Между панельных домов

Зима плавно перетекла в весну, и к концу марта стало очевидно теплеть. Солнце перестало прятаться за тучами, начало согревать землю, из-под снега начал пробиваться первый асфальт. Наконец-то рассвет наступал не в девять утра, а закат не в три часа дня, и Серёжа шел до школы и из школы не по темноте. Вместе с наступлением весны неумолимо приближались другие события — свадьба Васька и Лёхи, которая была намечена на конец апреля, а ещё экзамены. Горошко тратил уйму времени на подготовку, периодически посматривая сайты университетов. Всё таки, обществознание и история были экзаменами не из простых, и баллы нужны были соответствующие. Встречи в гараже сократились по причине занятости всех участников компании: Вася и Лёха готовились к свадьбе, Тихон днями-ночами пропадал на работе, даже Саша, который всегда и везде успевал, был занят с подготовкой к химии, биологии и профильной математике. Серёжа мог ему только посочувствовать. За всей этой беготней со школой, экзаменами, решением пробников и заучиванием теории, Горошко совсем забыл про мази от витилиго. Кажется, он не использовал их с того момента, как съехал от родителей к Диме. Он заметил их однажды с утра, когда чистил зубы в ванной без футболки. На лице, на руках, на теле в нескольких местах, ассиметричные бледные пятна. Серёжа чуть не заревел от увиденной картины. Он с детства ненавидел свою болезнь. Она никак не отражалась на его физиологическом состоянии, за что спасибо, но ужасно раздражала в эстетическом плане. В младшей школе его за это дразнили, пока он не начал давать отпор, родители при любом удобном случае напоминали ему, какой он страшный с этими пятнами. Витилиго передалось ему по наследству от какого-то там прадеда, которого Серёжа знал только по рассказам. Мази помогали, но любое лекарство помогает, только когда его принимаешь. Серёжа порылся у себя в вещах и понял, что ко всему прочему, забыл их дома, когда экстренно сбегал. Дима ведь наверняка уже успел всё заметить, подумал Серёжа. Неужели он всё ещё ему нравится… Таким? Или Чеботарёв просто тактично молчит, чтобы его не расстраивать? Так, нет, хватит. Серёжа попытался собраться с мыслями, чтобы не вышло, как в прошлый раз, и отчаяние не успело победить здравый смысл. Дима всё равно был на работе до вечера, ещё было время. Горошко встал перед зеркалом в их комнате и начал рассматривать себя со всех сторон. Честно, он всё ещё не понимал, как такой несуразный, местами нескладный и угловатый парень, ещё и с этими ужасными пятнами может Диме нравиться. Волосы непонятного цвета, обычные, ничем не выделяющиеся глаза, нос какой-то большой, уши не такие… Серёжа никогда не любил свое отражение в зеркале. С появлением Чеботарёва в его жизни ситуация, конечно, слегка улучшилась, но не настолько, чтобы Горошко с уверенностью мог смотреться в зеркало и улыбаться своему отражению. Должно было произойти какое-то чудо, чтобы Серёжа смог себе понравиться. Он стянул с себя футболку и принялся рассматривать свое тело. В последнее время он слегка сбросил вес, но у него всё равно виднелся небольшой животик. На шее было небольшое бледное пятно, дальше они хаотично распределялись по груди и животу. Разных форм и размеров, разной степени бледности. — Некрасиво, — вслух сказал Серёжа. — Мне тоже не нравится, — Горошко аж дернулся от внезапного голоса Димы. — Не нравится, что ты тут стоишь, и явно не любуешься. Что случилось, Серый? Серёжа вздрогнул, когда Дима сказал первую половину фразы, но выдохнул, когда услышал вторую. — Пятна, — он протянул вперёд руки, чтобы Чеботарёв посмотрел. — У меня витилиго. Я забыл, что их надо мазать, и они снова появились. — Я их уже давно заметил, — Дима взял Серёжины