Give me back my life

Солнечные лучи пробивались сквозь окно и падали на мою подушку. Я лежала молча, не шевелясь. Старалась дышать равномерно, чтобы не выдать себя. Я не спала уже час, может и два. Проснулась на рассвете и больше не смогла закрыть глаза. Большая рука обвивала мою талию, словно плющ, а мужская грудь прижималась к спине. Сутки назад такая картина была невообразимой. Я даже не допускала подобных мыслей в своей голове. Но сейчас Крис спокойно спал рядом, прижимая меня к себе так крепко, будто боялся отпустить. Мыслей в голове было море. Они крутились в странном водовороте так быстро, что я не могла собрать их в кучу. И меня накрывало чувство дежавю. Пять лет назад, когда наши отношения перетекали из просто секса в романтические, я с трудом могла сказать, что испытываю. Ситуация повторялась. Той ночью я спала не долго, но так крепко. Я уже и забыла, каково это — проснуться со светлыми мыслями, без кошмаров и похмелья. Надо было собрать себя в кучу. Встать или сделать что-то еще. Возможно, растолкать Криса и выгнать его на хрен из своей кровати. Но, видит небо, я не могла так сделать. Впервые за три года у меня не было ощущения, как будто я несу за собой груз, весом в тонну. На душе было тепло, спокойно. Может быть причина этому заключалась в мужчине, который тихо сопел, обнимая меня сзади и обдавая кожу на шее своим дыханием. А может и в нашем вчерашнем разговоре. Вчера вечером я впервые рассказала хоть кому-то, что произошло со мной за эти три года. Черт его знает. Мне не хотелось вставать. Вылезать из кровати и уходить. Потому что тогда нам пришлось бы снова разговаривать и что-то решать. А я не хотела. Единственным желанием было оставаться на месте, ощущать его руки на себе, чувствовать тепло его тела. И все же надо было что-то делать. Обсуждать снова. Разговаривать, решать. Боже. Я не хочу. Умоляю, сотрите эти три года из моей памяти. Я не хочу о них помнить. Оборачиваться назад, ощущать эту боль. Верните меня домой. В Лос-Анджелес, где я каждое утро просыпалась в объятьях мужа. И не было у нас этих заморочек. Ситуация была крайне непонятной. Мысли путались. И чувства тоже. Здравый смысл кричал, что Криса нельзя прощать. Он причинил слишком много боли и, как ни крути, она не исчезнет по щелчку пальцев. Но сейчас, в данную чертову минуту, я действительно была готова простить ему все-все-все на свете. У меня уже голова трещала от внутренней дилеммы. Задушите меня подушкой. Мне хотелось застонать от отчаяния и непонимания, что делать дальше. Любовь — мука. И это ужасно. Клянусь, я бы закричала, потому что от мыслей трещала голова. И Крис был единственным фактором, который меня останавливал. Я заворочалась на матрасе. И в тот же миг ощутила, как рука Криса сжимает меня еще крепче, притягивая к себе вплотную. — Не надо притворятся, Чарли, — прохрипел мужчина мне на ухо. Я вздрогнула. — И прекращай так много думать. Поспи еще немного. Если хочешь поговорить — сделаем это потом. Я нервно втянула воздух носом. Черт. Зачем ты заговорил, Крис? Ты мог поспать еще немного, а я бы чуть-чуть повалялась в твоих объятьях. Но Крис не умел читать мысли. И слава богу, но все же…. Иногда это было серьезным упущением, потому как иначе он бы знал, что лучше молчать. Мне так хотелось отсрочить момент подъема. И я бы правда с удовольствием осталась в этой кровати, в его объятьях, но… не могла. Нам нужно было поговорить. И именно сейчас, потому что чем дольше будем откладывать, тем быстрее я буду сходить с ума от непонимания, неизвестности. Хватка Фальверта на моей талии была крепкой. Я бы даже сказала — очень крепкой. Но когда я вновь заворочалась и предприняла попытку выбраться, он колебался всего пару секунд, прежде чем выпустить меня. Я отползла на некоторое расстояние, села, подогнув под себя ноги и теперь смотрела на него. Выражения лица