Маленькие секреты

      Когда Сапнап начал жаловаться на неизвестного вредителя, Дрим не придал этому особого значения. Мало ли кто мог воровать их запасы еды. Когда живешь долгие дни в дали от базы, заменив потолок на небо, а стены на стволы деревьев, всякая тварь считает тебя лишь ещё одним источником пищи. Это могли быть обычные полевые мыши, стаи птиц или даже лисы. Они, вооружённые до зубов, могут избавиться от лазутчика без всяких проблем, учитывая странную любовью Сапнапа сокращать численность животных вокруг себя в особо короткие сроки. Единственные, кому на удивление удавалось избежать столь малоприятную участь под острием топора, это домашние животные парня. Даже свою лошадь, Спирита, Дрим держал подальше от вспыльчивого нрава друга. Так что да, вредители никогда не были проблемой. Мимолетной помехой, о которой забывали уже на следующий день. Поэтому, когда одна и та же жалоба стала поступать изо дня в день, Дрим удивлен. Неизвестный вор их запасов оказался удачливым малым, проворным и хитрым. То, что он без последствий избегал своей смерти больше недели, заслуживало уважения. А ещё он обеспечивал их команду чудесным зрелищем на красного от возмущения и пускающего от злости дым Сапнапа. Играть в кошки-мышки весело, но нужно было закругляться. Не хотелось, чтобы младший из их команды случайно в порыве эмоций сжег им палатку или с трудом добытые ресурсы для базы. Все трое объединяют свои силы в общем проекте, заготавливают ловушки и как бы ненарочно оставляют наиболее вкусное на самом видном месте. Далее только ждать. Дрим даже не собирался наблюдать за процессом или сидеть рядом с Сапнапом в кустах. Парень уже собрал рюкзак и наточил инструменты для вечернего спуска в пещеру. Перед наступлением ночи хотелось добыть ещё железа, чтобы улучшить броню. Алмазы своим присутствием их радовали не часто. Готовый уже вступить за пределы лагеря, Дрим неожиданно слышит громкий щелчок. Затем победный вскрик Сапнапа, который вызывает улыбку и чувство удовлетворения. Но потом писк. Протяжный, надрывный и едва слышный. Но только не для Дрима. Столь простой, казалось бы, звук прибивает Дрима к земле. Действует как спусковой крючок. Бросает в холодный пот и вызывает ураган воспоминаний. Несущийся поток, что захлёстывает голову до звона в ушах и боли в висках. А ещё это чувство в груди. Забытое, но не потерянное. То, что заставляет рвануть со своего места быстрее, чем придет банальное человеческое осознание ситуации. Здесь нет разума, лишь инстинкт. Дрим преодолевает расстояние за секунды. По инерции, даже не пытаясь затормозить, врезается в Сапнапа. Они оба валятся на пыльную землю под громкий отборный мат младшего. Дрим едва ли обращает внимание на неприятно упирающееся в живот колено и лающее возмущение. Стоит глазам уловить маленький белый комок, зажатый в чужих мужских руках, всё окружение сужается до этого существа. Дрим молниеносно выхватывает его. Твердо, но аккуратно окружает ладонями и крепко прижимает к себе. Так, словно при любой надвигающейся опасности будет готов защищать собственным телом. Не словно. Защитит. — Чувак! Какого хрена! — Громко кричит Сапнап, приподнимаясь с земли и потирая ушибленную голову. Его огненный прищуренный взгляд, кажется, способен прожечь насквозь. Дрим всё еще не обращает на него внимания. Вместо этого полностью сосредотачивается на существе в своих руках. Как можно медленней, прикрыв своими плечами обзор для посторонних, он раскрывает ладони в стороны. Нежное