Рабовладелец идёт на бал

      Город-крепость Адамарт — отец городов одноимённого королевства — купался в своей роскоши этим вечером. Королевская гвардия сверкала в триумфальных золотистых доспехах, прикрыв спины червлёными, округлыми щитами с геральдикой. Блестящая стража удвоила своё количество на рубежах величественной столицы, зубцами возвышаясь на её нерушимых стенах. Мало что было способно помешать всему стекающемуся люду, от мала до велика, от бедна до богата, — насладиться торжеством. Улыбки, преимущественно уже хмельные, сверкали на лицах ручейков горожан и пришедших крестьян. Даже рабы, обычно хмурые, находились в особо приподнятом настроении. Что уж говорить об аристократии — подлинном адамартском цвете? Этот вечер был её часом…       Высокий королевский дворец, обычно служивший обителью для переговорщиков прочих стран с их долгими тирадами о необходимости объединения, продления торговых соглашений, возможных просьб на высоком уровне и даже угроз (да спасёт всевышний души таких людей) — сегодня сиял для иной цели. Ручеёк прекрасных карет потянулся к нему, как бы приветствуя его довольным ржанием подкованных лошадей, сложными гравировками на дереве и витиеватыми орнаментами на тканях. Свет ночных светил делал картину сказочной, нереальной. Взор со стороны умилился бы, засмотрелся… возможно, утратил сознание.       И вот, прямо перед двумя дугообразными лестницами, идеально сработанными из декоративного камня и образующими овал из цветов между собой, подъезжала карета. Одна из многих, но отнюдь не очередная. Запряжённые лошади — две бесподобные пары — блистали своими завитыми, подстриженными гривами; ржали довольно, будто понимали всю важность мероприятия. Опытному возничему, одетому официально и нарядно, не составляло труда управлять их неторопливым ходом. Он грузно вдохнул запахи, выдохнул с улыбкой на лице. Воздух уже наполнился ароматами самых дорогих масел, облагораживающих все и всея.       Наконец, карета под громкое «Бр-р-р» возничего остановилась. Дверца её беззвучно отворилась, позволяя высокому, статному аристократу выйти, усладиться архитектурой имения и тихой музыкой, оттуда исходящей. Ветерок слабо колыхал примятые, блестящие тёмные волосы. Дышалось легко, но что-то королевское уже улавливалось в воздухе…       Одет человек был в длиннополый камзол с длинными рукавами и золотой вышивкой. Величественность аристократической крови также подчёркивалась кругловатыми пуговицами с оттиском родовой печатки. Узкие штаны, практически полностью прикрытые полами камзола, переходили в массивные, чёрные как ночь туфли с тремя параллельными пряжками. Цвет одеяний аристократа в послевоенном адамартском лексиконе часто называли «бордовой землёй». Усмотреть пересечение оттенков не составляло сложности.       Завершало образ не столько дворянина, сколько защитника устоев Адамарта широкое нашейное колье из мелких железных колец. В прочих странах эта деталь принималась за декоративную, имела иной вид и ценность, но Адамарт свято хранил свои воинские традиции. Вопреки богатствам королевства, практически каждый муж из высшего общества был военным деятелем, сыном муштры и внуком закона. Колье, блистающее в свете огней на чудаковатых железных подставках, в сиянии узорчатых окон, прелестно смотрелось на мощной мужской шее. — Прошу, моя леди… — мужчина галантно пригнулся, и большая жилистая рука его, в тонкой перчатке из приятной на ощупь ткани, подалась к маленькой ладони, несмело показавшейся из кареты. Аристократ мягко потянул руку на себя, представляя Адамарту молодую деву, прелестную в своих одеяньях.       На фоне высокого аристократа она казалось миниатюрной, несовершеннолетней, даже вопреки завершённости тела. Под маленьким носиком чуть приоткрылись столь же маленькие губки. Большие голубые глазки с детским любопытством осматривали дворец и прочие кареты. Тонкие пальчики в перчатках поправляли короткие передние локоны тёмных волос; остальные же образовывали столь искусную причёску, что не найдётся слов для её описания.       