Черное и Белое BUCKY BARNES

POV Лейла       К тому времени, как солнце садится, я успеваю упаковать кое-что из своей одежды и туалетных принадлежностей в светло-розовую сумку. Мне не сказали, как долго я пробуду с Баки, поэтому я не была уверена, что взять с собой. Видя всю свою одежду в цвете, мне было трудно собраться, даже для этой задачи.       Теперь, когда я вижу цвет, мне трудно понять, чем я занималась всю свою жизнь. Делала ли я правильные выборы, когда я видела только черно-белое? Изменится ли мой жизненный путь теперь, когда я могу выбирать вещи из-за цвета, который они в себе несут? Потому что я предпочту что-то другое из-за его оттенков и тонов?       Эта мысль закралась мне в голову после того, что мы с Баки сделали дважды. Я знала любовь только в черно-белом цвете, но теперь, когда у меня есть способность видеть яркие цвета этого мира, я чувствую в глубине души, что у меня есть куда больше вариантов моей жизни. Я не хотела бы жить в мире, где я остепенилась только потому, что я сделала этот выбор от недостаточности знаний.       Я не слишком уверена, что мне нужно делать дальше, но в глубине души меня пробудили. Я всю жизнь держалась за веру, что то, что у меня есть — то и должно быть. Что я никогда не увижу цветов и просто буду жить в черно-белом мире. Я просто была счастлива, что нашла такого, как я сама, Стива.       Мы со Стивом поддерживали наши отношения чувствами и выбором. Мы знали, что если мы еще не встретили свою вторую половинку, чтобы увидеть цвет, то мы были так же счастливы остаться друг с другом. И я не могу разбить сердце, которое приняло меня такой, какая я есть, и решило любить меня, несмотря на нашу судьбу.       После нашей эскапады с душем мы с Баки потратили остаток дня на уборку дивана и душа. Это не заняло много времени, так что мы в конечном итоге отстранились друг от друга. Баки остался в гостиной, а я пошла в свою спальню.       Это помогло мне очистить свои мысли и подумать о своем выборе. С тех пор, как я увидела Баки на своей свадьбе, я не могу выбросить его из головы. Как будто, когда мое сердце приняло его, он стал преследовать меня всюду. Он остался жить у меня голове, проникнув в мои мысли, мои сны, под самую кожу.       Он был повсюду, и я не могла убежать от этого. Уже нет.       Я не была тем, кто действует спонтанно, этот было по-другому; будто сама Вселенная дергала наши нити вместе, пока мы не могли остановиться. Но это несправедливо по отношению к Стиву. Я поклялась ему своим сердцем и своим будущим. Это не то, что должно было случиться.       Стив и Нат пытались дозвониться до меня последние несколько часов, даже отправляли мне сообщения. Нас будто отрезало от мира, Баки и меня.       Баки сидит на мраморном кухонном островке, на одном из стульев, когда я вышла из своей спальни несколько часов спустя. Я приношу свою сумку и бросаю на стул в гостиной.       Он поднимает глаза от стола, на котором сидит, журнал наполовину раскрыт. Вероятно, ловит последние сплетни в мире и пробует образцы одеколона со страниц.       — Лейла, — его голос звучит низким баритоном, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как он смотрит.       — Я уже собралась на утро, — говорю я, указывая на свою сумку, которую только что положила на стул. Он кивает, но я вижу, что у него на уме какой-то вопрос.       Я не видела его целый день, пока пряталась в спальне. Мой разум был слишком измотан тем, что мы делали, чтобы увидеть, нужно ли ему что-нибудь, пока он находится здесь.       — Нам нужно поговорить об этом, — он просто говорит. Его глаза не отрываются от моих и я сглатываю. Я чувствую, как бьется мое сердце.       — Нужно, но не сейчас. Мы должны сосредоточиться на том, куда нам нужно идти завтра. Стив не звонил и не писал мне, — мой голос напрягается на последней части, и я чувствую комок в горле. Комок, полный вины и беспокойства.       — Да, мой телефон тоже молчал, — отвечает он. Он вздыхает и опускает плечи. — Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Последние несколько недель были сумасшедшими. Мы ведь ни о чем толком не говорили.       