Поздний цветочек

Справка. События разворачиваются в древней эпохе, век не определен, ведь мир вымышлен, многие детали не соответствуют истории. Люди живут в деревнях, феодалов или прочих господ не существует. Главным органом управления каждой деревни является суд (совет): девять самых уважаемых (часто пожилых) людей деревни, который занимается решением споров. К ним обращаются, если не могут разделить имущество; обвиняют кого-либо в краже, убийстве, побоях и тд. Суд может выносить наказания за кражи и драки, если вопрос не удается разрешить мирно: альф бьют розгами, а омег прилюдно высмеивают и унижают. Омегаверс: бет в этом мире не существует, только альфы и омеги. Как такового равноправия нет: каждый пол имеет слишком разный род занятий, но альфы не являются более значимыми и не стоят на вершине иерархии! Вторичный пол определяют практически с рождения по запаху. Омеги имеют мягкие сладкие ароматы, альфы – тяжелые, крепкие. В исключительных случаях вердикт оказывается ошибочным. Чаще всего по договору родителей дети вступают в брак, не позже восемнадцати лет, лучше в шестнадцать. Так как считается, что к этому возрасту все становятся половозрелыми. Альфы обязательно уходят из родительского дома и строят свой собственный, куда в последствии и приводят омегу. Альфа может вступить в брак до постройки собственного дома, но тогда молодожены продолжат жить в родительских домах. (Такое происходит крайне редко). Омеги или уезжают в дом своей альфы, или остаются с родителями, если не вступают в брак. (Так же случается крайне редко). Для заключения брака родители подсылают к потенциальным жениху или невесте сватов (коими могут быть любые родственники). Наследство в виде скота делится между детьми поровну, а избы переходят исключительно омегам, поскольку альфы строят себе их сами. Альфы занимаются охотой, огородом, полем и постройкой дома. Омеги – детьми, готовкой и уборкой. Хотя это не установленные правила, обязанности варьируются от семьи к семье. Решения они принимают вместе. Эволюционно сложилось, что омеги рождаются практически в полтора раза реже альф: высока смертность среди последних. Не редко случается так, что нерадивая альфа не успевает сойтись с омегой и так и остается в одиночестве до тех пор, пока какой-нибудь омега не овдовеет. Не порицаются обществом и полиаморные отношения. (Хотя такое встречается очень редко). Если супруги больше не желают жить вместе, они спокойно могут развестись и найти себе новую пару. Причиной для развода может стать всё что угодно. Начиная от измен и заканчивая банальным «не сошлись характерами». Дети, если таковые имеются, остаются с альфой в её доме, ведь в родительский дом омега забрать их не может. (Хотя бывает и так, что омега мгновенно находит новую альфу и забирает своих детей в её дом. Но это случается очень редко, ведь безусловно дети остаются с альфами, а чтобы забрать их, омеге требуется обратиться в суд*). Глава 1 – Шото, солнышко, не волнуйся, когда ты вырастешь, ты обязательно сможешь сойтись с прекрасным омегой, – с улыбкой говорит Рей, поглаживая сына по голове. – Правда? – беспокоится малыш, ерзая у мамы на коленях. – А я тоже, как в сказке, буду его сильно-сильно любить? – Обязательно, – нежно улыбается женщина, целуя его в лоб. – А он будет меня любить? – Будет. Конечно, будет. – А если я влюблюсь в омегу, а он в меня не влюбится! – испуганно говорит Тодороки и хмурит разноцветные бровки. – Не волнуйся. Ты вырастешь сильным, построишь большой и красивый дом, и омега обязательно в тебя влюбится. – Точно? – строго уточняет мальчишка. – Точно, – подтверждает Рей и вздыхает. – А что, всем омегам нравятся сильные альфы? – Да, – немного неуверенно отвечает женщина. – Ты должен быть сильным и умным, чтобы суметь построить большой, красивый дом! – А зачем? В маленьком доме плохо жить? – Ну-у… в большом доме много места, там может жить множество детей, верно? Омега увидит это и родит тебе много замечательных малышей, – объяснила мать. Шото подумал и кивнул. – Я