руки в свои и мягко погладил большими пальцами. — И ничего не сказал? — А зачем? Чтобы ты опять переживал из-за этого? Но ты, я смотрю, и без меня справился, — Чеботарёв посмотрел слегка осуждающе, Серёжа отвёл взгляд в пол. Зацепился за Димины смешные носки с собачками. — Извини… — пробурчал он. — Опять я со своими тупыми проблемами тебя загружаю… Дима тяжело вздохнул. — Серёжа, они не тупые. Если они тебя волнуют, то значит это важно. И ты меня не загружаешь, я же люблю тебя. — Мы просто это обсуждали ведь, тогда, когда я к Тихону пьяный припёрся. А тут сейчас опять всё заново. Тебе не надоело по сто раз слушать одно и тоже? У Димы в голове кое-что щелкнуло. Он отпустил Серёжины руки, развернул его к зеркалу и прошептал на ухо. — Смотри на отражение и не отводи взгляд, — свои руки он положил ему на плечи. Серёжа поднял голову и увидел, как они сейчас с Димой выглядят. — Значит запоминай. Я люблю тебя, твои красивые, растрёпанные как у воробушка, волосы, — он целует его в макушку, слегка ерошит рукой пряди. — Твои прекрасные глаза, — они пересекаются взглядами в зеркале. — И нос твой тоже люблю, — он мягко тыкает ему в нос пальцем. — Дальше. Твои прекрасные губы, мягкие, которые так приятно целовать, — тут Дима всё же разрешил оторвать ему взгляд от зеркала, чтобы поцеловать. Нежно, мягко, с чувствами. — И все твои пятнышки. На лбу, под глазами, возле губ. Абсолютно все, — Дима оставляет мягкую россыпь поцелуев на его лице и вновь разворачивает к зеркалу. Серёжа чувствует, как постепенно расслабляется. Дима продолжает перечислять все его части тела, оставлять на них теплые прикосновения и поцелуи, спускается руками и губами всё ниже и ниже. Серёжа не отводит взгляд от зеркала, в котором отражается он, слегка покрасневший от смущения и Дима, который то руками водит по животу, то губами касается плеча или шеи. В какой-то момент Дима стягивает с него домашние штаны, и только в этот момент Серёжа чувствует, как сильно возбуждён. Димины касания слова порядком завели его. Он прижался к нему ближе. — А ещё я очень люблю твой член, Серёж, — Дима тянет с него нижнее белье вниз и проводит рукой пару раз, размазывая выступившую смазку. — То, как он идеально ложится мне в руку, но ещё больше то, как ты реагируешь, когда я его касаюсь. В зеркало смотри, Серёж, не отвлекайся, — Дима заметил, что парень закрыл глаза и прекратил ритмичные движения вверх-вниз. — Посмотри, какой ты красивый, когда получаешь удовольствие. Серёжа с трудом открывает глаза и ахает, машинально закрывая рот рукой. Дима обнимает его, лижет языком в шею, а внизу плавно водит по его члену. Серёжа машинально краснеет, он почему то ужасно смущается, когда видит отражение. Дима подливает масла в огонь своими словами, он шепчет ему на ухо, какой Серёжа горячий, как ему всегда приятно заниматься с ним сексом, делает кучу комплиментов его заднице. Он сейчас максимально не похож на того Диму, которого Серёжа знал в обычной жизни. В его глазах бушевало пламя, движения были властными и уверенными, а слова слишком горячими и пошлыми. Дима тоже был возбуждён, Серёжа чувствовал, как тот периодически трётся об него. — Давай, Серёж. Кончишь для меня? Я так люблю, когда ты стонешь и изгибаешься, когда кончаешь, — Дима кусает его за ухо. — Только глаза не закрывай. Ты должен видеть, как прекрасен в этот момент. Серёжа не может не подчиниться. Он выгибается в Диминых руках и громко стонет, пока изливается в чужую ладонь. Не оторвать взгляд в это время сложно, но Серёжа замечает, как он слегка подрагивает перед оргазмом, как часто он дышит, как изгибается в момент, и как дрожжит после. Дима сзади глухо стонет и слегка дергается. Затем он, всё ещё следя за тем, чтобы Серёжа смотрел