маленькое существо размером с цыпленка пялится на него своими черными глазами-бусинками. Улыбается во всё своё лицо широкой улыбкой, что так идеально схожа с той, которая нарисована на собственной маске человека. Одинаковы как две капли воды. Не случайно. Ребёнок в порядке. Пусть дрожит и пугливо пригибается от любого резкого звука, но цел и невредим. Ловушка не причинила вреда, а поймавший человек не успел совершить непоправимое. — Ты в безопасности, — тихо шепчет Дрим, наклоняясь ближе к блобу. Он даже не замечает, что вместо привычной человеческой речи издаёт ряд трелей. Услышав их, существо радостно тянется к нему и отвечает схожим набором звуков. — Дрим! Я снова спрашиваю, какого чёрта это было! — Восклицает Сапнап. В этот раз он уже на ногах и хватает своего друга за плечо, требуя к себе внимания. Это прикосновение словно вырывает Дрима из транса. Заставляет осознать, что мир вокруг, как и последствия собственных действий, ещё существует. Как не вовремя. Едва удается подавить желание просто броситься прочь от возможной опасности для младшего. Ведь люди небезопасны, непредсказуемы. Едва ли заслуживают доверия. Лучше держаться от них подальше… Так, стоп, о чём это он? Дрим трясёт головой и делает несколько глубоких вдохов и выходов. Пытается удержаться в настоящем. Вынырнуть из потока прошлых образов и воспоминаний, что сами по себе поднимают на поверхность инстинкты. Кое-как справившись с шатким осознанием и собственными нервами, Дрим накрывает маленького блоба ладонью, пряча от посторонних глаз. И своих собственных. Чем меньше сейчас он будет смотреть на него, тем легче будет держать трезвый разум. — Сапнап, я… Прости, я запаниковал, — у Дрима нет хорошего объяснения случившемуся порыву. Правду не сказать, придётся импровизировать. В этом он мастер. Только вот его собеседник — самый давний напарник и друг, что порой раскусывает и чует его ложь за версту. — Серьезно, запаниковал?! Из-за этого вредителя? С чего это? — спрашивает Сапнап, тыкая пальцам в сторону спрятанного в руках блоба. Дрим тут же невольно отводит их в сторону. — Видишь ли, это… Вымирающий вид! — начинает вешать лапшу на уши Дрим. — Действительно очень редкий! Остались всего единицы. Они уникальны для сервера, и такое чудо природы необходимо сохранить. — С каких пор ты подался в общество охраны редких мобов? Ладно Бэд, но ты? Сказал бы ещё, что он даёт ценные ресурсы, может я и поверил бы, а тут редкий вид. Ха! Сапнап громко смеётся, но быстро перестаёт, заметив всё ещё серьезный и напряжённый взгляд своего друга. Внимательно осмотрев его, на несколько секунд задержавшись на сжатых ладонях, Сапнап фыркает и делает шаг в сторону. — Ладно, если не хочешь, можешь не говорить. Твоё дело. Хочешь оставлять его себе — оставляй. Сделаю вид, что я не тратил на поимку этой гадости неделю. С меня молчание. С тебя все уничтоженные этой белой соплёй ресурсы. Дрим наблюдает за тем, как Сапнап собирает вещи с уже бесполезной ловушки, ворча что-то себе под нос. Порой он думает, чем заслужил таких напарников и их доверие. Даже если младший прекрасно осознаёт, что ему врут в лицо, он всё ещё готов дать Дриму время и свободное пространство для действий. — Спасибо, — искренне говорит Дрим, прежде чем развернуться и чуть ли не бегом направится прочь из лагеря. Через несколько шагов он останавливается и кричит напоследок. — И Джоржду ни слова! — Ой, да как скажешь, олух, — доносится ему в след ответ, за которым можно почувствовать ухмылку.

