Юнги ежится от ветра из открытого нараспашку окна второго этажа его спальни и решает, что пора закончить проверять свой организм на прочность и закрывает его. Разворачивается на стуле, который у стены расположен, встаёт на пол и кладёт в ящик лист а4, предварительно бережно сложенный пополам, вместе с ручкой, которая и служила проводником между мозгом и реальностью, телефон опускает в карман шелкового халата тёмного красного цвета, который любил носить вампир. Идёт в центр своей спальни, которая служила общей спальней два года назад ему и Хосоку, обувает тапочки с открытым носом, после же покидает ее.
Спускается на первый этаж, следует на кухню, где собирается провести несколько часов за кофе и ужином. Он бы не ел с удовольствием, но организму нужно, что поделать. Хосоку обещал, вот и ест. Открывает холодильник, который внутри не имеет больше крови со времен заключения того самого «кровавого договора», и достаёт вчерашний ужин, которому не суждено было пропасть с тарелки, ибо Юнги уснул прямо перед экраном телефона, на котором вёл переписку с одним важным человеком. А там уже с утра не было желания. Помещает капсулу в кофемашину, ставит любимую кружку и вынимает из микроволновки подогретые овощи с курицей. Размещает всё на обеденном столе, садится сам, но его трапезу неожиданно прерывают.
— Да, — отвечает Юнги, которому уже давно не девятнадцать, сколько ему было при встрече с Хосоком. Который уже год живёт без любви всей жизни, по которому рыдал тогда на могиле. Выслушав монолог, парень продолжает. — Конечно, я заеду на днях, обещаю. Нет, мне не сложно, правда. И да, можете остановить поток благодарностей, мне неловко немного, — Юнги чешет шею и проводит ладонью по светлым волосам, а после берет кружку в руку и отпивает немного. Вытянув ноги на другой стул, он делает глубокий вдох и продолжает поглощать информацию, идущую с другого конца трубки. — А как насчёт того, чтобы оборудовать левый корпус? Он же по сути самый потрёпаный, нам лишним не будет, — сделав пару глотков и тем самым смочив горло, парень выслушивает нотки сомнения и продолжает. — Вы знаете, что это мне не в тягость. Особенно, именно в той части всего плана. Я помогу, обязательно.
Мин сбрасывает звонок, когда ему желают хорошего вечера, и откладывает телефон на стол. Мысли об ужине не возникают, как обычно, поэтому он захватывает с собой в гостиную упаковку попкорна и недопитый напиток. Располагается на диване, включает новую серию сериала, который частично затянул разум своим интересным сюжетом. Все серьёзные мысли уходят вдаль, оставляя наедине с экраном, главными героями и самим Юнги. Узнает в персонажа себя, переживает эмоции вместе с ними. Смеётся, ругается матом за пробки на экране. Сейчас он частично счастлив, внутри баланс эмоций пришёл, больше тень его не тревожит. Не поглощает полностью, не занимает все мысли.
Вампиры позже прознали о смерти Хосока. Без этого никак, слухи тут плодятся и перемещаются в бешенном темпе. Никто, правда, не трогает Юнги. Осторожность, конечно, присутствует в большом количестве, но страха нет. Пару раз встречал их, в тёмных переулках. Страх появлялся, правда, исчезал тут же, стоило тем хмыкнуть и развернуться, оставляя с кучей мыслей того. Не трогают, ибо не нужно это. Жаба давит придушить человека, чью кровь пил Хосок, имеющий высокий статус среди своих сородичей. Он и на Мина переместился вместе с репутацией. Допоздна, всё же, не ходит, так ещё и машину имеет, волноваться не о чём пока что.
Зачастую Юнги посещают мысли о том, что Хосок и он все ещё связаны. Связаны невидимой нитью. Связаны тем самым договором, что сулит давать кровь взамен на безопасность, но Хосок больше не сможет насладиться напитком из чужого тела, но защитить же сможет. Юнги не хочет верить в это, но чертовщина вокруг с везучими случаями пугает. Очень.
Год назад всё было иначе. Юнги из подростка, который всё ещё не заморачивался по поводу того, что будет завтра, как резко сменяются события, ибо всё было на Хосоке. Правда, сейчас он имеет на плечах не только свое личное, но и вампира. В голове отчётливо помнятся дни, когда пришлось чуть ли не воевать за то, чтобы у Юнги не отобрали и не выкупили поместье в силу слабого характера и малого количества опыта. В одиночку, не имея ни знаний, ни стержня внутреннего сутками зависал перед экраном ноутбука с лекциями, за книгами по экономике. Сначала было всё до жути непонятно, будто в мозгах сбросили настройки до заводских и теперь мышление чистое — как у младенца. Исписанные тетради, блокноты. Они до сих пор хранятся в ящике небольшой стопочкой. Если возникают какие-то проблемы и неполадки — не зазорно заглянуть и освежить память.