понял! Значит, чтобы со мной рядом был самый лучший омега, я должен построить самый большой дом и вырастить большой огород! Правильно? – Правильно-правильно, – засмеялась Рей. – Только учти, что другие альфы тоже будут стараться во всем быть лучше всех. – Я понял. Но я не боюсь, я всё равно буду лучше всех! – уверенно заявил мальчик и запрыгал радостно по комнате, только слез с колен матери. – Ты молодец, – улыбнулась та. – Но будь осторожен, берегись недругов. Ведь конкуренция очень велика, плохие люди всегда будут пытаться сделать тебе гадость. – А почему конкуренция велика? – испугался Шото и прибежал обратно, хватая мать за руки. – Потому что омега, даже трусливый, слабый и некрасивый, будет всем нужен. – Почему? – Потому что даже такой омега может родить много славных детишек и заполнить дом теплом. А альфа, если она слаба и ленива, никому не нужна. – А-а… – мальчик понимающе закивал. – К тому же, – Рей подвела сына за руку к окошку, – посмотри на улицу. Видишь, как много альф ходит. Омеги рождаются в полтора раза реже, чем альфы, поэтому их всегда всем не хватает. – А почему они рождаются реже? – Ну-у… – женщина неопределенно пожала плечами. Как сказать маленькому сыну, что альфы просто чаще умирают? – Просто так. Поэтому ты и должен быть лучше всех! – Ага! Именно такую установку Шото получил ещё в самом раннем детстве. Взрослея, этим устоям он не изменил, всегда оставаясь во всех драках победителем. Альфа рос, с каждым годом становясь сильнее, выше, быстрее, хитрее и красивее. Многие удивлялись ему, не понимали, чего он так старается быть лучше всех. Прочие подрастающие альфы, его сверстники, только смеялись, когда видели, как он сам вызывается помогать отцу в огороде или охоте. Мать вложила в него это. И вскоре умерла. Наверное, поэтому для маленького Тодороки те её слова стали особенными. Раньше многих Шото узнал, как правильно строить избу, как лучше ловить рыбу и с чем идти охотиться на зайца. Другие дети играли в салочки, а он интересовался у отца, как лучше затачивать серпа. Серпа и ножи, ведь Тодороки – кузнецы. Их семья всегда была в почете у окружающих. Они жили в достатке, даже изобилии. Соперничать с ними могли лишь мастера гончарного дела. В пять лет, пытаясь помочь отцу, малыш-Шото получил на всю жизнь страшный ожог, случайно опрокинув на себя чан с водой, в которой охлаждали раскаленный в печи металл. Это стало ещё одной причиной стараться больше. Ведь не зря же Рей говорила, что на уродливых альф омеги не смотрят. Придется быть лучшим в других областях. Всю жизнь Тодороки знал, что должен быть лучше других. Но только в тринадцать лет он по-настоящему осознал, зачем это. Направляясь к колодцу с коромыслом и ведрами, Шото встретил незнакомого ему мальчика, на вид примерно такого же возраста, может, чуть-чуть помладше. Хотя, казалось, в своей-то деревне он знал всех. Может, видел его пару раз где-то на улице, не более. Мальчик, видимо, тоже не был большим любителем прогулок. Альфа остановился, поставив ведра на землю, и во все глаза уставился на мальчика. Порыв ветра донес до его носа мягкий фруктовый запах. То ли яблок, то ли груш. Тодороки вздрогнул, вдруг поняв, что перед ним стоит омега. Парнишка склонился над колодцем и со странным выражением на лице смотрел вниз. Шото никогда раньше не обращал внимания на омег. Вообще ни на кого. Существовал только он сам и дело, которое нужно сделать. Его частенько звали играть, но он всегда отказывался… Альфа внимательно изучал его взглядом, усердно пытаясь понять, чего тот без дела стоит. Омега будто почувствовал взгляд на себе. Он вздрогнул и обернулся. Секунду смотрел на подошедшего, а после вдруг отпрыгнул, оказавшись с другой стороны колодца. Опустил голову, внимательно глядя на альфу исподлобья. Тот растерянно уставился в ответ. – М-м… поможешь мне? – слегка улыбнулся омега, робко выходя вперед и указывая пальцем в колодец. Тодороки несмело подошел, заглядывая туда же. – Э… как? – спросил он, в шоке обнаруживая, что голос хрипит. – Надо