***

      Дрим пытается уйти от лагеря как можно дальше. Вглубь леса, прочь от тропинок и оставленных маркировочных факелов. Наплевав на то, что небо уже впитывает насыщенную тьму, а в оврагах и пещерах начинает шевелиться голодная нечисть. Меч за спиной гарантирует безопасную прогулку хоть в глубокую ночь. Ребёнок в руках становится большим приоритетом, чем собственная безопасность. Это именно то, чем является маленький блоб в ладонях Дрима. Ребёнок. Едва больше трёх недель от роду. Такие должны находиться в безопасности. В гнезде, в окружении старших и родни. Неудивительно, что маленький воровал их запасы. Явно был голодным, а по ночам грелся рядом с их костром, находя в человеческой компании безопасность от непредсказуемости большого мира. То, что ребёнок прибился именно к их команде — тоже не случайность. Учуял родственника, знакомый запах, и, не задумываясь, инстинктивно, направился следом. Ребёнок учуял Дрима. Наконец-то оказавшись в укромном месте, Дрим даёт себе возможность остановиться. Опереться спиной о большой валун и соскользнуть на землю. Только убедившись, что вокруг пусто, а единственный звук — это чириканье вечерних сверчков, он аккуратно раскрывает ладони. Блоб довольно ютится в самом центре. Почувствовав свободу, он с любопытством поднимает голову. Вновь увидев Дрима, он радостно чирикает и вскакивает со своего налёжанного места. — Привет, малой. Теперь ты в безопасности. В ответ ребёнок лишь доверчиво улыбается, моргая чёрными глазами-бусинками. Невинность в чистом её проявлении. И ни грамма опыта и знаний об окружающем мире. Старшие начинают обучать молодняк только в начале второго месяца жизни. Кто знает, что могло случиться, если бы мелкий не присоединился к их группе. Умереть в столь юном возрасте — страшная участь. — Как же ты оказался так далеко от дома? — спрашивает Дрим, поглаживая сзади у шеи. По памяти имитирует то, что давали старшие особи молодняку, когда хотели успокоить или показать, что всё хорошо. Ребенок блаженно урчит, подаваясь вперёд, навстречу движениям. Он едва ли умеет «говорить», лишь делится своими эмоциями и ощущениями через ряд универсальных детских звуков. — Наверное, блуждал и голодал, не знал куда податься. Знаешь, ты везунчик. Найти меня — это один шанс на семь триллионов. Дрим аккуратно освобождает одну из рук и тянется к своей походной сумке. Проворно открывает и достает небольшой тканевый свёрток. Ребёнок, сразу почувствовав запах, начинает нетерпеливо подпрыгивать, вызывая у старшего добрую улыбку за маской. — Да, да, правильно догадался. Это тебе, — воркует Дрим, предлагая маленькому горстку собранной утром голубики. Может немного и помятая, но всё ещё такая же вкусная. Ребёнок набрасывается на любимое лакомство, пачкаясь в соке и липкой мякоти. Дрим тихо и умиротворением наблюдает за этим. Созерцание чего-то столь искреннего и знакомого завораживает. Время вокруг замирает, а сам парень невольно погружается в чувство ностальгии. Прошлого. Это что-то одновременно такое простое и важное. Когда цель очередного дня это не преодоление тысячи километров, не сражение с полчищами монстров и не разграбление древних руин. Когда всё что нужно — это убедиться в безопасности и сытости родни. Когда знаешь, что точно так же они позаботятся о тебе. Дрим не уверен, должен ли он так себя чувствовать. Должен ли он хотеть того, что оставил по собственному желанию. Далеко-далеко. В множестве километров пути и множестве ушедших лет. Очень страшно обернуться. Вдруг он не сможет продолжить и захочет вернуться назад. Вздохнув, Дрим по инерции хватает одну из ягод и закидывает себе в рот. Вкус, знакомый из детства, не помогает отвлечься, а наоборот, возвращает ещё больше воспоминаний и образов из прошлого. Тех, что он так старательно пытался избежать. Спрятать. Хотел ли он их забыть? Нет, конечно нет. Как бы мышь ни старалась отрастить когти и ни красилась в полоску, она никогда не станет кошкой. Собраться с