time to tell the truth..

—…клан Камо, чья техника — Манипуляции с кровью. Затем есть клан Зенин, и их основная техника — Техника Десяти Теней… Юджи! Ты слушаешь вообще? — Нобара сдвигает брови и машет бумагами; они все исписаны мелким почерком. — Да, конечно. — Итадори врет, тут же отрывается от рассматривания пейзажа академии и невинно хлопает глазами. — Ты говорила о том, что тебе не хватает на платье с синим рисунком. Извини, пока одолжить тебе денег я тоже не могу, так что… Ай! — Идиот! — По голове ему снова прилетает этими самыми бумагами. — Я говорила об этом десять минут назад! — Кугисаки едва не рычит, и Итадори стушевывается, смущённо потирая макушку: — Прости. — Он отводит взгляд в сторону. Прохладный ветер нежно колышет его волосы, касается шеи. Свежая зелень деревьев вокруг колледжа в идиллии покачивается от потоков воздуха, и вместе с ярким солнцем заставляет Итадори жмуриться в наслаждении и отвлекаться от рассказа Нобары. — О чем ты говорила? — Скоро фестиваль обмена. Годжо-сенсей дал эти записи. — Она вновь помахала стопкой. — Сказал ознакомиться. Надо знать врага в лицо! Намного легче бороться с кем-то, если знаешь его сильные стороны и слабости! Поэтому, давай. Либо читай сам, либо слушай! Тебе повезло, что я только начала. — Продолжай, Нобара. — Юджи улыбнулся и даже сложил руки на колени, тем самым выражая крайнюю степень заинтересованности. — Я тебя слушаю. — Короче. Три основных клана. — Девушка показывает буквально на пальцах, загибая мизинец и большой пальцы. — Камо — манипуляции кровью. Член этого клана точно будет участвовать. Грозный соперник. Но. Не непобедим. Главное это разработать против него стратегию. Например, попробовать сражаться с ним там, где повышена влажность или много воды — загугли, что происходит с кровью при смешении с водой. — Нобара тактично промолчала о том, что эту идею ей подкинул тоже сенсей. — Второй клан — Зенин. Они используют тени. — Как Мегуми? — перебил Итадори. — Да. Он, как и Маки-сан, принадлежит к клану Зенин, однако они отказались от него. — Она сделала паузу, задумавшись. — Ну и третий — клан Годжо. — Да, я припоминаю. Годжо-сенсей говорил, что владеет сразу двумя крутыми техниками! Бесконечность и Шестиглазость! Нобара прыснула от смеха. — Он Шестиглазый, это верно. Сенсей говорил, что: «ибо ничто не скроется от моих глаз! Ах-ха-ха-ха!» — Она, дурачась, схватилась за живот, выгнула спину и расправила плечи, пародируя не только смех Сатору, но и его движения. Итадори тоже засмеялся с ней: уж больно забавно видеть девушку, которая изображала низкий мужской голос и некоторое ребяческое поведение учителя. — А другие? Есть другие Годжо? — отсмеявшись, спросил Итадори и задумался. А ведь действительно: кроме самого сенсея он больше никого из Годжо и не знал. Даже упоминаний слышно не было. А ведь этот клан входит в тройку самых основных и могущественных. — Не может же Годжо-сенсей один входить в этот клан? И самолично возглавлять его? — Увы-увы… — Они с Нобарой с криками вскочили с деревянных ступенек крыльца, неожиданно услышав за спинами чужой голос. Причем он послышался раньше, чем их чувства обострились, и они заметили чужое присутствие. — Годжо-сенсей! — Итадори с опаской бросил взгляд на Кугисаки, которая даже достала молоток. — Вы давно тут? — Пародию Нобары я начал смотреть с момента: «Ах-ха-ха-ха!» — Мужчина засмеялся, встав в такую же позу, как и ученица ранее. — Похоже! — похвалил он смеющихся подростков и сам снова захохотал. — Ладно. Давайте к делу. — Вы действительно один? — вопросила девушка и пнула камешек, который полетел в траву. — Совсем? — Да. — Серьезно кивнул Сатору и поправил очки на переносице. Он был одет в темную водолазку и черные штаны; одежда сильно контрастировала с его седыми волосами и привлекала много внимания. Еще и тем, что была не «рабочей» школьной формой, а повседневной одеждой. — Что же случилось с