***
Как только Учиха увидел Хошикаги, то понял, что это его мужик. Высокий, с необычной, почти мифической внешностью, а также в этом деловом костюмчике с красным галстуком, за который хотелось безумно потянуть. И хоть готы обычно весьма пессимистично относятся к теме любви, почему-то Итачи это не волновало. Да ещё и как он прекрасно пошутил, давая Кисаме волю с определением его пола, вот умора. Ну ничего, брюнет славится тем, что никогда не отпускает то, что должно достаться ему.***
Так проходит две недели. Если они как-то и переписываются, то это больше походит на общение двух старых знакомых, у которых за большой промежуток времени произошло слишком много перемен, которыми сразу же надо поделиться. Очередной насыщенный день. На него опять наорали, будто Кисаме виноват в том, что новые работники — типичные дебилы, не разбирающиеся в сфере маркетинга. Плевать уже на них, хотелось только напиться и снова лечь в кровать. Хотя, эта бытовуха уже начинала надоедать. Каждый раз одно и то же, просто день сурка какой-то. Может… Позвать Итачи? Пусть он и парень, но побухать с ним будет гораздо легче, чем искать девушку на один раз. Да и наверное, к лучшему, что гот решил признаться, иначе шутка могла бы и затянуться. С одной стороны, что теряет Кисаме, если просто пригласит его? Верно, ничего, именно поэтому он тянется к телефону, сжимая ручку портфеля в руке.***
— Куда ты намылился? — Не твоего ума дела, братишка. — хмыкает Итачи, поправляя свои серьги и осматривая себя в зеркале. — Ты что, на свиданку собрался? — Саске хмурится, складывая руки на груди. После того, как его нехило побили, под глазом все ещё красовался фингал. — Ага, да успокойся, на ритуал иду. —Учиха ухмыляется, наконец-то развернувшись к тому лицом. — Чего? С дубу рухнул, что ли? А брата ты на кого оставляешь? Меня с собой взять не хочешь? — Ну, чего ты так завёлся? Не завидуй делам взрослых, иначе заработаешь второй фингал под глазом. А на абортышах это плохо сказывается. — филосовстует старший, идя в сторону двери, поправляя ещё и черную водолазку. — Я не абортыш. — буркнул «обиженка» — Делай, что хочешь.***
Бар находится в минутах тридцати езды от того парка, где они встретились в первый раз. Поэтому Хошикаги удалось сменить одежду на более подходящую для подобного рода мероприятий. Хоть какое-то разнообразие, если не вспоминать тот случай с признанием. Оказывается, что первым приходит он. Помещение не пустует, цветастые фонари всё ещё мелькают в тёмном пространстве, а некоторые парочки обжимаются, запивая всё дешёвым ликером. Кисаме прикрывает глаза и затем следует к барной стойке, усаживаясь. Ну, на вряд ли готы вообще ходят в такие места. Всё же, они отличаются депрессивным настроением, слезами, разглагольствованием о том, какая же параша этот мир и тому подобное. Чуть прикрыв глаза, мужчина поудобнее устраивается на стуле. — Виски с колой. — А мне бокал вина, — слышится чужой голос. Бизнесмен сразу разворачивается, распахивая веки. Ебана мать… Итачи был в тёмных облегающих джинсах, в чёрной водолазке, с тем же пирсингом под губой и серебряными серёжками. Его точно не собираются здесь соблазнять? — Спасибо, что пришёл. — еле выговаривает синеволосый и сглатывает вязкий ком в горле, сразу же вернувшись к бармену. — Ну, должен же я был извиниться за тот анекдот. — Учиха присаживается рядом, смотрит на него так пристально, будто хочет прожечь дыру и непонятно, какого именно характера. — Не стоит, плачу всё равно я. — Кисаме чуть улыбается и тянется к поставленному недавно напитку, сразу же отпивая. — Так ты сегодня мой папочка? — слышится чужой смешок. Хошикаги сразу давится, удивлённо распахивая глаза. Ему понадобится несколько минут кашля и умиротворения, прежде