покрутить ручку, и ведро с водой поднимется, – объяснил мальчик, перекачиваясь с пятки на носок. Шото кивнул, он прекрасно это знал, ведь уже далеко не в первый раз ходил за водой. – Да. И что? – Ну-у… – омега смутился и отошел, – сделай это, – попросил он. Тодороки хотел было возмутиться, но почему-то лишь послушно сделал это. Омега благодарно кивнул и притянул тяжелое большое ведро к себе, выливая воду из него в своё небольшое, деревянное. – А ты сам не мог? – всё же выдохнул Шото. Мальчик моргнул, обдумывая, и помотал головой. – Нет, – заявил он. – Ведро тяжелое слишком, – объяснил он и подпрыгнул к альфе, чмокая его в щеку. – Спасибо. Пока-пока! – улыбнулся омега и убежал. В Тодороки будто молния ударила. Он вздрогнул, подпрыгнув на месте, и ещё долго смотрел пареньку вслед. Весь красный он вернулся домой и получил нагоняй от отца за медлительность. В ту ночь пришел его первый гон. Энджи очень удивился тогда, ведь его сын доселе не казался повзрослевшим в этом смысле… С той поры Шото стал куда внимательнее к окружающим. Раньше он совершенно не задумывался об этом, но с того дня начал замечать, что между омегами и альфами действительно очень много различий, даже среди его сверстников. Он постоянно выискивал в толпе ту зеленоволосую макушку, принюхивался, надеясь, вновь почувствовать тот мягкий запах груш. Сердце замирало каждый раз, когда он вспоминал ту благодарную добрую улыбку. Тодороки засыпал в мыслях о том омеге и просыпался с ними же. Он пытался выкинуть его из головы, но не получалось. Все мысли вращались вокруг того двухминутного события. Постоянно. Отцу о случившемся он говорить побоялся. И долгое время не решался никого спрашивать об увиденном омеге, несмотря на дикое желание снова с ним встретиться. Почему-то ему казалось, что отец будет злиться и что всё волшебство того момента разрушится. Только через два года он смог обмолвиться об этом. Когда Энджи поинтересовался у него за обедом, есть ли омега из сверстников, что греет его душу. В том вопросе не было ни издевки, ни какой усмешки, ничего постыдного или секретного. Просто сухой вопрос. Ведь за последнее лето Шото самостоятельно выстроил совсем маленькую избушку. Это заняло ужасно много времени, кроме своего дома он ни чем больше не занимался, возвращаясь в родительский дом только поспать и поесть. – Есть, – спокойно ответил Тодороки, еле сдерживаясь от глупого счастливого визга. Он боялся даже поднимать эту тему, а теперь отец делает это сам, ведь он уже в нужном возрасте. – О, – Энджи удивленно уставился на него, прекращая есть. – И кто он? Где живет? Из какой семьи? – Я… не знаю, – честно признал Шото. – Я… эм, видел его на рынке, в толпе, – соврал альфа. – То есть, не знаешь, как его зовут? – прищурился Энджи. – Не знаю, – не стал оспаривать Шото. – Но деревня маленькая, мы с легкостью его найдем! – добавил он быстро, видя, что отец чернеет лицом. – Хорошо. Как он выглядит? – Ну-у… – Шото замялся, еле сдерживаясь, чтобы не расплыться в глупой улыбке. – У него пушистые зеленоватые волосы, веснушки по всему лицу, зеленые глаза… – удивительно нежным голосом проговорил альфа. Энджи аж вздрогнул. – Хм… какого он роста? Под это описание много кто подходит. Шото замялся. Какого роста тот омега сейчас, он не знал. Два года прошло, подрос, наверное. – Он пахнет грушами, – сообразил альфа, понимая, что двух одинаковых запахов не бывает. Похожие встречаются, но это редкость. – Хм… – Тодороки задумался, – я знаю, о ком ты говоришь, – сухо проговорил он. Радости в голосе не было. – И кто это? – с явной надеждой в глазах спросил Шото. – На краю деревни живет одинокая женщина, овдовевшая два года назад. Омега. Она, как я знаю, очень любила свою альфу, поэтому во второй раз жениться не собирается. У неё подрастает единственный сын, тоже омега. Возраста примерно твоего, по описанию подходящий. Зовут, вроде, Изуку, весной ему тринадцать исполнилось. Изуку… Так вот, значит, как его зовут. – О! Так чего в этом дурного, отец? Нужно скорее пойти и