Кровавый договор.

      Дом Юнги не большой. Маленькая кухня со старинным гарнитуром, такой же плитой, что работает от газового баллона. Клеёнка на столе не менялась со времен бабушки: Юнги не видит смысла, ибо место это ему только для сна. Каждое утро покидает, вечером приходит, ужинает и ложится спать. Жизнь. Не самая интересная, хотя это как посмотреть. Чон Хосок стал частью жизни.       В гостиной стоит ещё советский телевизор, в такой же стенке противного коричневого цвета. Противный оттенок Юнги терпит. Появляется в этой комнате редко, телевизор не включался им вовсе. Парню хватает ноутбука и телефона. Диван напротив стоит, серый в полоску зелёную. Столик с вазой, вода в которой уже давно высохла, а цветы с сада превратились в сухие серые палки. В шкафу висит часть одежды — сезонная, — остальная же в небольшом шкафу в спальне. В другом — книги и материалы, оставшиеся с учёбы. Иногда Юнги их листает, просто для освежения памяти. Ну и куда же без сервиза. Полно хрустальных изящных бокалов, салатниц, рюмок и прочих советских изысков, сейчас же всё это потеряло шарм свой. Они покрылись пылью, слоем таким заметным, но Юнги не тронет. Это память, аккуратностью он не обладает. Скорее, это отговорка, причина которой позже будет ясна.       Ванная. Маленькое помещение с душевой кабиной, раковиной и старой стиралкой. Хотя бы это не из девяностых: куплено лет десять назад.       Кровать, благо не на пружинах, а с приличным матрасом, в центре спальни шкаф и всё. Юнги проводит тут больше времени, погружается в просмотр фильма или же онлайн-игры. Единственная комната, где Мину комфортно. Тут нет той давки от вещей бывшего владельца. Пару стульев завешаны одеждой поношенной или пижамой, смотря какое время суток. Окна выходят на сад, который когда-то был в идеальном состоянии. Юнги забил болт. Ему не нужны эти заморочки, ходить на улицу в вечернее время (ибо в остальное он занят до мозга костей, а выходной проводит дома) нет желания, да и смертельно. Кусты высохли, остатки цветов уложили сырую от зимней погоды землю тонким слоем серого месива. Противно выглядит, однако.       Вечер. Юнги закрывает дом на ключ и скидывает обувь. Сегодня без происшествий, мельком парень даже Хосока видел. Тот старался остаться незамеченным, но не особо получилось. Чёрная куртка вешается на крючок, Юнги проходит дальше и кидает рюкзак на кровать. Душ немного времени занял, ношеная одежда попала в стиральную машину. Юнги кремом ещё раз обрабатывает укус хосоков последний. Парень натягивает нижнее белье, после футболку и в плед заворачивается. Юнги тепло любит. Очень. После холодной улицы как раз. Налив чаю, Юнги относит его на тумбочку в спальне, затем садится на кровать и открывает ноутбук, кликает на ютуб. Послезавтра уже выходные, так что немного осталось потерпеть. Мин живёт от воскресенья до воскресенья, отсчитывает дни именно до этого. До свободного дня, когда можно не спешить никуда, не выходить из дома, а значит и не волноваться на счёт своей жизни. Засыпает прямо перед экраном, так и забыв поужинать. Юнги привык плотно есть на завтрак, так что расстройства пока что не наблюдает у себя.       Жизнь скучна до чёртиков. Разрезает эту однотипную неделю Хосок — вампир, к которому ходит как по расписанию. Звонит кратко в дверь, поджимает губы, ожидая того. Пара приветственных слов, после Мин относит купленные продукты на кухню. Хосок его кусает не сразу: сначала он себе готовит, ужинает, а там и в кабинет заглядывает. Укус, кровать, сон. Неспешная беседа иногда присутствует, поверхностная. Юнги иногда просит полежать у того под боком, морально восстанавливаясь. Чон позволяет, ему это только в кайф. Покидает наутро, с Хосоком не забыв попрощаться. Их отношения можно назвать даже дружбой. Они перешли грань деловых. Юнги приятно, да и вампир не против.       