Криса было хмурым, брови сведены на переносице. Но глаза… черт подери, его глаза сияли. И я не шучу. Они почти искрились, хотя еще вчера вечером, до нашего разговора, казались потухшими и почти безжизненными. В них плескалась надежда и решимость. Он знал, что разговора не избежать. Но хотел остаться со мной. И от осознания этого пульс участился. «Возьми себя в руки, тряпка. Его слова и взгляды еще ни хрена не значат» — мысленно отругала себя и тяжело вздохнула. — Крис, я… — начала говорить, но не смогла закончить фразу. Что «я»? Я не знала, что сказать. Не знала, что и думать! Мои мысли превратились в густую кашу. Все, что мне оставалось, это смотреть на него. Потому что все было таким непонятным. На секунду я даже допустила мысль, что это очередная тупая шутка моего подсознания. Новый кошмар и новый вид боли. И совсем скоро я проснусь с этим давящим ощущением в груди и вряд ли смогу сдержать слезы. — Говори, Чар, — прошептал Крис, неожиданно накрывая своей ладонью мою и переплетая наши пальцы. — Не бойся. — Я не боюсь, я просто… не знаю, что сказать. У меня каша в голове и только. Каша из сомнений и непонимания. Мужчина замер, а потом вдруг кивнул. Будто он испытывал то же самое. Кажется, мы делили одни и те же чувства на двоих. Рушить легче, чем строить. В этот момент я поняла значение данной фразы в полном объеме. Мы с такой легкостью разрушили наши отношения, — мы оба приложили силы к этому. А сейчас сидели и, глядя друг на друга, не могли представить, как это исправлять. Да и стоит ли…? — У меня много мыслей в голове. Я просто не представляю, что теперь делать. Пробовать исправить все, что натворили, а может просто…. Я хотела сказать, что возможно нам просто стоит отпустить друг друга. От одной мысли у меня снова защемило сердце. Я не хочу его отпускать, не могу позволить снова уйти. Но Крис, кажется, разделял мои чувства. Он понял, что к чему, и не позволил мне договорить. Резко дернув за руку, Крис снова повалил меня на кровать и, пока я была дезориентирована, подмял под себя, перекрывая все пути к отступлению. — Не смей даже думать об этом, слышишь? — наклонившись, прошептал Крис. На удивление, в его голосе не было угрозы или злости. — Мы все исправим, Чарли. Вместе. Но я больше не смогу без тебя. Эти три года казались мне адом, поэтому больше я тебя не отпущу. Он говорил спокойно. Тихо. Он не требовал, но он убеждал меня. В тот миг я верила. И понимала его. Для Криса это время было таким же ужасным, как и для меня. Мы не могли друг без друга. И оба страдали. Каждый по-своему, но по одной и той же причине. Крис наклонился и провел кончиком носа по моей шее, вдыхая мой запах. Я положила руки на его плечи и осторожно провела вниз по его груди. Мы оба шумно дышали. Этот момент казался выдуманным, нереальным. Потому что мы снова могли касаться друг друга, разговаривать, а не плеваться ядом. Между нами не стояло барьера из лжи, предательства и ненависти. И впервые за три года я действительно ощущала себя живой, настоящей. Я чувствовала себя прежней. Крис поднимался все выше, провел кончиком носа по моей челюсти, а затем сделал то же самое языком. Он покрывал поцелуями мои щеки, лоб и нос. А потом сорвался. И его губы коснулись моих. Аккуратно, нежно. Он словно боялся, что я оттолкну его. В ответ я лишь обвила руками его шею, притягивая ближе к себе и заставляя углубить поцелуй. Каждый из нас вкладывал туда свои чувства, эмоции, желания. Мы отчаянно хотели раствориться друг в друге. Но когда рука Криса опустилась на мой живот, и он повел ее ниже, я отстранилась. — Давай не будем так быстро? Нам нужно… — нервно сглотнула, заглядывая в его глаза. — Мы должны попробовать начать все сначала. По-нормальному, Крис. Не знаю, что он увидел в моих глазах. Но это заставило его убрать руку и широко улыбнуться. Он кивнул. — Хорошо. Давай попробуем.