Платье сверкало белизной, драгоценными камнями светлых тонов. Благодаря внутреннему тугому корсету удалось избежать давления на плечи, посему они были прикрыты лишь полупрозрачной лёгкой тканью спереди и со спины. Основной же каркас начинался с линии ключиц, малым декольте сходился к небольшой груди и ниже переходил в пышную, лёгкую юбку, скрывающую обувь девы. Аристократ не мог сдержать доброй улыбки, смотря на этот образец женственности, невиданной скромности. — А как же я, мой господин? — из кареты донёсся милый и податливый, но отчего-то нетерпеливый женский голосок. Владелица его предпочла не показываться снаружи. Господин мягко улыбнулся, ощупывая свои щеки и подбородок на предмет малейшей щетины. — Усладись огнями торжества отсюда, Хиле́вич, — сказал он, не отрываясь взглядом от цветущего в роскоши дворца. — Вскоре ты мне пригодишься. — Ох… Слушаюсь, мой господин, — ответил томный голос из кареты.       Аристократ на миг поддался волнению. Он вздрогнул всем телом, глубоко вдохнул и выдохнул. В очередной раз примял короткие волосы ладонью. Его леди тоже не двигалась, ожидая своего партнёра как и полагает леди. Наконец, они двинулись вперёд. Лошади заржали. Возничий направил карету в обратный путь. В назначенное время он вернётся… — Наденьте это, моя леди, — разделив две карнавальная маски, всё это время находившиеся во второй руке, он подал одну из них леди. Аксессуар блестел ничуть не меньше её одеяний. Пара как раз поднималась по одной из двух дугообразных лестниц. Дева на момент остановилась, оглядывая чудо ювелирного искусства. Момент — и лицо её, от начала кромки волос на лбу, и до кончика носа — было покрыто, но не утратило ни капли своей женственности. Шедевр подчёркивал шедевр…       У приоткрытых кованых врат, сочетающих в себе как черты воинских традиций Адамарта, так и прелестную декорацию, одну из многих — гостей уже ожидали несколько нарядных янитóров (iānitor). Вежливые и учтивые, они не только встречали, но и вели учёт аристократии златыми чернилами в мелких роскошных увра́жах, составляющих неотъемлемый атрибут прислужников столь высокого ранга. Как и официальные переговорщики, яниторы были неприкасаемыми, но отнюдь не пользовались своим высоким положением: целые этикетные блоки заучивались наизусть с периода юношества. Должность янитора была весьма важной при дворе короля; статус такового мог быть только унаследован.       С двух сторон от входа также стояли две пары стражников наготове. Мечи их были чуть высунуты из ножен. Глаза с заострённым недоверием поглядывали на проходящих во дворец. Подходя к янитóру слева, аристократ со своей девой ничуть не смутились такому приёму: безопасность была превыше всего. — Приветствую, — учтиво, с улыбкой на лице поклонился подошедшим янитор — тощий муж с вытянутым лицом и тонкой линией усиков. Кончик ногтя большого пальца правой руки лежал точно меж страниц, готовый в любое время предоставить своему хозяину канву для каллиграфического письма. — Милорд… — Та́нт’Хо, янитор, — представился ответчик, смотря сверху вниз. Прислужник удивился росту ничуть не меньше, чем сказанному. Усмотрев лёгкое смятение, аристократ добавил, — младший. — Ох, да… Мастер Та́нт’Хо… разумеется, — учтиво кивнул янитор после небольшой заминки. — Прошу прощения, милорд. Королевский дом приносит свои соболезнования. Мы все сожалеем о Вашей утрате. Получили ли Вы утешительные дары от имени Его Королевского Величества? — Да. Я и свита моего отца благодарны за столь искренний жест последнего почтения, — два мужа склонились в печали. Лишь необходимый жест из поля этикета — но насколько же он был переполнен истинными чаяньями. — Что же, милорд… Добро пожаловать на бал-маскарад, приуроченный становлению Елизы, старшей дочери Его Королевского Величества. Как Вас прикажете величать этой ночью? — Последую примеру моего отца, если помните… — Уже не первый десяток лет я избран принимать гостей в праздничные ночи. Пусть будет так, милорд. А… Ваша избранница? — только сейчас янитор обратил внимание на прелестную деву, держащуюся близ Та́нт’Хо, краем глаз заглядывающую в главный зал. В момент переговоров она не смела поднять лица, но даже так красота и чистота её были абсолютными. — Мередит, — произнёс аристократ. Окликнутая одарила мужей краткой улыбкой, затем снова склонила голову. — Магия? — янитор внимательно осмотрел гостей на предмет необъяснимого и потенциально опасного. Неконтролируемая сила могла наделать много бед… — Нет, что Вы… нет, — кивнул Та́нт’Хо, сохраняя невозмутимость. — Простите. Прошу за мной… — распрямив плечи, вдохнув дурманящий воздух, прислужник направился меж ворот, к главному залу дворца. Вновь перехватив тонкую ручку своей девы, мастер с улыбкой на лице натянул свою маску цвета бордовой земли. Затем медленно двинулся следом, в объятья торжества.