в зеркало, тянет испачканную руку ко рту и слизывает белые капли с неё. Пиздец. Серёжа чувствует себя эмоционально опустошенным. Его сейчас не волнует вообще ничего. Пока Дима уходит в душ, он ложится на кровать, накидывает на себя плед и тупо залипает в стенку перед собой. Что это за странный сеанс психотерапии сейчас был, а самое главное, почему ему помогло? — Ты в порядке, солнце? — Дима возвращается через десять минут с двумя чашками чая в руках. — Не знаю, — честно отвечает Серёжа. Он забирает кружку у Чеботарева из рук и садится на кровати. — Я ведь тоже не сразу полюбил себя, — Дима поставил чашку на тумбочку у кровати и полез куда-то в шкаф на верхнюю полку, доставая оттуда альбом с фотографиями. Он подсаживается к Серёже и открывает его на одной из страниц. С изображения на них смотрит пацан с темными волосами, растрёпанный, с фингалом и весь в прыщах. — Вот тут мне пятнадцать лет. Я ненавидел просыпаться по утрам, плохо вел себя, дрался и никого не уважал совсем. Ещё попал в плохую компанию, так что вообще жизнь не сложилась. И представляешь, я терпеть себя не мог. У меня всё лицо было в прыщах, я не был особо спортивным никогда, в общем не нравился себе по полной программе. — И как у тебя получилось полюбить себя? — Серёжа листал фотографии дальше. Дима в детстве был очень смешной, совсем не выглядел как тот мужчина, который сейчас сидел рядом с ним. В странной одежде, с длинными волосами на последних фотографиях, с подростковыми жиденькими усиками. — Познакомился с нужными людьми, которые направили меня туда, куда надо, — Дима пролистал несколько страниц с фотографиями, останавливаясь на нужной, и Серёжа увидел на одной из молодого Тихона, пушистые волосы которого занимали одну треть кадра. Позади них стоял какой-то хилый низкий пацан, и Серёжа с трудом узнал в нём Лёху. — Мы с Тишей тогда стали соседями по общаге, в которую я съехал от родителей. Нам тут восемнадцать лет, Лёха помладше, уже не помню, сколько. Потом, когда я на старших курсах техникума был, я с Васьком познакомился, тоже к нам втянул. Тиша меня заразил своей любовью к себе и к жизни, рядом с ним просто невозможно было оставаться тем, кем я был в свои подростковые годы. До знакомства с ним я даже не думал куда-то поступать и совсем не знал, чем заниматься по жизни. А Тиша направил, подсказал, показал всё, поддерживал... Так что вот так и вышло, — Дима улыбнулся, вспоминая былые года. - — Я не знаю, получится ли у меня… — Серёжа тяжело вздохнул. — Я вообще, если честно, не понимаю, как ты до сих пор меня не бросил со всеми этими заебами. — Потому что я люблю тебя, Серёж. И все твои заебы тоже, потому что они — часть тебя. Вот так вот всё просто. У тебя всё получится. А из-за пятен вообще не загоняйся, но если хочешь, купим тебе мази нужные. Всё будет хорошо, Серёж. Я всегда рядом, если тебе нужен совет или помощь, всегда готов поддержать. Ты меня вдохновляешь двигаться дальше, а я готов вдохновлять тебя. Дима тянется его поцеловать и Серёжа охотно отвечает, расслабляясь. Мысли в голове встают на место. Он жмётся к Диминым рукам и внезапно чувствует, как его начинают переполнять эмоции настолько сильно, что из глаз моментально начинают литься слезы. Его любят. Правда любят. Серёжа убеждается в этом в очередной раз, и почему-то в этот раз осознание этого сшибает с ног. Дима как-то умудрился подобрать такие нужные и правильные слова, что внутри Серёжи как будто разрушились все старые конструкции, чтобы вместо них построились новые, более хорошие и крепкие. — Эй, эй, ну что такое, — Дима отстраняется и прижимает Серёжу к себе. — Ничего, Дим… я просто тоже тебя люблю, — Горошко улыбается ему в плечо и обнимает крепче. — Очень сильно. Спасибо.