Зайди в мою смену

      Итадори уже перестает жалеть, что согласился распить целую бутылку виски на пару с Кугисаки. Вернее сказать, пацан не уверен, что это говорит именно он. Подсознание рассасывает волнение и переживания на клеточном уровне, и Юджи поддается уговорам не менее пьяной подруги. Да, когда Нобара позвонила с громкими хрюканьями в трубку о том, что она защитила долгожданный диплом, а прошлогодняя выпускница Маки, в которую она по уши втюрилась, как увидела, ответила взаимностью, Итадори не мог отказать. К тому же, бонусным поводом стало отмыть собственный выпуск: годы адового труда, экзаменационную еблю и кучу прочей универской кутерьмы.       В общем, Юджи не имел права на отказ, зная, какую взбучку Кугисаки умудряется устроить каждый раз, когда что-то идёт не по ее правилам.       Поэтому сейчас, пятничным вечером и будучи пьяным до кондиции «перед глазами пятна вместо зданий», Юджи даже не жалеет, что все происходит так, как происходит. Он выходит из такси под руку с Нобарой, шатаясь, как вольный ветер — то к бордюру, то к проезжей части. Эта парочка успевает налакаться сначала дома у Нобары, а затем сменить пару тройку заведений за ночь.       Так что теперь Юджи невнятно, но навеселе подвывает какой-то попсовой песне, которую заводит его шальная компаньонка, и с трудом концентрирует остатки внимания на неоновой вывеске перед глазами — «Night club».       — Э-э-эй, к-когда я сказал тебе, что согласен выпить по стакану саке, то не имел в виду, что мы окажемся фиг пойми где, фиг пойми в какое время, — неразборчиво бормочет Юджи, обхватывая девушку за шею.       Складывается ощущение, что не он ее тащит, а Нобара, оказываясь весьма надежной опорой. Ноги Итадори едва волочатся к зданию, из которого густо разносятся визги, биты энергичной музыки и аура веселья. Пятница — бушующий разгар всех тех, кому не лень было доставать свои задницы из дома. Кто-то ищет лёгких отношений, кто-то хочет напиться до беспамятства, а кто-то, такие, как Итадори и Нобара — прожигают лучшие годы своей жизни.       Они навряд ли пожалеют, что алкоголь так быстро разносится по венам, навряд ли пожалеют, что звонко смеются и пьют, пока все вокруг не превратится в один нестабильный вертолет, откликающийся гулким долгим похмельем с утра. Воспоминания важнее. Люди рядом важнее. И с такими непоколебимыми железными принципами парочка друзей вваливается в клуб.       Кугисаки взъерошивает непослушные розовые волосы на макушке друга и обтягивает свою короткую черную юбку — она готова блистать. Девушка тянет плохо соображающего Итадори через танцующую толпу, минуя яркие неоновые огни и несколько пролитых коктейлей. Минута и оба плюхаются в новый пункт назначения — почти пустующую барную стойку.       — Малыш, мне и вот этому некрасивому мальчику рядом четыре шота текилы, — вальяжно, как хозяйка заведения, заявляет Нобара, обращаясь к светловолосому бармену. — Не забудь дольку лимона, — она близко притягивает его за белую рубашку к себе и стреляет своими безумными глазами перед его голубыми.       Юджи, сидя в стороне, невольно морщится и разводит руками, когда сотрудник переводит взгляд на него, на «некрасивого мальчика». Итадори, мол, не знает, почему его подруга такая двинутая. Лучше бы просто принести ей то, чего просит ее нажравшееся второе «Я», и обслужить кого-нибудь более здравомыслящего, чем их парочка.       Бармен же, у которого на бейдже ясно выведено «Сатору Годжо», не сводит своих по-странному красивых глаз с растрепанной розовой макушки и уставших от тусовки карих глаз. Долго. Из-за чего у Юджи музыка вокруг сливается с биением сердца. Необычное ощущение, которое бы явно не думало прекращаться. Однако Кугисаки умеет вклиниться в нужный момент — она демонстративно ставит перед Итадори принесённые шоты, разрывая гляделки с барменом.       — Давай, ты же сегодня выпускник! — Кугисаки смазывает область возле большого пальца Юджи солью и жирно намекает — пей!       