мыслями, вернуться в настоящее помогает неожиданный писк. Дрим настолько уходит в себя, что даже не замечает, что ребёнок расправился со всей предложенной едой. Теперь он подпрыгивает, настойчиво привлекая к себе внимание. Получив его, он подталкивает вперёд последнюю оставшуюся ягоду. От такого ценного предложения тяжело отказаться. — Спасибо, — великодушно благодарит парень, принимая подарок, и, немного подумав, подбирает нужный звуковой тон и негромко чирикает. Маленький в ответ кивает головой. Пора было перестать зацикливаться только на собственных проблемах. Они могли и подождать. Ребёнок, затерянный далеко от своей семьи, чья жизнь теперь зависела только от него, — не мог. При всех сложившихся обстоятельствах, всей ситуации, выход был один. Нужно было вернуть его домой. Проще сказать, чем сделать. Во-первых, Дрим точно не мог взять его с собой. Когда ты часть сплочённой команды на протяжении уже нескольких лет, тяжело хранить секреты. Дрим прекрасно испытал это на своей шкуре. Со всем тем грузом лжи и притворства, в которых он повяз по самые уши. А ребёнок не очередной маленький секрет. Его нельзя держать в кармане и прятать в сумке, как мышь. Мелкому необходимы нормальные условия, полноценная еда и просто комфортное существование. Значит придётся рассказать и о нём, и о цели путешествия всем остальным. Значит, они потребуют ответы. И Дрим… не готов их дать. Не сейчас. Даже одному Дриму с каждым разом прятаться становилось всё сложнее. Его друзья не идиоты, у них просто слишком большое терпение для своего лидера. Во-вторых, даже если Дрим и решит протащить ребёнка незаметно, он должен будет молча продолжить изначальную вылазку и только по её завершению отправиться в одиночный путь. Но их команду ожидала ещё неделя пути. Не только по поверхности. В планах продолжительные спуски глубоко под землю. Пещеры и шахты — опасное место, где смерть может поджидать на каждом шагу. В целях простого выживания каждый в их группе отвечает за безопасность как свою, так и товарищей. Это отточенный механизм, и любое изменение, любая новая переменная могли привести к краху. Парень действительно не хотел рисковать. Как ребенком, так и своими друзьями. Нужно ли говорить, что команда Дрима, состоящая из людей и гибридов, — не лучшее окружение для маленького блоба? В столь юные, важные дни жизни он должен расти в окружении своих. Среди тех, кто правильно обучит, наставит, познакомит с окружающим миром. Не рядом с тем, кто прячется под чужим обликом уже много лет. И не стоит забывать, что путь до гнезда занимает больше месяца пути. Одним словом, отправляться самостоятельно, на своих двоих — гиблое дело. Хорошо, что у Дрима есть контакты кого-то столь же заинтересованного в возвращении ребёнка к семье. И явно более специализированного в этом вопросе. Главное, чтобы он ответил. — Ну и задачку ты мне подкинул, — бормочет парень, поднимаясь с земли. Дриму нужны свободные руки, поэтому он пытается аккуратно усадить маленького либо в грудной карман, либо на собственное плечо. Ребёнок с большей охотой выбирает второе. Ловко забирается в складку спущенного капюшона, где начинает игриво тянуть ртом волосы. Не нужно было бояться, что ребёнок по неосторожности свалится. Даже без рук и ног блобы были цепкими от рождения. Порой парень скучал о возможности липучкой прицепляться почти к любой плоскости и не беспокоится о равновесии. Приобретение двух длинных ног действительно усложнило ему жизнь. Убедившись, что маленькому удобно, Дрим принимается за работу. Находит пространство, свободное от деревьев и цепких кустов. Идеальная ложбинка, сверкающая в свете надкушенной луны. После, очистив территорию вокруг от мобов, убирает с выбранного места сгнившие листья и обломанные палки. Казалось бы, мелочи, но план требовал внимания к деталям. Нужная особа принадлежала к высшему «классу» и во время призыва могла быть привередлива почти ко всему. Будь это место, время дня, сезон или даже погода. Дриму