чем он повернет голову к Итачи. — Я думал… Что готы не ведут себя подобным образом. — он трёт губы тыльной стороной ладони, отводя взгляд. Это было… Весьма неловко. — Я просто особенный. — парень хмыкает и сразу свой бокал, эстетично, словно из фильма, мягко покачивая кистью, наблюдая за волнующейся багровой жидкостью. — Понятно. — Кисаме уставился уже на свой стакан, перебирая в голове различные темы, на которые ещё можно было бы завести разговор с такой необычной личностью. — Вспомнил. Ты ведь сидел в парке из-за того, что побили… Абортыша, вроде? Кто это? Слышится слабый смех. — Это мой брат. Так получилось, что иногда он делает глупые вещи, за которые потом огребает по полной. Заслужил, пожалуй, — Итачи отпивает вино, кажется, специально сжимая губы на стекле. Почему он это начал замечать? — А твой брат тоже гот? — вопрос выходит автоматически, пока узкие зрачки уже вовсю следят за непонятными действиями знакомого. — Верно. Но с ним гораздо тяжелее. Почему-то в этом и сомнений нет. — Так, что насчёт тебя, а, здоровяк? Неожиданно позвал в бар, а теперь ещё и платишь за меня. Что-то случилось? — опять тёмные глазенки уставились на него, но теперь в них было не только собственное отражение или мерцание разноцветных огней, а что-то ещё. — Запара, — Хошикаги вздыхает и мягко качает головой. — Всю жизнь учился ради того, чтобы сидеть в душном офисе. Нет времени даже расслабиться. — Мм. Я запомню это. Дальше разговор пошёл куда легче, как и выпивка, которая с самого начала обжигала горло и плескалась в желудке, а после доставляла чувство какой-то эйфории. Они завтрагивали различные темы: чужие лобызания около барной стойки, какие же некоторые люди мудаки, как Кисаме уже устал от налогов, как избавить абортыша от проблем и многое другое. В итоге, сошлись на том, что пора бы уже покинуть это место, ибо после вина Итачи все время вис на мужчине и чуть не взахлёб рассказывал о том, что у него в детстве хомяк случайно сдох между стеной и фонерой шкафа. Пришлось вывести парня чуть ли не под ручку, а затем вызвать такси. Сначала он завезет Учиху, ибо тот ближе, а потом разберётся и со своим маршрутом. — Я перекурю, — для чего-то объявляет Хошикаги, и прислонившись к стене, достаёт пачку синего BOND'а, зажав губами бычок, прежде чем чиркает колёсиком розовой зажигалки, сразу же затягиваясь. Дым в темноте ночи выглядит ещё куда более приятным зрелищем, чем назойливые светодиоды в баре. — Такие, — Итачи слабо кивает в сторону зажигалки. — Только у эмо. — Какую дали, — пожимает плечами бизнесмен, слегка стряхивая пепел после очередного затяга. Но даже здесь гот его удивляет. Из-за того, что он всё ещё был прижат к широкому плечу, будто специально склонился ближе, стараясь потянуться губами к сигарете. Мужчина хмыкает, но не сопротивляется, сразу же давая знакомому закурить. Последний же снова смакует губами бычок, кажется, наслаждается запахом никотина, а после отстраняется и укладывает голову ему на грудь, прислушиваясь к сердцебиению. Почему-то Кисаме резко понимает, что оно начинает увеличиваться, но ничего с этим не делает. — Кхм. Машина скоро приедет, — доносит он, отбрасывая окурок в неизвестном направлении и смотря в свой телефон. С чужой стороны слышно только невнятно бормотание. Такси придерживается своего статуса, поэтому Хошикаги скоро загружает гота в автомобиль, а затем и проталкивается следом, сидя в приятной тишине и почти засыпая. Но как же его ненавидит судьба, что решила приподнести такой подарок, как Учиху. — Кисаме… — Итачи снова прижат к его плечу, а смотрит так, словно у него кошачьи глазки, от которых мужчина должен просто встать на колени и молить о пощаде. — Помнишь, ты говорил, что хочешь расслабиться… — слышится