Фанфики с участием: "Дмитрий Чеботарёв/Сергей Горошко"

Конечно и самому ему было интересно как оно будет смотреться, потому что связывание — это одно, а вот связывание с цветами... Это уже интересная и, наверно, красивая композиция, как сам Дима говорил. Хотя, Горошко не особо в курсе подойдёт ли к этой красивой композиции его вполне обычная спина, но это уж Дима будет оценивать. [AU, в которой Дима и Серёжа практикуют «цветочное» шибари]

Все это блажь, дурость одна поиграться: Дима прекрасно давно это знает. Знает – потому что себе так не доверяет, как ему. Видит, что дурость, что блажь, очередное хитрое игрище покозлить – показать, что и вот так он умеет, что это все сателлитный узел, что это только смазка, а дальше будет сказка.

...как и прочие, Дмитрий не мог позволить себе отвести взгляда от этого «Серхио». В действительности, он был пленительно красив. Его природный запах — тонкий, солнечный и тёплый, как приготовленный пирог, мешался с пыльным ароматом пудры и вместе это создавало такую невероятную гамму, что что-то в сердце задевалось... [ОмегАУ, девяностые года XIX века, Дикий Запад. Дима — шериф, расследующий дело о убийстве омег в каньоне, Серёжа — танцовщик в салуне куда приходит Чеботарёв]

«В данный момент абонент разговаривает», — слышит Серёжа, после долгих длинных, раздражающих слух гудков. — Сука! — кричит он и падает спиной на спинку стула, опираясь на неё так, сто ножки опасно скрипят, откинув телефон куда-то за себя на диванчик. [Серёжа пытается дозвониться до Димы, чтобы признаться ему в любви, но именно в этот момент он с кем-то разговаривает]

Три компании. Четырнадцать совершенно разных подростков. Каждый со своими проблемами и тараканами в голове. Один район. Ревность, зависть и злопамятность. И один парень, решившийся на то, чтобы изменить всё в лучшую сторону. Получится ли у него?

Однако с другой стороны, то что всё никак не даёт мужчине покоя... Пока Горошко не видит его взглядов (по крайней мере, он очень надеется, что это так), Дима смотрит на него, изучая знакомые, но всё же изменившиеся черты лица и понимает: глаза у него остались такими же. Серёжа смотрит в его сторону (да и в принице в его присутствие) также мягко, едва-едва трепетно и неспокойно, но также влюблённо, как и раньше...

И самому не верится до сих пор – как только пережил, как перетерпел эту ломку? Не верится, что Дима снова – вот так близко, что глупое сердце заполошно – где-то под кадыком и не потому, что тахикардия, а потому что – любовь. И потому, что любовь – Диму за руку, за обе руки сразу и за собой, как в омут – и заранее не дрожать пытается – а как он отреагирует? Совсем пиздец?.. Хотя т о г д а ведь сам грозился. И т о г д а тоже думал – пиздец.

Начало XX века. ОборотеньAU, Серёжа лис и один из танцовщиков балета о сущности которого никто, кроме Димы, который является режиссёром театра, где Серёжа выступает, не знает. Случайно, прямо во время вечера по случаю закрытия театрального сезона, у него случается течка

AU. 1917 год, в уездный город N приезжает доктор Дмитрий Чеботарёв и через череду удачных и неудачных операций он встречается с Сергеем Горошко — известным актёром, бежавшим от всего и вся из Петрограда, дабы начать новую жизнь и который теперь находится в смертельной опасности. А среди морозной бури спасти его похоже может лишь Дмитрий...

– Че-то ты быстро… Дрочил что ли? – Пошел нахер, Влад. Ты себе даже не представляешь… – Мне достаточно Фикбук открыть. И не хочу я ничего представлять! – Так а читаешь зачем? – А дрочить на что? – Что? – Что? Я после того легендарного стрима изучал вопрос… Там про тебя знаешь, сколько всего интересного? И да… Познакомишь как-нибудь с этим твоим Димой?.. Я не для себя, не подумай, мне для друга… – Отто, ну еб твою мать! Давай, запускай эту свою хуйню…

