готов отдать ему в жены свою любимую дочь. Мехмед недовольно поморщился, а новоиспеченный жених за спиной невесты облегченно вздохнул. Только один человек всем сердцем не хотел принять действительность — Айлин. — Ещё посмотрим, состоится ли эта свадьба! Сможете ли вы построить своё счастье на моём горе! — девушка со слезами на глазах вылетела из покоев. Расстроенная Атике последовала за ней. — Повелитель, я хочу забрать Нефес домой. Она уже достаточно поправилась. — Нет, пусть останется до свадьбы Бейхан. Как раз ей снимут швы, и тогда она уйдет из дворца на своих ногах, как я и обещал. — несмотря ни на что он был не готов отпустить девушку, которая так глубоко запала ему в сердце. — Я плохо себя чувствую и вынужден подняться в свои покои, прошу меня извинить. — Повелитель, вам нужна помощь? — спросила Ягмур. — Да, пожалуй, не откажусь. — устало произнёс. Фазыл Ахмед вызвался проводить Султана до покоев, и Ягмур пошла с ними. Кепрюлю старший остался с женой и младшим сыном вместе с Кеманкешем, Кесем и их дочкой. — Отец, прости, я не хотел скрывать, но так вышло. — виновато произнес Демир. — Ты доведешь меня до могилы! Знаешь, чем может обернуться эта помолвка для меня, для твоего брата, для всей нашей семьи? — Фазыл Ахмед меня поддержал. Более того, это он дал мне уверенность поступить так, как подсказывает сердце. — Мехмед Паша, я вас понимаю, вы хотели заключить еще один выгодный для семьи политический союз, но раз так вышло, нужно принять волю наших детей. — вступила в разговор Кесем. — А что нам ещё остается? Нет, я ничего не имею против вашей уважаемой семьи и вашей падчерицы, но вы видите, что произошло? — Атике сможет убедить мою внучку и всё успокоится, вот увидите. — Вы уже обговорили дату свадьбы? — робко спросила Фериде, мать Демира, которая до этого всё время молчала. Невестка, несмотря на особенности, пришлась ей по вкусу. Женщина не могла представить своего сына рядом с такой взбалмошной, избалованной девицей, как Айлин. — Нет. По просьбе моей дочери, дата свадьбы пока не назначена. Молодые будут встречаться, чтобы лучше узнать друг друга. В нашем доме и, если вы позволите, в вашем. Даст Аллах, через несколько месяцев мы поговорим и о свадьбе. Но я больше не потерплю обмана, недомолвок, унижения. Демир, если моя дочь хотя бы один раз заплачет по твоей вине, я расторгну помолвку. — грозно произнёс отец. — Господин Кеманкеш, обещаю, такого не случится. Я сделаю всё, чтобы заслужить её и ваше доверие. — Мама, ну почему я? Почему Демир так со мной поступил? Он ведь знал, что я давно люблю его. — Наше сердце нам не подвластно, доченька. Он полюбил другую. Нужно это принять. — А если я не могу?! — Сможешь! Хорошо, что этот мужчина был честен с самого начала. Поверь, ничего хорошего нет в браке, в котором нет ни любви, ни уважения. Твой отец никогда не любил меня, только использовал. Потом изменял, унижал, больно ранил. Из-за него я потеряла всё: молодость, веру в настоящие чувства, веру в себя, возможность быть матерью… — Мама, вы о чём? А как же я? — Это…ты же знаешь, я тебе рассказывала, скольких сыновей я потеряла из-за болезни твоего отца, которую он скрывал. У меня могло быть много детей, большая дружная семья. А есть только ты и это регентство. — Но Демир ведь не такой, каким был папа, он хороший. Со временем он бы полюбил меня, я уверена. — Не полюбил бы. Он бы всю жизнь сравнивал тебя с ней и винил в том, что несчастен. Даже такой как твой отец был способен на чувства, а я не позволила, убрала соперницу с дороги. И тогда он обозлился на меня до конца жизни. Давай подыщем тебе хорошего парня среди сыновей Пашей? Или кого-нибудь постарше, такого же надежного как будущий муж твоей сестры Бейхан. — Нет! Я хочу сама любить, как вы не понимаете? А моё сердце уже занято. Я много лет мечтала браке с Демиром, как теперь от этого отказаться? — зарыдала на плече у Атике. Султана уложили на его кровати. Турхан уже вовсю суетилась вокруг. — Сынок, что с тобой? — Не знаю, Валиде. Голова кружится. Пусть Ягмур-ханым посмотрит меня. — Почему она? Во дворце служат лучшие лекари. — Они не смогли сказать ничего определенного. А я уже больше месяца мучаюсь. — Хорошо. Турхан вышла за дверь и оказалась