***

В тот день жизнь снова поменялась. Мы вернулись в жизни друг друга и готовы были быть вместе, строить что-то заново. Правда, медленно делать это, как предлагала я, у нас не вышло. Мы пытались, честно. Хотели, как все, нормальные люди сходить в ресторан и поужинать. Устроить что-то вроде первого свидания. Не поверите, но я даже добровольно надела платье для этого. Правда… кажется именно из-за него в ресторан мы не попали. Крис заехал забрать меня вечером. Но как только я открыла дверь, мы замерли, переглянулись и уже через пару секунд лежали на кровати, целуясь, как два ненормальных подростка, дорвавшихся друг до друга. Вообщем, да. Похоже, строить отношения по-нормальному — это не про нас. Ну и пусть. Мы все также работали в Нью-Йорке над альбомом. Он вышел спустя месяц или два после нашего примирения. На тот момент Крис уже шесть недель жил в моей квартире. Ужас, верно? Я тоже иногда не верила, когда с утра пораньше обнаруживала его на кухне, матерившим кофемашину, что этот мужчина реален. Но все же, да. Мы снова торопили события, но это было не важно. Потому что мы любили друг друга и хотели быть вместе. К тому же, воссоединение шло нам обоим на пользу. Крис перестал пить, почти не курил и каждый вечер оставался дома, чтобы провести время со мной. А я… я становилась собой. Сон нормализировался и уже спустя месяц я могла спать, как убитая, восемь часов подряд. Так же, под наблюдением Фальверта я снова набрала массу. Пока что только пару кило, но это было лишь началом. Иногда мне казалось, что для Криса задача накормить меня стала чертовой идеей фикс. Шок-контент, он готовил! И я не шучу. Нет, конечно раньше он был способен сделать что-то типа яичницы или вроде того. Но вообразите себе уровень моего удивления, когда однажды утром на кухне я обнаружила стопку панкейков. Ну, правда вдобавок шла засратая кухня, которую он чуть не спалил к чертям, но все же! Мой холодильник и полки были набиты всеми продуктами мира — и покупала их не я. Крис был похож на озабоченного, но зато у меня под боком всегда могло оказаться что-то вкусное. Правда, эти изменения замечали не только мы. Спустя неделю после нашего примирения, я поймала на себе недоверчивый взгляд Калеба. Но он молчал. И следил за нами всю неделю, пока однажды не ввалился в квартиру в субботу утром. Меня Крис растолкать не смог, поэтому ему пришлось открывать дверь самому. Представьте себе картину: ошарашенный Калеб, который уже готовился отчитывать меня, а получил перед собой полуголого Криса, удивленного не меньше. Кому как, а мне этот эпизод казался забавнее, чем встреча мужа и любовника при тех же обстоятельствах. Конечно, потом пришлось объяснять все Калебу. Боже, надо было видеть, каким взглядом Калеб терроризировал Криса. Он ему не доверял, потому что именно Фаннинг все три года наблюдал мою депрессию. Правда, Фальверт тоже на такие взгляды не скупился. В какой-то момент я даже решила, что они убьют друг друга, но нет. Обошлось сердитым зырканьем, и на том спасибо. Через пару дней о своей осведомленности заявил и Найт. Правда, не думаю, что ему растрепал Калеб. Что-то подсказывает, будто у продюсера состоялась довольно конструктивная беседа с Крисом. А то, что Найт перестал излишне долго смотреть на мои ноги или ненароком таращиться на мой зад, служило доказательством. Но я даже не стала это комментировать. Просто теперь ехидно ухмылялась каждый раз, когда сталкивалась с продюсером Фальверта. Что говорить о Джеке? Мне кажется, он все понял еще в тот вечер, когда привез Криса ко мне. Поэтому как такового удивления на его лице не было. Но я думаю, что он был рад. Во всяком случае, мы теперь беспрепятственно могли видеться хоть каждый день, а это плюс. Но сколько же было ехидства в его глазах, когда Крис потребовал предоставить ту самую запись с камер из дома. Как оказалось, он ее сохранил. Сначала, это разозлило меня. Но когда Фальверт подал в суд на своего бывшего продюсера Винсента и решил применить эту запись, я где-то очень-очень-очень глубоко в душе благодарила Джека. Но вслух не произнесла этого, чтобы не радовать его эго. Работа потекла куда быстрее. Мы старались много времени проводить на студии и теперь тратили на работу больше времени, чем на споры. Достижение, скажу я вам.

