Кровавый договор.

      Юнги не так сильно боится за свою жизнь. Сейчас он так долго не задерживается на работе, после поспешно идёт к себе домой. Торопится, зная, что вампир из-за любого угла может появиться. На себе уже ощущал это, больше не хочется. Ну, как не хочется, точнее, ему страшно, если кто-то иной укусит, кроме Хосока. К тому он приходит раз в неделю, позволяет отпить крови и тем самым получает защиту в ответ.       Очередной день не сулит ничего хорошего. Мин вновь возвращается с вечерней смены, ругается про себя на погоду осеннюю. Это время года глаголет солнцу заранее прятать свои лучи и луне раньше брать шефство над миром грешников. Выпрыгнув из автобуса, он уже надеется поскорее вернуться домой и запереться.       — Ты сегодня долго. Обещал пораньше, — Юнги оборачивается на голос и замирает, после из тени остановки выходит фигура.       — Ты какого тут? Не нужно, блять, так пугать, — выдыхает Мин, чувствуя, как в ушах пульс отдаёт. Сообщение он ему ещё в семь отправил, чтобы отвязался и поскорее забил болт на переписку. Он максимум тому пару слов в ответ напишет из вежливости. Хосок тоже это исключительно в силу воспитания делает.       — Ты не прошёл мимо дома.       — Ты за мной следишь?       — Просто обычно это раньше происходит. Я же должен, как ты выразился, защищать твою задницу.       — Да иди ты, — Юнги внутренне даже благодарен, что Хосок сейчас тут находится. Одному и правда страшновато идти, учитывая то, что единственное освещение — ряд фонарей вдоль дороги и тротуаров. Юнги посмотрит на вампира и кивнет в сторону дороги. — Хо, ты меня дома или нет? — имя он узнал после второго укуса, когда Хосок заметил того уходящим и окликнул. А после кивком пригласил к себе в кабинет и протянул стикер с номером. А там уже и познакомились адекватно.       — Как хочешь, — пожимает плечами тот и следует за парнем.       — Ты опять уходишь от ответа. Это значит, я могу остаться у тебя? — Юнги и лень — две неразрывные стихии, а уж на халяву остаться и завтра сэкономить пятнадцать минут очень даже хочется.       — Больно надо. Ну тогда ты на этой неделе можешь не беспокоиться насчёт крови. Если сегодня выполнишь свою половину договора, — кровавого договора, написанного ей же, смешением хосоковой для заживления и юнгиевой, являющейся пропитанием для вампира.       — Мне просто лень идти до дома, — Юнги выдыхает и немного ближе к Хосоку подходит, ибо страшновато.       — Пизди больше, — Чон кинет взгляд в темноту и поведёт губой.       — Ты сам говорил, что двери твоего дома открыты для меня.       — Ты ещё, блять, дубликат ключей попроси сделать, — язвит парень и ощущает на себе взгляд лишний.       — Ну нет, это уже слишком даже для меня, — Юнги шаг немного ускорит и получит под ухом рык, отчего негромко ойкнет и кинет взгляд на источник. Хосок посмотрит в ответ и заведёт за чужую спину руку, толкая чуть вперёд. Мин кивнет и ускорится, после остановится вместе с Чоном.       — Я вижу, что тот самый кусок мяса ничё так. Ходить может.       — Ой, блять, мелкий, не еби мозги хоть ты.       — Тут ещё есть кому-то? — Тэхён сделает к ним шаг и пробежится по Юнги оценивающим взглядом.       — Есть.       — Да ну, — Тэ приложит к губам ладошку и охнет наигранно, после усмехнется, — он говорить умеет?       — Всё, нахуй, я пошёл домой. Нихуя из тебя не телохранитель. Дерьмо, — вздыхает Мин и делает шаг вперёд, но его за ручку рюкзака перехватывают.       — Ёбнулся?       — Прыткий, — сделает свой вывод Тэ и подойдёт ближе. — Столько крови. Давно обхаживаешь? Я слышал, что у тех, кто тебе доверяет, она вкуснее.       — Но тебе не доводилось попробовать с ноткой доверия, — заканчивает предложение вампир за Кима и сбоку встаёт от Юнги, дабы оградить от того.       — Ну типа.       — Ну тогда не доставай. Иди домой, блять.       — Ну нет. У тебя такая вкуснятина, — Хосок выдыхает и игнорирует его слова, после Юнги легонько по спине хлопает и начинает с ним рядом идти.       — Только попробуй один или со своими дружками его тронуть.       — Жадный. Что вообще тут человек забыл? — Тэхён не отстаёт, идёт рядом с Юнги, что Хосок намеренно терпит, дабы до драки не довести, и зачёсывает жемчужные волосы назад.       — Он тут живёт.       — Ой, не пизди. Что тут такой как он забыл?       — А может, у меня выбора нет, — Юнги уже готов вжаться сбоку в Хосока от страха, что внутри спрятал, но пока терпит.       — А что ты тогда делаешь рядом с Хосоком? Он же вампир, у-у-у, — Тэхён закусывает губу и подавляет смешок.       — Он не ты — не убьёт.       — Так уверен. Я не поверю в то, что Хосок ни разу тебя не пил.       — Тебе какая разница, — Юнги терпеть больше не может — так вампир наглеет, заводит ладонь на шею и осматривает. Вид на укус тут же открывается, зажить ещё не успел, и Мин вжимается в Хосока.       — Тэхён, — Хосок приобнимает парня за плечи и кидает на того взгляд, после получает кивок положительный. Ясно без слов, о чем речь, и Хосок обходит парня, ускоряясь, с другой стороны уже идя, руки в карманы жилетки пряча. — Можешь успокоиться, а?       — Ты же у нас такой правильный, никогда не навредишь человеку. Так ведь? Но… Как иронично, что и ты у него кровь пил. Ц-ц-ц.       — Тебя такое не касается, — Хосок толкает в спину Мина и разворачивается к Киму. — В дом не приглашаю. Вали к себе.       — Он у тебя ещё и ночевать будет. Смешно, — Тэ вновь смеётся, но уже всем на него пофиг.       — Я его уже видел как-то, — выдыхает Мин и глаза прикрывает, стоит ему в знакомой прихожей оказаться. — Блять, прицепился же.       — Поддерживаю, — Хосок проходит на кухню и наливает воды. — Если бы не привязался — было бы лучше.       — Если бы не я, то этого ничего бы не было, — Мин проходит за тем и ставит сумку на стул.       — Нашёл кого винить. Виноват Тэхён. Будешь?       — У меня чуть сердце в пятки ушло, — Юнги принимает стакан и выпивает оставшуюся воду.       — Чего так боялся-то? Я же в любом случае тебя не отдал бы так легко.       — Я не знаю. Просто страшно. От него таким вайбом веет. Бр-р, — Мин ёжится и садится на стул.       — Ты сегодня покупал продукты?       — Да. Сегодня без доставки, — Юнги кивает в сторону рюкзака и потягивается.       — Тогда сначала готовь, а потом уже с кровью. Не торопись, у меня жажда не такая яркая.       — Угу, спасибо.       Пока Хосок сидел в кабинете, Юнги готовил на кухне. Готовить для себя он привык: один живёт не первый год. По кухне уже полчаса приятный аромат тушеного мяса с овощами витает, Юнги садится на стул и убавляет громкость в наушниках, прикрывая глаза. Всё уже готово, внутри же напряжение некое появляется. Он понимает, что находится здесь только из-за своей крови. Жив только из-за неё. Хосок к нему добр только из-за неё. Удручает, заставляет почувствовать себя ничтожным и ненужным. Почувствовать себя отбросом, который ничего не может самостоятельно добиться. Даже банальной безопасности. Жив из-за вампира. Звучит смешно очень. Жив только потому, что ему позволили. Хосок мог выпить дозу, потом ещё, ибо мозг сто процентов не смог из-за истощения прийти в себя так скоро. Мог и с теми подростками за компанию.       Напряжение тело заполняет. Всё больше, отчего Мин к стулу будто прикован. Юнги сглатывает и встаёт, а потом вновь оседает, вытаскивая наушники. Пойти к Хосоку, а дальше что? Сказать, мол, ты же из-за крови меня держишь, дерзай, а то забесплатно мне неловко тут находиться. Идиотизм полный. Тот сейчас в своем мире, если это можно так назвать. Погружен в работу, не известную Мину. Юнги видит, как тому это важно. Парень тоже хотел бы найти себе занятие такое, чтобы оно стало пеленой безопасности и спокойствия. Под чем он мог бы укрыться и больше не волноваться. Хотя бы пару часов, полчаса.       — Всё хорошо? — Хосок вовремя появляется, останавливается в проходе кухонном и бедром опирается о него. — Ты волнуешься, — Чон чувствует напряжение чужое. Чувствует учащенное сердцебиение, ощущает даже с другого конца дома. Реакция такая, возможно, из-за отсутствия ранее рядом человека, и рецепторы сейчас обострились, найдя себе жертву и причину существования. К примеру, у тех, кто уже баловался человеческой кровью и не раз (тот же Тэхён), нет такой ярко выраженной реакции. Чрезмерная чувствительность тоже отсутствует. Чон сейчас, пусть этого и не видно, достаточно много мысленно уделяет Юнги. Он волнуется, ибо видит в нем частичку мамы — расу. Звучит как бред, но это так. Вампир не раз об этом задумывался, приходил к выводу, что это идиотизм.       — А… Да-да. Я в норме, — Мин сглатывает и бегает глазами по Хосоку. Тот всё так же холоден, эмоции не выдаёт. Неясно даже, чего сейчас он хочет и зачем пришёл.       — Ты же врёшь.       — Ну а что, мне тебе каждый секрет выдавать? — иронично смеётся Мин и встаёт из-за стола. — Ты это… Сейчас хочешь?       — О крови?       — Ну да. Зачем же ещё тогда приходить, — пожимает плечами парень и выдыхает, отводя глаза в пол и обратно садясь. Одна гора с плеч спала, а вторая — ожидание того самого укуса — увеличилась.       — Ты слишком низкого обо мне мнения, — Чон проходит к столу и садится напротив. — Что-то случилось?       — Я не знаю.       — Уверен? — Хо ногу на чужое бедро под столом закидывает и расслабляется.       — Ты не обнаглел? — выпадки не первые такие у Хосока, спонтанность иногда в шок повергает, но Юнги уже привык.       — Да ну? Я же ничего плохого не делаю.       — Ты холодный.       — Зачем ты давишь на мои комплексы? — Хосок наигранно обижается и усмехается.       — Как это, блять, может быть комплексом, — Юнги скидывать чужую ногу не хочется, ибо приятно, что хотя бы одному человеку не по барабану на него. Да, не очень-то и тепло от этого, но иное тепло порождает — внутреннее.       — А вот так. Как то, что мне нужно пить кровь.       — В смысле? — Юнги откинет чёлку назад и немного удивлённо на того посмотрит.       — В прямом. Думаешь, что я таким горжусь? Мне это нахрен не нужно.       — А зачем тебе я? — Юнги бровь вскидывает и под столом кулак сжимает. Страшно сейчас получить именно тот ответ, что поставил себе самостоятельно в голове.       Молчание повиснет долгое. Хосок смотрит на Юнги, который напротив сидит и своим взглядом одно лишь просит — не приравнять к добыче. Не обозвать той самой жертвой, которую держат и охраняют только ради крови. Сам предполагает именно этот расклад, но больно получить такое. Будто единственный человек, с которым сейчас удаётся иллюзию тепла построить. Да, всё основано именно на лжи, но, чёрт, Юнги правда тепло. Тепло рядом с холодным Хосоком.       — Что ты хочешь услышать?       — Не хочу стать куском мяса. Как ты меня тогда назвал.       — Это было только для вида, — Хосок убирает ногу с чужого бедра. А Юнги холоднее стало, пусть и звучит как бред. — Допустим, ты близкий мне человек.       — Пиздишь?       — С чего бы? Я зря что ли твою задницу защищаю.       — Из-за крови, — выдыхает негромко парень и губу нижнюю изнутри закусывает.       — Бред. Твоя кровь не главное.       — Ты врешь?       — Тебя довели до того, что на искреннее выражение заботы ты спрашиваешь о том, шутка ли это?       Тепло. Хосок правду говорит. Юнги сам себе удивляется, ибо верит.       — Довели.       — Мне тебя жаль. Может, изменится.       — Я никому не нужен.       — А я?       Дело к ночи близится, Юнги в своей комнате (да, он уже её так называет) лежит и листает ленту тик тока, без интереса смотря на экран. Его всё ещё не кусали, поужинал давно, ещё в присутствии Хосока, а потом даже не получил ни одного намёка на укус. Посему и закрылся в комнате. Напряжение от ожидания накрылось усталостью, отбрасывая подальше плохие мысли. Тишину режет открытие двери, на что Мин поднимает бесцветный стеклянный взгляд и окидывает Хосока им.       — Не спишь?       — Ну типа, — Юнги выдыхает и откладывает телефон.       — Пройду?       — Это как бы твой дом, так что, наверное, да, — человек принимает сидячее положение и скидывает с себя одеяло. И так ясно, зачем вампир пожаловал.       — Но я же не могу врываться, — Чон проходит к кровати. — Это твоё личное пространство. Я его сам тебе дал. Сяду?       Юнги пожимает плечами, после отводя взгляд в окно. Он тут никто, да и не станет никогда кем-то, посему предпочитает сохранять нейтралитет. Хосок принимает это как положительный ответ и садится на небольшом расстоянии от Мина. После же облизывает губы и цокает.       — Давай побыстрее закончим, — выдаёт спустя молчание парень, подсаживаясь немного. — Мне так легче будет.       Хосок понимает, что сюда пришёл только из-за крови, пусть это и не являлось главной целью, но и просто хотел с Мином посидеть. Кивнув, он вдыхает и поджимает губы, садясь ближе в ответ. Юнги отклоняет голову в сторону, после прибавляя:       — Кусай с другой стороны, там ещё не зажило. Мин проводит пальцами по дозволенной стороне шеи и сглатывает. Шумно так, что, кажется, Хосок слышал наверняка, отчего неловко даже. Укус у них не первый — уже десятый, наверное, — но Юнги всё равно боится. Нет, не самого процесса, не боли, не Хосока. Он просто боится, всё ещё сам не определившись чего.       — Я много не буду, не беспокойся, — вампир чувствует страх. Понимает. Старается лишним движением не вызвать увеличение его. Проводит по шее пальцами. Кожа покрылась мелкими мурашками то ли от холода, то ли от страха.       Юнги опять кажется это чем-то интимным. То, за что ему стыдно даже. Хосоку нужна кровь, больше ничего. Интимный характер принимает каждый укус только в голове. Сглатывает вновь, подсаживаясь к тому и складывая ноги в позу лотоса. Прикрыв глаза, он ощущает чужие губы на шее, вновь внизу тянет, оставляя выбор лишь губу незаметно закусывать и рваные выдохи делать еле слышные. После ощущает клыки. Хосок не спешит, давая возможность тому настроиться на нужную волну и не получить испуг. А потом резко вводит, на что Юнги шипит негромко и цепляется за плечи чужие, рвано выдыхая после и стараясь расслабиться. Через силу получается, ибо он не хочет доставлять обоим дискомфорт. Хосок не сильно много крови выпивает, вынимает клыки. Он сегодня даже не особо-то и хотел, но просто так сказать это в лицо Юнги сложно. Да и Мин считает, что это его долг. Хосок целует бережно. Укус до сих пор сочится кровью, нужно это исправить и забрать часть боли, отвлекая прикосновениями губ.       — Как ты только прокусываешь свой палец, тип организм должен блокировать, — Юнги облегчённо вдыхает и ощущает на своей шее прикосновения вновь, но теперь уже пальцами с кровью. Ощущать губы было очень приятно, но Юнги никогда не скажет об этом.       — У нас это не так остро. Да и боли практически не чувствую, — Хосок другой рукой поглаживает плечо, успокаивая как бы. Закончив с этим, вампир вытирает пальцы и губы о салфетку, принесенную ранее, и отсаживается. — Сильно болит? — получив отрицательный кивок поникшей головы, Чон кивает и решает оставить того. Юнги голову вновь поднимает, чтобы что-то сказать, но опешивается, после робко подсаживается и губу закусывает изнутри. — Что-то ещё?       И объятия получит. Юнги за талию обнимет и прижмётся телом. Тепло по нему опять пройдётся, у Хосока рука не поднимается того оттолкнуть, зная заранее, что так не принято у него. Не принято дарить тепло, не принято получать, а сейчас имеет его. Трепетно по телу разольется, наполняя его не спеша. Юнги зажмуривается, ожидая удара, ибо от Хосока другого ждать смысла нет, но не может просто так отпустить того. Чтобы вампир ушёл и оставил одного. В холодной серой комнате, с желанием одиноким не быть. Чон делает вдох глубокий, после на плечи чужие руки кладёт, собирается назвать имя того и отстранить, как его перебивают:       — Нет. Не отталкивай. Пожалуйста... — Юнги подсаживается ещё.       — С тобой всё хорошо? — Хосок забыл, что значит дарить тепло, заботу. Что значит получать её. Это постепенно со смерти матери забылось, а прошло уже полвека.       — Нет, — Юнги сглатывает и на чужой спине ткань футболки сжимает.       — Что случилось? — вампир уже захочет положить на спину того руку, но передумает.       — Я устал, — Мин глаза приоткрывает и поднимает голову немного, смотря теперь на Хосока с опаской.       — В смысле?       — Я просто устал. Я не знаю, что сказать, просто устал.       — У тебя есть близкие люди? — внезапный вопрос, но это поможет решить, что дальше делать.       — Нет. Я давно один, — Юнги вновь лицом к груди прижимается и себя сейчас ощущает так стыдливо. Липнуть к вампиру, который тепла вообще не ощущал в своей жизни. А значит, и не нуждается в этом. Может, для Хосока такое отвратительным считается.       — И тебе не хватает….       — Тактильного контакта и заботы. Ну, или её иллюзии, — заканчивает предложение Мин и выдыхает. Хосок оправдывает свои догадки и неловко кладёт тому руку на спину, приобнимая.       — Я же холодный.       — Мне как-то похуй. Просто не отталкивай, пожалуйста. Я устал, мне нужно восстановиться морально. Пожалуйста.       — Я же не подарю тепло.       — А я и не требую. Достаточно иллюзии.       Хосок обнимает. Прижимает к себе сильнее. Опускает голову на чужое плечо, следуя минову примеру, вдыхает запах крови припёкшейся.       — Что-то случилось серьёзное? — разрывает тишину вампир.       — Нет. Я просто износился.       — Что ты имеешь ввиду?       — Ну… — выдыхает парень и трётся виском о плечо, глаза приоткрывая и с чужими встречаясь. Держать контакт зрительный не привык, посему и разрывает мгновенно. — Как тебе попроще объяснить. У меня есть ресурсы, которые организм тратит на эмоции. На борьбу с ними и проявление. У меня они закончились, ибо негде получать.       — То есть, у тебя больше нет ресурсов?       — Да.       — А что может помочь?       — Пока что мне хватает тактильного контакта, — Юнги делает глубокий вдох и отворачивает голову.       — Если что — можешь говорить.       — Будто тебе нужен этот геморрой со мной? — усмехается грустно Мин.       — Если нет — ты валялся бы в переулке, — Хосок проводит пальцами по свежему укусу. — Болит?       — Немного. Всё хорошо, — Юнги опять дрожь неизвестного происхождения давит в себе и трётся виском о ткань футболки.       — Может, сесть тебе поудобнее? Кожа слишком натягивается, поэтому и больно.       — Предлагаешь в твою сторону голову повернуть?       — Как пожелаешь. Ты же не хочешь, чтобы укус разошёлся, — Хосок усмехается, видя, что тот всё-таки послушался.       — Считай, что твой совет сработал, — бурчит проигрышно под нос себе парень и глубокий вдох делает. Сильнее жмётся, внутри успокоение имея.       Хосок осматривает того, губы после облизывает и одну руку с чужой спины чуть выше поднимает, к шее парня, после на плечо кладёт и изнутри закусывает щеку. Не знает, что ему дозволено, посему и не решается.       — Я тебе не мешаю?       — О чем ты? — почти коснувшись чужих волос, спрашивает Чон и отдергивает руку, всё так же бесшумно.       — Ну… У тебя обычно ночью дела. Ты же занят всегда.       — Это так кажется.       — Да ну.       — Ну, я занят, но не настолько же.       — Но занят. А я тут заставляю с собой сидеть.       — Не заставляешь.       — А что тогда? — Юнги хочется свою значимость проверить. Убедиться вновь, что Хосоку не похуй. Несколько месяцев прошло, а он всё рядом. Рядом только из-за крови — тут же приходит мысль, что больно бьёт по душе.       — Я… Я не знаю, мне сложно что-то сказать тебе сейчас.       И Юнги кивает, до сих пор от плеча не отрываясь, после ощущая прикосновения чужие. Прикосновения на волосах, робкие такие, нежные. Хосок будто боится их сломать, словно каждая прядь — карамель. Изящными пальцами передана им такая невинная форма. Хрупкая до чёртиков, и Хосок в это верит. Прикасается нежно, перебирает волосы между пальцами, иногда накручивая. Они как у него по структуре, но, черт, более живые. И это нравится Хосоку, он готов утонуть в них.       