Тот визжит что-то вроде безумного «юху», слизывает соль в одно движение и запускает жгучую жидкость по горлу, замечая пристальный взгляд бармена. Бармена, который вытирает руки после работы и открыто улыбается Юджи, заставляя его пьяный рассудок помутниться вдвойне. Итадори хочет задуматься, придать значение всему, что происходит между ним и Сатору. Вернее, между ним и едва знакомым человеком. Но окончательно забывается, когда Годжо тянется к нему через барную стойку, едва задевая ухо своими тёплыми губами, и обжигающе шепчет:       — Хорошего вечера.       Голос Сатору такой завораживающий, мягкий, пропитанный обаянием и игривостью. Его запах с нотами цитруса определенно знакомый, но все же волнующий. Годжо и сам что-то однозначно из ряда вон выходящее в этом пятничном вечере.       Не успевает Итадори опомниться, как подруга-текила бежит по венам, растворяясь заводящим потоком в крови, а Кугисаки, надо сказать подруга не хуже текилы, тащит его на танцпол. Итадори едва ощущает, как запястье обволакивает тонкая женская ладошка, но четко замечает прожигающий насквозь взгляд из-за барной стойки. Он куда сильнее физического контакта с Нобарой.       — Кажется, этот сексуальный блондин положил на тебя глаз, — весело констатирует Кугисаки, танцуя напротив Юджи.       — Не неси чушь, — Юджи двигается навстречу подруге. В его голове не должны укладываться такие мысли, и он это знает.       — Дадим ему повод поревновать и проверим. С тебя следующий коктейль, если я выиграю, — пауза. — А я выиграю, — добавляет она, обвивая шею Итадори своими руками.       Чертова авантюристка. Нобара прижимается к торсу Юджи всем телом, изворотливо двигая бедрами в ритм мелодии. Итадори только и успевает, что сглотнуть и облизать пропитанные солью и текилой губы. Он обнимает девушку за талию в ответ крепкими руками, прижимая к паху. И все, что теперь Юджи видит перед своими раскосыми глазами — насыщенный оттенок чужих, потемневших. Кугисаки дышит ему в губы, зарывается рукой в бритом затылке и на выдохе задевает нижнюю губу.       — Клянусь, он готов пристрелить меня прямо сейчас, Юджи, — весело бормочет Нобара, боковым зрением косясь на Сатору.       Юджи только довольно ухмыляется. Он уверен — это пьяные домыслы, не более. Но даже мысль того, что это может быть правдой от чего-то топит толстую корку льда в сердце. Пацан продолжает эксперимент. Его руки ползут на бедра к Кугисаки, плавно доходят до ягодиц и обтягивающей юбки и плотно сжимают. Итадори выдыхает от возбуждения. Далеко не из-за того, которое может вызвать женское тело. Но далеко из-за такого, которое может вызывать заинтересованный бармен.       — Ещё раз выкинешь подобный трюк и останешься без яиц. Гарантирую, — злостно угрожает подруга, приблизившись к уху Юджи. — А теперь пошли проверять теорию.       Дежавю. Юджи снова втянут за руку, выпуская «мягкости» своей подруги. Однако на этот раз движение идет обратно к стойке, где все тот же голубоглазый горячий блондин разливает напитки довольным гостям. Он коротко смотрит в сторону Итадори лишь раз. На этом все. А когда проходит ещё час танцев и час дикого нажирания всеми видами спирта, какие были в баре, Юджи понимает — Кугисаки ошиблась.       Неужели Итадори показалось все, что они обсуждали с Нобарой?       Голова начинает страшно гудеть, и гремящая музыка превращается в назойливую вибрацию, из-за которой пацан решает выйти на задний двор заведения. Он, опираясь то о двери, то о чужое плечо, вываливается наружу и глубоко вдыхает свежий вечерний воздух.       Юджи наслаждается тем, как его дни пролетают впустую. Юджи, не в силах ровно стоять, опирается о кирпичную стену и шарит рукой в кармане своей косухи, нащупывая небольшой предмет — пачку сигарет. Достает одну и чиркает зажигалкой, предвкушая, как запустит дурманящий яд в свой организм.       Так и происходит. Шоколадный дым пропитывает язык и губы, заставляя мысли вернуться к синеве в глазах бармена.       «А он и в самом деле ничего», — позволяет себе подметить пацан.       Итадори негромко смеётся со своего же умозаключения и откидывает голову назад, находя опору под кирпичной плиткой.       — Огоньком не поделишься? — раздается бархатистый голос, казалось бы, отовсюду.       