Внешний вид тоже пришлось изменить кардинально. Он это понял ещё при оповещении о необходимости встретится и разрешить все проблемы с долеей Хосока, которая упала на миновы плечи тяжёлым грузом. Простого парня в самой обычной одежде, в потертых кроссовках никто бы не принял всерьёз. В классическом и деловом стилях он не разбирался никогда, но одежда Хосока облегчила ему страдания. Размер у них один примерно, Юнги лишь плечи чуть шире имеет. Склад костюмов в огромном шкафу, расположенном в небольшой комнате, дверь от которой находится в спальне.
Внешний вид сделал половину дела, знания, вырученные в спешке — вторую. Перед директором предстал не слабый подросток, вошедший в новую и самостоятельную жизнь, а уверенный в себе человек. Внешне всё именно так, Юнги удалось держать маску на протяжении всей встречи и отбивая каждый удар, которым его пытались сломить и заставить сдаться. Сдаться он не мог. Неправильно было бы запросто отдать нажитое Хосоком, чувство стыда преследовало бы до самого гроба.
Сейчас он настоящий. Без той уверенности, которая возникает лишь по нужде и заставляет в будущем сомневаться в решениях, принятых там. Но они трогать не будут в данным момент. Оставят наедине, позволят отдохнуть, ибо через пару дней ещё огромное количество дел.
Засыпает перед экраном, так и не досмотрев до конца. Возможно, по дороге утром поставит себе на фон в машине и будет изредка посматривать на экран, пока стоит в пробке или на светофоре. Суть хуже усваивается, но зато успеет всё.
Вечера у него все проходят в одной комнате. Это как традиция, ослушаться которой не может. Юнги всегда сидит в спальне, не важно где: за столом, на кровати, на окне, на полу, на котором постелен бежевый махровый ковёр прямоугольной формы. Пусть и отопление тратит Мин намного больше, но место, как и район, обволочён холодом. Парень сразу заметил эту особенность, будто перешагиваешь через начерченную линию мелом на полу и вот, тут же на несколько градусов ниже.
Сидит и выводит линии на бумаге, повторяя один и тот же образ вампира. Когда-то Мин нарисовал Хосока спящим, прийдя с работы пораньше и застав того в постели после продуктивной ночи за ювелирной работой. Впоследствии Чон нашёл это творение, ему очень понравилось, пусть Юнги и отнекивался. Не любит он показывать близким людям свое творчество. Ни фанфики, ни рисунки, но первое Хосок видел, так что не так уж страшно.
Потом нарисовал за работой над серьгой. Вышло хуже, ибо Хосок двигался, перед незаконченным скетчем уснул вовсе. Со сном проблемы были.
И ещё нарисовал когда Хосок позировал. Сидел за столом, подперев голову рукой и смотря на Юнги, который от напора взгляда, что не собирался быть таким, даже нормально линию не мог нарисовать. Прекрасно был проведён вечер. Портрет отсканирован и хранится в множестве копий в облачных хранилищах и дома в папках. Оригинал он поместил в рамку на стене, над кроватью. Отныне все портреты рисуются с него, как с эталона, и прочих скетчей из блокнота. Благодаря Чону он вспомнил материал, который получил из учебников во время саморазвития.
Иногда появляется желание изобразить вампира вновь и Мин поддаётся сладости предложения. Нет, зависимости от вампира он не имеет, её он поборол уже давно. Просто некую эстетику и успокоение находит в сие занятии. Возможно, займётся главой фанфика, который выходит регулярно и в который столько эмоций парень вкладывает. Когда плохо, когда больно, когда он не может найти покой. Пишет строки на экране ноутбука, вкладывая в персонажей частичку себя и Хосока.
И находит успокоение.
Второй вечер парень проводит за тем листом бумаги. Пишет строки, вкладывает душу, находя в занятии этом самое комфортное место в мире. Полгода почти прошло с прошлого вечера, что был пропитан такой атмосферой.
Хосок написал Мину письмо на прощание. Вложил всего себя, не оставил сомнения в чужой любимой душе о том, что любовь ложная. Мин отвечает той же монетой, но старается не увлекаться. Выводит буквы, слова. Пишет о том, что произошло, что будет. Хвалиться количеством подписчиков и лайков на работе, надеется, что Хо не в упадочном состоянии, и всё в порядке. Рассказывает о новых случаях в компании на встрече директоров, куда парень, как и когда-то сам Хосок, не очень любит заглядывать. Хвастается, что смог дать отпор и его не считают каким-то сопляком, взявшимся из воздуха. Рассказывает и о благотворительности, о которой позже будет гордится больше побед в компании.
Перечитывает, переписывает на чистовик и кладёт на стол, а после спешит на кухню. Судорожно роется в ящике и находит заветную зажигалку, а потом так же, бегом, поднимается на второй этаж. Распахивает окно, за которым всё ещё не потемнело, вслушивается в звуки сверчков и кузнечиков, а после складывает ноги в позу лотоса и двигается ближе к окну. Пододвигает железное блюдце, стоящее в углу большого и глубокого подоконника со скрытой от лишних глаз серой шторой, к себе и поднимает над ним бумагу со свежим текстом, подносит над нижним уголком, после нажимает на курок…
Бумага горит неспеша, пламя не торопится сжечь творение влюблённых по уши, но смирившихся, рук.