Юнги краснеет слегка, приоткрывает глаза и поднимает их на лицо чужое. Хосок сосредоточен, но в то же время расслаблен. Смотрит на свою руку блуждающую с трепетом, детской ноткой в глазах. Юнги улыбки не скрывает, ощущая, как внутри тепло от чужих действий разливается, и наблюдать продолжает. Тот его напрочь не замечает: всё ещё увлечён максимально.       — У меня спина устала, — Хосок убирает руку от волос, тут же перестаёт на себе взгляд ощущать и смотрит на Мина. Тот его решает на кровать завалить, даже выбора не давая. Хосок смиряется, слегка повыше ложится, занимая теперь уже не только левую половину кровати, а поперек полностью. Юнги его примеру следует и обнимает вновь, к груди прижимаясь. — Не холодно? — в этом году лето выдалось не самое теплое, дома выше восемнадцати градусов даже в это время года не поднимается.       — Не особо, — по телу слабая дрожь пройдёт, это скорее от нервов, но Хосок не так воспримет, отстранится, накроет того одеялом и вновь ляжет. Юнги опять к груди прижмётся, глаза закрывая.       — Спасибо.       — Пожалуйста, — шёпотом в ответ скажет Чон и глубокий вдох сделает.       Ночь тянется неимоверно долго. Хосок сидит над своим ювелирным делом, в прямом смысле.       Мама Хосока любила украшения. Они всегда опоясывали её шею, украшали пальцы и кисти. Она имела их в очень большом количестве, отец мог себе позволить наполнить жизнь такими яркими красками. Дорогие камни и совсем дешёвые, золотые цепи и крашеное потертое железо, драгоценный камень и обработанное стекло, серебро и металл, изыск и дешевизна — любила всё. Любила каждое украшение, подаренное или созданное своими руками. Хосока она учила, тот был до безумства любопытен. Передавала навыки ребёнку, а тот старался повторить в точности, имея такой короткий срок практики. Психовал, рвал всё, посылал подальше и ставил точку в этом занятии.       И возвращался. Вновь садился за стол, включал лампу и доставал из ящиков шкатулки с большим количеством ярусов и ячеек. Старался создать самое лучшее украшение, дабы после маме подарить. Те недоростки не нравятся ему — такое звание даётся каждому украшению, что сделано пару дней назад. А уж говорить о том, чтобы подарить их ей — боже упаси. Стыдно, ибо они даже рядом не стоят с её. Изящные, тонкие работы, каждый миллиметр изделия можно приравнять в восьмому чуду света. Каждый изгиб проволоки, каждый лепесток из смолы, каждый камень. Хосок готов часами разглядывать на свету лампы их.       Сейчас в кабинете пусто. Холодно, тепло отсутствует ровно с того момента, как она ушла из жизни. Серо, стены потеряли свою одежду — картины, ярким маслом написанные тогда. Работа над украшениями становится некой обязанностью, пусть и нравится. Цель всё та же — создать украшение, достойное матери. Пусть и не подарит ей, но оставит память и честь ей. Это брошь с россыпью камней алых. Они вставлены в коронки из металла, а те, в свою очередь, крепятся к изгибам проволочным. Хосок любит потёртый металл, от которого веет старостью и шарм тем самым придаёт. Основа вылита из смолы с золотым перламутровым красителем. Брошь небольшая, пару сантиметров. Завитки обильно обволакивают полушар из воска, будто охраняя самое дорогое. Сплетаются в изящный стебель и извиваются. Хосок вновь прячет её в отдельную шкатулку и откидывается на спинку стула, потирая виски. Такая работа много сил отнимает, особенно глаза быстро начинают болеть. Сделав глубокий вдох, Хосок голову отклоняет на спинку и глаза открывает, смотря на белый гладкий потолок. Тень от рамы окна вместе со светом лунным на потолке играет, Хосок на момент забывается и зависает. Накрывается пеленой случайных мыслей и решает подальше их откинуть. Сев ровно, Хосок осматривает стол и начинает собирать не спеша все кейсы с фурнитурой и прочим в шкаф, ибо сил больше нет заниматься этим. Глаза цепляются за небольшой бутылек, сантиметров пять длиной, и Хосок задумывается.