***

Наш альбом… не знаю, что и сказать про него. Просто спустя сутки после его выхода под окнами моей квартиры дежурили толпы СМИ, а показаться где-нибудь на улице стало невозможно, потому что вокруг моментально собиралась толпа людей. Альбом сделал бум. Он выстрелил так стремительно, что почти все чарты были забиты его треками. Это случилось либо потому, что он настолько хороший, либо из-за нас с Крисом. Мне хотелось верить, что первое. Спустя пару недель нас уже отправили в тур. Не по стране, а по миру. Куча городов, перелетов, концертов, людей. Бесконечный водоворот. Но мне это нравилось. Я выходила на сцену, видела тысячи людей и понимала, что они искренне хотят услышать мою музыку. Нашу с Крисом музыку. Возобновление отношений мы не афишировали. И пытались тщательно скрыть. Но слухи и фотографии разлетались моментально по всем соцсетям. Однако прямых доказательств не было, поэтому у нас получалось отнекиваться. Ну а изменилось все, — по старой доброй традиции, — в последний концерт тура.

***

Тур длился почти полгода. Под конец лично мои силы были на исходе. И Криса тоже. Как, собственно, у всей группы, которая ехала с нами. Никто уже даже не предпринимал попыток покинуть гостиницу. Во-первых, из-за толпы людей под окнами. Иногда мне казалось, что их собиралось миллионы. Ей богу, за все пять с лишним лет, когда я как-никак попала в эту чертову сферу шоу-бизнеса, еще нигде меня не преследовали такие толпы. Мы с Крисом выдохлись окончательно. Концерты и весь тур высосал все силы из нас обоих. После концертов мы почти не разговаривали, просто действовали на основе своих желаний и по четкому плану. Убраться с площадки, попасть в номер, раздеться, принять душ, спать. Обсуждения оставались на следующее утро. Господи, я сбилась со счета, сколько стран и поясов мы поменяли. Бесчисленное множество. Иногда перед концертом я даже записывала название города на своей ладони, чтобы банально не перепутать. Слухов о нашем с Крисом воссоединении ползло все больше, количество фанатов не уменьшалось. Усталость накапливалась. И я никогда еще не желала окончания тура настолько сильно. Что до наших отношений… все становилось на свои места. Ну, почти. Капля за каплей мы восстанавливали то, что так быстро рухнуло в один миг. Не говорили о прошлом, но жили настоящим. Наслаждались обществом друг друга, учились заново жить вместе и общаться. Каждый сделал свои выводы. Поэтому ссор, которые были вполне привычными во время брака, почти не было. А если и случались такие моменты, мы быстро мирились. Не только с помощью секса — хоть и не без него, но и с помощью разговоров. Последний концерт тура был в Лондоне. И это… отдавалось чем-то неприятным в груди. Воспоминания о детстве и безбашенной юности, как ни странно, ушли. В голове остались лишь моменты моей слабости. Потому что тут мы разводились. Именно в этом городе я провела несколько месяцев после расхода в обшарпанной квартире с плесенью. И именно здесь я потеряла малыша. Только эти воспоминания все еще жили в моей голове. От них сердце сжималось и уходило в пятки. Я искренне старалась бороться с собой, не возвращаться мыслями в то время и не показывать своей слабости, но получалось хреново. Единственным, что выдергивало из этих жутких воспоминаний, был Крис. Кажется, он целиком и полностью разделял мои чувства. И старался поддержать. Он пытался отвлечь меня разговорами, сексом, просмотрами фильмов. Да чем угодно. Иногда это помогало. Но в его взглядах я почему-то всегда видела вину. Крис винил себя за все произошедшее. И похоже, это чувство душило его, когда я все же рассказала в подробностях, что делала в Лондоне после нашего расхода, пока он пускался во все тяжкие в Лос-Анджелесе. Чувства и горечь убивали нас обоих. И все это было связано именно с этим городом. Поэтому желание убраться отсюда стало еще сильнее, чем просто завершить тур. И когда на концерте вечером у нас осталась всего одна песня, меня уже потряхивало от нетерпения. Вылет был почти сразу после него. Нужно было просто дотерпеть. Так что к концу я уже давила свое нетерпение