тихое угуканье. — Так вот… — гот ещё теснее мостится, а затем укладывает ладонь на бедро бизнесмена, от чего тот вздрагивает. Ебать, он гей? Почему-то об этом Кисаме никогда не задумывался, но резкий переворот желудка с алкоголем и каким-то никчёмным обедом на работе, а также приятное покалывание внизу — явно подтверждает этот недавно открытый факт. Только ведь другие парни никогда не привлекали его внимания, однополые коллеги ни разу не признавались в любви, а тут тебе: на, подавись, Хошикаги. Мужчина сглатывает, но даже не может пошевелиться, ибо на переднем сидении водитель, а рядом с ним неугомонный подросток (по сравнению с его возрастом), у которого член стоит 24/7. Господь, в какое дерьмо он вляпался и как отсюда выбраться. Чужая ладонь оглаживает его бедро сквозь брюки, а затем движется ближе к паху. Ебать, помогите. Член на это реагирует весьма положительно, и Кисаме приходится сжать ноги вместе, дабы не спалиться ещё больше. Его рука опускается на учихину, сначала сжимая и собираясь убрать, но в голове что-то резко щёлкает и он только надавливает, заставляя действовать. С одной стороны, ему сначала было мерзко представлять секс с Итачи, ибо они познакомились совершенно недавно и такое полностью ломало его моральные устои, а с другой. Что мешало просто попробовать? Тем более, парень не залетит, так что, это уже плюс. — Знал, что ты согласишься, папочка. — гот шепчет этот разврат в самое ухо, но не отстаёт. В итоге, всё обошлось только поглаживаниями вдоль стояка, пока Хошикаги молился, чтобы эта поездка закончилась быстрее, иначе он может не сдержаться и напасть прямо в машине, как настоящее дикое животное, поддающееся только своим инстинктам. Машина останавливается около какого-то подъезда, водителю достаётся сумма с чаевыми, ибо, не дай Бог, самому оказаться в такой ситуации. Как только они почти вываливаются из автомобиля, Кисаме даже и не успевает что-то сказать, как его хватают за воротник белесой рубашки, заставляют наклониться, а после и вовсе засасывают, как какую-нибудь школьницу. Я хочу трахнуть гота. Это первая мысль, которая проскальзывал в не очень трезвой голове. И хоть он сомневается в своём утверждении несколько секунд, но решает, что ему насрать уже на всё, поэтому отвечает на поцелуй охотно, проталкивая в чужую полость рта язык.***
На улице приходится провести куда больше времени, отчаянно пытаясь побороть первенство во рту партнёра, как два неугомонных подростка, у которых либидо хлещет через край, которым хочется ещё и ещё. Ненасытно, грязно, пошло. Как только они отлипают друг от друга, Итачи требуется ещё пару минут, чтобы он смог подвести ключ и открыть дверь. Конечно, лифт тоже не обошёл их стороной, заставляя всячески толкаться в тесном помещении, прижиматься к перилам и случайно задевать кнопки. Благо, всё обошлось и вход в квартиру был открыт. Дверь закрывается за Кисаме, а хозяин неизвестного и тёмного помещения сбрасывает обувь. Мужчина следует его примеру, но уже не ждёт Учиху, сразу же притягивая к себе за талию и мягко вжимая в какую-то стену, утянув в жадный поцелуй. Ему не сопротивляются, наоборот, обнимают за плечи, а затем подпрыгивают, обернув ноги вокруг его боков и повиснув в воздухе. И хоть бизнесмен сначала опешил от такого поворота событий, но не отстранился, только теснее зажав знакомого между собой и стеной, уложив ладони на ягодицы гота. Лишь бы не сдох, как тот хомяк. Итачи отвечает ему с тем же упорством в поцелуе, скользит языком по острым зубам, причмокивая. Бледные руки оглаживают чужой затылок, портя причёску. А затем слышится возбужденным скулёж и чувствуется лёгкий толчок бёдер, от которого у Хошикаги внутри всё переворачивается с новой силой. Он тихо рыкает, отстраняясь