Кровавые коридоры

Сегодняшнее утро можно было назвать идеальным, и этому следовало бы удивиться, но мыслительный процесс напрочь отказывался работать, позволяя разуму находиться в состоянии полудрёмы, блаженно прикрыв глаза. Постепенно мысли заполняли голову, только очнувшуюся ото сна, мельком, но с завидной периодичностью посылая сигналы, нацеленные как минимум на пробуждение, а как максимум, на скорейшие сборы в школу. Но учебное заведение явно не было приоритетом для подростка, соизволившего, наконец, открыть глаза. Сфокусировать взгляд не удавалось, ведь солнечные лучи, залившие комнату золотистым светом, падали точно на лицо парня, ослепляя яркостью. В уголке сознания сформировалось подозрение, и протерев глаза, Эрен Йегер уставился на прикроватную тумбочку, и удостоверившись в своей правоте, констатировал: — Блять. Будильник, с облупившейся краской и отсутствием более половины деталей, каждый день противным скрипом, что когда-то был мелодией, будил мальчишку, начиная утро зарядом агрессии, непременно выплёскиваемой на ни в чём неповинных людей в течении дня. Покрывать кусок железа и шестеренок со стрелками отборным матом давно вошло в привычку, и обратилось в ежедневную традицию, поэтому прямо сейчас Эрен готов был съездить себе же по лицу несчастным будильником, за то, что вчера вернувшись домой не в лучшем состоянии, забыл завести маленькую машинку пыток. Не обязательно иметь два высших, чтобы понять, глянув в окно, что время близится к полудню, а значит в копилку прогулов Йегера был добавлен ещё один балл. В коридоре послышались грузные шаги, и Эрен поморщился, прежде чем противный голос неприятным звуком отозвался в комнате: — Щенок, какого чёрта ты не в школе?— в дверном проёме показалась женщина, лет сорока. Достаточно было одного мимолётного взгляда на эту даму, чтобы понять, насколько мерзкой она являлась. Двоюродная тётка, хотя хер её знает, но в общем дальняя родственница Йегера, оперевшись о косяк, прожигала мальчишку своими крошечными, заплывшими жиром глазками. Женщина, будто бы от отвращения, кривила губы, неаккуратно намазанные малиновой помадой, а в руках держала красивое кухонное полотенце, с разноцветными узорами, между прочем. — А какого чёрта, ты, карга, не разбудила меня? — Эрен раздражённо убрал с лица спутавшиеся пряди, уставившись на родственницу в ответ. Он ненавидел эту женщину, и на то были причины. Узорное кухонное полотенце пролетело в паре сантиметров от Йегера, со слабым шлепком ударившись о стену. — Закрой рот, паршивец. У тебя есть двадцать минут чтобы убраться отсюда. Женщина резко развернулась, покидая комнату, а Эрен обреченно выдохнул, заставляя себя встать с кровати. Стоя в крошечной ванной, соединённой с его комнатой, парень думал, как замечательно было бы, если бы родственница попыталась быть хотя бы немного менее предвзятой по отношению к племяннику. Отогнать неприятные мысли помогла ледяная вода, стекавшая по волосам подростка, оставляя прозрачные капли на плечах. Взглянув на пыльное зеркало, висящее над раковиной, Эрен мельком пробежался по собственному отражению, подмечая тёмные круги под глазами и довольно большой синяк, красующийся на скуле. К счастью, боль не чувствовалась, но вспомнив о излишнем любопытстве своих знакомых Йегер мысленно выругался, придумывая способ замазать посиневший участок кожи. Кстати о том, как был заработан чёртов синяк, Йегер не помнил, что ещё больше выводило из себя. Вероятно, во время вчерашних посиделок с алкоголем, кто-то конкретно вывел Эрена из себя. Он, по крайне мере, надеялся что его противник заработал травмы посерьёзнее, нежели синяк, что сейчас очень раздражал. Вернувшись в комнату, Эрен быстро нацепил на себя потёртые широкие джинсы, найденные на чердаке родительского дома, и огромную футболку, являвшуюся атрибутом коллекции какой-то рок группы, название которой Йегер никогда не слышал. Эта вещь была добыта на барахолке за пару центов, и о значении принта подросток не задумывался. По правде говоря, Эрен не следил за нынешней модой от слова совсем, и уж точно не пытался ей соответствовать, но почему-то девчонки с параллельных классов то и дело обсуждали необычный стиль и способ самовыражения парня. Схватив пустой