остальными? — неуверенно спросил Юджи. — Раньше у меня была семья, конечно. — Учитель говорит тише. — Но их всех не стало. — Итадори не смог представить, как должен быть силен морально человек, который говорит об этом с хоть и грустной, но улыбкой. Парень почувствовал, что эта тема учителю неприятна, поэтому поспешил перейти на другую: — Вы никогда не показывали Бесконечность, сенсей! Я хочу увидеть. — Я тоже! — поддержала девушка. — Покажите! — Оба подростка смотрели на учителя с выжиданием. — Это можно! — Сенсей поднял указательный палец. — В настоящем бою у меня пока что не было шанса продемонстрировать вам Бесконечность. — Сатору лукаво улыбнулся. — Нападайте вдвоем. «Посмотрим, что выкинет этот шут» — внезапно в голове Итадори раздался голос Сукуны. — Какого черта?! — Парень отскочил в сторону, когда Нобара через секунду после объявления боя бросилась на учителя в лоб, надеясь поймать неожиданностью. Годжо продолжал улыбаться, успешно уклоняясь от девушки и отступая. — С чего это тебя это заинтересовало?! «Ты не помнишь, но в самую нашу первую встречу я не смог коснуться этого говнюка. Мне надо понаблюдать за ним» Итадори тут же собрал свою решимость в кулак и побежал к Нобаре, которая не теряла даром время; в ее руках уже был посох, которым она пыталась достать учителя. — Ты вряд ли узнаешь что-то новое. — Юджи посмотрел в лицо Кугисаки и та, поймав его взгляд, кивнула. Движения Итадори и Нобары синхронизировались постепенно и медленно, при этом заставляя их сенсея уклоняться не шутя, а всерьез. — Ну же, Юджи! Кугисаки! — успевал говорить учитель, уклоняясь от запыхавшихся студентов. — Вам стоит поднапрячься! Я пока не получил ни одного удара: таким темпом вы не сможете увидеть Бесконечность. «Он явно подначивает нас — думает парень и начинает раздражаться. — Рассчитывает вывести нас из себя. Неплохо получается…» Итадори атакует ногой, и учитель вновь уворачивается, едва нагнувшись над его щиколоткой; парень успевает заметить смешинки в голубых глазах, прежде чем ему на голову натягивают его же капюшон. Он слышит приглушенный смех своего учителя и возмущенный крик Нобары: кажется, ей тоже досталось. Парень тут же идет в раж; он сдергивает с себя капюшон и видит учителя в пяти метрах от себя: совершенно не запыхавшийся и довольно улыбающийся. Девушка недовольно фырчит и снова движется на Годжо. Но в этот раз ее движения выглядели по-другому. Что-то неуловимое поменялось, но Итадори не мог понять, что конкретно. Однако Годжо-сенсей улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Отлично, Нобара! Просекла фишку? — Итадори внимательно смотрел как девушка приближается к учителю и готовится нанести удар. — Малыш Юджи, не отставай!.. — Она сделала последний шаг и прыгнула; полы ее юбки изогнулись и… Внезапная боль прострелила юношу в районе живота. Юджи громко вскрикнул, после чего сложился пополам, обнимая себя. Крепко зажмурившись, он вымученно простонал. Боль такая, будто бы Сукуна снова выдернул из его тела уже не только сердце, но и остальные органы, перекрутив кишки между пальцев. — Юджи! — он услышал слаженные крики Нобары и Годжо. Их отдаленные торопливые шаги к нему он уже слушал под противный писк, чем-то схожий с воем сирены. — Сук-ку… Сук-ка… — Итадори и сам не понял, что конкретно хотел сделать: позвать Сукуну или все-таки сматериться. — Т-ты… Ты говорил, что хочешь понаблюдать… Как-кого… «А вот это уже не я, пацан» — Юджи, Юджи! — Парень слышит обеспокоенный хор голосов и чует странный запах; он вдыхает полной грудью и не сдерживает странного скулежа, вырывающегося прямиком из нутра. Господи, как хочется вдыхать этот запах до потери сознания. — Что с ним, Годжо-сенсей?! — голос Кугисаки. — Ох, догадываюсь… — Кто-то осторожно берет его на руки, обхватывая под коленями, и Юджи чует приток этого наркотического запаха. Он стонет, прижимаясь ближе, зарывается в чужую одежду и теряет сознание.