от пухлых и алых губ, предварительно скользнул языком вдоль пирсинга. — Где спальня?.. — спрашивает мужчина хриплым голосом, еле находя в себе силы не накинуться на бедного паренька, которого приходится опустить, чтобы тот показал дорогу. Итачи хватает его за руку, сразу же потянув в нужную сторону. В темноте все равно нихрена не видно, поэтому Кисаме и не собирается рассмотреть интерьер квартиры или запомнить нелёгкий путь до заветной двери. Когда его усаживают на кровать, то всё моментально теряет смысл, потому что в комнате сейчас только он, гот и их учащенное дыхание. — Можно?.. — синеволосый не сразу понимает суть вопроса, вот только когда слегка горячая ладонь дотрагиваетчя до его жабр, то он вздрагивает, но соглашается, угукнув. Это была весьма специфичная зона и пожалуй, следовало бы отказать в виду того, что сейчас перед ним пьяный парень, который может натворить всякой хуйни. Но на удивление, Учиха хорошо справляется, проталкивая свой язык между створками, почти трахая мясистые волокна, что уже могло довести Хошикаги до экстаза. Мужчина хрипло вздыхает, а затем тянет на себя любовника (это всё ещё под вопросом), переворачивается вместе с ним и оказывается сверху. Он задирает водолазку, сразу же припадая губами к бледной коже на впалом животе, следуя выше, пока младший ерзает и тянется к его ширинке и ремню на брюках, моментально расправляясь с ними. Им приходится отстраниться друг от друга, чтобы окончательно избавиться от ненужной сейчас одежды. — А смазка и презерватив?.. — хрипло выдавливает бизнесмен, устраиваясь между ног брюнета, оглаживая большими и грубыми ладонями бока. — Сейчас. — тот снова ерзает и тянется к ящику прикроватной тумбочки, сразу же доставая тюбик и нужную пачку, протягивая старшему. Хошикаги принимает эту подачку молча, сразу же открывая лубрикант и выдавливая жидкость себе на пальцы, подводя один к анусу Итачи. — А… Готы любят нежно или грубо? — Ты такой дурак, Кисаме… — Учиха слабо смеётся, а затем проходится ладонью вдоль своей груди, задевая очередной пирсинг на сосках и цепочку, которая сразу привлекает внимание. Мужчина только слабо улыбается и аккуратно проталкивает первую фалангу, а чтобы сбавить боль, опускается к костлявой руке, припадая губами к маленькому железному шарику на груди, затем и вовсе начиная расцеловывать всё солнечное сплетение знакомого, вызывая резкие вздохи или тихий скулёж. — У тебя и пальцы большие… — гот слабо вздрагивает и сначала даже сжимается, но спустя парочку минут старается расслабиться, хотя с чужой конечностью в своём очке — это сделать сложно. Синеволосый только хмыкает, но двигает рукой уже активнее, оглаживая подушечкой пальца мясистые стенки. В принципе, секс с парнем никак не отличался от секса с девушкой, хоть и бизнесмен сначала чувствовал себя не в своей тарелке. Он, будучи недавно натуралом, вовсе не подозревал о том, что может оказаться геем, да ещё и с причудливым вкусом. Внутрь уже проталкивается вторая фаланга, вырывая из Учихи настоящий стон со всхлипом, от которого член у обладателя пальцев дёргается в нетерпеливом возбуждении. Было ли нормой то, что Хошикаги вот так резко трахается сейчас с тем, с кем познакомился совершенно недавно? Следовало ли ему прекратить или утром перевести всё на действие алкоголя? От мыслей отвлекает брюнет, который обнимает его за плечи и только теснее прижимает к своей груди, тяжело дыша. Такой милый… Ладно, в конце концов, он мужик или кто? Вскоре и третьего пальца становится достаточно, чтобы окончательно разработать несчастного. Кисаме снова тянется за смазкой и презервативом, чтобы надеть и нанести на член лубрикант, рвано вздохнув, как только напряжение внизу живота начинало спадать. — Блять, милый, быстрее. — кажется, пьяный