Он снова опускается на барный стул и проводит рукой по волосам. Одно движение заставляет его мышцы напрячься, и я встряхиваю головой, заставляя освободиться от непрошеных мыслей.       Он был прав — в последний раз мы по-настоящему разговаривали на моей свадьбы. Этот разговор длился не более пяти минут. Мы установили уговор о том, что мы никогда больше не будем обращать внимания на то, что видим цвета, а тем более говорить об этом.       Сегодня утром мы больше говорили о том, что никогда не видели друг друга в черно-белом. Как только мы начали говорить о будущем, мы снова отвлеклись.       Мы были одни меньше двадцати четырех часов и уже совершили прелюбодеяние. Дважды.       — О чем тут говорить? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди. Я чувствую, как во мне поднимается жар, но далеко не от возбуждения. Я не могу так и дальше предавать наш брак. Я рассеянно смотрю на свои пальцы и вспоминаю, что вообще забыла о кольцах. Я снова забыла о них.       Я не очень понимаю, что заставило меня быть грубой с Баки, он не заслуживает этого.       — Лейла, — Баки встает с барного стула и направляется ко мне. Прежде, чем он достигает пределов безопасного пространства, я отступаю на шаг назад, и он останавливается. Он упирается руками в бёдра и стоит неподвижно.       — Нам нужно поговорить о том, что мы делаем. Поверь мне, это не то, чего я хотел. Я не могу так поступить со своим лучшим другом. Но вот мы здесь, мы сделали то, что сделали, и теперь нам нужно это обсудить.       Его тон суров, а глаза серьезны. Я могу сказать, что он набирался храбрости, чтобы поговорить об этом, пока я была в другой комнате. Я глубоко вздыхаю и киваю в знак согласия. Похоже, сегодня вечером нам больше нечем заняться.       — Ладно, давай сделаем это, — отвечаю я. Я иду к дивану, на котором мы были сегодня утром, я краснею от воспоминаний и решаю сесть на подлокотник. Он садится на диван, ничуть не смущаясь.       — То, что мы сделали, было невообразимо, — начинает он, нервно проводя руками по ногам, и я могу сказать, что это будет тяжелый разговор. Он поворачивается ко мне лицом, и я сажусь прямо.       Он продолжает:       — Это было неправильно, но мы не можем отрицать свои чувства. Мы не можем отрицать тот факт, что мы запечатлены в сознании друг друга и не можем не думать друг о друге. Это не совсем то, на что мы можем влиять. Я не хочу этого и надеюсь, что ты чувствуешь то же самое.       Я смотрю на свои руки и прикусываю губу.       — Баки, все было бы намного проще, если бы я не была замужем за твоим лучшим другом. Но… ты прав, мы не можем лгать себе и говорить, что то, что мы чувствуем, нереально. То, что мы сделали, не должно было в конце концов произойти. Я не могу продолжать терпеть дни, когда мечтаю о тебе, гадая, что ты делаешь или с кем, — я вижу, как он ерзает на диване, когда я говорю последнюю часть, но я продолжаю.       — Я не могу продолжать задаваться вопросом, что случится с нами, если Вселенная говорит нам остановиться и посмотреть, где мы находимся по жизни. Если мы действительно будем счастливы с тем, что сделали, или мы забудем, — я снова чувствую комок в горле.       — Я люблю Стива, но… Я никогда в жизни не чувствовала себя так. Я мечтаю о тебе, о хорошем и плохом. Мои мысли утро — сразу о тебе. Я сплю с воспоминаниями о тебе. Мое дыхание сбивается, когда ты остаешься рядом со мной. Со мной ничего подобного не случалось.       Это вызывает слезы в моих глазах. Он застрял в моей голове, и я наконец-то отпустила его из своих мыслей. Как будто отпустила тяжкий груз.       Баки сползает с дивана так, что оказывается рядом с подлокотником, на котором я сижу, и аккуратно кладет руку на мое бедро. Нежно и утешительно.       — Лейла, я понимаю.       Я качаю головой и снова роняю пару слез.       — Ты не понимаешь! У меня с ним своя история.       — У меня тоже! — кричит Баки в ответ, и я резко поворачиваю голову, поймав его взгляд. В его глазах появляется влажность. Он прерывает зрительный контакт и смотрит на свои колени.       У меня сжимается сердце, когда я вижу, как этот человек, человек, который, казалось, всегда имел высокий барьер вокруг своих эмоций, наконец-то их разрушил.       — Баки… — начинаю я. Он качает головой и быстро моргает, чтобы избавиться от образовавшихся слез.       — Ты не понимаешь. Он был со мной все это время. Ты не можешь так просто уйти за кем-то. Он заслуживает лучшего. Черт, ты заслуживаешь лучшего, чем я.       — Не говори так. Мы заслуживаем того, что дает нам Вселенная. Иногда она благоволит одному человеку больше, чем другому. Но не начинай с этих самоуничижительных мыслей. Это несправедливо по отношению к тебе, Баки.       — Я здесь только для того, чтобы обезопасить тебя, но это гораздо сложнее, чем Стив может представить себе, — он отвечает холодно. Его тон меняется, и я могу с уверенностью сказать, что он начал выстраивать стену.       — Баки, я не девица, которую надо вечно спасать, — пытаюсь я напомнить ему.       — А я и не говорил, что ты такая, — отвечает он. Его лицо на мгновение смягчается, и я понимаю, что он говорит правду. Он здесь не для того, чтобы просто спасти меня. Он здесь, потому что я нуждаюсь в нем, и он это знает.       В глубине души Баки тоже нуждается во мне больше, чем мы думаем.       — Давай поедим, а я позвоню Фьюри, чтобы узнать о новостях. Утром мы уйдем в безопасное место.       Я киваю и смотрю, как Баки встает с дивана и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Я беру ее, и его прикосновение крайне теплое. Я иду с ним на кухню и сажусь за один из барных стульев. Я достаю свой телефон, но там по-прежнему нет сообщений.       — Как насчет того, что я закажу что-то из доставки, а ты позвонишь Фьюри? — спрашиваю я, открывая приложение доставки в телефоне.       Он согласно кивает и достает телефон. Я не могу не ухмыльнуться, и он наблюдает за этим, бросая на меня косой взгляд с усмешкой, пока направляется на балкон.

***

POV Баки       Я устанавливаю свое снаряжение в заброшенном многоквартирном доме в четверти мили от моего назначения миссии. Сейчас 1956 год, начало мая, Париж. Вчера утром Гидра дала мне отчет о моей миссии, и я уже был близок к её заверению.       Мои мысли туманны, но я ясно вижу одну цель: уничтожить посланника Алжирской мирной конференции и не оставить свидетелей. Гидра уже создала идеальное алиби, когда на этой неделе началось Алжирское националистическое движение. Они будут виноваты в убийстве, и война, начавшаяся в 1954 году, будет продолжаться с помощью Гидры, затягивая узлы конфликта со всех сторон.       Мои руки без особых усилий устанавливаются оружие на подоконник квартиры. Это образец военного М4А1 с креплением М203: гранатомет. Все, что нужно было сделать, — это направить прицел в ту область, где происходит все движение, а затем нажать на курок.       Я был достаточно далеко, чтобы не быть замеченным, но достаточно близко, чтобы люди могли предположить, что это было спланированное нападение из Франции. Все черно-белое, но я вижу каждую деталь.       Когда начинается конференция и здание заполняется служащими, я сажусь на подоконник, кладу оружие на правое плечо, провожу рукой в перчатке по всей длине ствола и кладу палец на спусковой крючок, готовый к стрельбе. Для меня это все естественно, инстинкты Зимнего Солдата постоянно под контролем.       Секунды тикают, и я чувствую, как меня выталкивают из моих мыслей. Это происходит каждый раз, когда я нахожусь на задании. Это похоже на то, как Зимний Солдат борется за контроль над моим телом, пока я, Баки, борюсь где-то внутри. Нет смысла бороться с ним, Зимний Солдат сильнее.       Проходит минута, и из здания доносятся радостные возгласы, а это значит, что конференция началась. Я делаю глубокий вдох и располагаю свое тело удобнее, прежде чем нажать курок. Резкий толчок гранатомета в мое плечо и граната вырывает из дула, несется и попадает в здание. Огромный взрыв охватывает район, раздаются крики и пламя охватывает здание. Я стреляю еще раз, и теперь повсюду дым и пыль, когда здание начинает падать.       У меня не может быть свидетелей или выживших. Я заряжаю еще один патрон и опять стреляю. И еще раз. Те, кто сумели выбраться из здания — их давно нет. Никакой пощады людям.       Я встаю со своего места, начинаю собирать оружие в футляры и выбираюсь из заброшенного здания. Я иду в ближайший переулок. Я бросаю футляр с оружием в ближайшую мусорку. В этот момент на меня натыкается маленький мальчик.       