* * *

— Боже… — Юджи открывает свои глаза и видит белый потолок. Кажется, это гостиная комната их общежития. — Итадори! — Перед ним тут же склоняется голова Кугисаки; Юджи видит ее сжатые губы, нахмуренные брови, растерянное выражение лица и как красиво изгибаются каштановые волосы. — Как же ты нас напугал! Тупой омеганский хрен! И почему не сказал? — Вопреки своим грубым словам она аккуратно касается его лба рукой, проверяя температуру, и прикрывает глаза, заметно расслабляясь в лице. Юджи осторожно вдыхает воздух; его нос улавливает тонкий аромат чего-то насыщенного и крепкого, как черный чай. Или же запах сладкого, терпкого меда (Юджи и сам толком не знал, каким образом мёд может быть терпким, но ассоциация именно такая). Как только девушка чуть отступила от него, запах стал не так бросаться в ноздри — видимо, этот запах принадлежит ей. Удивительно, что она не пахнет карааге, особенно учитывая ее пристрастие к этому блюду. — Да, Юджи. Мог бы и сказать! — А вот это уже Годжо-сенсей; как успел заметить Итадори краем глаза, тот сидит в стороне на кресле и не спешит приблизиться. — Хотя, я и так это знал. Но безопасность! Ах, что бы произошло, если бы ты созрел в неподходящем месте и времени? Например, посреди реального боя? — Сенсей театрально прикрывает лицо рукой и качает головой, но даже сквозь такой шутливый жест Юджи смог уловить прикрытую обеспокоенность учителя. Итадори собрал мужество в кулак и привстал, придерживая одной рукой тяжёлую голову. Слабость словно разлилась по всему его телу; захотелось тут же лечь назад, прямиком на пригретое местечко и снова забыться приятным сном. — Я… Эм… — Парень без сил обперся о спинку дивана и осмотрелся вокруг, обращая внимание на Нобару, которая сидела рядом с ним и непрерывно на него глядела: готовилась тут же подхватить его, если он случаем решит снова потерять сознание на полу. Годжо-сенсей сидел в расслабленной позе на кресле чуть поодаль, закинув щиколотку на колено. Рубашка была расстёгнута на одну пуговицу, при этом едва открывая вид на изящные ключицы учителя; очки сползли на переносицу, но все равно умудрялись закрывать глубокий взгляд. — Точно все в порядке? — уточнила девушка в совсем не свойственной ее взрывному характеру манере. — Да. Я просто… Не считал нужным говорить это. — Омега пожал плечами. — Никто кроме дедушки не знал. И я не думал… — Ты вообще не думаешь! — перебила Нобара. Юджи с улыбкой заметил, как она хотела дать ему щелбан, но сдержалась. — Этот тест проходят во всех школах в двенадцать лет! — Ну, я и прошел. Это никак не изменило мою жизнь — знание того, что я омега. Да и если кто спрашивал, то не верил мне. Типа: «как такая силища может принадлежать омеге». — Надеюсь, ты утер им нос, — проворчала она и сложила руки на груди, тоже откидываясь на спинку дивана. Юджи сделал вдох через нос полной грудью и едва не застонал от запахов в комнате. Такое ощущение, что раньше он жил под водой, где его обоняние не приносило никакого результата, а сейчас, когда он наконец прошел точку своего «созревания» как омега, то вынырнул над гладью: с этого момента он ощущает полную палитру каждого из ароматов. Ощущается тонкий налет запаха ткани дивана: что-то приторное, все ещё пахнущее фабрикой; и даже спустя две недели после покупки запах не выветрился. Итадори замечает и слабо выраженный аромат еды, исходящий с кухни, аромат Кугисаки, окруживший ее, и наконец