рюкзак и закинув его на плечо, Эрен покинул комнату, и как можно бесшумнее пробрался в соседнюю. Обстановка этой комнаты кардинально отличалась от обители подростка. Взять хотя бы огромную двуспальную кровать, дорогущую мебель в идеальном состоянии, и кучу бесполезных, но прилично стоящих безделушек, указывающих на достаток обладателей комнаты. Йегер, с отвращением окинув взглядом интерьер, направился к внушительных размеров туалетному столику, где в беспорядке были разбросаны косметические средства и прочая бабская херота. Целью Йегера был тюбик с бежевой субстанцией внутри, который обнаружился довольно быстро. — Как же мерзко, твою мать. Эрен, явно будучи не в восторге, нанёс содержимое на скулу, вроде как получив желаемый эффект. Синяк не был заметен. Удовлетворительно кивнув себе, парень покинул комнату, быстро спустился по слишком сильно скрипящей лестнице и вышел на улицу, быстрым шагом отдаляясь от дома. Позади слышались гневные выкрики тётки, но подросток даже не пытался вслушаться в них, бредя вверх по улице. Однотипные домики раскинулись по обеим сторонам улицы Колдуэлла — мелкого городка в глуши штата Айдахо. Эрен терпеть не мог это место. Зачастую, людям, родившимся в малонаселённых городках вроде этого, не везло. Некуда сходить, нечего делать, до цивилизованных городов десятки тысяч километров, соседние же — такая же глушь. А здесь — лишь одинаковые домишки на пять улиц, маленькие кафешки, с выцветшими облезлыми вывесками, три круглосуточных супермаркета, в одном из которых и работала родственница Эрена, пара трёхэтажных офисных зданий, древняя библиотека, такой же древний сквер рядом, с заросшими дорожками и поломанными лавочками, и одна старшая школа, где обучались все подростки города. Колдуэлл — один из сотен городов, где каждый знает друг друга, и проживает жизнь, наполненную рутинными днями, смысл которых — приевшаяся работа и прожиточный минимум, на который нужно содержать семью. Город возможностей, что ещё сказать. Конечно был и непосредственный плюс в этой глуши, и именуется он потрясающей природой и невероятными видами. Время от времени по дорогам, что обычно растворялись в тишине, не доставляя дискомфорта жителям города резким шумом двигателей проезжающих машин, не спеша проносились старенькие пикапы, пыльные и помятые, будто десятками лет стоявшие в закрытых гаражах, заваленные хламом, хотя, вероятно так и было. Впрочем, никто не жаловался, ведь раритетный транспорт идеально вписывался в атмосферу Колдуэлла. Эрен вполне себе понимал охотников за пейзажами, и сам не редко засматривался на темнеющую полосу лесов, кривым обрамлением обвивающей линию горизонта и бесконечные поля цвета подобного меди, на солнце отливающих золотистым, выделяя море колосьев и сухой травы. И, бесспорно, среди всего природного великолепия большую часть восхищений брали на себя очертания гор, мерцающих вдали. Массивные склоны притягивали к себе взгляд сквозь далёкий мутноватый туман, который совсем не мешал вглядеться в казавшиеся пурпурными горные вершины. Йегер медленно отвёл взгляд от проглядывающего среди крыш домиков ландшафта, вновь сосредоточившись на дороге. За поворотом взору предстало здание школы, что находилась в конце улицы. Резкий звук сигнального клаксона автомобиля врезался в тишину, витающую в воздухе, заставив Эрена, громко выругавшись, отскочить в сторону, на неприметный тротуарчик, тоненькой лентой вьющийся вдоль дороги. Собираясь ко всем чертям послать водителя машины, Йегер, обернувшись, узнал знакомое авто, а позже и водителя, довольной ухмылкой встретившего взгляд Эрена. Форд, более известный как буревестник, поравнялся с негодующим подростком. Вероятно, Жан Кирштайн, владелец авто, и казался крутым, сидя в престижной тачке, но по факту дела обстояли куда проще, ведь машина, именуемая известной маркой, была найдена на свалке, близ города, куда заскучавшие подростки, чисто из научного интереса, решили заглянуть пару месяцев назад. Радости Жана не было предела, когда тот среди заржавевших капотов разглядел вполне пригодного буревестника, а Эрен, по доброте душевной согласился привести авто в божеский вид. Не то чтобы Жан не мог купить нормальную машину, но ведь при таком раскладе пропадал всякий интерес, не правда ли? Так, за полтора месяца машина приобрела кое-как приделанные фары и зеркала заднего вида, тонированные стёкла, выкраденные на барахолке, и вишнёвый цвет, так что теперь Кирштайн не упускал ни единой возможности прокатить девчонок до школы, чем сегодня собственно и был занят. К такому заключению пришёл Эрен, заметив на соседнем от водительского месте разодетую по всем канонам моды брюнетку, подстать хозяину машины. — Йегер, опять уроки прогуливаем?