познакомиться! – вскочил радостно Шото. Энджи зло уставился на него, и сын покорно сел обратно. – Нет, – строго сказал он. – В чем проблема? – Шото прищурился. – Они… бедны? – предположил альфа. – Дело не в этом, – Энджи покачал головой, – не деньги красят омег. Учитывая, что альф больше, он так или иначе найдет себе пару. Просто… – мужчина поджал губы, ничего не говоря. Шото вопросительно смотрел на него несколько секунд, а после предположил: – Их семья не смогла оправиться после потери… Этот омега горюет? – Нет, – Энджи недовольно глянул на него. – Дело в другом. В том, что… этот омега не может вступать в брак пока что. – Почему? – удивился Шото. – Да потому! – Энджи трахнул кулаком по столу, злясь на сына за недогадливости, – у него ещё не было… – он заглох, глядя в свою тарелку. Шото нахмурился, с трудом соображая. Не было… Чего не было? – А! – чуть ли не щелкнул он себя пальцами по лбу, – ну так, она же придет в кои-то веки, – рассудительно заметил он. – Так-то оно так, но, Шото, если он созреет года только через четыре, тебе-то будет уже девятнадцать. Поздновато. Он найдет себе кого-нибудь на год-два моложе. Ты же знаешь, как это серьезно. Конкуренция ужасная. – Но… – Шото растерялся, – если она придет раньше, то я успею! И к тому времени смогу достроить свой дом, сделав его больше! – А если не придет? Можно подождать год, а после, если он не созреет, придется искать другого омегу. Слишком высок риск проворонить всё и одному остаться. Тодороки вздрогнул. Ему жутко захотелось закричать, что он лучше останется один, чем выйдет за кого-то другого, но вовремя себя одернул. Не стоит дерзить отцу. За эти годы он не встречал других омег, что так же западали в души. Все остальные словно меркли, стоило ему только вспомнить улыбку именно того… особенного. – Я понял, – кивнул Шото и вышел изо стола, отправляясь вновь работать. Сейчас он может претендовать на место самого завидного незамужнего альфы, ведь не у всякого в пятнадцать уже есть своя изба. Но если сидеть на месте, он рискует отстать от остальных… Каждый день Тодороки с трепетом ожидал, что до него дойдет слух о готовности того омеги вступить в брак. Но этого не случалось. Так прошел год. Прочие альфы уже тоже ходили, гордо выпятив грудь колесом, пытаясь понравиться омегам. Те, только заметив этих выпендривающихся павлинов, начинали с глупым видом хихикать. Его сверстники находили себе пары, в деревне одна за другой закатывались лихие гулянки на свадьбы. Шото упрашивал отца хотя бы пойти познакомиться с тем омегой, но Энджи строго отказывался, объясняя своё решение тем, что не принято так. Дурной тон. К «маленькому» омеге идти свататься. Не поймут. Шото на это только ворчал и покорно замолкал. Но долго терпеть не получалось. Поэтому как только Изуку стукнуло пятнадцать, он побежал знакомиться. Ему самому уже семнадцать, глядишь, выйдет из брачного возраста. Отец ругается на него, говорит, надо к прочим омегам идти знакомиться, а то всех уведут, но Шото лишь шипит и отказывается. Самолично прийти в дом к практически незнакомым людям он постеснялся, так что решил затаиться неподалеку, а как Изуку выйдет, так как бы невзначай подойти, познакомиться. Тодороки засел среди кустов и начал следить. В домике было тихо, казалось, людей там совсем не было. Шото расспрашивал отца и узнал, что эта семья очень тихо живет, изредка на рынок выходят, ткани продают. Около часа без движения он сидел, неотрывно глядя на двери. Дел осталось ещё множество, но именно этот день он решил посвятить знакомству. Ведь как Изуку потечет, его матушка наверняка выберет для него альфу среди знакомых. Наконец омега появился. Альфа шумно выдохнул, его сердце замерло. Он лишь пару раз за последний год замечал Изуку в толпе. Серый, невзрачный. Но всё равно самый-самый красивый. Омега тащил в руках ведра с водой, наверняка вновь направлялся на колодец. Тодороки выпрямился во весь рост, поправил одежду и волосы и пошел неторопливо следом. Изуку шел неспешно, глядя куда-то себе под ноги. Он казался