действительно повезло, что не было дождя. Убедившись, что землю не покрывает ничего, кроме свежей молодой травы, Дрим присаживается в самом центре ложбинки. На ощупь находит застежки за ушами и снимает с себя маску. Он не носит её постоянно, но всё равно избавиться от неё каждый раз нелегко. Она приносит странное чувство защищенности и уверенности. И просто скрывает его эмоции. Среди всех человеческих вещей мимика, способность подстраивать её под эмоции, дается тяжелее всего. Дрим более-менее разбирается в простых вещах. Радость, веселье и смех отточены почти до автоматизма, так как не сильно отличаются от привычной улыбки. Злость чуть сложнее, но порой достаточно слегка нахмуриться. Печаль же, горе, сопереживания ставят в ступор. Это что-то совершенно другое. Сколько бы Дрим ни пытался тренироваться, наблюдая за горем других или просто кривляясь перед зеркалом, ничего путного не выходило. В такие моменты намного легче прятать свое лицо или продолжать улыбаться. Сняв ремешки, Дрим кладет маску ровно перед собой улыбкой вверх. Тянется одной рукой и достаёт из кармана небольшой нож. Протерев рукав от грязи, подставляет к острию указательный палец. Ребёнок за всем происходящим наблюдает пристально. Парень даже может услышать, как он дрожит от любопытства. Что ж, представление его не разочарует. Только убедившись, что вокруг ни души и их окружает только ночная тишина, Дрим приступает к следующему шагу. Без особых препятствий, даже не поморщившись, разрезает кожу. Лезвие тут же окрашивается кровью. Но не красной. Ярко-зеленой. Не давая лишним каплям упасть, Дрим убирает нож в сторону и прижимает кровоточащий палец к поверхности маски. Рисуя собственной кровью, отточенными движениями перечеркивает глаза размашистым крестом, а линию улыбки соединяет, превращая её в широко открытый рот. Стоит соединить последнюю линию, и Дрим мгновенно отдергивает руку, не давая рисунку быть нарушенным лишними каплями. Под светом луны кажется, что зеленый на чисто-белом ядовито светится. XD — символ, что насмешливо смотрит в ответ. — Давай же, сработай, — шепчет Дрим себе под нос, невольно протягивая целую ладонь к блобу, чтобы почесать его по голове. Больше для успокоения собственного волнения, чем ребёнка. Проходит несколько секунд, прежде чем время вокруг замирает. Само пространство словно оказывается под тяжестью невидимого давления, что приковывает к одному единственному месту. Исчезают звуки. Потоки ветра. Воздух дрожит от незримой энергии, наполняясь запахом озона. Дрим сглатывает. Получилось. Маску, до этого спокойно лежавшую на земле, резко дёргает вверх. Она поднимается на метр для того, чтобы застыть и встать из горизонтального положения в вертикальное. Так, словно её кто-то надел. Это не было далёким от правды. Рисунок, вычерченный кровью Дрима, загорается ослепляющим светом. Свет поглощает пространство вокруг. Набухает. Приобретает массу, форму. Множество зеленых нитей вьются в разные направления, окутывая и сшивая очертания силуэта. Дают ему тело, руки, одновременно по-человечески элегантные и по-звериному опасные. Накрывают его плащом, что невесомо закручивается изумрудными морскими волнами. На маску накидывается капюшон, скрывающий несуществующее лицо под тьмой. Широкие белые крылья, как лепестки цветов, раскрываются за спиной фигуры, окружая её светящимся веером. Два перекрещенных нимба загораются с треском молнии над головой сущности. Последняя недостающая деталь. Дрим заворожено наблюдает за процессом. Это всего второй раз, когда он прибегает к призыву после ухода, и за годы разлуки он уже успел забыть это чувство. Чувство чужого присутствия, от которого веет неестественной силой, способной перекроить само естество сервера. Будь Дрим человеком, то точно испытал бы чувство благоговения и священного страха. Дрим же чувствует окутывающий покой и безопасность. Он проникает так глубоко под его ложную оболочку, что тело невольно расслабляется. Блаженно