Его глаза напряжены, полны страха; по всему городу раздаются крики, когда люди осознают, что было совершено нападение. Баки во мне кричит, чтобы я прошел мимо. Не навредить ребенку.       Но у Зимнего Солдата нет свидетелей. Даже детей.       Моя рука тянется к боку, находит маленькое оружие и наставляет на лоб мальчика. Не проходит и секунды, чтобы мальчик понял, что происходит. Но я уже нажал спусковой крючок.       Прежде, чем я осознаю это, мое видение сменяет белый пейзаж. Свадьба. Мое зрение заполняет только ее вид. Я спокоен, будто мой кошмар окончен. Спокойствие разливается по моему телу. Ее улыбка захватывает мое внимание, она кружится в танце, а меня уносит в другой пейзаж.       Мы в саду, и я смотрю вниз. Я больше не Зимний Солдат. Я просто Баки, в белой рубашке на пуговицах, в черных брюках. Она в сарафане и тянет меня к себе, убирая расстояние между нами. Она открывает рот и шепчет мое имя       — Баки.       Я просыпаюсь как от толчка, мое тело покрыто липкой испариной. Я хватаюсь за сердце и свои армейские жетоны, висящие на моей шее. Мое сердце быстро бьется, а глаза привыкают к темноте. Я вижу то, что пробудило меня. Лейла.       — Прости, я разбудила тебя? — ее черты проясняются в темноте, и я понимаю, что мы в гостиной, я на полу рядом с диваном. Она стоит надо мной в одной рубашке, похожей на ту, что была на ней утром, когда я вошел в ее квартиру.       Я качаю головой и сдерживаю дыхание.       — Все в порядке, мне лучше не спать, — мои мысли возвращаются к тому, о чем я мечтал. Воспоминание об убийствах Гидры, которое мне не забыть никогда. Невинный мальчик, который встретил смерть в том переулке.       — Дурной сон? — Лейла прерывает ход моих мыслей, и я киваю, но плотно сжимаю губы. Я никогда не рассказываю людям, о чем думаю, когда речь заходит о воспоминаниях в Гидре. Я помню их всех, этой боли хватит на всю жизнь, я бы не посмел причинить эту боль Лейле.       — Я бы не назвал это так, — отвечаю я. Я тряхнул головой, выкидывая кошмар из головы, и похлопал по дивану рядом, приглашая сесть рядом.       — Мне тоже приснился сон. Он был ярким, — говорит она, садясь на подушки. Ее ноги касаются одеяла поверх моих, от неожиданного прикосновения у меня перехватывает дыхание. Как будто мое тело жаждало прикосновений каждую секунду.       — Да? — спрашиваю я, откидывая голову на спинку дивана и глядя на нее снизу вверх.       Я вспоминаю вчерашний вечер, когда мы ели пиццу и смотрели фильм. Мы оба так вымотались за день, что решили лечь пораньше. Лейла ушла в свою комнату, а я спал на полу рядом с диваном. Сейчас еще темно, но сквозь шторы начинает пробиваться солнечный свет.       Она кивает.       — Ты был в нем. На самом деле, все сны о тебе — прекрасные. У меня были кошмары, связанные с грузовиками. А хорошие — всегда с тобой, — я вижу, как ее кожа краснеет в мягком рассвете, поднимающемся за окнами гостиной.       — Зачем ты это рассказываешь? — шепчу я.       Она поигрывает пальцами на коленях и пожимает плечами.       — Я не знаю.       — Да, — вздыхаю я.       Я закрываю глаза и продолжаю:       — Потому что это легко, верно? Поговорить со мной. Быть со мной. И ты ничего не можешь с этим поделать. Ты пытаешься бороться с этим, но не можешь. Ты всегда ловишь себя на том, что снова и снова думаешь обо мне. Потому что то же самое происходит и со мной. Мы произносим это вслух, но не обсуждаем и не говорим об этом.       — Баки… Пожалуйста, не делай этого, — ее голос напрягается и я слышу неуверенность в ее голосе. Сожаление приходит ко мне и пробуждает меня.       Я снова открываю глаза и встречаюсь с ее взглядом. Есть только один способ остановить это топтание на месте.       — Я действительно думаю, что мы должны рассказать Стиву… Он… — я уже заканчиваю фразу, когда раздается громкий стук в дверь, а затем темную гостиную озаряет яркий свет, ослепляя нас.       Инстинктивно тянусь к Лейле, чтобы защитить ее, но я не чувствую ее на диване.       — Лейла! Ты в порядке? — мой крик поглощается какими-то другими звуками вокруг нас.