тот очень приятный запах, вдыхая который Юджи и отключился. Итадори повел носом, вдыхая аромат и стараясь определить, откуда он исходит. Запах на удивление вел к Годжо-сенсею. Итадори смутился, когда осознал, что откровенно нюхает чужой запах, да ещё и учителя. Хоть у Сатору на переносице очки, Итадори не ясно, куда он конкретно смотрит — возможно Годжо заметил это. — Кугисаки, — позвал сенсей девушку, и та обернулась. — Ты можешь позвонить Иёри? Думаю, Итадори не помешает осмотр. Нобара кивнула и вышла из комнаты. — Юджи. — Годжо поставил обе ноги на пол и пригнулся, расставляя руки домиком, при этом опираясь локтями о колени. — Скажу прямо. Скоро нам придется уехать. — Уехать? Но зачем? Остальные тоже едут? — Нет. Едем только ты и я. — Годжо медленно встаёт и широкими шагами добирается до двери. Кугисаки только прикрыла ее, а Годжо захлопывает дверь, запирая их на замок. — Выслушай меня. Учитель стал пугающе серьёзен: брови его были сдвинуты, губы прижаты, а взгляд, скрытый за очками, все никак не удавалось поймать. Итадори подобрался; согнул колени и, обняв руками ноги, сел в напряжении. Ему не очень это нравилось. — Начну с главного… Юджи. Ты хочешь жить? — Парень впал в осадок от этих слов. Конечно, он хотел жить. Как нормальный человек, и без «лишнего пассажира внутри себя», ведь попутчик с ним сейчас наимерзейший. — Жить дальше. Жить с тем телом, которое у тебя сейчас есть. Терпеть Сукуну всю оставшуюся жизнь, Юджи, — до старости. Жить много лет со знанием того, что ты сосуд Короля Проклятий. Итадори опустил голову и покачал ей. — Я… Я всё давно для себя решил. Как только съем все пальцы Сукуны, я приму свою участь и погибну, чтобы больше никто не страдал. Чтобы никто не умирал по моей вине или этого проклятия. — Ты думаешь, Сукуна позволит тебе умереть? — задаёт вопрос Сатору, и Юджи чувствует как демон материализует рот и открывает третий глаз на его щеке. — Умный говнюк. Ты чертовски прав. Сопляк не умрет. — Проклятие гадко смеётся, и Итадори хочет заткнуть его, но попросту не имеет на это сил. Он закрывает лицо ладонями и зажмуривается. — Даже если захочет. Даже если этого захочешь ты, шаман. — Годжо-сенсей… Зачем вы все это говорите? — А как же твои друзья? Кугисаки, Мегуми? Второгодки? Юджи, ты так много не увидел в этой жизни. — Я знаю!.. — взрывается парень. — Но зачем вы давите на больное?! Я… Был обычным подростком, хотел обычной жизни, мне кажется. По ощущениям, это было так давно… Возможно, я бы стал полицейским или что-то типа того… Если бы я только не нашел прокля́тый палец… — Ты омега, Юджи. И это все меняет. Сукуна смеётся: — Мой сосуд — омега! Разве может быть еще что-то более забавное? Омега, не альфа, а омега стал моим сосудом. — Помолчи. — В щеку Итадори резко врезается лист, который приклеивается к коже, и демон тут же замолкает и уходит, оставляя после себя только шрам под глазом. — Что это? — Итадори проводит пальцем по шероховатой бумаге. — Это даст нам время поговорить без него. Он сейчас даже не может слышать нас. — Годжо смотрел на него так же серьезно. — Полезная вещь. Почему вы мне ее раньше не дали? — Юджи, — тихо говорит Годжо. Проходит пару секунд, прежде чем он продолжает: — Время сказать тебе правду. — Учитель наконец улыбается и припускает очки, глядя поверх линз — глаза в глаза. Итадори становится легче, как только он видит улыбку сенсея — он уже успел испугаться его