тянет. Ребёнок, всё это время сидевший неподвижно на плече, тоже это чувствует. Он громко урчит, подставляясь под лучи чужого присутствия, как под свет солнца. Рисунок на маске перестает светиться, превращаясь в обычные черные линии. Появившееся из пустоты существо делает свой первый вдох. Лишь для того, чтобы попробовать ночной воздух, а не потому, что ему нужно дышать. С этим вдохом пространство вокруг снова оживает. Время продолжает свой ход. — Дрим! Неужто ты, — громко произносит божество, слегка наклоняясь, будто присматриваясь. Его голос — это смешанная симфония. Кажется, в нём можно услышать одновременно женское и мужское, животное и человеческое. Но чётче всего в чужом голосе Дрим различает голоса своих друзей. Джорджа, Сапнапа, Бэда. Даже свой собственный. Администратор общается со своими подчинёнными голосами близких для них людей. — ИксДи, спасибо тебе, что откликнулся на мой зов, — благодарит Дрим, преклоняя голову. — Рад тебя видеть. ИксДи — не просто потустороннее существо. Не просто нечто, напитанное силой и обладающее доступом к способностям создателя. Для Дрима, для маленького блоба, для таких как они, он покровитель. Почти что хозяин. — Взаимно, взаимно, — довольно урчит существо, кивая в ответ. — С нашей последней встречи прошло шесть лет и восемь месяцев, и ты наконец-то решил вновь позвать меня. Разве это ты не заверял, что не будешь искать моей помощи и теперь будешь справляться с собственными проблемами собственными силами? На последнем предложении голос ИксДи максимально искажается, становясь голосом Дрима. Даже идеально повторяет интонацию, будто воспроизводит запись со старой плёнки. Именно так Дрим и сказал много лет назад. Это то, на что он согласился. Ещё когда только покидал свой дом. Высшие существа не должны лишний раз вмешиваться в дела смертных. И раз Дрим так старался стать одним из них, это правило должно было касаться и его самого. Хотя высшая сущность перед ним не раз проявляла повышенный интерес не только к делам Дрима, но и людям в частности. Но у Дрима нет права критиковать действия своего покровителя. — В этот раз случилось что-то, что касается не только меня, — объясняет ситуацию парень и тянется к капюшону, откуда выхватывает и протягивает на раскрытых ладонях маленького блоба. Тот, оказавшись ближе к божеству, взволнованно подпрыгивает и подается ему навстречу. ИксДи видит ребёнка и, встрепенувшись, поднимает невольным взмахом крыльев поток ветра, от которого дрожат ветки окружающих деревьев. Взволнованно гудит и протягивает руки навстречу, принимая в них маленького блоба, что радостно воркует, оказавшись в больших ладонях. Отчасти Дриму жалко отдавать его. Парню остается только наблюдать, как ИксДи внимательно осматривает ребёнка, удивительно бережно поглаживая того смертоносными когтистыми руками. Малыш даже не беспокоится, полностью доверившись. — Ох, как неожиданно, — говорит божество, закончив осмотр ребёнка на предмет повреждений. — Как же он забрался так далеко от дома? Неужели проскользнул от надсмотра старших? — Мне бы тоже хотелось знать. Малыш увязался за моей группой и крал нашу еду. Видимо, почувствовал мой запах и последовал за знакомым. Хорошо, что я его нашел. — Действительно, нам очень повезло. Было бы очень трагично потерять столь юную душу при столь ужасных обстоятельствах. Да, ты прав, этот случай касается не только тебя. Я заберу ребёнка обратно к семье и, пожалуй, сразу дам ему имя. Маленький счастливчик заслуживает подарок. Дрим молча кивает. Получить имя раньше всех остальных — действительно большая честь. Сам Дрим получил своё, как и все, по истечении третьего месяца жизни. Имя — это не просто звук или обозначение. Это признание. — Ты сказал, с твоей группой… — неожиданно интересуется ИксДи, снова обращаясь к парню, при этом продолжая параллельно как ни в чём не бывало играть с ребёнком. — Твоей человеческой группой? У тебя появилась своя стая, Дрим? — Что? — пораженный столь неожиданным