парень вообще не отдаёт себе отчёта в собственных же словах. Либо они как-то быстро перешагнули со стадии «недо-друзей» до «любовников до гроба». Это немного пугает, но раз его подтолкнули к действиям, то кто он такой, чтобы отказывать? Бизнесмен качает головой, но подставляет головку возбужденной плоти к колечку мышц, чем вызывает ещё один жалобный стон. Сейчас начнётся самое интересное. — Потерпи, будет больновато. — хрипло бормочет синеволосый, а затем мягко толкается бёдрами, входя в гота лишь на четверть. Внутри слишком узко, тесно и влажно. Он сам не сдерживает тихого, гортанного рычания. Они сталкиваются губами в жадном поцелуе, кажется, даже случайно стукнувшись зубами в страстном порыве неизвестных или смешанных чувств. Было не ясно, что произойдёт утром, как на это отрегариует его адекватный мозг и какое решение будет принято. — Блять… — шипит Итачи, как только Кисаме прижимается к нему теснее, входя глубже. Член уж точно не маленький, а это даже не половина. Брюнет жмурит глаза, а затем откидывает голову на подушку, всхлипывая, когда синеволосый опускается к его оголенной шее, целуя или мягко закусывая клыками бледную и тонкую кожицу. Как раз на такой засосы и небольшие шрамы смотрелись куда более эстетичнее. Вскоре мышцы внутри постепенно расслабляются, что даёт Хошикаги шанс войти полностью грубым, резким толчком, от чего гот громко вскрикивает, сразу стиснув ноги вокруг талии мужчины, дрожащими руками только сильнее стискивая плечи старшего. — Ты такой. Нгх… — синеволосый тыкается лицом в грудную клетку младшего, в разы сильнее ощущая приятное давление на низ живота и лёгкую тянущуюся боль. — Узкий… Гот под ним, кажется, жалобно скулит и даже начинает отчаянно всхлипывать, от чего старший сначала опешил, но как только чужие бедра медленно двигаются, Кисаме молчит в тряпочку, лишь легонько захватывает зубами серебряную цепочку, соединяющую пирсинг в сосках и мягко тянет на себя. Итачи задыхается в собственном стоне и слегка выгибается в спине. — Давай… — шипит брюнет, опуская томный взгляд на неожиданного партнёра. Хошикаги пару секунд играется с украшением, но решает приступить к делу, мягко двигая бёдрами, постепенно увеличивая темп, когда любовник расслаблялся и не отставал от него. В комнате изначально слышались только звонкие шлепки тел друг о друга, пошловатое хлюпанье и тяжёлое дыхание обоих, которое иногда перерастало в стоны. А после добавилось ещё и лёгкий скрип кровати, прогибающуюся под их телами. Синеволосый находит нужный угол не сразу, но когда головка члена проходится по простате, то Учиха дёргается, показывая свое удовольствие через блаженный, громкий вскрик, который эхом раздаётся по все комнатушке. Просто музыка для ушей… Старший, исключительно для удобства (так хотелось верить), приподнимает одну ногу гота, целует мимолетом выступающую косточку на лодыжке и укладывает себе на плечо, а после продолжает вдалбливаться уже с новой силой. Резко, грубо, в самую простату; с рвением голодной псины, когда ей подкинули кусок мяса, в который хотелось вгрызться зубами и рычать. Итачи ерзает, отчаянно цепляется за его плечи или волосы, снова утягивает в поцелуй, глуша стоны, а затем хныкает, содрогнувшись почти пополам. — Киса—аАх! — он откидывается обратно на постель, принимая в себя всю длину. — Я с-скоро… — ему требуется вздох. — Кончу… Бизнесмен только ухмыляется и сильнее втрахивает ненасытного парня в кровать, чувствуя и свою ближайшую разрядку из-за сжимающих его член стенок, отчаянных криков гота и собственных редких стонов блаженства. Оргазм настигнет обоих через пару минут, хоть мужчина и успевает оставить ещё парочку укусов-засосов на чужом теле. Но то, что удивляет его больше