крепким неразбавленным виски. Помогало и для голоса, и для нервов. Крис делал то же самое. Мне даже в какой-то момент показалось, что он пьян. Но я ошиблась. Надеюсь. — Ну что, ребят. Завершающая композиция. Последняя песня на этом концерте и вообще в нашем туре, — раззадоривая толпу, кричал Крис со сцены. Я же мысленно проговаривала все слова в голове. Эта песня называлась «Flames». Та самая, которую мы написали в канун рождества в студии. Крис говорил, что именно после нее его мозги начали вставать на место. Именно эта композиция посеяла сомнения в словах Винса. Я ему верила. Поэтому эта песня теперь имела для нас очень большое значение. Мы исполняли ее уже миллионы раз. Но смысла она не теряла. Наоборот, обостряла чувства. На последнем концерте в Париже или, может быть, в Берлине, я еле сдержалась. Очень хотела поцеловать его именно в тот момент, когда по сценарию мы должны были подойти друг к другу. В глазах Криса я видела то же самое желание. Но он осторожно отодвинул меня от себя, намекая на толпу зрителей. Кажется, в тот момент он соображал куда лучше меня. Свет погас. Первая нота и на второй счет уже вступала я. На меня направили прожектор, ослепляющий своим светом, так что пришлось закрыть глаза. I still burn for you Like the sun burns in the sky I still burn for you, ooh-ooh I still burn for you, My whole life I've been on fire I still burn for you, ooh-ooh Дальше снова загорается свет, он освещает всю сцену. И сразу вместе с ударными и электрогитарой вступает Крис. Up in flames, up in flames Light a match and put it to my name Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh Every time I think I had enough of this (Hey) I get more addicted, yeah, I'm so obsessed (Ooh, yeah) Talk about you all the time, I am your narcissist Well if we burn it down, you'll be my arsonist Пока он поет, я медленно перемещаюсь по сцене, руками подбадривая толпу. Все вокруг вертится, по моему лбу, шее, спине струится третий слой пота. И мне уже плевать на все. Постановку, свет, людей. Есть музыка и голос мужчины, которого я люблю до безумия. [Charlie & Chris] I still burn for you, like the sun burns in the sky I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you, burn for you) I still burn for you, my whole life I've been on fire I still burn for you, ooh-ooh I'm so strung out on you, I might relapse (I might relapse) I'm dyin' for a taste, please God don't let this last (Please God don't let this last) And you've been burnin' all of the leaves on palm trees I'm left with nothing more than ashes Fallin' to the ground like snowflakes I almost wish we never happened I still burn for you, like the sun burns in the sky I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you) I still burn for you (Burn for you, burn for you), my whole life I've been on fire I still burn for you, ooh-ooh (Burn for you) Up in flames, up in flames Light a match and put it to my name Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh Up in flames, up in flames Light a match and put it to my name Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh Исполняя эти куплеты вместе, мы бегали по чертовой сцене, прыгали, заряжая толпу петь вместе с нами. И они кричали во весь голос, исполняя нашу песню. Я была немного пьяна, но от эмоций голова кружилась. Перед глазами все мелькало и единственное, что я видела четко, это Крис. Когда настал мой куплет, я медленно стала подходить к нему. Мы замерли в самом центре сцены. Он глубоко дышал. Мы глядели друг другу в глаза, не отрываясь. Подняв микрофон, я допевала последний куплет. Up in flames, up in flames Light a match and put it to my name Up in flames, I still burn for you, ooh-ooh. Музыка стихла, а я и не заметила, потому что в ту же секунду Крис прижал меня к себе и поцеловал. Дико, яростно. Он мечтал об этом весь чертов концерт, как и я. Мы сплетались в одном поцелуе, где-то рядом гудела, визжала толпа людей, которые ждали этого момента. А нам было плевать. Мы снова были вместе, снова рядом и это единственное, что имело значение в данный момент.