—Жан, открыв окно со стороны девчонки, хмыкнул, рассматривая разозлённого Эрена, и поправил и так идеально уложенные волосы. — Да уж, позор всея школы, чёртов Эрен Йегер... — подросток демонстративно подошёл к машине и положил руку на опущенное стекло, своим действием явно смутив сидящую около этого окна брюнетку. — А вы, Жанчик, соизволили собираться за знаниями меньше четырёх часов, я поражён. — Эрен театрально отвернулся, прислоняя ладонь к голове. — Один ноль, придурок. — Кирштайн, закатил глаза, тут же снова улыбнувшись. — Подвезти? — Спрашиваешь. — Йегер будто ждал произнесённых слов, сразу же открывая дверцу авто. — Милая моя, ммм.. Трейси? Нет, стой, Лайя? — Эрен скосил взгляд на девушку.— В общем, милашка, шуруй назад. — И одарил раздражённую девушку очаровательной улыбкой. — Мэнди.— Недовольно проговорила та, покидая автомобиль и пересаживаясь на задние сидения. — Эй, Жан, а как же Микаса?— Эрен, устроившись на сидении показательно громко произнес имя подруги детства, за которой Кирштайн бегал со средней школы. — Тише будь, мудила. — Жан агрессивно зашипел на друга, оборачиваясь на девушку сздади. — Он шутит, детка. Названная Мэнди молча покинула не успевшую тронуться машину. — Чёрт, придурок, какого хера? —Жан резко вдарил по газам, заставив не ожидавшего Эрена поддаться вперёд, еле успевая ухватиться за сидение. — Ладно тебе, я всего лишь избавил твою грешную душу от очередной легкодоступной девчонки, ты ведь вчера её подцепил? — Ага. — Жан нехотя согласился. — Чёрт с тобой. — Он самый. — Эрен усмехнулся. Жан повел плечами и поинтересовался: — Кстати, почему ушёл так рано? Такой движ упустил, бро. — Заебался. — Большего Йегер рассказывать желанием не горел. — Понял. Оставшийся путь до школы прошёл в непринуждённых разговорах о прошлой ночи и сегодняшнем утре. Оставив машину возле территории школы, Жан нервно подкосился на наручные часы: — Ладно, погнал я, братан. Ещё пару пропусков, и точно матери настучат о всех моих грехах. — Вали. Можешь после уроков подвезти до дома Трейси, она будет не против. — Йегер самодовольно усмехнулся. — Или уже забыл, кто это? — Тебе честно сказать? — Кирштайн удивлённо приподнял бровь. —Понятия не имею о ком ты. — Я тоже, бро. На этом и разошлись.Школьный коридор встретил Эрена мрачной тишиной, намекающей, что все ученики увлечены получением знаний в душных кабинетах. В коридорах не было ни души. Решив не прерывать уже начавшийся урок у своего класса, Йегер направился в своё излюбленное место, именуемое закрытый лестничный пролёт на третьем этаже. Стоит бы заострить внимание на учебном заведении, чьи правила так упорно Эрен игнорировал. Старшая школа Геймвелл, единственная и неповторимая во всем городке, ничто иное, как когда-то роскошный особняк мэра, которого с сожалению, постигла трагическая судьба, а здание было отдано под школу. В кабинетах и коридорах школьников преследовали резные карнизы и скульптуры, выточенные в мраморных колоннах. Довольно презентабельно на первый взгляд, но атмосфера в школе царила жутковатая, ведь из-за вечно тёмных коридоров и практически аварийного состояния здания, чувство тревоги не покидало сознание, пока ты находился среди старинных картин в позолоченных рамках и массивных дверей эпохи возрождения. Гнетущая атмосфера подпитывалась вечно скрипящими дверьми, обваливающийся штукатуркой и кучей легенд, придуманных для пущего интереса к истории школы. Единственное, что привлекало в этом здании, так это старинные укромные уголки, используемые столетиями назад для неизвестных целей. Одним из таких как раз и был лестничный пролёт третьего этажа, окружённый стенами с трёх сторон. Лишь с одной он воссоединялся с массивной лестницей, явно не внушавшей