всего — продолжительные всхлипы. Он поднимает голову, нервно рассматривая партнёра, даже трезвеет от резкого нахлына адреналина. Сделал что-то не так? Поранил или слишком сильно возился клыками. — Я. Просто… — младший трёт лицо тыльной стороной руки. — Плачу, когда кончаю… — уже тише и более постыдливо признается брюнет. Это тоже особенность субкультуры или…? Ладно, хуй поймёшь этих чудиков. Кисаме слабо смеётся, но выходит из любовника, стягивает наполненный презерватив и завязывает, прежде чем откладывает на тумбочки; мусорки все равно не было видно. Он укладывается рядом, мягко проведя ладонью вдоль впалого живота Учихи, размазывая только больше все ещё тёплую сперму, а затем просто прикрывает глаза. Второй, судя по ощущениям, прижимается к его боку и пытается кое-как натянуть одеяло, которое на вряд ли способно согреть их, хоть в комнате и так было душно. Они разберутся с этой проблемой утром.***
Солнце неприятно бьёт своими лучами в лицо, кто-то копошится в его волосах, всячески оттягивая или стискивая между пальцами, а голова, кажется, скоопирировалась вместе с желудком, доставляя ему дискомфорт. По-блядски ужасно, но все ещё не критично. Поэтому мужчина еле разлепляет веки и чуть ли не вздрагивает, когда перед взором предстает никто иной, как сам Итачи, смотрящий на него какими-то влюблёнными глазенками. — Мне бы аспирин и кофе. — хрипло бормочет Хошикаги. Эта небольшая фраза выходит с трудом, ибо во рту такое адское хрючево, будто коты туда нассали, а потом ещё и попытались загребсти свои следы. — Понял. Ты тоже вставай и иди умойся. А то гримасу такую состроил, как у моего братца. — хмыкает гот, но поднимается. Он, кстати, полностью одетый, видимо, проснулся куда раньше. Бизнесмен ничего не отвечает и переворачивается на спину, смотря вверх. Какой же, мать твою, охрененный потолок. Жаль, что только этот предмет интерьера не собирается ему помогать. Приходится приложить усилия, чтобы принять сидячее положение и наконец позволить себе рассмотреть всё поближе. Вся комната исполнена в тёмных тонах, на стенах развешаны плакаты различных групп, играющих готик-рок (ну, это личная догадка). Кровать, которая вчера скрипела вовсю, выдержала это испытание и выглядела также потерпано, как и он сам. На тумбочке нет вчерашнего мусора, только его вчерашняя одежда, вся помятая, но кое-как сложенная. Надо же, какой заботливый, хоть в жены бери. Старший наконец-то поднимается, подтягивается и выгибается в спине с характерным хрустом (старость — не радость), а затем подхватывает ночной прикид, моментально одеваясь. Ему бы домой на самом деле, ибо человек то рабочий и пахать нужно, чтобы обеспечивать такие посиделки в баре. Хорошо, что сегодня выходной и его хоть немного накормят. По крайней мере, так хотелось надеяться. Ванную так и не показали, что означало лишь одно: придётся идти наугад. Голова и так раскалывалась, а тут ещё и думать приходится. Он выходит из комнаты, стараясь хоть как-то зализать тёмно-синие волосы с помощью руки и слюны, проходит вдоль коридора и резко останавливается около небольшого прохода, из которого на него смотрит две пару любопытных, скорее даже злобных, глаз. Попал. — Так это ты моего брата вчера насиловал? — Чего? — Кисаме спросонья хмурится и сразу же подходит ближе к столу. Видимо, это была кухня, на что указывал предыдущий предмет интерьера, холодильник, посудомойка, столешницы и плита. Общий завтрак? Хуже не придумаешь. — Че слышал, мудак хренов. — подросток вскакивает со стула и рьяно направляется к нему. И этот, извините, пиздюк, собирается его побить? И смех и грех. — Выбирай выражения. — рыкнул Хошикаги. И как только незнакомец заносит кулак, он тут же стискивает чужое запястье в собственной руке, почти