лицом к лицу с Фазылом Ахмедом. — Опять ты? — Привыкайте, Султанша. Скоро мы очень часто будем видеться. Я ведь без пяти минут муж вашей единственной дочери, надеюсь, будущий отец ваших внуков. — от этой мысли Турхан передернуло, что отразилось на её лице. — Ваш план не удался. — Не было никакого плана! Просто я не хочу, чтобы такой как ты, был рядом с моей девочкой, прикасался к ней… — Какой такой? Что со мной не так, скажите? Неужели я глупый? Злой? Безжалостный? Безответственный? Старый? Горбатый? Или я урод? — подошел непозволительно близко и посмотрел ей прямо в глаза, от чего зрачки испуганно забегали. Она не могла ответить на поставленный вопрос. Он же впервые отметил, что его будущая родственница очень красивая женщина — большие карие глаза, правильные черты лица, длинные каштановые волосы. В чем-то она даже была похожа на его первую, любимую жену. — Ты меня раздражаешь с самого начала, с нашей первой встречи. Приехал сюда, чтобы получить власть из рук своего отца, на всё готовое. Не во что меня не ставишь… — Ах вот в чем дело! Я должен перед вами преклоняться? Простите, но этого достойны лишь те, кто на самом деле заслужил. — Смеешь мне дерзить? Забыл кто я? — Вы не упускаете случая об этом мне напомнить, Валиде! — последнее слово Фазыл Ахмед произнес растянуто, с ухмылкой и даже издевкой, отчего грудь в декольте Султанши стала часто вздыматься. Она хотела что-то ответить, но сдержалась. Охватившее Турхан волнение лишило её воли. — Повелитель, что у вас на ноге? — Пустяк, небольшая рана от падения с лошади на охоте. — А сколько времени прошло с тех пор? — Месяц, может чуть больше. — И до сих пор не затягивается? Это не насторожило лекарей? — У меня это давно. С детства всё медленно заживает. — Что ещё? Расскажите, как обычно проявляется недомогание. — Кружится голова, белая пелена перед глазами. Иногда очень хочется пить. В последний месяц было особенно тяжело. Вы же знаете, в дневное время нельзя было брать в рот ни капли из-за поста. — А когда чаще всего случаются приступы? — Вечером, после трапезы. Ягмур задумалась. — Что вы сегодня ели? — Как и все: немного мяса, но в основном сладости — лукум, пахлава… — У меня будет странная просьба. Но пусть сделают точь-в-точь как я скажу. Наутро Кеманкеш проснулся и увидел, что Кесем уже не спит, оделась и привела себя в порядок. — Единственная моя, что случилось? — Не спалось. Я совсем потеряла покой из-за того, что случилось вчера. Нефес, Айлин, Мехмед… В голове не укладывается. Они все мне не чужие. Но ведь я в первую очередь должна думать о нашей дочери. Кеманкеш, кажется, наша девочка очень сильно влюбилась. Меня это пугает. Я помню, что было с Ягмур в этом возрасте и чем всё закончилось… — С Нефес всё будет по-другому, я тебе обещаю. Если Демир что-то сделает не так… — Если Демир что-то сделает не так, и ты расторгнешь помолвку, дочь будет очень страдать. Я поняла это вчера. Умоляю, держи себя в руках и не позволяй эмоциям брать верх. Они молодые, могут ругаться, потом мириться, у кого не бывает? — Я теряю контроль над собой, как только чувствую, что кто-то может причинить вред детям. Ничего не могу с собой поделать. Я ненормальный отец, скажи? — Самый лучший в мире. — Кесем провела рукой по волосам мужа. — Но всё не может быть идеально, пойми. Даже у нас с тобой в достаточно зрелом возрасте были недопонимания и ссоры, а они только начинают жить. — Я всё понял. Буду думать десять раз, прежде чем решу что-то предпринять. Не переживай, любовь моя. — поцеловал её в губы. Слуги поступили так, как велела Ягмур. Они опростали ночную вазу Повелителя прямо на газоне в саду. Наутро, когда девушка вернулась в Топкапы и попросила показать это место, обнаружила там полчище муравьев и мух. — Что это значит? — спросила Турхан. — Сахар. Они пришли на сахар. У Повелителя диабет, как и у Кесем Султан. Я сразу догадалась, ведь хорошо знаю все симптомы с детства. — Аллах! Не может быть! — сокрушалась Султанша. — Скорее всего, он страдает им с детства, но сейчас болезнь обострилась. Не переживайте, с этим можно жить. Кесем Султан уже шестьдесят пять и ничего, держится. Пойдемте к нему, я расскажу что делать. — Я не умру? — Что вы, Повелитель! Но вам придется