доверия, после падения с неё парочки кирпичей, поэтому и был признан учительским составом запретной зоной, неприкосновенность которой учениками полностью игнорировалась, позволяя им уединяться в укромном месте наедине с собой или с любимыми. Сейчас Эрен поднимался вверх по ступеням, дабы наконец скрыться в своём иллюзорном мирке, ограничивающимся тремя стенами. Зайдя в закуток, парень опустился на треснувший кафель, и рефлекторно провёл рукой по стене, полностью исписанной маркерами, ручками и подобной канцелярией. Некоторые даже не заморачивались, царапая послания прямо на стене чем придётся, будь то ключи или выскочившая шпилька. Здесь, среди трёх стен можно было отследить историю школы с момента её основания, погрузившись в длящиеся годами истории любви и расставаний, дружбы, бесконечных дат, в которые ученики вкладывали свой собственный смысл. Куча сопливых цитат про любовь украшали стену, следы от пепла затушенных сигарет и прилепленных жвачек красовались меж надписями. Ругательства и характерные рисунки чередовались с исповедями неизвестных авторов, поэтов и философов, выражающих свои мысли четверостишиями на потрескавшийся штукатурке. Эрен раз за разом проходился взглядом по надписям, подмечая новые, и непроизвольно задерживая взгляд на одном стишке, начерканным им самим в начале года. Строки гласили: Пробежав по коридорам забвения, ты рискуешь вернуться домой. Утопая в глубине сожаления, ты рискуешь остаться живой. Тогда слова сами собой сложились в строчки, написанные под напором эмоций. Их смысл был непонятен Эрену, поэтому парень предпочёл лишь изредка пробегать взглядом по криво нанесённому на стену тексту. Остальные же люди, читавшие сию поэзию, воспринимали написанное по-разному, находя в заурядном стишке философские мысли. Подросток достал потрёпанную пачку дешевых сигарет из рюкзака и закурил, выдыхая дым в родные стены. Запах табака успокаивал, а горечь некачественных сигарет пробирала насквозь, не позволяя терять связь с реальностью. Эрен, опустив тлеющий окурок, использованный лишь наполовину, закрыл лицо руками, пытаясь унять головокружение. Эмоции волной накатили, не собираясь отступать. Болезненные воспоминания, так старательно день изо дня закапываемые глубоко внутрь, за стену непринуждённости и ветрености, прорывались наружу, царапая грудную клетку. Эрен давно перестал считать себя частью этой реальности. Убегая каждый раз от прошлого, Йегер ощущал, как частичка реально «я» растворяется в воздухе. Звонок оглушительной трелью оповестил о конце урока, сопровождаясь криками наконец освободившихся учеников. Эрен, обречённо выдохнув, покинул укромное местечко и направился к своему классу, преодолевая витиеватые лестницы прошлого столетия. Оглядываясь вокруг, подросток рассматривал высокие потолки, украшенные причудливой лепниной, во многих местах обвалившейся и покрывшейся длинными трещинами. Всматриваясь в сплетение мелких трещинок, на секунду Йегер будто заметил некое несоответствие среди них. Чёрные капилляры трещин будто сложились в слово, заставляя Эрена судорожно заморгать, дабы прогнать наваждение. Так и не опустив взгляда вниз, Йегер вполне себе предсказуемо споткнулся, не заметив ступеньки и падая, ухватился за рубашку проходящего мимо ученика. Картинка складывалась неоднозначная: гроза школы Геймвелл — Эрен Йегер, растерянно хлопая глазами и находясь в довольно неестественной позе, держался за рукав не менее известного ученика выпускного класса, и отпускать был не намерен. Судорожно пытаясь вспомнить показавшееся слово на потолке и проследить последовательность дальнейших действий, Эрен вернулся в реальность, лишь ощутив боль от сильного удара по руке, сжимающей предмет одежды другого человека. Сразу отдёрнув руку, неприятно поморщившись от боли, Эрен резко поднялся на ноги, негодующим взглядом выискивая посмевшего его ударить, и сильно пожалел об этом, встретившись глазами со стальным взглядом Леви Аккермана. Чтож, Леви Аккерман в этой школе по праву заслужил статус того самого популярного, являясь обьектом восхищения девчонок всех возрастов и классов, и некоторых парней в том числе. Имея идеальную внешность и деньги в семейном банке, этот человек притягивал внимание всех