***

Дальше события текли сами собой. Крис вернул меня домой. Мы избавились от моего убежища в Нью-Йорке и вернулись в старый дом. Моему счастью не было предела. Я даже и не думала, что так хочу вернуться туда. Но это случилось. Несколько месяцев мы делали в нем ремонт своими руками, забыв о работе и проблемах, которые потом тоже придется разгребать. Калеб и Молли с их малышом тоже перебрались Анджелес и поселились за городом в получасе езды от нас. Теперь я могла спокойно работать здесь, рядом с любимым человеком. Мы с Фаннингом нашли новую студию, решили проблемы со старой и застраховали права на мои песни. Все было в норме. Эти несколько месяцев, в которые мы занимались ремонтом, были потрясающими. Я вновь чувствовала себя счастливой. Снова стала собой. Прежней Чарли. Я скучала по ней. Покончив с ремонтом, мы снова решили пожениться. Тихо, мирно, никому не сказав. Лас-Вегас был потрясающим решением. Закрытая церемония, где были только мы и священник в костюме Элвиса. Потом мы отправились в казино и потратили дофига денег, а еще чуть не попали в полицию и разгромили половину номера в гостинице. Но нам было так весело, что я ни о чем не жалела. Ни капли. Я снова чувствовала себя собой. Простой веселой девушкой, которая иногда может быть совсем несерьезной, вести себя как подросток, даже если мне тридцать, а парню рядом со мной — на три года больше. Вернувшись домой спустя неделю, я нечаянно услышала разговор Криса по телефону с кем-то. И после нескольких фраз поняла, что это была Кэм. Камилла… О ней я старалась не думать все это время. Как и о других свои «друзьях». Да, было бы странно простить Криса, но не простить их, однако… Пусть это и не оправдание, но Криса ввели в заблуждение. А они четко осознавали, что делают. И добровольно встали на его сторону. Они предали меня, как и он — спору нет. Но Криса простить я смогла, а их у меня получится на вряд ли. Так что когда муж спросил меня, хочу ли я встретиться с Кэм и остальными, ответ был один — нет. И он меня понял. Сказал, что сам старался не общаться с ними эти три года. Они предали меня, встали на его сторону, а Крис все равно держал некоторую обиду на них за это. Поэтому если они и общались с ним, то никогда не появлялись в нашем доме. Единственные люди, которые вернулись из моей прошлой жизни были Джо и сын Стивса. Ребята помнили меня, как оказалось. Ну, Джо так точно. А с мелким пришлось знакомиться заново. Джо приезжала к нам на пару недель в гости и я не могла нарадоваться, когда виделась с ней. Похоже, обеспечивая мне встречи с малышкой, Камилла пыталась загладить вину. Хоть за это я была ей благодарна. Мы впервые увиделись с бывшей подружкой и Шейном на школьной линейке. Джозефин умоляла меня прийти туда со слезами на глазах. И я просто не смогла отказаться. Мы стояли на расстоянии друг от друга. И Кэм старалась не смотреть на меня, однако порой я ловила на себе ее взгляды, полные отчаяния и вины. Солтлейк был смелее. Он даже предпринял попытку поговорить со мной, но разговор был до того неловкий, что мы быстро закончили его и разошлись. Вечером я усиленно старалась не заплакать после этой встречи, и Крису пришлось меня успокаивать. Но потом стало легче. Решения я не изменила. Просто прошла этот этап и уверенно двигалась дальше. Тоже самое касалось и Джоша. Его я видела лишь мельком в окно, когда он привозил своего сына к нам домой. А Радуга… что ж. Из всех друзей она была одной, кто рискнул приехать и поговорить со мной, не оставляя выбора. Как всегда, напористая Лютер. Она говорила долго и много. Рассказывала, что тщетно пыталась убедить Джоша поверить мне. И всех остальных тоже. Но Стивс был зол и разочарован, потому что в голове провел параллель между мной и моей сестрицей. Так что он не слушал Радугу. Спустя два часа после ее приезда мы уже крепко обнимались и обе ревели. Пожалуй, Лютер была единственным человеком, которому я смогла поверить. И я простила ее. Со временем, Радуга смогла немного растопить мое сердце по отношению к Джошу. И с ним мы иногда могли тоже перекидываться парой слов. Беседы с ним о погоде были весьма увлекательны. Через год после того тура жизнь наладилась окончательно. Мы с Крисом продолжали счастливо жить вместе. Фальверт не сказал мне, но от Джоша я нечаянно выяснила, что он намерен засадить в тюрьму Винсента вместе с Эммой. Что ж. Туда им и дорога. Вообщем, все шло своим чередом. Меня это мало заботило. Не потому что я отпустила ситуацию и перестала злиться. Просто в тот момент я уже была беременна. Да, снова. И я была счастлива. Крис скакал чуть ли не до потолка, когда узнал. Я верила, что теперь у нас все будет хорошо. Потому что после всего этого мы заслужили, черт возьми, это счастье.

ONEHuman