поднимая в воздухе паршивца. — Эй, отпусти меня! — судя по всему, это и был тот самый «абортыш». Да уж, характер не сахар. — Итачи, забери своего болвана! — младший начинает отчаянно извиваться, стараясь выпутаться из цепкой хватки. — Голова и так болит, а ты орёшь, как резанный, — жалуется бизнесмен, но отпускает юнца, что тот почти падает, хорошо (или не очень), что вовремя сумел устоять на ногах. Кажется, соперник собирается ответить ему какой-нибудь колкостью, но тут же появляется Учиха-старший. — Саске, успокойся, это Кисаме. Да и вообще, я не знал, что ты будешь дома. — гот поправляет свои волосы и направляется в сторону мойки, предварительно смахнув с плеча любовника несуществующую пылинку. — Это наша общая квартира, придурок, логично, что я здесь был! Ай! — младшенький трёт затылок, получив оплеуху со стороны мужчины, но уже сдувается, ибо выбирать подобных соперников он ещё не в силе. — Мм, что ж, абортышей я обычно не учитываю. — Где находится ванна? — наконец подаёт голос акулоподобный, не в силах наблюдать больше за этой перебранкой. И так было уже невыносимо слушать этот спор, так ещё и неловкости добавляла вчерашняя ночь, а также осознание того, что их, пожалуй, весь дом слышал. Ему указывают в сторону нужной двери, так что, пусть проложен именно туда. Водные процедуры занимают куда больше времени, чем обычно. Там он в зеркале рассматривает своего вялое лицо, старается привести волосы, которые наровят все время выпргнуть из общей копны, в порядок, но получается херово. Также его попытки хоть как-то поправить одежду тоже не увенчались успехом. Остаётся либо бросить в стирку, либо погладить, но это уже по приходу домой. Когда Хошикаги возвращается в кухню, то царит благословенная тишина, в этом помещении братьев нет, а на столе стоит приятно пахнущее кофе и стакан с растворенным аспирином. И казалось бы, вот она, идиллия, но, сука, надо же было её разрушить громким криком, от которого мужчина сдавливает нужный напиток да так, что кажется, ручка слегка трескается. Лишь один глоток хотя бы горького кофе и он готов вставить любому пизды.***
Оказывается, Саске, бедного и несчастного мальчика, (которого вообще не жаль) , изнасиловали. И мужчина даже сначала верит в эту хрень, но когда старший гот чуть ли не взахлёб рассказывает о том, что надо разобраться с одним человеком, Кисаме только тяжко вздыхает. Ещё пару глотков кофе и по съебам. Он не сопротивляется просьбе лишь потому, что это Итачи и отказать ему сложно, как бы фальшиво тот не играл. Всё же, возраст делает своё дело.***
И тот человек является вовсе не плохим, как оказалось. Всё тем же долбанутым подростком, со своими тараканами в голове, но относится ко всему весьма серьёзно. Зовут его Наруто и от него удалось узнать, что нассали обоим Учихи конкретно, со всем размахом, но с какой-то своей садисткой любовью. Это вообще душу не греет, конечно, но факт о том, что до этого гот в квартиру и вовсе своих любовников не впускал — вводит в ступор. В любом случае, пожалуй, пора домой, чтобы не тревожить этих голубков. Со старшим братом Саске можно поговорить и потом, верно?***
Проходит около двух недель с того случая. И Кисаме, на самом деле, это гложет. Давит, выворачивает наизнанку желудок вместе с недавним завтраком, скребется где-то внутри жалобным зверем. А все из-за того, что он трахнул главаря клана готов, которые постоянно сталкиваются с какими-то панками. И ведь они знакомы всего ничего. А ещё есть несколько причин: во-первых, он совершенно недавно был натуралом, и весь мир перевернулся с ног на голову, а во-вторых, бизнесмен и не понимал, что ему делать. Хошикаги скулит, роняя голову на стол и прикрывая её руками, несмотря на удивлённые взгляды коллег. В