Чеботарёв — человек уважаемый, всегда ставимый в пример идеального мужчины и дипломата, сейчас так по детски хочет сбежать с глаз долой, лишь бы хохотливая императрица не приказала принести из своего гардероба розовое платье, что подойдёт мужчине. А Горошко, между прочим, самолично своё платье заказал и теперь танцует у всех на виду и не возникает! [Ау, XVII век. Серёжа — граф, что танцует на балу в платье, а Дима — его вовремя вернувшийся возлюбленный]

Улыбка парня приобретает уже какие-то дьявольские нотки и Дима сжимает его бёдра, наблюдая за тем, как тот часто сглатывает, всё гладя его по животу... — Да, знаю, пошло и беззубо, — говорит он теперь уже явно севшим голосом. Горошко быстро поднимает взгляд вверх, и склоняет голову в бок. — Но ведь правда, да? — Конечно... — выдыхает Дима в губы Серёжи, что опускается к нему ниже... [Просто зарисовка одного утра чебогорошек на Кубе]

Дима в приветствии обнимает крепко, и от ощущения сильного тела накрывает чем-то теплым и позабытым – как будто становится спокойнее, – и какое-то полуэфемерное чувство, что все это с ними уже было, – с другими ними, в параллельном мире, в его слишком реальном сне, в чьем-то ненаписанном фанфике, а возможно – просто в его очередной фантазии, в очередном фильме в его черепном кинозале. [ОСКОЛКИ: начало]

Озорной чертёнок Серёжка в ночь перед Рождеством, предварительно попытавшись украсть месяц с неба, да получив метлой по рогатой головушке, сел на крышу и призадумался. Захотелось черту отпраздновать Рождество. Однако ж не одному в самом деле праздновать? Вот ту-то Серёжа и загрустил, ибо знал, что все по деревне уже забились по хатам и черту на своём празднике рады не будут. И что же делать в таком случаю ему? Конечно найти единственно горящее одиночно окно и посетить тамошнего «хозяина» дома!

— ...а ещё без тормозов, — дополняет Дима, когда Серёжа заинтересованно оттягивает его галстук и ведёт ладонями широко по груди, забираясь под фиолетовый пиджак, его бессовестно сминая прямо у мужчины на глазах. — Будто у тебя они были, — хмыкает Горошко, переводя стрелки и вновь приближаясь к Чеботарёву вплотную, губами в губы почти утыкаясь. — Слетели так-то давно. — А у тебя вот только сейчас, как я погляжу.

Дмитрий, по своей природе, не верит в чувства, ведь не способен их испытывать. Но тогда, когда он увидел Сергея впервые, такого напыщенно дерзкого, шуганного, но неспокойного, вечно желающего что-то новое изучить, узнать, он понял, что дыра в груди начали постепенно подавать признаки жизни, как бы абсурдно и нелепо то не звучало. [омегаверс-AU, в которой Дмитрий — нюхач при французском дворе, а Сергей — супруг короля]

Всё тело заполнялось жаром — сильным, огромным пожаром, в котором он горел, сгорая, плавясь, подобно свече, сейчас уже почти догоревшей. Внутри всё крутилось и переворачивалось, яростно сжимаясь, стягиваясь узлом (Серёжа уже не имел понятия, что за узел он чувствовал внутри — не то реальный, не то выдуманный дурманным разумом). Кожу шеи тоже стягивало и резало. Низ по ней текла горячая кровь, капая крупными каплями на постель. [омегаверс au в древней Руси. Серёжа — княжич, выданный замуж]

Нельзя забывать своего ребенка. Быть взрослым круто, но нельзя запрещать себе расслабляться, тешить какими то мелочами, радоваться жизни. Дима же не дает себе этого, поэтому его тянет к студентам, свободным, счастливым, легкомысленным, перспективным, у которых все дороги открыты, еще не состоявшимся в большом мире, но подающие большие надежды.

И как он докатился до жизни такой? Ведь жил как и все, учился на актёра, начинал играть, получил хорошую роль, которая показала его способности всем. После такого всё должно было пойти в гору. Одна загвоздка. Серёжа влюбился. От этого все беды. «Не влюбляйтесь! Любовь — вот ваш губитель!» [au, в которой Серёжа безответно влюблён в Диму из-за этого заболевает ханахаки]