Драко Малфой и его игрушки

** — Люмос Максима! В свете старинных ламп особняк Блэков остался все таким же сумрачным. — Люмос Максима! Заинтригованный Гарри подошел к оккупировавшему диван Малфою. Загадка разъяснилась просто: вместо палочки Драко держал в руке смартфон. Зрелище было комичным. — Малфой, у тебя все в порядке? — Да что-то не работает, — с ленивым раздражением ответил он. — Не понимаю. Эта команда должна включать фонарик на Андроиде. Облокотившись на спинку дивана, Поттер навис сверху, почти касаясь щекой мягких волос, и сунулся носом в экран. — Может, не та версия Андроида, — он выпрямился, обдав напоследок дыханием малфоевское ухо, обошел громоздкий предмет мебели и сел рядом. — Я забыл спросить, ты фильм-то досмотрел тогда? — Нет, тоже вырубился на середине. Они жили вместе четыре дня. Спали вместе один раз. Между ними по-прежнему ничего не было. — Может, досмотрим? Все равно завтра суббота. Малфой бросил на него один из тех выразительных взглядов, которые Поттер потом долго мусолил в памяти: — Если это завуалированное предложение переспать… — Нет, это не оно. А тебе самому не интересно, чем все кончится? — Интересно, — согласился Малфой. Гарри не был уверен, что он говорит о фильме. ** Четыре дня назад они вернулись, откуда не особо надеялись. Малфой — в своем стиле, без единой царапины, Гарри — с легкими травмами и поломкой внутренних систем, отвечающих за соблюдение социальных условностей. Хотя, может, сыграла роль куча цветов под дверью его кабинета. В первую же ночь они уснули на одном диване. Десять поколений Блэков испепелились бы от гнева, узнав, что их потомок и наследник затеют на нем такое непотребство как просмотр маггловского кино. В том, что их вырубило в процессе, не было вины режиссера. Оба покинули Аврорат уже под утро и валились с ног от усталости. Если бы не это, у чопорных предков Малфоя мог появиться еще один повод для негодования. В последующие дни они вместе завтракали, вместе аппарировали на работу, вместе ужинали и расходились по спальням. Между ними искрило, как от сварочного аппарата, и сослуживцы вовсю делали ставки, кто из них сверху. Основная часть светового шоу приходилась на Поттера; Малфоя выдавало лишь подозрительно слабое раздражение по этому поводу. Версии, как трактовать подобный расклад, выдвигались самые дикие. Драко, занимаясь внутренней безопасностью, знал их все. А у Поттера была мантия-невидимка и ветер в голове, и что он знал, а что — нет, ведали бы только мозгошмыги, если бы существовали. ** Фильм состоял из убийств и погонь. Лихие парни на конях искали в пустыне сокровище с помощью украденной карты. И снова Малфой благосклонно пялился в экран, а Гарри — на Малфоя. Пальбу на фоне красивой музыки оттеняла царящая в доме глухая плюшевая тишина. Сидеть по-человечески Поттеру быстро надоело — в последние дни работать приходилось исключительно сидя за столом, и он зверски возненавидел это занятие. Так что он пристроил подушку к коленям Малфоя и улегся на нее головой, закинув ноги на массивный резной подлокотник. Малфой сначала и бровью не повел, словно к нему каждый день ластились стремные мужики. Потом задумчиво произнес: — И все-таки спрошу: почему нет? На экране романтиков с револьверами косила из пулемета японская армия. Он успел пожалеть о своем вопросе и даже почти забыть о нем, когда Поттер наконец отреагировал: — Не знаю, не хочу все сводить к сексу. Да и не очень представляю тебя пока в таком качестве. — Ясно, — вопрос был закрыт. Гарри, занервничав, запрокинул голову, стараясь поймать взгляд: — Когда ты в первый раз влюбился? — В 12, — небрежно ответил Драко, следя за происходящим на экране. Теперь по кладоискателям работала артиллерия. — Значит, тебе должно быть понятно состояние, когда не можешь оторвать взгляд от человека, но тыкать в него членом еще как-то не очень хочется. — Тебе не 12. — Знаю. Но я устал соответствовать, — голос прозвучал виновато, но твердо. — Не злись. — А похоже, что я злюсь? — Малфой удивленно повернул голову. — Нет, я просто это знаю. Не стоит. Честно. Динамика их отношений была странной. Сначала совместные миссии перечеркнули школьную вражду. Потом год назад Малфой напросился жить в пустующем родовом гнезде Блэков. Гарри не стал выяснять причину. Если богатенький наследник остался без средств, не стоило ему лишний раз об этом напоминать. Если это была попытка стать ближе — тем более не стоило. Вокруг Гарри вечно тусовались толпы соратников, друзей, коллег, фанатов, на семью-то времени не хватало. Впрочем, от Малфоя была практическая польза, и временами Поттер, отделавшись от свиты, интересовался его мнением в обход субординации — так, словно они были друзьями. Все это незаметно существовало на периферии его жизни, не требуя внимания. Но после очередной пошедшей не по плану рабочей ситуации он внезапно для всех вернулся домой не в Нору, а на Гриммо. Малфой съязвил, что их примут за пару голубых, а впрочем, ему плевать, даже если слухи окажутся правдой. Гарри дал понять, что в целом не против, от чего Малфой натурально обалдел. О том, что Поттер перед этим успел с феноменальной оперативностью бросить жену, Драко узнал только на следующий день из желтой прессы. ** — Малфой, у тебя есть деньги? — Гарри улегся поудобнее, окончательно повернувшись затылком к экрану, и положил руку под голову. Драко посмотрел на него сверху вниз. В его ехидном прищуре читалось: «А бесплатно ты не согласен?» Но сказал он только: — Тебе нужны деньги? — Мне нужен высокооплачиваемый сотрудник. — Насколько высокооплачиваемый? — На сколько хочешь. — И чем ты объяснишь решение транжирить налоги на бывшего Пожирателя? — Тем, что, если бы не ты, мы бы сейчас еще у магглов в дурке сидели. И я не буду ничего транжирить, я просто сокращу на эту сумму штат. Но вообще у тебя превратное представление, кто кому что объясняет в этой жизни. — Ты очень забавно выпендриваешься, ты в курсе? — Драко удостоил его долгим взглядом и снова уставился на экран. Одной из причин, по которой неприязнь к Малфою в Аврорате не угасала, было легкое необременительное хамство, которым он обдавал окружающих. Гарри оказался единственным, у кого хватало терпения сносить его подначки. Если беседа шла при посторонних, он ее пресекал, но наедине старался подстраиваться под малфоевскую манеру общения. Вот и сейчас только хмыкнул, не скрывая, что замечание попало в цель: — Ну так мне есть перед кем выпендриваться. Но ты не ответил на вопрос. — Спасибо, мне и на своем месте неплохо. — Скромность и бескорыстие. Я поражен. А потом он преспокойно уснул под знакомый фильм.