Каждый раз, когда в мире рождается искусство, умирает один человек.
Юнги умирает по Хосоку, но старается это контролировать. Происходит исключительно в пассивном состоянии и желании получить тепло и защиту.
Смотрит на бумагу, оперевшись виском о холодное стекло. Смотрит влажным взглядом, ибо скучает и хочет хотя-бы ещё раз прижать к груди, поцеловать в губы и забрать к себе, увести от всего мира и оставить. Смотрит с болью, понимая, что ответа то он не получит. Не получит тёплых строчек о том, что его любят. Приходится перечитывать последнее и единственное. Написанное со всей душой и сердцем.
Переписки Мин удалил все, ибо они только будут тянуть в прошлое. Он старается не жить им, пусть и получается частично, но получается же. Удалил все голосовые, дабы не страдать сильнее от слов, сказанных негромким голосом.
Смотрит на бумагу, а после кладёт на то блюдо, дабы не обжечься, обвивает себя руками и продолжает наблюдать за огнём. Он всё быстрее забирает страдания, которые Мин пишет при наличии, оставляя наедине с душевным покоем и чувством гордости за сделанное. Словно завершил квест, который являлся ключевым.
Смотрит на догорающую бумагу и облегчённо выдыхает, после говорит в пустоту тихое «спасибо», вытирая глаза, которые всё-таки пустили слезы на давно нецелованные щеки. Выкидывает пепел в окно, отправляя письмо адресату, ставит тарелочку на законное место и закрывает окно, покидая комнату на пару часов. Уходит в ванную, где полоскает лицо, завершает все свои дела, а после бредёт на кухню, где выпивает снотворное и возвращается обратно, заваливается в кровать, моментально засыпая.
Хосок ушел, ибо добился на этом свете всего, чего так желал. Он получил самое заветное чувство, закрыл все пробелы в своем сердце.
Одна мысль о том, что он Хосок окажется рядом в самый неподходящий момент. Чон сказал, что Юнги узнает того, но верить в не мог. Да, вокруг него пусть и творится всякая дичь, о которой сказано было ранее, но это перебор. Скорее всего, это просто слова, которые Хосок использовал как успокоительное и поддержку.
Такое мнение будет ещё долго присуще. До того самого момента, как на территории детдома, которому Мин помогает уже больше двух лет, не встретится глазами с ребёнком десяти лет, которого воспитательница любезно остановит и не позволит налететь на гостя сия места.
Место, куда бабушка(не та, что оставила дом, а более ближняя, по маминой линии) часто ходила. Она хотела взять себе ребёнка, ибо отношения с единственной дочкой, то бишь матерью Юнги, которая не очень то часто позволяла оставаться с внуком, были отвратные. Огромной души человек, которая привила всё самое хорошее ребёнку, пусть и не имела достаточного времяпровождения. Опекала какого-то мальчика, который ей нравился очень. Приносила сладости, встречалась с ним, брала к себе. Не имела сначала возможности материальной взять его, а потом и сил. Парень вырос, уехал из этого города. Юнги иногда ходил с ней, видел того мальчика. Хорошим был, играть было интересно. А глаза счастливые, пусть и жил буквально в жути. Место это, которое сейчас имеет прекрасное оборудование и ремонт благодаря Мину, нуждалось в огромном количестве денег для восстановления и приличного содержания.
Бабушка всегда любила Юнги. Дарила ему всё самое лучшее, не важно, моральное это или материальное. Учила верить в добро, верить в счастье. Вроде банальные вещи, описанные в сотнях книг и миллионах стихах, но строят основу личности. Они то и создали тот фундамент, на котором держится Мин.
Она всегда хотела помогать этому детскому дому. Не достойны дети жить в таких условиях, ибо они не выбирали судьбу. Юнги в лет десять дал клятву, что исполнит бабушкину мечту. Позже он понял, что не всё так легко и стало даже стыдно, пусть в тот вечер, после которого он переместился в привычную холодную квартиру, не приняли всерьёз его.
Но сейчас то могут принять. И принимают. Со времён бабушки это место выросло вдвое, а качество жизни стало прекрасным. О Юнги писали в СМИ, в городе знают как того самого человека, который без нотки сомнения помогает процветать приюту для детей.
— Меня Юнги зовут, — парень протягивает руку и садится на корточки перед ребёнком. Тот окидывает взглядом недоверчивым, встречается с добрыми глазами, которые ловят схожесть чужих значков с Хосоковыми и внутри немного загорается, решает, что скорее всего можно доверить, и проговаривает не особо внятное и отстраненное:
— Хисок меня зовут, — даёт руку в ответ, не понимая ещё, что будет отсчитывать часы до обещанного Мином времени, когда старший заберёт к себе и позволит провести вечер вместе. Прогуляться в парке, приготовить что-то вкусное и под конец уснуть на диване в гостиной под мультики с ним на пару.
И Юнги будет ждать, всё сильнее веря в слова Хосока о том, что он вернётся.