полностью изменить свою жизнь, причем навсегда. Все сладости под полным запретом. Выпечка, хлеб, виноград, финики, изюм и всё от чего будете чувствовать недомогание — тоже. Никаких постов, длительного воздержания от пищи и еды в ночное время. Должен быть строгий режим питания. И берегите себя на охоте. — И тогда моя жизнь будет полноценной? — Абсолютно. Приступы прекратятся. Можете спросить об этом у Кесем Султан, она живет с диабетом много лет. Оказалось, что вы внук своей бабушки. — Ягмур улыбнулась, осознав, что перед ней сидит её родной племянник. — Спасибо! Я прикажу, чтобы вам щедро заплатили. Никто не смог до вас понять, что со мной. Может, вы согласились бы работать лекаршей при дворце? — Это большая честь для меня, Повелитель! Но я еще не очень опытная, только учусь. Для меня важно получить как можно более обширную практику, сталкиваясь с разными случаями, больными… — Можете пока приходить во дворец несколько раз в неделю, когда другие лекари будут отдыхать. Я хочу, чтобы вы лично следили за моим здоровьем. Ваша сестра ведь тоже изучает медицину? — Верно, но пока отец не нашел ей достойного наставника. Мы думали о еврейском госпитале, где училась я. — Зачем же? Пусть учится у Эмира Эфенди в госпитале рядом с Топкапы. Моя Валиде лично ему покровительствует. Я прикажу. — Благодарю вас. — Ягмур склонила голову. — Я сам сообщу ей об этом. Вечером Кеманкеш ушел навестить Мустафу, а Кесем решила написать пару писем и отправилась в библиотеку. Сев на стул, она стала искать бумагу в ящике стола и наткнулась на странный сверток, который кто-то явно разворачивал до неё — бумага была разорвана. Внутри лежал белоснежный платок с вышитым каллиграфическим символом, означающим букву «S» и записка: «В память о наших прекрасных встречах и в надежде на новые». Подписи не было. Султанша бросила всё и побежала на кухню. — Чичек, кто это принёс? — Я не знаю, Госпожа, последние дни никого не было, только Синем вчера заходила, как обычно. — Синем? — Да. Кстати, на этом платке точно такая же вышивка, как на тех, которыми она прикрывает корзинки с яйцами. — Как наши дела, Эзель? — Не знаю, Харун. Всё слишком затянулось. Я делаю шаг навстречу Ягмур, а она снова убегает и прячется от меня. Я боюсь её спугнуть и испортить то, чего удалось добиться. Теперь я почти уверен, что у неё кто-то был. Мужчина, которого она любила. — Думаешь, она с ним согрешила? — Скорее всего. Я долго думал. Она ведь не похожа на неопытную девушку, скорее на молодую женщину, познавшую любовь во всех её проявлениях. В ней есть огонь, ты понимаешь, о чем я? — Разумеется. Интересно, а её родители знают? — Вряд ли. — Ни в коем случае не позволяй ей признаваться тебе в этом. После первой брачной ночи вернешь её родителям, опозорив на весь Стамбул. — Это слишком жестоко. — Не ты ли хотел мести, брат? Заодно, можешь рассказать и о грехах её матери, родившей двоих детей в тайне ото всех. После этого все порядочные люди будут обходить их дом за версту и дочерей Кесем Султан никто и никогда больше не возьмет в жены. Не это ли самое страшное для матери? Мехмед думал о Нефес. Он никак не мог смириться с тем, что она стала невестой Демира. Но что было больнее всего, это то, что девушка была влюблена, это было видно по её глазам. «Аллах, пусть случится чудо, и они расстанутся! Помоги мне!» Султан зашел ы свои покои, но не заметил, что они не были пусты. Сев на диван и закрыв глаза, он услышал шелест материи, соприкасающейся с полом. — Гюльнуш? Что ты здесь делаешь? — Меня послала Валиде Турохан Султан. Я проведу с вами первую ночь. Мехмед хотел сначала возмутиться и прогнать девушку прочь, но подумав, понял, что ему нужно забыться. — Хотите, чтобы я станцевала для вас, Повелитель? — Нет. Мы начнем сразу с того, зачем ты пришла. — руки заскользили по хрупкой талии, а губы ощутили вкус её нежных девичьих губ. Уже под утро, вспоминая произошедшее, Мехмед понял, что все время, предаваясь любви с Гульнуш, видел перед собой прекрасное лицо Нефес. Теперь его любовь имела не только платоническую форму, он мечтал, чтобы его любимая оказалась рядом, в этих покоях, на этой подушке. «Я не позволю, чтобы Демир прикоснулся к тебе! Пусть лучше он умрет, но этого не будет».