Вечер, как бы банально это ни звучало. Юнги ругается на всех богов за зимний режим захода солнца. Мин спешит очень. Сжимает в руке у груди лямку рюкзака, судорожно пялясь по сторонам, и ускоряется. Встретить никого желания нет, только Хосока. Вампира, который не впервые его встречает: иногда Юнги тонко намекал на то, что сегодня хотел бы иметь рядом телохранителя, иногда напрямую говорил. Сегодня же он не надеялся опаздывать, проблемы с этим сраным автобусом были, он поздно пришёл.       Бегает глазами. Нервно губу кусает. Мельком видит тень и вздрагивает. Это не Хосок. Он чувствует, посему волнение заполняет тело, накрывая пеленой. Мин сглатывает шумно и понимает, что не один. Они не наедине с вампиром. Их больше. Ощущает взгляды жадные на себе.       Бежит. Запыхавшись, назад оглядываясь и делая поворот за угол. А дальше смех. Гадкий такой, ибо те ещё не выдохлись даже. Ни капли. Они играть хотят. Жажду утолить успеют.       Бежит, внутренне крича о помощи. Кричит беззвучно, надеясь на то, что Хосок где-то рядом. Что его он найдёт и спасёт. Защитит его задницу и отведет домой. Юнги вновь поворачивает, по снегу скользит подошвой кроссовок и падает. На задницу, отчего на момент парализует. Встает, забивает на прилипший снег и бежит. Срывается из последних сил с места и спешит в сторону своего дома, крышу которого уже видно.       Не бежит. К стенке его тут же ловко припечатывают. Юнги шипит, дёргается, собирая все оставшиеся силы. Удар. В живот. Мин в комок тут же сжимается, жалко скуля от боли.        — Тот самый, что с Хосоком затирается, — Юнги этот голос знает. Тот вампир, который при первой встрече с Чоном хотел укусить. — Смешно.       Юнги взгляд поднимает и пытается разогнаться, но не получается. Удар. Ещё. По ногам. Те щадить его не собираются, за шкирку хватают и как котёнка швыряют, заставляя Мина на коленях прокатиться. Удар. Теперь уже в живот. Юнги на снег опадает, рвано дыша, ибо по-другому не получается из-за нахлынувших эмоций и побоев.       — Да блять, что вам от меня-то нужно? — еле слышно выдаёт парень и мокрый взгляд поднимает. — Ваш этот пиздатый период кровавый уже закончился. Нахуя?       — Ой, он говорить умеет, — Чхве откидывает чёрные пряди назад и садится перед тем на корточки. Окидывает взглядом, хватает за ворот куртки и скалится. — Да вот, поиздеваться.        — Больше не над кем? — плюет парень. Не сдаётся. Не покажет слабость, даже когда внутри одна лишь просьба — чтобы Хосок рядом был. Чтобы спас его от этого дерьма. Ему страшно, больно. Ему к вампиру хочется, в давно изученный дом. Завернуться в одеяло, забыть про боль и чужие прикосновения ощутить. Пусть сквозь одеяло, неважно где: волосы, плечо. Просто рядом хочется быть. Единственное безопасное место для него сейчас.       Удар. Ещё. Юнги сдохнуть готов, лишь бы больше боли не ощущать. Его вновь ударяют о стену, после хватают за лямки, а второй вампир бьёт. В челюсть попадает, после вновь в живот. Юнги на снег падает, на колени. Руками о белое месиво, сплёвывает кровь от раненой изнутри щеки и губы. Тело судорогой пробивает, стоит Мину попытаться встать. Не слушается его оно. Иссякли силы. Хосока хочется рядом. Очень.       — Ну как? Нравится? — Чхве к стене прижимает, оттягивая после от шеи кофту. Оголяет место, для укуса пригодное, и усмехается. — Хосок кусал?       — Нет, блять, я сам себя, — шипит Юн. В ответ и толкает того, но получает удар.       — Ну как? Нравится, когда тебя кусают? Когда кровь пьют.       — Не твоё дело.        — Я же сейчас это сделаю, и что? Со мной затираться будешь?       — Иди в жопу.       — Но Хосок же то же самое делает.        — Он не эгоист.       Хосок другой. Хосоку не похуй. Хосок о жизни Юнги думает, лишнего не позволяет в виде излишков крови.       Чхве смеётся. К шее наклоняется и цепляет её клыками, после без подготовки кусает, глубоко в кожу врезаясь. Мин от боли кричит, за чужие плечи хватается и отталкивает от себя вампира. Тому похуй. Абсолютно. Пьёт много, жадно, чужую шею не щадит.        — Мне больно, остановись, — скулит сквозь слёзы Юнги и удар кулаком получает. В живот, что заставляет на момент забыть, как дышать.       — А мне похуй, — но не фиолетово на то, что этот человек затирается с Хосоком. Что Чон имеет кровь на постоянной основе, пока остальные страдают. Чхве уже вынул клыки, вновь кусая, теперь уже по незажившему хосокову. Хочется доказать, что он важнее него. Второй вампир ещё по знаку оставил их наедине под светом фонарей. Подле заброшки.       Мин вновь вырваться пытается, он слишком слаб. На лице — слезы, перемешанные с воплями о помощи. Внутри же кричит всё о том же — о Хосоке. Прикрыв глаза, он вновь толкает того. Вздрагивает, стоит увидеть вампира. Тот бегает глазами по ним и прикладывает палец к губам, дабы Мин не подавал виду. Юнги внутри уже кричать от радости из последних сил готов.       Хосок подходит к Чхве, беззвучно, но тот уже догадался. Вынув клыки из желанной шеи, он усмехается.        — Явился. Не ожидал сегодня тебя увидеть. Смешно, — и ударит Юнги в живот. Хосок никогда первый не нападёт, а сейчас в руках вампира ещё и самое дорогое — Мин. Чхве полностью им владеет, посему лишних движений нельзя совершать. А внутри больно от увиденного.       — Отпусти. Я два раза повторять не собираюсь, — Хо делает шаг, но останавливается.        — Шаг — удар, — вампир стреляет глазами и с озадаченным хосоковым взглядом встречается.       — Я сказал, что не повторю больше.       Юнги не помнит ничего. Не помнит этой драки, что развязалась между вампирами. Голова ватной стала, когда Чхве отпустил и в атаку пошёл. Когда Мин бессильно упал на снег, перемешанный с кровью своей. Прикрыл глаза и выдохнул тяжело. Не помнит.       Хосок ушёл на поиски ещё за час до происшествия. Сегодня он не особо-то волновался за Юнги, вот только по дороге не встретил. На улице темнее становится, телефон не отвечает. Внутри неспокойно стало, посему и направился искать. Бегал по закоулкам, пока отдалённо не услышал крик приглушенный. Сердце на момент сжалось, ноги даже подкосились. Юнги. Больше не нужно было катализаторов: вампир свою цель обнаружил. Бежал сломя голову, пока каждый крик ударял по сердцу, оставляя ранение.       — Юнги, блять, только попробуй сдохнуть, — шепчет вампир, садясь на колени перед телом Юнги.        — Хо… — парень глаза прикрывает, смотря всё тем же мокрым взглядом, и рвано выдыхает, подавляя желание разрыдаться.       — Тише, не говори, всё хорошо. Хоть не сдох, — Хосок нелепо улыбается от нахлынувших эмоций и убирает волосы с лица того. — Ты насколько себя плохо чувствуешь?        — Очень, — выдыхает Мин и руку тянет к Хосоку, помощи прося. — Я замёрз и… Раны кровоточат.       — На спину залезешь? — получив кивок, Хо помогает тому встать, а после пред ним наклоняется. Юнги спиной отлипает от стены и опадает на чужую спину, шею обвивая, и глубокий вдох делает. Хосок подхватывает парня под ногами, после получает на ухо слабое «спасибо» и кивает.       — Можно ко мне домой, если хочешь. Тут недалеко.        — Пустишь?        — Куда я денусь.        — Ну не говори так. У тебя есть чем обработать?       — Да.       