вопросом, парень начинает заикаться и отрицательно мотать головой. — Нет, нет. Не стая, это просто команда. У людей нет понятия стаи. Просто друзья и сокомандники, ни больше ни меньше. — Разве? — недоверчиво переспрашивает ИксДи, опускаясь ближе к земле. Всё ещё не касается её даже тканью плывущего по воздуху плаща. Оказывается ближе к лицу Дрима только для того, чтобы громко втянуть воздух. Парень не смеет отвернуться или отстраниться. — Но ты уже пахнешь ими, — комментирует ИксДи скептически. Сейчас его маска находится прямо перед глазами Дрима. Парень может рассмотреть каждую черную трещину на керамической поверхности и даже заглянуть под капюшон. — Могу сказать, ты даже носишь их вещи и еду с собой. — Это… не так просто, — пытается заверить Дрим, неловко пряча руки в карманы и опуская взгляд. — У людей не всё так просто… — Они, наверное, интересные, — задумчиво тянет ИксДи, кажется, полностью игнорируя все слова и попытки сопротивления со стороны Дрима. — Знаешь, я бы хотел познакомиться с ними, твоими людьми. Твоими смертными. Раз ты решил связаться с ними, то, наверное в них что-то действительно есть. Что-то необычное. — Нет! Не надо! — чуть ли не отчаянно вскрикивает Дрим, подскакивая с земли и отшатываясь. — Они не знают. Ни о чём. Они всё еще думают, что я просто человек. Между ними повисает тишина. Дрим понимает, что погорячился, и делает шаг вперёд, виновато опуская голову. В животе загорается это странное чувство вины вперемешку со стыдом. За то ли, что ИксДи прав? За то ли, что на самом деле Дриму действительно хочется, чтобы чужие предположения оказались правдой? Ему действительно так не хватает связей? — Они скучают. Мы все скучаем, — произносит ИксДи, раскрывая крылья и прикасаясь концами тёплых искрящихся перьев к щекам Дрима, окружая его своей волей. Даже столь лёгкий контакт мгновенно разгоняет всё волнение, вместо этого забивая голову парня ватой. Он чувствует себя так расслабленно, уютно. Пассивно. Если его покровитель сейчас о чём-то его попросит, он без раздумий согласится и исполнит. Но приказа не следует, поэтому Дрим внимательно слушает. — С момента, как ты покинул гнездо, семью, ты так ни разу и не навестил нас. Столь долгое время ты пытаешься отдалиться от них, меня, нас, но стоило ли оно того? За все эти годы, нашел ли ты что-то взамен? Столь же стоящее и ценное? Голова Дрима как по щелчку наполняется чужим знакомым запахом. Чужими голосами. Громкими шутками и смехом. Надежным плечом, что помогает не упасть, твёрдой спиной, что прикрывает тыл и широкими руками, что обхватывают его в тёплые объятия. Треск костра, запах дыма, гетерохромные глаза, что цепляются в ответ и искрятся за тёмными круглыми очками. — Да. Нашел, — без запинки отвечает Дрим, не замечая как улыбается. ИксДи кажется удовлетворённым ответом. Он отлетает назад, убирая крылья и лишая Дрима опьяняющего тепла. Парень снова может думать и чувствовать самостоятельно, и не то чтобы ему это сильно нравится. Находиться под чужим покровительством и контролем проще. — Тогда не бойся навестить нас, — по-странному нежно воркует ИксДи. — Мы все с радостью познакомимся с ними. Это последнее, что произносит божество, прежде чем исчезнуть во вспышке зеленого света. Всё, что успевает различить Дрим, это как ребёнок подпрыгивает на месте и воркует ему на прощание. Уже в следующее мгновение остается только один Дрим, его собственные мысли и оживший ночной лес, заполняющийся мобами, которые наконец-то почувствовали безопасность. Маска с глухим стуком падает на землю. Рисунок на её поверхности, нарисованный кровью, постепенно растворяется, открывая привычную улыбку. Дрим подбирает её, несколько секунд просто водя пальцами по ней. Не решается надеть, так как всё ещё чувствует остатки напряженной густой энергии, от которой невольно вставали волосы. Кажется, вдохнёшь такое и просто задохнешься. Пора было возвращаться обратно в лагерь. Джордж с Сапнапом, наверное, беспокоятся.