какое же дерьмо он вляпался. И ведь ему понравилось, правда понравилось. Просто блять. Бизнесмен не помнит, когда ему удалось вообще залезть в бар, напиться до вертолётов и придти к знакомому подъезду, прихватив букет цветов, вид которых был не таким уж и прекрасным. — Итачи! — кричит старший, надеясь услышать ответ, который разобьёт мрачную тишину среди тёмной улицы. — Итачи! — Ты чего орёшь, а! — через одно окно высовывается знакомая чёрная макушка. — Впусти меня. — Ты со мной не разговаривал две недели и сбежал, как последний трус! А ещё я занят ритуалом. — Ну, Итачи, черт возьми! — Кисаме стискивает бедные стебли гвоздичек. — Пожалуйста… Некоторое время оба молчат, изучая друг друга мутными взглядами, но затем Учиха скрывается в своей квартирке. М-да уж. Хрень полная. Мужчина некоторое время топчится на месте, прежде чем собирается даже развернуться и уйти, но из подъезда раздаётся лёгкий писк и железная дверь открывается. — Проходи, я дам тебе две минуты. А ещё, от тебя воняет. — Я знаю. — акулоподобный улыбается уже в разы нежнее и следует за быстрым готом по пятам.***
В квартире ничего не поменялось, кроме царившей там атмосферы. Всё уставлено свечками, всякими куклами-вуду, желтоватыми листами с какими-то записями. Видно, вправду ритуал. Кисаме икает себе в кулак и затем, как они останавливаются напротив друг друга, он протягивает две несчастные гвоздики, почти тыча их в лицо партнёра. — На, возьми, это тебе. С твоего любимого кладбища. Младший смотрит на него, как на дебила, но принимает этот никчёмный подарок и ставит в вазу, предварительно залив туда воды. Украшение интерьера оказывается на столе, за который мужчина и присаживается. — Так, что ты хотел сказать? Времени у тебя не так много. — Я… — облизнув губы, тот отводит взгляд. — Послушай, я знаю, что тогда поступил, как настоящий трус, но не мог по-другому. Я не мог быть с парнем, это ломало внутри меня всё. — синеволосый мягко качнул головой и потянулся к вазе, пробегаясь кончиками пальцев вдоль стекла. — Мне понадобилось большое количество времени и выпивки, чтобы подумать об этом. — сжав руку, Хошикаги приподнимает предмет и аккуратно отпивает оттуда воды, вовсе не стесняясь грязи или чего-то ещё. — В общем, — он вытер тыльной стороной ладони губы. — Ты мне нравишься. И я хотел бы узнать тебя поближе. Гот некоторое время молчит, а затем вздыхает, прежде чем подходит к тому и притягивает в свои объятия, заставляя уткнуться в грудь. Его бледные пальцы пробегаются по тёмным волосам. — Ты мне тоже нравишься. И я рад, что ты признал это. Давай начнём всё сначала, м? — Только не трахайтесь опять. — доносится от Саске, который все время стоял в дверном проёме. — Главное, не слушай! — Итачи сразу же отстраняется и направляется в сторону брата, который моментально скрывается в темноте квартиры, тихо хихикая.***
Когда они вдвоём уже лежат в кровати, Кисаме даже не скулит из-за головной боли, а терпит, прижимает к себе уже бойфренда, пробегаясь пальцами вдоль его тёмных волос. Половину из того, что произошло вчера, он, конечно, не помнил, только какими-то отголосками. Но находится в чужих объятиях было приятно. — Абортыш что-то прислал, — бормочет Учиха, листая ленту в телефоне и лежа головой на груди бизнесмена. Включив нужное видео, на его лице появляется шок. Гот сразу соскакивает с места и направляется к выходу. — Саске-е-е! Я тебя убью, падла! А из динамиков доносится голос Хошикаги, его предложение «руки и сердца», точнее, чуть ли не бросок вчерашней гвоздики в лицо. Ах, идиллия. Казалось бы, всё так запутано и скорее, они бы не смогли сойтись характерами, но всё обошлось. Это явно будет один из самых непредсказуемых периодов в его жизни. И наверное, самый счастливый