серьёзности. — Тебя оставили в живых, потому что ты нужен мне, милый. Однако старейшины поставили некоторые условия, с которыми мне пришлось согласиться. Старые говнюки… — цыкает мужчина и закидывает руки за голову. — Так извратить ситуацию… — Не томите, сенсей… — Голос Юджи дрожит, парень едва ли не кусает локти. — Понимаешь, Юджи… — Сенсей кривовато усмехается. — Когда мы в первый раз тебя забрали, тебя очень внимательно изучили. Достали все твои данные, абсолютно всё о твоей жизни. Естественно, выяснилось и то, что ты омега — я бы сказал это было на вершине айсберга. — Годжо коснулся подбородка. — Не хотели даже ждать твоего пробуждения. Тебя почти казнили, но я не был бы собой, если бы не помешал этому. — Учитель снова улыбнулся искренне, пытаясь выразить поддержку Юджи, который сжал пальцами колени. Настрой еще больше упал: вот уж новость — не радует совершенно. — Они считали, что омега априори не может выдержать демона такого ранга. Но ты живое доказательство обратного! Наверное, Годжо ожидал, будто Юджи что-то ответит: неловкая тишина стояла несколько секунд, пока парень терпеливо смотрел на учителя, ожидая дальнейших разъяснений. — И увы, тебе все равно оставили ограниченный срок жизни, измеряемый в пальцах Сукуны. — Годжо посмотрел на свою ладонь и поиграл пальцами. — Сенсей, я не понимаю, к чему вы клоните. — Итадори нахмурился и покачал головой. — Юджи. Ты хочешь жить? — Сенсе… — Юджи. — Итадори и глазом не успел моргнуть, как Годжо оказался около него. В нос тут же забился приятный запах учителя; слишком близко, да тот еще и продолжал напирать, заставляя парня едва ли не падать на диван в попытке сохранить приличную дистаницию меж их лицами. Учитель, кажется, стараний не замечал и продолжал приближаться. — Давай без этой бравады. Тут только ты и я. Сатору снял очки, отбрасывая их себе за спину и смотрел прямиком в глаза Юджи, совершенно не стесняясь прижиматься ближе; они едва не стукались лбами, когда Итадори ощутил жар в щеках. У его учителя совершенно восхитительные, прекрасные глаза. — Начистоту. Хочешь. Жить? — Переливы небесно голубого и синего практически гипнотизировали. Парень прикрыл свои глаза. — Конечно, хочу. Но это слишком эгоистично. Столько людей погибло из-за меня. И погибнет, если я ошибусь или дам слабину. Поэтому я должен… — К его губам прижимается чужой палец. — Тихо. Ты никому ничего не должен. Разве что мне. Чуть-чуть. — С хитрой улыбкой мужчина подмигивает. — Старейшины готовы обжаловать твое ограничение по жизни. Я помогу тебе. И ты поможешь мне. Взаимовыгода. — Разве это правильно? Я же… — Ох, Юджи. Так невинен, бескорыстен. — Руки его учителя обхватывают его щеки и пальцами поглаживают кожу. Юджи едва удается оставить рот закрытым, а не открытым в удивлении. Щеки горят пуще прежнего — такое ощущение, что еще чуть-чуть и полоска бумаги защищающая их разговор от Сукуны воспламенится. — Не беспокойся: говорю же, я помогу тебе. Ты можешь не беспокоиться о чужих смертях. — Как? Я не могу… — Поток его слов снова прерывает чужой палец и омега замолкает. Сердце начинает стучать быстрее: еще чуть-чуть и они будут дышать одним воздухом. Между тем взгляд Сатору стал вновь серьезен. — Ты можешь больше не беспокоиться об этом, — пугающе тихо произнес Сатору. — Если согласишься на моё предложение. Ведь сейчас ты… — Вы ходите вокруг да около. Я что-то должен сделать?.. — Ты будешь носить моих детей, Юджи.