Хосок до дома доносит. Старается слишком много резких движений не делать. Юнги под ухом сопит устало, изредка даже касаясь тёплыми губами мочки уха. Мин до безумства благодарен, что Хосок всё-таки рядом оказался. Что сейчас волноваться не нужно о последствиях. Он не остался лежать в переулке. Сейчас на спине чужой сидит, шею слабо обвивая. Хосок себе не простит так легко проступок. Единственная душа, что тепло дарит. Заставляет себя живым ощущать. Любить заставляет. Пусть это и на уровне дружбы, привязанности, но Хосоку хватает. Больше себе такого не позволит. Нет. Даже ценой смерти. Никогда.       — Юни, дай ключи, пожалуйста, — шепчет Хосок и получает кивок, после чужие руки с шеи убирает.        — Отпусти, — негромко произносит парень и встаёт, протягивая рюкзак и опираясь о стену телом. — Найди сам, не могу.       — Хорошо. Стой. Я быстро, — судорожно принимается искать искать ключи — находит. — Потерпи.       — Ты так печешься, — иронично подмечает Юнги и на пол оседает. Хосок в это время дверь открывает и после подхватывает парня.        — А как ещё? — Хосок проводит того в помещение и оглядывается.       — Стой, не веди меня в спальню, оставь тут, — Юнги кивает на пол подле стены и начинает стягивать куртку. — Я на неё сяду, всё в порядке, удобнее будет.        — Уверен? — Хосок смиряется и помогает сесть. — Где аптечка?       — На кухне, — выдыхает Мин и морщится. Рана на шее, что осталась после первого укуса, довольно большая. Он был сделан слишком резко и неаккуратно, посему и рана ужасная. Стянув куртку, Юнги на неё садится и оттягивает кофту белую в области шеи, кладя руку на ранение. Прошипев, он откидывает голову назад и делает глубокий вдох, стараясь в себе слезы держать.       — Сильно? — Хосок наконец-то возвращается. Судорожные поиски необходимого, начиная от бинтов и заканчивая зелёнкой, дали плоды.       — Ага, пиздец как, — Юнги шмыгает носом и трясущуюся руку убирает от шеи.        — Вот же я проебался, — шепчет вампир, садясь впритык напротив.        — Почему ты так говоришь? — и ощутить прикосновения на шее холодные, после которых снова зашипит и зажмурится.       — Я же обязан тебя защищать, а тут вот как, — Хосок садится ближе и продолжает обрабатывать более крупный укус. — Я надеюсь, что моя ошибка будет прощена, — и поднимает взгляд, всё ещё промакивая рану ваткой с зелёнкой.       — Ты издеваешься? Будто из-за какого-то укуса я тебя не прощу? Ты, блять, не сильно-то виноват. Я же сам написал, что дойду без тебя.       — Это ты издеваешься, — Хосок дует на ранение, пока Юнги от болей цепляется за плечи чужие и матерится себе под нос на всё, что можно.       — Нет, куда я без тебя, — были бы другое место или обстоятельства — слова имели бы иное значение. В голове бы всплыла единственная ассоциация — признание. Сегодня же оба не придают значения, а у Юнги язык развязался сильно, но он не особо-то жалеет.       — Не знаю, — пожимает плечами Хо и прокалывает палец, прикасаясь к ране. Сразу кровью не решился: всё слишком запущено. — Но теперь просто тебя не кину, — не готов оставить так легко, потерять человека во всех смыслах этого слова. Родственную душу, которая не отвернулась.       — А ты думал, я так легко отвяжусь, — Юнги глубокий вдох делает и ноги по обе стороны Хосока. У вампира они по-турецки сложены, так что для них это положение — самое оптимальное.       — Обо мне можешь так же думать, — Хосок отклеивает пластыри (на удивление они довольно большого размера: видно, Юнги прозапас имел их) и заклеивает накрест ими рану, прежде оставляя поцелуй еле ощутимый. Юнги от этого внутри тепло ощущает. Самое лучшее в его жизни. Он не скажет, зная, что это следует держать в тайне.       — Буду рад, если останешься, — Юнги вновь прикосновения губ ощущает, а после и пластырь на шее.       — Тебе поесть нужно. Силы восстановить.        — А, ну да. Я это позже сам.       — Чего бы это? — не отрываясь от шеи, задает вопрос Хосок, продолжая потёки крови вытирать.       — Ну… Тебе же идти домой нужно. Там утро скоро.        — Ты ебанутый или ебанутый? — Хосок поднимает голову и заглядывает в глаза. Такое мнение о нём только задевает, и даже наплевать сейчас на минимальное расстояние между их лицами.        — Почему? — Юнги вздрагивает то ли от взгляда, то ли от близости, и вжимается головой в стену.       — Ты реально считаешь, что я тебя кину тут одного? Я думал, что такое мнение обо мне давно отпало.       — Да нет же, — шепчет парень и голову отклоняет, но её тут же на место возвращают.        — Я только заклеил, — Хосок окидывает руки Юнги взглядом и кидает в сторону ног. — На теле ещё открытые раны есть?       — Может, колени? И лицо.       Стянув штаны (благо привычка носить шорты осталась и по сей день, иначе бы сгорел от стыда), Юнги их откидывает и показывает ноги.       — Тут немного работы, а что с телом? — Юнги как по приказу стягивает кофту, оголяя туловище. Хосок осматривает того и выдыхает. — Ничего такого нет, синяки.       — Ну хоть это радует, — выдыхает Мин и вновь ноги по бокам от вампира вытягивает, расслабляясь. Если бы кто-то из знакомых сейчас оказался тут, то он бы сгорел от стыда вновь. Неловко до чёртиков, но рядом с Хосоком это не так ощущается. Он привык.       Чон принимается обрабатывать колени поочерёдно, после осматривает лицо и капает на новую ватку хлоргексидин. Прикасаясь еле ощутимо к рассечённой брови, он всю кровь вытирает с неё, после слабые потеки с виска. Перейдя к губам, вампир подвисает. Они так близко, что даже страшно. И так маняще выглядят.       Хосок заканчивает. Откидывает ватку на пол и выдыхает, глаза прикрывая. Юнги на плечо руку тому кладёт, пытаясь понять, что происходит, после сам приближается. Хосок молчит, голову чуток опустив, и смотрит в пол. Юнги причину резкой смены настроения осознать хочет, понять. А Хосок будто в себе закрылся и не подпускает никого.        — Хоби, ты чего? Всё хорошо? — шёпотом вопросы задает Мин и трясёт легонько за плечо, сглатывая. Пугает его поведение чужое.       Чон молчит. Безмолвно парня за шею обнимает и к себе притягивает, пряча лицо в своих руках. Сглатывает и жмётся сильнее, забив вовсе на их положение по отношению друг к другу.       — Хо…       — Не позволяй себе быть в такой ситуации больше никогда, — слышится шёпот над ухом, что обрывает Юнги.        — Я…       — Не позволяй, слышишь? Тебя убить могли, просто раз — и всё. Убить, понимаешь. А причина-то не только в твоей крови. Я тут каким-то боком замешан. Пожалуйста. Не давай себе висеть на волоске от смерти никогда. Лучше уж я буду на твоём месте, а не так.       — Что ты несёшь? — отвечает шепотом на шепот Чона и руку в волосы запускает чужие.        — Просто дай мне обещание. Я не много прошу, — голос тихий, слабый, вампир внутри себя кучу эмоций держит. Рвано выдохнув, он елозит лицом по рукам и глубокий вдох делает. — Ты меня слышишь? Дай обещание, — уже громче озвучивает просьбу Хосок, ибо ответа не получает. Не хочет Мина потерять, как маму. Та тоже была неосторожна, не замечала, что к спине ножи подносят. Или игнорировала. Парень правды не узнает никогда.       — Хосок, что с тобой? — Юнги касается виска пальцами, после ими ведёт ближе к лицу, тут же руку отдергивая. Холодную влагу ощутил на щеках чужих. Прежде Хосок ярко эмоций не показывал. Ни грусть, ни счастье.       — Дай мне обещание! — Хосок шмыгает носом и, раз его уже и так спалили, отстраняется от плеча, тут же вжимая парня в стену, забив на ранения, и заглядывает в глаза. Страха полны, не за себя — за вампира. Смотрит мокрыми глазами, радужками красными, что ярче от прилива эмоций стали. Плечи сжимает, всё ещё не разрывая контакт.       — Я… — Юнги ослабляет хватку на чужой талии, ибо до этого скрестил ноги на ней, и выдыхает. Сложно что-то сказать, очень. Ком в горле встал, а голова будто из мира выпала, оставляя парня ни с чем.       — Просто дай обещание, что поставишь свою жизнь выше моей. Поставишь себя вперёд, а не позади. Не забьёшь на страх, мне будешь говорить о каждом. Хорошо? — Хо сглатывает и рвано выдыхает, приоткрыв губы. — Пожалуйста, — почти шёпотом добавляет.       — Хорошо, я обещаю, — Юнги ком сглатывает и обнимает того за шею, глаза прикрывая и еле свои же слезы сдерживая. Хосока сейчас почему-то жалко стало, в глазах у того яркий страх был. Боится.       За Юнги боится.       Хосок в ответ обнимает, прижимается и вытирает остатки слез с лица о плечо. Шмыгает носом и ощущает, что Юнги вновь ногами обнимает того, глаза закрывает.       — Не хочу ломать момент, но у меня задница щас отмёрзнет. Вместе с яйцами, а я такой никому не нужен, — Юнги усмехается и отстраняется, выбираясь из объятий, пытается встать самостоятельно. Хосок слабо улыбается и делает последний рваный выдох, уже окончательно успокаиваясь.       — Ну святого лишиться сейчас не лучший выбор, — Хосок встаёт и протягивает руку. Мин помощь принимает, тут же приобнимая за шею того, дабы дойти помог. Чон проводит его в указанную кивком комнату и помогает лечь.        — Ту одежду нужно в стирку, а тебе что-то нужно?        — Достань из шкафа любую футболку, — кидает Мин и забирается под одеяло, шипя от боли. Хосок слушается и протягивает чёрную вещь парню. Юнги под одеялом её надевает и глаза прикрывает моментально.       — Тебе силы нужно восстановить. Продукты есть?        — А… Есть, всё в норме, я сам себе приготовлю, когда захочу.       — А я?       — Ну… Тебе как бы к себе нужно. Там рассвет же ещё, да и дел вполне наверняка хватает.       — Не неси чушь. Ты всё ещё обо мне такого мнения?       — А что, нет?        — Я, блять, останусь, ты же не сможешь сам всё сделать.       — Есть я не хочу. Я ем плотно по утрам, а вечером максимум чай с перекусом. И ещё я после работы поел со знакомыми, — Юнги глубокий вдох делает и глазами подле себя стреляет, как бы намекая, что хочет рядом с вампиром полежать. Тот не замечает этого, отчего парень лишь вздыхает.        — Уверен? — Он садится на край кровати и поправляет в ногах Юнги одеяло. — У тебя завтра выходной?       — Да, — кивает тот и пододвигается.        — Они знают, где ты живёшь, теперь знают, — Юнги кратко в окно глянет, что окутано тёмной пеленой, и сглатывает. Намёк ясен без излишков.       — И что теперь? — Юнги закусывает губу изнутри, понимая, на что ещё намекает вампир.       — У меня свободная комната в спальне. А ещё пустой дом, в котором я живу один и был бы не против человека рядом. И ещё за растениями сложно ухаживать одному, — последнее ради приличия добавил, а то как-то слишком нагло. — Тебе дорого это место?       — Оно мне досталось как неожиданное наследство. Бабушка, которую я раз в жизни видел только, устроила мне сюрприз. Вроде много родных. Это случилось, ещё когда мне восемнадцать было. Четыре года здесь за хозяина, даже больше. Странно, что цветы не рассыпались в пепел в вазе. Будто время застыло.       — Тебе тут комфортно? — Хосок в обратном уверен, просто убеждается.       — Нет. На меня вся эта советская фигня только давит, — морщится Юнги, после прибавляя. — Сам рад свалить, лишь бы не видеть этого. Только в этой комнате более-менее нормально. Нет всякой фигни.       — Это значит да?       — Что?        — Значит, ты согласен ко мне переехать? Я не буду против, даже за, а тебе ближе к дому, да и мне спокойнее. Ты, можно сказать, под боком.       — Я, конечно, могу так лежать, но моё эмоциональное состояние пока что в норме.        — Я что тебе батарейка? — смеётся слабо Хосок и толкает легонько в плечо.        — Нет, блять, к тебе каждый день липнуть, — Юнги отодвигается и по-хозяйки рядом с собой хлопает. Чон ложится и получает прикосновения. Юнги под боком буквально и оказывается, прикрывает глаза, глубокий вдох делает.        — Не, это слишком. Достаточно того, чтобы ты был рядом.       — А что ты будешь ночью делать? Тип…. Ты по сути желанием спать не горишь.        — Я полежу, — пожимает плечами Хо и приобнимает парня. — Спи, блять.       — Не сдохнешь от скуки?        — Пока что не собираюсь.       Ночь тянется долго. Пока Юнги не уснул полностью, Чон не уходил. Тот слишком много пережил, посему спокойствие во сне очень важно. Когда же ровное дыхание глубокого сна послышалось над ухом, вампир решил всё-таки пройтись по дому. Ему ничего за это не будет, он знает наперёд. Осмотреть эдакий раритет было огромное желание. Даже радио удалось откопать, на что парень удивился немного. Хотя чему тут: бабушка умерла давно, так ещё и жила в девяностых. А у этих людей свои заморочки и бзики на разные темы. Просто смириться нужно. Заняло это его на пару часов, погружая в атмосферу знакомую. Проверив спокойное состояние Юнги, он проверяет на новые проблемы раны и поправляет одеяло. Проведя пальцем по миновой разбитой брови, он в ответ вздрагивание от парня получает и шмыг носом тихий. Юнги всё ещё не может прийти в полное спокойствие. Сев рядом, Хосок кладёт руку на плечо тому и не спеша поглаживать начинает. Юнги ближе ложится, вжимается сбоку, источник защиты находя. Вампир по лицу проводит пальцами вновь, вытирая выступившие у Мина слёзы. Постепенно Юнги успокаивается. Кошмары отступают на задний план, покрываются чёрной пеленой. Хосок облегчённо выдыхает и стягивает с себя футболку. Тут оптимальная температура для Юнги, но слишком высокая для вампира. Положив её на край кровати, Хосок встаёт и проходит к выходу.       Ночь тянется долго. Юнги спокойно спит, всё ещё считая, что Хосок рядом. Это внутренне успокаивает немного, позволяя в порядок себя привести. Вампир же сейчас на ступенях дома сидит. Бегает глазами по улице и вдалеке виновника ран миновых замечает. Ухмылка у того, а Хосок лишь скалится. Оставить того давиться кровью было не самым лучшим решением. У самого несколько ран уже затянулись, Чхве же так не повезло. Соперник, если его так назвать можно, оставляет взгляд загадочный на Чоне и скрывается в тени далёких домов. Дать понять нужно, что Юнги трогать никому не дозволено. Это его человек, больше ничей в этом районе. Никому не принадлежит больше. Хосок собственник. Бесит безумно. Он бы и сам не хотел иметь такую сильную ревность к человеку, с которым связан лишь кровью. Не хотел бы владеть Юнги, ибо не имеет права, но другого поведения не умеет проявлять. Он собственник. Готов рвать глотки за то, что слишком близко к нему кто-то подошёл (наверняка так есть, он же человек и свои друзья и знакомые), закрывать от всех проблем. Хочет своей сделать эту блудную душу, но не может. Не вправе.       Откинув голову на дверь позади, он облизывает губы и усмехается. Клыки, как назло, до сих пор крови желают. Нельзя. Нельзя ещё долгое время. Хосок не тронет до полного восстановления того. Остаётся давиться кровью мёртвой ещё неделю по крайней мере, только вот сейчас даже к ней не имеет доступа. Придётся терпеть, он готов.       Готов ради Юнги.