и вся, так что имя Ривая практически всегда фигурировало в разговорах. Эрен, честно признать, Аккермана терпеть не мог, и раз за разом откровенно удивлялся, как парню с таким скверным характером удалось увлечь весь женский контингент. А ещё Йегера бесил тот факт, что откровенно хуёвый характер Леви напрочь игнорировался его знакомыми, и казалось, будто лишь Эрен замечал всё дерьмо этого надменного старшеклассника. Конечно Йегер слегка преувеличивал, но дружелюбием Ривай не блистал, холодно и совершенно незаинтересованно общаясь с людьми, исключая лишь небольшую компанию его близких друзей, а также был известен как человек, который словами может не только морально раздавить, но и закопать, не забыв крестик сверху поставить. Ну а ещё сильнее Эрена бесила непосредственно ориентация главного объекта восхищения Геймвелла. Ривай открыто заявлял, что интересуют его только парни, но поклонницы, к сожалению, не убавлялись, наивно пологая, что ради них единственных, Аккерман восхвалит женщин, обретая своё долго и счастливо с какой-нибудь леди из параллели. Пока безуспешно, кстати. Компания Эрена и он в частности, внимание от девушек получали в гораздо меньшем объеме, прослыв в школе теми самыми хулиганами, регулярно посещающими кабинет директора, что ложью не являлось. Единственное, что конечно было неприятно, так это грязные слухи, окутавшие компанию, правдивых из которых было лишь несколько, если были вообще. Аккерман и Йегер сжигая друг друга взглядом, и совершенно не обращая внимания на скопившихся возле лестницы людей, стояли с выражением полнейшего отвращения на лицах. Первым вступил в словесную перепалку Ривай: — Я смотрю, Йегер, наркотики своё делают, да? Уже и на ногах не держишься, какая жалось. — Ривай откровенно насмехался, но от ровного голоса становилось не по себе. Йегер, привыкший решать конфликты силой, порывался закончить этот диалог как можно скорее, полностью осознавая, в какую абсурдную ситуацию он попал. В конце концов пол школы видело, как он с лестницы грохнулся. Поэтому наилучшим решением он посчитал небрежно бросить: — Ты, как всегда прав, Аккерман. Могу и тебе пару грамм одолжить. Хотя уверен, что у тебя и так много чего интересного найдётся. И пройти мимо Аккермана, задевая как бы нечаянно того плечом напоследок, вслед слыша лишь смешок самого Леви и ни слова больше. Родной класс встретил Эрена привычным шумом разговоров и взрывами смеха. Пройдя к своему месту, по дороге здороваясь с одноклассниками, он заметил сидящих в углу друзей, и жестом подозвал их к себе. Армин и Микаса были самыми близкими Йегеру людьми когда-то, но в одной с ним компании они не состояли, резко негативно относясь к пристрастиям Йегера и его знакомых. Поэтому на вечных тусовках у кого-то дома их можно было не искать, что Эрена весьма радовало. Да и в целом их общение держалось лишь на школе, близкую дружбу Эрен оборвал около года назад, а Армин с Микасой не стали настаивать. Перекинувшись с ними парой фраз, Эрен присел на край парты, улыбаясь краешком рта, в предвкушении последнего на сегодня урока и единственного для него самого. А затем следовали два дня выходных, и, соответственно, очередная вечеринка у Жана дома, которую Йегер ждал особенно сильно, как и все остальные, в принципе. Лишь бы разбавить пустую череду событий его жизни яркими пятнами мгновений туманного сознания и громкой музыки. Процесс приятных раздумий прервал Армин, протянувший Йегеру бумажку с подписью их классного руководителя. Эрен удивлённо взглянул на друга, требуя объяснений, на что Арлерт лишь осуждающе выдохнул: — Это список докладов, которые тебе необходимо сделать за выходные. Если не сдашь их в понедельник, тебя могут исключить. Эрен, меньше прогуливать надо было... —Какого хера. — красочные мечты о шикарных выходных мгновенно рухнули. Пробежавшись взглядом по списку и подмечая среди прочих исторических событий одно конкретное, Йегер гневно поинтересовался: — История Геймвелла с момента его основания? Да где я, мать вашу, эту информацию найду? — Успокойся, Эрен. — Микаса, сидящая рядом, опустила ладонь на плечо друга детства. — Школьный архив. Кстати в субботу туда пускают. Йегер выдохнул. Вероятно до начала вечеринки он успеет.