Перед с трудом распахнувшимися карими глазами Юджи мелькает длинный силуэт в черном жилете и белой рубашке — сотрудник. Отлично, хотя бы это он в силах сообразить. А если ещё и поднапрячь мозги, то на плывущем перед глазами бейдже он едва умело различает имя — Сатору. Точно, Сатору! Теперь, поднимая голову выше, по телу тут же пробегает табун холодных мурашек. Тот самый бармен собственной персоной.       У пацана язык не поворачивается дать ответ, он лишь достает старую потертую зажигалку, давая понять, что поделится.       Сатору подходит ближе, опираясь ладонью о стену по правую сторону от головы Юджи. На улице темно, Итадори в говно, но точно уверен, что эти гребаные глаза, блять, светятся сейчас. Они все такие же яркие, как в здании, лазурные и абсолютно завораживающие. Годжо задерживает свою сигарету меж пухлых губ и приближается к Юджи. Между лицами тлеют миллиметры, и Итадори не удерживается — смотрит на губы и желанно висящую сигарету. Он заставляет ее кончик начать тлеть, а Годжо — отстраниться, чтобы выпустить дым в сторону.       — Ты тут работаешь? — пьяно лепечет пацан.       Годжо не сдерживает смеха — его потенциальный собеседник ужрался. Настолько, что задаёт подобные вопросы, уже зная на них ответы. Однако диалог он прекращать не намерен.       — Ага, а по ночам вот смотрю, чтобы всякие разные оставались в сознании, — игриво выдает Сатору, выдыхая после очередной затяжки.       Юджи понимает, что морозит хрень, поэтому начинает смеяться со своей же глупости, пока снова не застывает на приподнятых уголках чужих губ. Пацан сглатывает и закусывает нижнюю губу, не осознавая, насколько в открытую пялится на Сатору.       Интересно, о чем думает Сатору?       — У тебя тут это… — он достает руку из кармана косухи и воздушно машет пальцем, будто бы указывая на место загрязнения.       Годжо вновь подходит ближе, настолько, что значение «ближе» мешается со словом «в упор».       — Что? — голос бармена становится тише и ниже обычного, и он, будто бы задерживая дыхание вместе со временем вокруг, ждёт ответа.       — Сок от апельсина, наверное, прыснул.       Юджи неловко водит рукой, мешкаясь, делать ли то, что задумал. И секунду спустя все же делает. Большой палец становится влажным, впитывая в себя цитрусувую каплю на щеке Сатору. Теплота ощущений остаётся на светлой коже, и все, что вынужден делать Годжо — наблюдать, как Юджи облизывает свой палец, забирая вкус кислинки с его щеки.       Губы Юджи жадно обвиваются вокруг пальца, и Сатору, не в силах сдержаться, приближается к желанному. Он смотрит на влажную полоску губ пацана. Молчание с азартом виснут в воздухе, наполняя тело бармена волнующим импульсом. Он глотает, чувствуя, как слюна прошла свой путь, и приоткрывает рот, подтягиваясь к покрасневшему Юджи.       — Эй, Сатору, тебя там какая-то дамочка спрашивает. Говорит, что ты собираешься трахнуть её друга, — выпаливает парень с бейджем «Гето». — О, кажется, это тебя собираются трахнуть, — бросает сотрудник в сторону Юджи, переводя взгляд со своего коллеги.       Сатору чешет белобрысый затылок и поворачивается к собрату по цеху. Итадори тут же замечает, как на его скулах забегали жевалки. Неужели этот тип его так разозлил?       — Запахло ревностью, — говорит Годжо в сторону пришедшего. — Сейчас иду, Сугуру.       — Скорее похотью, — это последнее, что добавляет Гето перед тем, как удалиться и напомнить Сатору, что у него вообще-то работа, а куча коктейлей, виски со льдом и прочей алкогольной мешанины сами себя не разольют.       Нехотя, но Годжо отстраняется, недовольно цыкнув. Юджи забавит такая реакция, и прежде, чем он успевает что-то сказать, его опережают.       — Моя смена будет через два дня. Зайди, — бросает Сатору напоследок, коротко подмигнув пацану.       Его стройный длинный силуэт исчезает в бесконечном потоке пьяной толпы.И теперь Юджи молчит, вслушиваясь в шум под грудной клеткой и доносящуюся из зала музыку. Да, Годжо ушел, оставив за собой послевкусие дикой недосказанности. Пришло время возвращаться к Кугисаки.