бледным, совсем незагорелым. Наверное, мало времени на солнце проводит. Но почему? Шото отставал лишь на несколько шагов, пытаясь идти так, чтобы никто не догадался о его намерениях. Он из-под длинной челки изучал взглядом омегу, чувствуя, как внутри всё замирает. Серый, незаметный, в скучном простом наряде. Но это ерунда. Куда важнее фигура. Крепкие ноги, широкий таз, Изуку выглядит очень плодовитым. Думая об этом, Тодороки постоянно сглатывает, ведь, не пойми от чего, во рту накапливается много слюны. Омега останавливается у колодца, уже без труда поднимает ведро с водой со дна. Альфа усмехается, вспоминая их прошлую встречу. Он заминается, не зная, что сказать. – Погода последнее время очень теплая. Урожай обещает быть хорошим, – говорит в итоге Шото, не придумав ничего получше. Изуку вздрагивает и оборачивается. – Аг-ага, – соглашается он, кивая. Альфа смотрит на него во все глаза, изучая внимательно такое знакомое лицо, что не раз снилось ему во снах. – Я Шото Тодороки, – представляется он и улыбается. Омега кивает, неопределенно нахмурив брови. – Я Изуку Мидория, – представляется он и поднимает коромысло с ведрами, взвалив его на плечо. – Где ты живешь? Я раньше тебя не видел… – говорит омега, неспешно направляясь обратно к своему дому. Сердце альфы болезненно замирает. Он не помнит. Не помнит ту встречу. – Ах, я… там, с другой стороны холма, – улыбается Тодороки, пытаясь скрыть свою досаду. – Помочь тебе? Кажется, тяжело очень… – предлагает он, протягивая руку. Изуку качает головой, опуская глаза. – Нет, спасибо, – говорит он тихо. – Я и сам могу, – вздыхает, медленно направляясь дальше. Шото боится, что его напористость может быть воспринята неправильно: Мидория рассердится, решив, что альфа пытается за ним ухлестывать, что, собственно, от правды недалеко, и убежит. Но, несмотря на это, Тодороки идет за ним, ведь просто не может уйти. Он открывает рот, собираясь что-то спросить, но осекается и замолкает, заметив потухший взгляд. Изуку выглядит очень замученным. Альфа шумно вздыхает: внутри что-то сворачивается от тревоги, и тут чувствует запах… Аромат груш бьет в нос, но он… странный. У всех сверстников, омег, запахи сильные, яркие. Только чувствуешь их, и голова уже кружится. А тут… Аромат слабый, мягкий, нежный. Он изменился с первой их встречи, лишь став сильнее, но не более. Всё такой же спокойный, вовсе не сладкий. Это из-за того, что… он не тек ещё ни разу? – Шото, а кто твои родители? – вдруг спросил Мидория, обернувшись головой в его сторону и слегка улыбнувшись. Он не выглядит заинтересованным, просто молчание, кажется, его тяготит. – Мой отец – кузнец, – горделиво воскликнул Тодороки. – И я тоже буду кузнецом, – громко заявляет он. – Это так здорово, – тихо ответил Изуку. – И как, ты уже построил свой дом? – поинтересовался омега. Стандартный вопрос. Все всегда его спрашивают у молодых альф. И обычно он вызывает у Шото только раздражение. Но сейчас нет. Напротив, ему хочется похвастаться, с гордостью рассказать, какой он молодец. – Есть! – улыбнулся Тодороки во все зубы. – Ещё какой! Там уже целых две комнаты, а скоро и третья будет! – выпендривается он. Когда так ведут себя другие альфы, Шото всегда смеется. Это же так глупо. Хвастовство. Омеги на такое обычно только хихикают. Но сейчас по-другому он просто не может себя вести. – Как это здорово, – улыбнулся Мидория. Он не хихикает и не отводит глаза, явно не думая, что Тодороки пытается его заполучить. Лишь кивает. Альфа растерялся. Не такой реакции он ожидал. – Отец хочет, чтобы я скорее омегу себе нашел, – говорит он с явным намеком в голосе. Хотя и знает прекрасно, что его за такое сочтут грубияном и могут залепить пощечину. Особенно, если омега до «брачного возраста» не дорос. – А что в этом сложного? – удивился Изуку. – Если у тебя и вправду такой дом… – протянул он. – Хочешь сказать, любой омега за меня пойдет? – полюбопытствовал Тодороки, от волнения расширяя глаза. Мидория улыбнулся и всё же захихикал. – Наверное…. – тихо сказал он.